-- Ну, та... сегодня днем мы видели. Их там три штуки было. И бабушка еще злая сидела.
-- Ой, не выдумывай, -- с еще большим недовольством ответила женщина. -- Никакая она была не злая. И коза эта другая: мало ли коз в Испании.
Это, повторившее мою мысль, "...мало ли коз в Испании", -- помогло мне избежать приближающегося ступора.
"Мало ли коз в Испании", -- повторил я еще раз про себя и встряхнул за плечо сына.
Точно в замедленном фильме, Женька сначала снял наушники, затем так же медленно открыл глаза и еще медленнее повернулся ко мне. В его сонно-сонном взгляде застыл вопрос.
-- Жень, как ты думаешь, это та же коза, что мы недавно видели, когда вышли из первого автобуса? -- полушепотом спросил я, кивая в сторону окна.
Все так же медленно сын повернулся к окну, бросил на улицу мимолетный взгляд, еще медленнее вернулся взглядом ко мне и, кивнув, ответил:
-- Да.
После чего он замер все с тем же сонно-сонным видом, а я не знал, что ответить. Это его "Да" вернуло ушедший было ступор, и теперь я с каждой секундой погружался в него все глубже.
К счастью, погружения до конца не случилось: его остановило поведение все той же козы. Она "вдруг" почти вскрикнула на своем козьем языке и отчаянными прыжками отскочила метров на двадцать в сторону.
С каждой ее подпрыжкой мое состояние "не в себе" ослабевало, а когда из кустов все так же "вдруг" выбежала маленькая девочка, меня полностью отпустило.
Еще более неожиданным, чем появление "из ниоткуда" одетого в ярко-розовое с белыми рукавчиками платье ребенка, для меня стало "вдруг" возникшее состояние облегчения. Именно его, физически ощущаемое и ничем не обоснованное, я бы и назвал чудом, но настоящее "чудо", точнее фейерверк "чудес" случился спустя пару мгновений.
Я видел, как девочка, провожаемая разъяренным взглядом замершей невдалеке черной козы (разъяренный взгляд козы -- это надо же, что мне померещилось), подбежала к Эльвире и Алексу и несколько минут достаточно живо о чем-то им говорила.
В момент этих переговоров девочка стояла ко мне спиной, и видел я лишь ее активно жестикулирующие руки, кукольно-розовое платье, белые гольфики и...
...и ощущал какую-то неправильность, непонятность -- не знаю, как сказать, но что-то не складывалось у меня в голове. Когда же минуты через две Алекс буквально запрыгнул на свое водительское место и девочка, провожаемая Эльвирой, вслед за ним зашла в салон, непонятность исчезла, но ощущение неправильности лишь усилилось.
Девочка оказалась не девочкой, а очень маленькой женщиной, уже даже не средних лет, одетой в девочкинскую одежду. Ее прическа -- два хвостика, перехваченные ярко-розовыми резинками -- показалась мне в этот момент запредельно гротесковой.
Похоже, столь неожиданное "превращение" ребенка в пожилую необычную женщину произвело впечатление не только на меня. В салоне повисла такая же необычная тишина ошеломления, и в той тишине "вдруг" автобус завелся.
То, что наш транспорт пришел в движение, я осознал лишь спустя пару секунд, когда до моего слуха донеслось отчаянное:
-- Бе-е-е-е!
"Вот тебе и "Бе-е-е"", -- подумал я, испытывая на фоне окрыляющего того самого облегчения прилив непонятной радости.
Почти сразу же я вернулся на свое место.
-- До чего необычная и интересная женщина, -- прошептала Евгения.
Я ответил лишь:
-- Да уж.
И не стал говорить о том, насколько пристально эта интересная женщина посмотрела на меня, когда воробушком вспорхнула в автобус. Ее взгляд, в отличие от взгляда бабы-яги, у меня тревоги не вызвал, но пробудил не меньшее смятение. И это смятение мне не давало покоя до того момента, как вслед за чудесами, о которых я только что рассказал и каковые вполне можно списать на мое излишне живое воображение, не пришла пора чудес явных.
"Сверхъестественное явление, вызванное вмешательством божественной, потусторонней силы" -- именно это ожидало нас впереди.
7
Остаток нашего непростого пути я пытался разделить с Эльвирой и ее историями. Правда-правда, честно-честно: я буквально заставлял себя слушать экскурсовода. Заставлял изо всех сил, но, увы, почти ничего из ее рассказов не помню.
История Монсеррат, события, связанные с Черной Мадонной и крестом Святого Михаила, лишь едва касались моего сознания. Под журчание голоса Эльвиры я то и дело поглядывал на "девочку" в розовом (а со спины женщина по-прежнему выглядела ребенком) и томился то ли непониманием, то ли предчувствием, то ли... очень сложно проанализировать, а еще сложнее объяснить, что же зудело внутри меня и не давало покоя.
Впрочем, я не совсем прав, говоря, что вообще ничего не помню. Когда в самом конце поездки экскурсовод перешла к чудесам, совершаемым Черной Мадонной (возможно, ключевым оказалось постоянно используемое Эльвирой слово "чудеса"), я все же сумел хоть и не полностью, вернуться в тот солнечный день.
Одну из рассказанных Эльвирой историй, на мой взгляд крайне поучительную, мне бы хотелось сейчас кратенько пересказать.
Когда-то, давным-давно, жила-была на свете, то бишь в Каталонии, одна пожилая женщина. Как жила эта женщина, чем она занималась -- сокрыто тайной, но одно известно совершенно точно: к моменту кульминации истории женщине давно минуло за шестьдесят. И совершенно точно известен еще один немаловажный факт, а именно то, что последние годы одолевала каталонку печаль-кручина. Поводом для той печали являлось отсутствие у женщины внуков, и это несмотря на то, что дочь ее была уже далеко не юна и замужем, причем вроде бы не в первый раз.
По словам Эльвиры, прошел не один год, прежде чем отчаявшаяся женщина решилась на крайний шаг -- надумала она обратится с молитвой и соответствующей запиской к Черной Мадонне из монастыря Монсеррат.
То, что Черная Мадонна помогает в подобных несчастиях, известно давным-давно и сомнению не подвергается, но, по обычаям, с подобного рода записками к ней обращаются сами страдающие бездетностью женщины, без посредников. А тут дочь той женщины то ли в силу неверия, то ли по какой другой причине, но наотрез отказывалась взывать к помощи Святой.
И вот любящая мать отправилась в монастырь. Она помолилась, оставила записку и в надежде на чудо вернулась домой.
На этих словах экскурсовода в салоне автобуса, как мне показалось, повисла густая тишина любопытства. Похоже, именно эта история оказалась одинаково интересной всем нашим туристам (конечно, кроме тех, кто спал или слушал музыку). И когда в той почти торжественной тишине Эльвира произнесла: "И надежда ее сбылась. Через девять месяцев ребеночек появился на свет", -- я услышал многочисленные негромкие и достаточно саркастичные комментарии мужской половины нашей туристической группы. Но самым удивительным я бы назвал то, что женщины, коих на самом деле отправилось в путешествие больше, чем мужчин, почему-то молчали.
-- А теперь самое интересное, -- выждав увесистую паузу, с загадочной интонацией произнесла Эльвира, тем самым возвращая атмосферу тишины и еще более концентрированного любопытства.
-- Через девять месяцев, к огромному удивлению односельчан, родила сама женщина, а не ее дочь.
Сказав это, Эльвира замолчала, продолжая хитро поглядывать на своих подопечных, а тишина, окружающая нас, наполнилась новой неуловимой, но почти звенящей нотой. Так продолжалось пару секунд. Затем послышался звук, напоминающий осторожный единовременный выдох, и следом за ним из глубины салона раздалось:
-- Зачет.
И тут же переходящий от ряда к ряду смех изгнал из автобуса ощущение присутствия сказки.
Надо сказать, что совпавший с окончанием поездки и воспринятый с юмором (опять-таки подчеркиваю, в основном мужчинами) столь горячий финал рассказа позволил снять напряжение предыдущих часов. Наверное, поэтому я достаточно легко и с юмором воспринял как очень быстрое, сравнимое с бегством, исчезновение за дверями ближайшего кафе одетой в розовое крошечной женщины, так и наше последующее двухчасовое блуждание за Эльвирой.
Когда же официальная часть экскурсии подошла к концу и нам даровали целых три часа свободного времени, выяснилось, что история о пожилой женщине, ее дочери и ребенке все же не осталась незамеченной и женской частью нашей группы.
Здесь я должен упомянуть о существующих в нашей семье различиях в туристических интересах. Если моя супруга Евгения обожает как можно чаще где-нибудь бывать и что-нибудь смотреть, то сын наш Евгений, как и его мать, где-нибудь бывать тоже любит, вот только предпочитает он в том где-нибудь просто бесцельно бродить, а еще лучше забираться куда-нибудь повыше. В его понимании именно таков лучший отдых. Что же до меня, то... эх, должен признаться, что вообще не люблю ни длинные прогулки, ни музеи, ни выставочные залы, а уж тех мест культурного времяпровождения, куда выстраиваются длинные очереди, тем более стараюсь всячески избегать. И тем не менее вопреки, казалось бы, таким нестыковкам наш совместный семейный отдых всегда остается замечательным, а главное, нескучным и запоминающимся.
-- Уф, наконец-то, -- достаточно громко с нескрываемым облегчением вздохнул я, едва Эльвира объявила об окончании экскурсии и о нашей трехчасовой свободе.
Евгения бросила на меня укоризненный взгляд и неодобрительно покачала головой.
-- А что? -- ответил я. -- Теперь хоть в кафе можно посидеть, отдохнуть.
Из укоризненного, взгляд супруги тут же стал удивленно-недоуменным.
-- Какое -- посидеть в кафе? -- воскликнула Женечка с почти возмущением. -- У нас лишь три часа, а столько всего нужно увидеть: и Базилику осмотреть получше, и в музей я еще раз хотела сходить, и до креста Святого Михаила нужно дойти, и к Черной Мадонне обязательно.
Признаюсь честно, возмущение супруги, как и ее грандиозные планы, меня повеселили.
-- Ну да, конечно, у нас ведь целых три-и ча-а-са-а", -- протянул я, -- обязательно все успеем, особенно если начнем с Мадонны: именно там эти три часа мы в очереди и проторчим.
-- Не факт, -- ответила Женечка.
-- Очень даже факт, -- теперь уже я в свою очередь попытался изобразить возмущение. -- В музее мы были, на Базилику смотрели -- все, что ты хотела, уже получила. Так нет, ей мало, давайте три часа стоять в очереди. И ладно бы наплевала на мои интересы, на то, что я умираю с голоду, но и ребенок останется не выгулянным. Ни по одной горной тропинке мы так и не прошли и вряд ли уже пройдем.
-- Ой, только меня не вмешивайте в ваши разборки, -- тут же откликнулся наш великовозрастный ребенок, что, как на грех, именно в этот момент стоял без наушников, -- я один как-нибудь сюда приеду и спокойно по всем тропкам пройдусь.
-- Ну, спасибо за поддержку, -- я кивнул сыну, усмехнулся, после чего добавил: -- И понятно бы было, если бы мать твоя хотела оставить Мадонне записку с просьбой о двойне, а то и тройне -- хоть какой-то смысл, а так попросту угробим время, и все. Зачем?
-- А может, я и хотела, -- ответила Женечка, но через несколько секунд сама рассмеялась над своими словами. -- Давайте для начала просто посмотрим, а вдруг там очередь уже рассосалась и мы быстро-быстро пройдем.
Я молчал, молчал и Женька.
-- А уж если очень большая, -- вздохнула супруга, -- тогда по тропкам пойдем гулять. -- И добавила: -- Через кафе, конечно, иначе ты нас изведешь и прогулка в ад превратится.
К счастью, очередь к Черной Мадонне по-прежнему была не просто большая, а нереально огромная. Огромная настолько, что наша любительница исторических и культурных достопримечательностей сама объявила: