Прямо вдоль дороги и под домами остались брошенные, никому не нужные машины с выбитыми стёклами и давно облезшей краской. Ржавчина жадно поглощала оставленные для неё лакомства. Казалось, что стоит прикоснуться к корпусу, и он тут же рассыпится.
Флейм сначала хотела было поискать там детали, но быстро передумала.
Мы держались все вместе, но это не гарантировало безопасность. Например, когда я хотела подойти к Флейм, воздух между нами рассёк тяжёлый чёрный канат. От неожиданности я отпрянула, и подняв глаза, поняла, что очередной провод перестал держаться на столбе, оплетенном плющом. Выдохнув, я посмотрела на его собратьев — какие–то ещё держали свою позицию, служа опорой для опутавшей воздух чёрной паутины, другие лежали на дороге, а то и вовсе рассыпались на части.
Мда, миленькое местечко, ничего не скажешь. И если даже на улице можно угодить под раздачу, то о ревизиях в домах даже говорить не приходится. Но, конечно, кого это волнует, когда где–то внутри виднеются интересные механизмы, коллекция книг или ещё что–то в этом роде?
Кажется, только я чувствовала в жилых домах какую–то странную атмосферу. Остальные даже не понимали, о чём я.
Сопровождаемая постоянным гнетущим ощущением, я осмотрелась и увидела рядом небольшой магазинчик. Он был на первом этаже высотки, верхнюю часть которой разрушила природа. В разбитой витрине виднелись музыкальные пластинки, и я подозвала Корсака.
Основные правила таких вылазок были просты: не ходить в одиночку, не лезть в откровенно разрушающиеся здания, не пропускать время сбора и не тащить с собой опасные предметы вроде оружия или бомб, которые могли взорваться в любой момент.
Поэтому, я позвала брата составить мне компанию. Мы с ним прошли внутрь, где нас встретило уже привычное запустение. Полки покосились, а все предметы покрылись сантиметровым слоем пыли. Внутрь заполз плющ, а влага упорно разрушала всё, что здесь было.
Бегло просмотрев около сотни пластинок, мы обнаружили среди них пять уцелевших и ещё 10 таких, которые заслуживали шанс. Это было необычайно удачным уловом. Я усмехнулась, пока прятала их в сумку — прямо как в старые добрые, когда мы бывали в таких местах с друзьями.
Тогда нам удалось отыскать виниловый проигрыватель, который парни починили и смогли запустить, а к нему — пластинку The Beatles в идеальном состоянии. Тогда же она была заслушана до дыр вместе с другой — Мельницы. Кажется, альбом назывался «Алхимия», и песня «Дредноут» вместе с «Никогда» навсегда запали нам в душу. Позже мы не раз напевали их на посиделках у костра. Спевались мы просто на отлично, и они клятвенно заверяли, что я прекрасно пою. А я пела просто потому, что молчать было невозможно. Тем более, в такой хорошей компании.
Интересно, как они там?..
— Элл, смотри, тут книжный! — позвал меня Лиум снаружи.
— Сейчас выйду!
Побродив ещё немного по магазинчику, я не нашла больше ничего путного, и мы с капитаном вышли обратно на улицу. Оглянувшись, я посмотрела на витрину со смесью сочувствия и благодарности. Все эти вещи когда–то должны были радовать людей… Что ж, теперь они порадуют нас, и, может, ещё кого–то.
Увидев махающего мне друга, я подошла к перекошенным дверям, у которых он стоял. Почти вся витрина здесь была заставлена стопками книг, так что пришлось воспользоваться фонарями.
Многие книги отсырели, покрылись пылью и плесенью. Но те, что были ближе к центру, неплохо сохранились. Бегло перебирая их на предмет самых интересных, мы сначала направились в отдел приключенческой литературы и фантастики. Ну, водится за нами такой грешок — не любим вычурно серьёзных романов, что с нас взять?
— Смотри, тут что–то с кораблём… — обратил моё внимание Лиум, держа в руках толстую книгу. — «Тайна ножа и часов», — прочёл он, утерев пыль рукавом.
— А тут «Звёздный Замок», — добавила я, вытягивая большой запечатанный комикс.
Парень присмотрелся.
— Там написано «Том 1»! Брось эту гадость, мы же никогда не найдём продолжение! — ужаснулся друг.
— Спокойно, тут всё есть, — усмехнулась я, достав ещё пять штук последующих томов.
— Значит, мы сорвали большой куш! — переменился Лиум. — Закидывай в рюкзак, и…
Тут мы оба остановились, глядя на кучу книг перед собой. Там, между разноцветных корешков и потрёпанных страниц, виднелась она. Последняя книга из цикла «33 несчастья» Лемони Сникета — «Конец». Мы не могли найти её даже в самой большой библиотеке Тарлина, и уже начали думать, что обречены на неведение. А теперь — секрет сахарницы и окончание истории сирот Бодлеров наконец был перед нами!
— Ты видишь то же, что и я? — спросила я, не отводя глаз от заветной обложки.
— Если ты про тринадцатую книгу из серии, которую сам автор настоятельно не рекомендует читать, но от которых невозможно оторваться — то да.
Переглянувшись, мы пошли навстречу так долго искомой книге. Она осталась всего одна в этой юдоли скорби и разрухи, и смотрела на нас манящей надписью. Лиум с трепетом протянул руку, взял её в руку, и…
— Она пустая! — воскликнул парень в отчаянии, поднимая одну лишь обложку.
— В смысле?!
— В прямом!
— Может, где–то здесь отдельно выпало её содержимое?
Мы ухватились за эту надежду, как потопающий за соломинку. Обшарили всю кучу книг, даже заглядывали в каждую, но — нет. Заветных страниц так нигде и не было видно…
— За что?.. — в отчаянии простонал друг.
Я молча похлопала его по плечу с крайне скорбным лицом. Парень хмуро посмотрел, и кивнул.
Бегло оглядев магазинчик, мы вышли на улицу и присоединились к остальным.
В конце улицы я увидела небольшое здание с остроконечными шпилями, оплетённое плющом и некогда бывшее белым. Дёрнув Корсака за локоть, я попросилась туда, и он, секунду поразмыслив, кивнул.
Большие деревянные двери уже частично сгнили, но мы всё же смогли открыть их. Внутри расположились ряды трухлявых лавок, а в трещины в окнах и стенах пробрался плющ. Но здесь, в отличие от остальных зданий, не было жутко. Наоборот, как–то… Уютно.
На противоположной от входа стене сохранился большой витраж, кое–где треснувший и подпорченный временем. Он изображал пожилого мужчину в длинной коричневой накидке, рядом с которым стояло большое животное песчаного цвета с густой гривой и когтистыми лапами. Лев.
Солнечные лучи, просвечивая стекло, делали его и нимб мужчины золотистыми, и я вспомнила об Аслане из «Хроник Нарнии». Не думаю, что это он. Наверное, какой–то другой лев, с которым смог поладить человек в накидке.
Неотрывно глядя на него, я ощутила внутри странное тепло и близость. В конце концов, мы тоже собирались подружиться с животными и помочь им. Вряд ли, конечно, нам удастся так расхаживать со львами — полагаю, для этого нужны особые достижения. Внизу, на потрескавшемся изображении ленты, можно было разобрать «С… Герасим Иор…ий». Повторив имя несколько раз, чтобы запомнить, я решила, что надо будет как–то прочесть о нём. Если найду информацию, конечно.
На других потрескавшихся витражах летали ангелы среди облаков и радуг, зеленеющих лугов и чистых рек. Интересно, раньше, до катастрофы, вся земля была такой, как тут показано?..
Впрочем, это я уже вряд ли узнаю.
До наших дней дошли некоторые книги о христианстве, и мы до сих пор празднуем Рождество и Пасху. Люди забрали в бункеры свои любимые праздники, и тянулись к ним в поиске утешения. И, конечно, те вышли наружу вместе с человечеством. Разумеется, на разных территориях люди хранили и разные традиции. Кто–то устраивал парады мёртвых, кто–то запускал в небо десятки небесных фонариков, а кто–то — ходил по улицам и пел песни.
Я знала лишь те празднования, что были в Анфиксе. И кроме вышеназванных, одним из самых ярких был День Выхода из бункера, иначе говоря — Новолетие. Он праздновался ежегодно первого марта. Все пекли традиционные пироги с сухофруктами, и, собираясь компанией близких, встречали первый рассвет нового года. После этого некоторые шли в храмы, чтобы помолиться о благополучии, и по пути непременно угощали встречных небольшими кусочками пирога.
Хотя те строения, что были у нас, и отличались, но нам с Корсаком не составило труда догадаться, что это здание — один из храмов. Может, церковь и была несовершенной, но, когда я оказывалась в подобных местах, не могла отделаться от мысли, что что–то хорошее и правильное здесь всё же было.
Как и в идее угощать бедняков своим праздничным завтраком, а лучше — не только праздничным. И поздравлять знакомых и незнакомых, собираясь в кучки и распевая торжественные гимны. В детстве мы очень любили всё это. И может, до сих пор так и было бы, будь у нас возможность по–прежнему собираться для торжеств.
И не отними её то самое событие, разрушившее мою прежнюю жизнь…
Поддавшись какому–то странному импульсу, я присела на уцелевшую лавочку. Когда я вновь подняла глаза на витраж и заметила рядом уцелевшее распятие, мне почему–то показалось, будто старый друг приглашает меня к беседе. Пальцы невольно коснулись нательного креста — подарка родителей, который обычно прятался под одеждой.
И я вновь не устояла.
Тихо, практически неслышно, я рассказала о мучащих меня кошмарах и беспокойствах. Проговаривая всё по очереди, я сначала снова разнервничалась, но постепенно стала успокаиваться, упорядочивая для себя всё, что сумбурно крутилось в голове. Хорошее и плохое, понятное и не очень. Закончив свою речь, я подняла взгляд на витраж, и мне показалось, что и мужчина, и ангелы смотрят на меня с одобрением. Прикрыв глаза, я посидела ещё немного в полной тишине, не думая вообще ни о чём. Все мысли будто вынули, как перемешанные вещи из шкафа, чтобы вернуть их обратно в чётком порядке. Так что под конец этого странного разговора я почувствовала, будто всё стало возвращаться на свои места. И к тому же — именно так, как надо. Процесс далёк от завершения, но это было хорошим началом.
И почему–то мне показалось, что этой ночью кошмар меня не потревожит.
Всё нутро наполнило необъяснимое чувство покоя и благодарности, будто внутри кто–то зажёг маленький, но тёплый огонёк. И хотя мне было приятно здесь находиться, но я почувствовала, что пора идти.
Встав, я вновь посмотрела на витражи, одними губами прошептала «Спасибо», и направилась к выходу.
Чтобы начать разбор в себе, мне нужно было это тихое и уединённое место. Вспоминалось, как я раньше гуляла в лесу, слушая заплутавший ветер в деревьях, или сидела у реки, наблюдая за её плавным течением. Детская беззаботность и радость от ощущения себя в этом мире наполняли меня до краёв.
Брат стоял у дверей и не торопил меня, помня о сегодняшнем утре.
— Ты как? — спросил он, когда я подошла ближе.
— Лучше не бывает, — тепло улыбнулась я, и Корсак улыбнулся в ответ.
— Смотри, тут есть изображения того витража, — добавил он, подняв одно из них со стола рядом со входом.
Посмотрев туда, я увидела ещё несколько уцелевших карточек в пластике, и аккуратно собрала их в сумку. Сложно сказать, зачем — просто хотелось запомнить это место, и то тепло, которое оно давало.
Прикоснувшись к стене, я слабо улыбнулась. Окинув храм прощальным взглядом, мы с братом выбрались наружу.
— Давно я не набредал на такие места, — признался брат, как только мы вышли.
— Небось, вспомнил часовенку в нашем городке?
— Есть такое, — тепло улыбнулся он. — Ну что, пошли к нашим?
Я кивнула, и мы продолжили ревизию города. Найти удалось не так и много, но Флейм, например, вся светилась от счастья, таща новые детали. Лиум же, напротив, бурчал и говорил, что она тащит на корабль разный мусор. И всё–таки, активно помогал ей. Поднимались мы в небольших шлюпках, и Корсак поручил мне вести нашу. Приятно было вспомнить навыки управления такими небольшими аэростатами.
Стоило нам вернуться на борт, и, после короткой ревизии, каждый разошёлся по месту работы: Лиум с Торном и Ксантом — в машинное, Флейм — в нашу каюту, а мы с Корсаком — в его кабинет. Там он открыл шкафчик с проигрывателем и испытал найденные пластинки. Среди них было несколько инструментальных, в том числе пятая соната Бетховена и Щелкунчик, «Рождественские хиты» с песнями Френка Синатры, отложенные до зимы, The SIAME`S и The Unlikely Candidates. Большинство песен нам понравились, и все эти пластинки пополнили коллекцию Корсака. Поговорив, мы решили, что обязательно поделимся частью добычи со старыми друзьями при следующей же встрече. В конце концов, музыкальные вкусы у нас обычно совпадали.
Вечером того же дня — хотя это скорее стоило бы назвать ночью — Корсак проходил по коридору и чисто случайно не споткнулся о меня. Я сидела рядом с нашей каютой, завернувшись в плед, и дремала. Но как только на меня наткнулись, проснулась с возгласом:
— Свистать всех наверх!
— Лисица? А ты здесь что делаешь? — изумился парень. — Почему не в каюте?
За время этих вопросов я проморгалась и пришла в себя.
— На Флейм вместе с новыми деталями снизошло озарение, и она мастерит, — пояснила я, зевнув.
— Но ты–то могла бы там поспать. Я поговорю с ней, — заявил он, и ухватился за ручку.
— Не открывай! — вскочила я, но было поздно: парень уже дёрнул дверь на себя.
В коридор тут же вывалилась целая гора деталей, механизмов, инструментов и просто разного хлама, который подруга считала крайне необходимым. Вслед за ним, разумеется, явилась и она сама — в фартуке поверх одежды и гогглах с кучей дополнительных линз.
— Вы чего это тут делаете?! Какого пара врываетесь без стука? — спросила она, взглянув сквозь очки сначала на нас, потом на вывалившееся добро. — О, вот это я как раз и искала! — воскликнула девушка, наклонившись и вырвав из горы вещей небольшой щиток.
Сделав это, она абсолютно потеряла к нам интерес, и вернулась к делу. Впрочем, напоследок подруга закрыла перед нами двери. Что было довольно проблематично с учётом вывалившейся в коридор кучи.
— И надолго это у неё?
— Думаю, да, — пожала я плечами. — Но обычно для меня всё же хватало места.
— Что ж… Тогда, делать нечего, — вынес вердикт капитан, и стал удаляться.
Я не сдвинулась с места, не совсем понимая, что происходит.
— Ну, ты идёшь? — обернулся капитан в темнеющем проходе.
— Куда?
Парень усмехнулся.
— Увидишь.
Мы двинулись дальше по коридору, ведущему прямо к капитанской каюте. Но остановились раньше — напротив дверей библиотеки. Моей бывшей каюты.
— Думаю, пора бы некоторым вещам вернуться на своё место, — улыбнулся мне парень, отпирая замок.
Заглянув внутрь, я узнала всё ту же маленькую комнатку и стеллажи, уставленные книгами. Правда, их стало несколько больше со времён моего пребывания здесь. Зато кровать, стоящая под правой стеной, так никуда и не делась. Прямо перед ней виднелось довольно–таки большое окно, дававшее днём немало света, а ночью — отличный обзор на звёздное небо. Сейчас внутрь заглядывала яркая луна, создавая прямо–таки волшебную атмосферу.
Я зачарованно переступила порог, словно боялась, что в любой миг это может исчезнуть. Губы невольно растянулись в улыбку. Я прошлась вдоль стеллажа и с наслаждением провела рукой по корешкам книг. А присев на кровать, ощутила себя и вовсе как дома.
— Завтра перенесём сюда твой багаж.
Я удивлённо посмотрела на Корсака. Он стоял со сложенными на груди руками, опираясь о косяк и довольно улыбаясь.
— Да, ты остаёшься здесь, — ответил капитан. — Пора вернуть вещи на свои места.
— А как же Филс?
— Тебя правда это волнует? — изогнул бровь Корсак. — Я здесь капитан, а эта каюта — целиком и полностью твоя.
— Корсак… Спасибо тебе, — растроганно прошептала я.
— Всегда рад.
— Так странно… — добавила я, оглядывая комнату. — Ты оставил всё, как есть. Даже кровать не убрал.
— Ну, надо же мне было на чём–то спать, когда я зачитывался допоздна! — пожал он плечами.
— Ах, так! Ты хоть постельное бельё менял?
— Только по большим праздникам, — доверительно сообщил он.
— Засранец.
— И горжусь этим. Спокойной ночи, Лисица! — добавил брат, выходя в коридор.