Последнее было сказано намеренно неоднозначно, и Филс понимал это. Он лишь хмыкнул, но отвечать ничего не стал.
Интересно, сколько ещё продлиться наша маленькая война?..
— Доброй ночи, мисс Флайхай, — только и сказал он, прежде чем покинуть палубу.
— Доброй ночи, мистер Филс, — ответила я, скептически глядя ему вслед.
Глава 13. Волк
В кабинете мистера Грея, как и во всех филиалах корпорации «Терра», красовался его портрет. С него на подчинённых смотрел подтянутый мужчина лет тридцати в чёрном сюртуке поверх белой рубашки с галстуком под цвет его глаз цвета насыщенного чёрного чая.
Сам мистер Грей, одетый с иголочки, сидел за большим дубовым столом, и вертел в руках безделушку — металлическую фигурку волка, целиком помещавшуюся в ладони. Она была сделана искусным мастером, который отлично передал выражение морды и даже придал ей заметную миловидность. Волк застыл на трёх лапах, подняв правую переднюю для следующего шага, и во всей позе виднелась стремительность.
— И почему люди так торопятся вас возродить? — спросил мужчина, глядя в глаза стальному волку. Тот, конечно, ответить не мог.
Раздался стук, и после разрешения в кабинет зашёл секретарь. Каблуки его черных туфель звонко стучали о гладкий лакированный пол, согретый солнечными лучами из больших чистых окон.
— Мистер Грей, мы обыскали всю Зарию и окрестности, но не нашли ни следа профессора Фраксиса.
— Ушёл всё–таки, — с досадой проронил глава корпорации, сжав кулак.
— Виноваты, сэр.
— Вы не смогли убедить его работать на нас, — отчеканил мистер Грей. — А потом упустили. Для цели нашей корпорации это очень плохо, — добавил он, и посмотрел в окно, на залитый лучами заката город. — А что с почтальонами?
— Мы ищем их, сэр. Но пока неизвестно, удалось ли им найти летательный аппарат для своих целей, или они отправились по земле.
Мужчина тяжело вздохнул, снова оборачиваясь к своему подчиненному.
— Вы хоть понимаете, что мы можем упустить? Какой опасности подвергаем всё, над чем так долго работали?
— Да, сэр.
— А я сомневаюсь. Иначе почтальоны уже давно были бы у нас, — добавил он, потирая переносицу. — Вы уже подали в розыск?
— Да, сэр. Так что если они объявятся в любом отделении, их тут же схватят и отправят к нам вместе с письмом.
— Хорошо. А что там с проектом «Компаньон»?
— Ведутся разработки, сэр. Механоиды, соответствующие всем требованием, значительно отличаются от наших прежних версий. Пока проводят тесты с искусственной кожей и мехом на них.
— Что насчёт внутреннего наполнения?
— У инженеров возник ряд непредвиденных трудностей в связи с особенностями проекта. Вы уверены, что механоиды должны быть настолько похожими на живых существ?
Мистер Грей вопросительно изогнул бровь.
— Ты здесь, чтобы оспаривать мои решения?
— Ни в коем случае, сэр, — стушевался служащий под его взглядом. — Просто…
— Чинить их будут Ветеринарные мастерские, и все от этого только выиграют. Так что да, я уверен, что они должны быть максимально приближёнными к своим прототипам. Я даю на это время и деньги, а как они это сделают — не моя забота, — добавил мужчина.
— Как скажете, сэр, — покорно согласился секретарь.
— Вы можете быть свободны, Фредерик.
Учтиво поклонившись, работник отправился к выходу.
Мистер Грей поднялся с кресла и пошёл к большому окну. Город, простирающийся перед ним, копошился в своих мелких делах, не ведая о глобальных планах главы корпорации. Им не было дела, каждого занимали свои мелочные заботы. И, пожалуй, так будет всегда.
Он поднял взгляд с людных улочек и устремил его вдаль — туда, где, вероятно, сейчас находились беглецы.
— Я найду вас. И остановлю. Чего бы мне это ни стоило.
В сжатом кулаке блестела металлическая морда волка.
Глава 14. Призраки прошлого
Ночь. В воздухе явственно ощущается прохлада от пробирающей влаги. Я нахожусь в доках, среди старых деревянных складов и дешевых забегаловок. По коже пробегает мороз — я знаю это место. Я уже бывала здесь, и не раз. Мы часто залетали в этот городишко, да вот только ночью здесь лучше не ходить.
Делаю шаг за шагом, оглядываясь и ожидая опасности. Всё тихо, но эта тишина — зловещая, опасная. Она хуже криков и ругани, хуже звуков драки.
Сапоги хлюпнули по луже из помоев, оказавшейся под ногами. Но я не обращаю внимания и стараюсь добраться до корабля. Даже если где–то внутри знаю, что у меня это не получится.
Выйдя из очередного переулка, я вижу Корсака и ещё двух парней — компанию, в которой провела всю юность. Они машут мне руками, зовут к себе, и, несмотря на напряженную атмосферу, я не могу сдержать улыбку. Иду, почти бегу к ним, но вдруг меня обгоняет механическое чудище. У него ярко–жёлтые глаза, металлическая броня и стальные когти, готовые разодрать всё на своём пути. Оно похоже то ли на человека, то ли на зверя — в темноте и не разберёшь. Мощное, несокрушимое. В нос бьёт металлический запах вперемешку с маслом, а я чуть не задыхаюсь от бьющегося где–то в глотке сердца. И понимаю, что всё это время оно шло за мной по пятам.
Но чудищу на меня плевать — оно несётся на моих близких. Парни не успевают сбежать, и оно хватает всех троих.
Я стремлюсь им на помощь, но тщетно — меня будто подняли в воздух, не давая касаться земли и отталкиваться. Я лишь беспомощно болтаю ногами на месте, наблюдая, как оно расправляется с теми, кто значит для меня всё. Стальные когти впиваются в мышцы, разрывая кожу и добираясь до костей. Раздаётся жуткий хруст. Кровь льётся на камни, смешивается с лужами помоев, а жертвы с тщетной надеждой смотрят на меня стекленеющими глазами. В ушах стоят их неистовые крики, а я захлёбываюсь в горьких слезах, пока в голове пульсирует страшная мысль: «Это ты привела его».
Распахнув глаза, хватаю ртом воздух, часто и глубоко — так, словно только что пробежала марафон без подготовки. Вокруг — предрассветная тьма. В воздухе слышу тот самый запах масла и металла от запчастей, что притащила Флейм. Она всё же решила перенести мастерскую сюда. В кладовой место закончилось ещё два дня назад.
Понимаю, что вся подушка в слезах, а по спине идёт неприятная дрожь от холодного пота. Страх, который только что сцепил моё тело, постепенно отступает и я поднимаюсь. Не глядя, вступаю в сапоги, накидываю на пижаму шинель и дрожащими руками хватаюсь за ручку двери.
Уйти, проветриться. Оказаться где угодно, лишь бы не слышать этого запаха, отдалённо напоминающего об увиденном.
Ноги едва слушаются, и я даже не пытаюсь застегнуть пуговицы — руки всё равно слишком сильно дрожат.
Выбравшись на палубу, встаю у перил и глубоко вдыхаю утренний воздух. Он обжигает холодом носоглотку, обдаёт свежестью всё тело и пускает мурашки по коже. На горизонте бледно–розовой лентой виднеется рассвет. Дышу всё медленнее, обнимая себя за плечи и пытаясь успокоиться. Но как только это происходит, паника накрывает меня новой волной, шепча о том, что теперь один из участников моего сна оказался рядом. А значит, риск увеличивается.
Я думала, что давно избавилась от этого кошмара.
На первом курсе он мучил меня практически каждую ночь. Я просыпалась в безмолвном крике и выбегала в ванную, где включала свет и плакала. Слёзы морскими волнами заслоняли глаза, выплёскивались на щёки горькими потоками. Чувство потери каждый раз было таким реальным, словно я правда пережила это. И что было самым страшным — я знала, что мой кошмар может стать явью.
Мне пришлось прочитать немало статей и долго работать, чтобы избавиться от навязчивых видений. Порой, проснувшись, я строчила длинные письма, изливая в них всю душу и почти решаясь отправить им. Но потом сжигала их, чтобы не сделать угрозы из сна реальными.
Проводя много времени с Флейм и Лиумом, я постепенно выбралась из этого состояния. Я видела, что Флейм что–то гнетёт и как ей бывает сложно. А потому заботилась о ней так, как хотела бы, чтоб кто–то позаботился обо мне. Девушке это помогало, и я радовалась, видя, что ей легче. От этого и мне самой становилось проще. Даже узнав, что она мастерит механических зверей, я смогла смириться с ними. В конце концов, безобидные механизмы не имеют ничего общего с теми машинами, что я видела во сне.
С Лиумом мы пропадали в книжных и на барахолках, долго обсуждая разные истории и смеясь. А ещё даря мелочи, которые сам себе не позволишь, а вот для друга не жалко. И там же подбирали небольшие приятности для Флейм.
За общением, учёбой и заботой о друзьях, я постепенно забыла о страшных видениях.
Но теперь, они настигли меня снова.
Корсак нашёл меня на палубе, подрагивающей не то от холода, не то от страха. Он тут же бросился ко мне.
— Лисица, ты как? Что случилось?
— Мне… Мне снова приснился тот кошмар… И там были все вы… Ты, и ребята… И вас всех… — я запнулась и тут же расплакалась, не в силах что–либо сказать.
Капитан обнял меня за плечи.
— Не плачь, сестрица… Пошли ко мне в кабинет? Согреешься и всё расскажешь. Или не расскажешь, если не захочешь. Ладно? — покладисто сказал он.
— Ладно, — кивнула я, рвано вдохнув.
Он помог мне подняться, и, приобняв за плечи, довёл до кабинета. Там он усадил меня на обитый подушками подоконник и укутал в плед, а сам мотнулся за водой. В тепле я немного успокоилась и перестала дрожать. Поэтому, когда он вернулся с графином и стаканом, уже не рисковала расплескать всё содержимое. Залпом осушив один стакан, я налила ещё и выпила второй, но уже медленнее. Стакан был тяжёлым и мокрым, и так и норовил выскользнуть. Но не страшно — эти ощущения отрезвляли и помогали быть здесь и сейчас.
— Так что тебе приснилось? — аккуратно спросил Корсак, садясь рядом.
Пару раз вдохнув, я полностью пересказала ему свой сон. Когда дошло до окончания, брату вновь пришлось забрать у меня стакан и крепко обнять, чтобы успокоить.
— Там были все вы… — шептала я. — Снова в этих самых доках, и механоид каждый раз приходил вслед за мной. Куда бы я ни шла, мы с вами всегда встречались. И я каждый раз понимала, что сама привела его, и ваша гибель на моей совести. Сначала ты, потом остальные… И почему–то всегда последним умирал именно он, мучаясь дольше всех и глядя мне в глаза, пока я не могла даже подойти ближе, — надтреснутым голосом закончила я.
— Тише, тише, — приговаривал Корсак, гладя меня по голове. — С нами всеми всё в порядке. Я жив–здоров, и не так давно списывался с ребятами — они тоже в норме, и никому из нас ничего не угрожает.
— А что, если… Если начнёт угрожать? Из–за меня? — спросила я, отстраняясь и виновато глядя на Корсака.
— Не начнёт, — твёрдо сказал он. — Послушай, то, что случилось четыре года назад, осталось там. Тебя уже давно никто не ищет, и мы все в безопасности. Слышишь?
— Угу, — еле слышно ответила я.
Чувствуя тепло родного человека, я постепенно успокоилась и добавила, что видела кошмар уже далеко не впервые.
— Вот как… — задумчиво протянул парень, услышав это. — Тогда, мы знаем, что его можно победить. И если тебе удалось сделать это раньше, то получится и сейчас, — решительно заявил он.
— Но ведь он снова вернулся, — возразила я.
— Но ведь раньше с тобой не было твоего отважного брата — победителя ночных кошмаров! — воскликнул он, и я невольно хихикнула. — Мы справимся с этим. И поверь, чтоб нас прикончить, надо побольше какой–то кучки железа!
Я слабо усмехнулась, от всей души стараясь верить его словам.
— Надеюсь, — ответила я, и потянулась за кружкой.
— Тебе уже лучше?
— Гораздо, — кивнула я.
Всё же, если раньше я была вынуждена сама справляться со своими кошмарами, то сейчас на помощь пришло сразу двое: родной брат и тепло каюты. И это вселяло веру, что теперь всё будет иначе.
Глава 15. Заброшенный город
За время нашего полёта ландшафты, оставшиеся далеко внизу, менялись. В основном, это были пустоши, но встречались там и зеленеющие долины с вьющимися лентами рек, и разливающиеся озёра, и густеющие леса. Впрочем, на такой высоте всё выглядело красиво. Немного жутко было наблюдать только запустевшие города — остатки конструкций и свалки мусора, который не успел разложиться, заставляли поёжиться. Да, не во все поселения люди захотели вернуться… Многие строили новую жизнь на новом месте, более чистом и живописном, и их никто не стал бы винить. Разве что, их предки, любившие родной уголок земли.
Впрочем, узнай они, во что эта земля превратилась…
Заброшенные города умудрялись вмещать в себе два качества: одновременно и манили меня, и отталкивали. Как беззубая старуха в лохмотьях, что протягивает леденец — ты хочешь его взять, но мнёшься в нерешительности, боясь странного огонька в её тусклых глазах.
Только здесь леденцом были старинные вещи и книги, которых больше и не сыщешь нигде, а вместо взгляда — пустые глазницы домов, зияющие темнотой.
К одному из таких «прекрасных» мест мы и подлетели ближе к обеду.
Тёмное пятно на фоне зеленеющей пустоши вызывало чувства жалости и жути. Конечно, и асфальт, и здания уже давно порабощены матушкой–природой, но это придавало отнюдь не оптимистического настроя. Скорее напоминали о скоротечности времени, и что даже то, что кажется нам надёжным, падёт под действием разных сил. Впрочем, вполне естественных. У нас осталось не так много свидетельств о том, как эти города выглядели раньше. Люди жили здесь своей жизнью и даже не подозревали, насколько их мир хрупок…
Я не очень любила вылазки в такие места. Побитая временем и погодой дорога рябила трещинами и ямами. Они могли подарить множество памятных сувениров, как–то разбитый лоб, подвёрнутая лодыжка или даже парочка переломов.
Тем не менее, как только Алекс видел руины, мы замедлялись и спускались на ревизию.
Корсак, Торн, Ксант и даже Филс давно приловчились к тому, чтобы бродить по подобным местам. Их не смущали ни заросли, которыми укрылись давние жилища людей, ни потрескавшиеся стены, ни проржавевшие конструкции. Они знали, что, если хорошо поискать, можно найти что–то стоящее: на продажу, или для себя.
Смею заметить, что к мертвецам и могилам ребята и близко не подходили. Всё же, расхитителями гробниц им быть вовсе не хотелось.
Лиум неожиданно поддержал их — он был согласен с мнением, что мы таким образом спасаем давно утерянные вещи из лап небытия. Что ж, когда речь заходила о пластинках, заслушанных лично мною до дыр, и о книгах, которые до этого мы не видели ни в одном магазине, поспорить было сложно. Но порой, когда мы заходили в старое здание, веющее влагой и затхлостью, и находили там что–то, у меня было ощущение, будто мы вырываем вещи из лап мертвеца.
Поэтому лично я предпочитала находить забытые всеми склады и магазины с вещами, которые так и не стали «чьими–то». Они словно ждали своего часа с самого момента появления на свет, и спустя годы так и не устали от этого занятия. Там всё ощущалось по–другому — будто я давала им шанс, которого у них никогда не было. Шанс стать для кого–то настоящей ценностью.
Кроме того, там всегда можно было найти гораздо больше, и чаще — в лучшем состоянии. Другое дело, что таких мест осталось всего ничего.
Флейм тоже неожиданно поддержала идею поиска вещей, и неистово подбирала самые разные механизмы и детали для своих драконов. Она не миновала ни одну мастерскую или бывший магазин, в котором могли остаться хоть какие–то полезные вещи.
С одной стороны, меня уже давно не удивляло, что она с таким рвением занимается своим хобби. С того момента, как Корсак открыл ей доступ к запасам старья, девушка трудилась, как ужаленная. Но с другой… Почему именно сейчас? Что изменилось, заставив её так рьяно увлечься новым изобретением, что она даже не выходила из мастерской, кроме как за новыми деталями?
Похоже, пока мне не суждено было узнать этого.
Зато я чётко понимала, что должна пойти с ними несмотря на всё своё нежелание.
В тот раз погода была солнечной, а я даже не знала, могу ли радоваться ей. На фоне руин запустевшего города яркие лучи казались гротескными. Они не вписывались в общую картину серости и запустения, которые царили здесь уже много лет.