Божена разогнула сложенные по-турецки ноги и кокетливо посмотрела на собеседника:
- А вот тебе, наверняка, слабо с нашего хуторка слинять. А, Алик? Ведь слабо? Слабо? Слабобибо! Слабубибо!
И она засмеялась, смешно помахивая ножками в ярко зелёных гетрах.
- Конечно, слабо, - хмыкнул сидевший рядом коренастый паренёк с зачёсанными на бок русыми волосами, - Зачем мне с хутора? Ну, за-чем?
Последнее слово было произнесено по слогам и, по всей видимости, тот, кого ветреная Божена называла Аликом, ни в малейшей степени не собирался делать с их хутора и полшага.
- Зачем? Как, "зачем"? А разве тебе не интересно?
- Ничуть.
- И никогда не бывало интересно?
- Никогда.
- Так уж и никогда-никогда?
- Ну, порой я, конечно думаю...
- Вот видишь! - чуть не подпрыгнула от радости Божена, - Ты думаешь.
- А кто не думает. Только цена этим думам - три старых щепки. Как ты с хутора уйдёшь? Ну? И ещё - куда?
- А куда-нибудь, - Божена откинулась, подставив лучам уходящего солнца свою рожицу с забавно вздёрнутым носиком и горстью веснушек, - Куда-нибудь туда, куда можно дойти. Ну, наверх. Ведь оттуда к нам всё прилетает, значит - там кто-то есть. Вот.
- Не факт.
- Как это, "не факт"?
- А так. Ты оттуда хоть когда видела людей?
- Неа.
- И я не видел. И никто не видел. Ни людей, ни записок.
- А вдруг мы просто... не знаем?
Алик, не отстёгивая крючка от арматуры, поднялся и прошёлся взад-вперёд по трубе.
- Боженка, ты прям, как маленькая. Думаешь, мне б Богдан не сказал, если б что было? Да у нас и так все всегда знают, что и когда сверху падает. Не надо к репродуктору идти.
- Ну, то в большую сеть. Там всё под контролем. А, если в малые?
- Не знаю. Я ставил сетку, так всё впустую.
- А папке попадалось! Вот не веришь? А попадалось, попадалось!
Она отстегнула свой крючок, перескочила к соседней трубе и начала возле неё выделывать разные коленца, желая раздразнить скучного Алика.
- Не выделывайся. Навернёшься - кто рожать будет?
- Фи, какой ты нудный! Рожать! Мне до "рожать" еще надо дозреть. Вот!
- Вот и зрей. А что, кстати, попадалось-то? - всё же проявил заинтересованность Алик.
- А не скажу!
- Значит, врёшь!
- А вот и не вру. Вот раз были печенюшки. Правда-правда. Вот в такой упаковочке и надпись - "Солнышко". Представляешь?
- Ух, ты...
- А ещё как-то - конфетки. Целый кулёк. И имя у каждой "Школьные". Значит, там есть школы. А в них едят конфеты. Здорово, да?
- Здорово. Если не брешешь.
- Да знаешь что?
- Ладно. Пошли. А то о еде, да о еде. Её и так - не ах. А мы тут с тобой опять чуть не до заката. Скоро вечерний трамвай.
Вечерний трамвай стоило пропустить, находясь от него как можно дальше. Это не утренний. Утренний карабкается снизу, а потому идёт медленно-медленно. А вечерний летит на всех парах. Струёй воздуха может и снести кого. Даже, если ты с крючком. За ним потом не зря проверяют, не повредил ли чего. Впрочем, пока всё было в порядке. Но это пока. Ну а сам факт какого-либо движения по вертикали уже говорила хотя бы той же Божене о том, что жизнь крутится. Трамваи и сеть. А в остальном...
Божена не помнила той жизни, что была до часа Икс. И Алик не помнил. Даже бабка Алика, старая Берта, говорит, что была ещё слишком мала, когда мир встал торчком. Тогда многие просто улетели вниз. И рухнуло многое. А они остались. Справа - земля. Слева - небо с солнцем, каждый день взбирающимся наверх. И - трамвайные пути. По ходу движения светила. Так и стали жить. А потом по путям пошли трамваи. Трамваи не останавливались на хуторе, но уже все понимали, что на этом свете они не одиноки. Что где-то тоже есть жизнь.
Божена порхала по арматуре, не всегда накидывая крючок на прутья. Она молодая, она ловкая, она не чета Алику, который уже родился, кажется, со страховочным ремнём в зубах. Ну и что, что им с детства внушали, что улететь вниз проще простого, ну и что, что ежегодно кто-то с хутора да срывался вниз. Она же не кто-то. Она Божена Рыльска. Нет, в присутствии старших тише и покладистей девочки не найти, но когда они с Аликом вдвоём. О...
- Боженк, да не несись, как заполошная, - послышался снизу голос запыхавшегося Алика, - Я вот всё думаю. А может и вправду по путям, а? Туда и обратно. Проскочим между трамваями. Только вот что. Надо хоть карту какую, а то...
- Карту? Это к Йозефу. Он у нас, вроде, книжник, - Боженка зацепилась крюком и сделала эффектное движение ногами, - Только ни-ни о том, для чего. Ты понял, да?
Не то, чтоб она не доверяла Йозефу, не то, чтоб тот мог проболтаться, если ОНА его попросит, но ведь Йозеф мог и сам захотеть с ними. А вот этого уже допускать не стоило. Это Алик, хоть и тугодум, но сам по себе - как глыба. А Йозеф... Нет, "Йозеф" и "путешествие" - слова из разных словарей. И использовать их вместе - "фи". Хоть паренёк он и учёный, но... Вот учат их, учат, а всё почему-то не тому, что для жизни нужно. "Как быть матерью" - это да, это самое первое. Ну, что поделаешь, если мало девочек на хуторе рождается? А она... Может, она не для этого себя бережёт? Может, ей суждено посмотреть мир и показать себя? Выбраться с хутора. Хотя бы по трамвайным путям! А что?
- Понял. Завтра тогда на смене, да?
Сменой назывались их дежурства на трубе. По сути, весь хутор обслуживал трубу и сетку. Разве что кроме тех, кто смотрел за детьми и выращивал еду. В сетку сверху сбрасывали новую одежду и кое-что для быта. А за это давление газа в трубе надо было поддерживать стабильным. Так было всегда. А кто сбрасывал и по какому принципу - Божена не знала. Может, знал Войтек, который числился на хуторе первым старостой, но с ним она не состояла в приятельских отношениях, а потому довольствовалась, как и большинство, лишь досужими слухами.
Алик был в их смене за технаря. Во время обхода он проверял, все ли крепления исправны, не проржавела ли арматура и хорошо ли смазаны шарниры. От этого зависело многое. В том числе и безопасность каждого из хуторян. Это внутри построек можно было не опасаться за свою жизнь. А снаружи находиться было куда опаснее. Особенно в непогоду, во время ветров. Между домами и постройками ещё во времена дедов была натянута сеть арматуры, по которой местные жители передвигались словно обезьяны, полагаясь на собственную ловкость и крючки для зацепа.
Боженка же значилась подавальщицей. Не сильно квалифицированный труд, но у них на хуторе девушек берегли. Ради их женской миссии. А потому не допускали до опасных моментов. Хотя, кто мог остановить Боженку, если у неё то и дело кровь в жилах играет? Алик? Так он же свой, из соседнего дома, с ним она излазила ещё в детстве все подвалы, чердаки и арматуру окрестности. Алик ей потворствует, то бишь, попросту закрывает глаза, если ей вздумается покрасоваться и порисковать так, чтоб дух захватило у каждого, кто видит её трюки.
***
А после смены... После смены они в этот раз направились к Йозефу.
- Ты ж сам обещал! - расширила свои глазки Божена, когда Алик попытался сделать вид, что не помнит об их вчерашнем разговоре. Тот почесал затылок и потопал вслед за весело скачущей подружкой. Куда ж ему от неё? Кто приглядит за егозой? Йозефа, собственно говоря, Алик недолюбливал. То ли ревновал, то ли просто не уважал должность писаря, на которой значился тот. Ведь что такое писарь? Так, фитюлька, которая даже по арматуре не лазит. Разве ж это занятие для настоящего парня?
Йозеф был ещё на службе, когда Боженка с Аликом забрались в его рабочий кабинет. Он сидел и что-то чертил на расстеленной на полу бумаге. Пол здания, куда они пришли, до часа Икс был стеной. Посреди него красовалось широченное окнище. Во многих помещения поверх таких окон давно уже сделали настилы, но Йозеф, после назначения писарем в своей конторке настил убрал, поставил только небольшие бортики, чтоб не навернуться. И теперь он каждое утро наблюдал восход солнца, не сходя с рабочего места.
- Нравится мне, - говорил Йозеф Боженке, щурясь из-под своих огромных очков, - Такие блики...
Очки были старые, и только один глаз Йозефа даже с ними видел более-менее. Очки достались ему ещё от бабушки Божены, своих оптиков на хуторе не было. А сверху... Разве ж там кому придёт в голову, что снизу нужны очки с мощной оптикой?
- Йоська! - Начала Божена ещё с порога, - Дело есть. Только ты, лапуля, нам поможешь.
"Лапуля" из уст Боженки слегка передёрнуло Алика, но тот только поморщился, поудобнее устроившись на арматуре, ведущей из двери, расположенной на потолке. Не то, чтоб ему самому хотелось так называться, но в отношении Йозефа подобное обращение казалось ему несколько фамильярным.
- Я... весь внимание... - Йозеф выглядел несколько растерянным. Он даже от волнения вытер суховатой рукой пот с шеи, забыв про тряпичку, служившую ему вместо платка.
- Понимаешь, лапуль, мне вот с Алеком хочется разузнать, а трамвайные пути, они куда ведут? Вот жёлтая тарелка семафора - так? А дальше куда?
- Это... это карта нужна, - засуетился парень, - Она есть, она где-то у меня есть.
- Да ты не мельтеши, лапуль, - улыбнулась Боженка и встряхнула рыжими кудряшками, - Нам просто ин-те-рес-но! А то трамваи, трамваи, а куда, чего?
- Вот! - Из-под залежей документов углу Йозефом была извлечена потрёпанная брошюра, - Тут всё есть! Это атлас!
- Лапуль, ты как-то поконкретнее, а? Я же девочка, мне чем проще, тем лучше.
Алек отклеился от арматуры и подсел к ним.
- Атлас? Это где карты, да?
- Правильно мыслишь. Смотри, вот большая, тут вся вертикаль.
- И что? Это много или мало?
- Много, очень много, - Йозеф на большой карте отчертил ногтем маленький кусочек и перевернул несколько страниц.
- Вот то, что я а показал тут. А вот это вот - наш хутор. Ясно?
Божене ничего ясно не было. Впрочем, так глубоко она и не собиралась вникать. А Алик на что? Зря она что ли его сюда притащила?
- Пока слабо... Погодь. Вот тут ратуша, вот труба, а где сетка?
- Не было тогда сетки, когда карту делали. Всё вообще лежало, а не стояло.
- Слышал... Только всё как-то не верится. Сколько себя помню - на вертикали.
- И я, и она, впрочем - оно к делу не относится, - Йозеф сдвинул очки на переносицу, - Смотри лучше дальше. Вот тут низ, тут верх.
- Понятно. Не считай совсем за идиота.
- Уговорил-уговорил, - Йозеф покосился на Боженку, которая, по всей видимости, уже потеряла интерес к атласу и осматривала то, что хранилось у Йозефа на столе, - Тогда дальше - что у нас снизу?
- Так...пути трамвайные загибаются и потом какой-то хуторок.
- Точно. А в месте загиба какой цвет? Зелёненький. Понижение высот.
- То есть эти, трамваи, по потолку почти ездят, так?
- А я пройдусь там на руках, - пропела Боженка, тем временем уже закрутившая на арматуре свои любимые кульбиты.
- Никуда ты не пройдёшься. Роди сперва, а потом уж...
- Сам роди!
Алик глубоко вдохнул, успокаивая себя. Спорить с этой егозой было бесполезно.
- Ладно, проехали. Йось, не сердись на неё.
Йозеф только улыбнулся. Сердиться на Божену он не мог. От слова "вообще". Он просто таял в момент её присутствия, и взбалмошная девчонка пользовалась этим, как хотела.
- Да, ничего. Я продолжу, можно? Наш хутор на горке стоял. Вот сверху что видим?
- Тоже хутор, только большой? - в голосе Алика было одновременно смущение и радость от точного ответа.
- Городок. Оттуда нам и сбрасывают в сеть... А от нас, если кто сорвался...
Палец Йозефа прочертил прямую по карте, которая упёрлась в синие квадраты.
- В море?
- Кто ж его знает, что там сейчас. Мы же на холме.
Йозеф вздохнул. Его старший брат упал с хутора три года назад, и, чтоб его найти, нечего было и думать.
- А куда ходят трамваи?
- Ну, ты спросил! А вы что? - Йозеф прищурился, словно о чём-то догадался. Божена даже за его спиной округлила глаза. Комбинезон Йозефа, смешно подпоясанный двукабельным проводом, уже казался не на два, а на все четыре размера больше тела худосочного парня.
- Мы? Мы ничего. Ин-те-ре-суемся, - Расцвела в улыбке Божена, - Ску-у-учно, - протянула она. Пойдём, Алик. А то у Йозефа дела. Лапуля ж развлёк нас? Развлёк. Мы и ещё к нему придём. Только он, бяка, меня так и не угостил. Йосичка, ты разве забыл, что даму надо угостить чем-нибудь вкусненьким?
Йозеф, которого пришедшие взяли в оборот с самого их появления на арматуре под потолком, только улыбался. ЧуднАя всё же эта Боженка. Чудная, а хорошая. Вот и "лапулей" называет. Никого так не зовёт, только его. А за что, спрашивается? Впрочем, ей вскоре рожать надо будет. А от кого, это как старосты решат. В таком деле разве молодым девчонкам и парням доверять можно?