Трап, потом шлюз, ещё один, и вот он в длинном коридоре, по обеим сторонам от которого раздвижные двери. Его путники прикладывают к дверям карточки и заходят внутрь. Карточек у Хави, естественно, нет. Да и откуда, спрашивается? Он вообще впервые на космолёте. На настоящем. То, как их везли на Парадиз, можно сравнить лишь с тем, как на ферму привозят овец. То есть связанных и мекающих. Вот только мекать было бесполезно. Мекай - не мекай, а конец пути известен. А теперь - вроде и не как бессловесная скотина. Хотя и неизвестно пока, насколько лучше. Хави ныряет за чопорным худощавым мужчиной в один из отсеков и суетливо оглядывается, пока тот думает, куда приткнуть свои вещи. Пока Нурола ещё шёл по коридору он прыгал быстрой мышкой из мозга одного из пассажиров в мозг другого, пока не нащупал того, что был мыслями далеко-далеко и действовал скорее на автомате. Малая коррекция - и пассажир воспринимает Хави, как мелкую помеху, неизбежную, словно голос диктора из динамиков или мелькающих то тут, то там сотрудников космопорта. Хави устраивается возле сумки случайного попутчика, прямо возле прикроватного столика, где его случайно никто не заденет и застывает в неподвижности, позволяя пассажиру проделать все положенные ритуалы. Через какое-то время тот укладывается, а космолёт стартует.
К перегрузкам старта Хави готов, он же уже летал, но на этот раз его скручивает так, что бывший Вальдшнеп даже теряет сознание. Когда же он приходит в себя, пассажир лежит всё в той же позе и сколько прошло времени можно только догадываться. Хави немного сомневается, но тоже проваливается в сон. Отдых нужен. Если не сейчас, то когда ещё? Если пассажир проснётся первым - блок не даст ему увидеть вынужденного соседства.
- Ты кто? - внезапно звучит детский голос и Хави осторожно приоткрывает глаза. Не ожидал-с...
- Вальдшнеп. - Хм, и почему язык имеет обыкновение говорить раньше, чем мозг включается в активную деятельность?
- Птичка?
- Нет, рыбка.
- Рыбок таких не бывает - Пассажир сидит в кресле, а рядом с Хави стоит ребёнок лет пяти и смотрит на него, как на экзотическую зверушку.
- Нет, бывает. Я же есть.
Своя логика в этом, несомненно, присутствует, и мальчик, почесав пятернёй взлохмоченную голову, глядит на пассажира, вместе с которым Хави проник в эту каюту:
- А он точно есть?
- Можешь пощупать, - тот улыбается. Вальшнеппу не слишком хочется, чтобы его щупали, но пока ситуация не разрешилась, он играет по предложенным правилам.
Мальчик протягивает руку и трогает Хави. Рука не проходит сквозь него.
- Вот видишь. А ещё я знаю много игр.
Вот это он зря. Какие он знает игры? Как Бэшке травку в голове рисовать? Или как в уличной драке уворачиваться? На Ментахо его раз пятнадцать на нож пытались наколоть, но так и не накололи, шрамы не в счёт. Он знает каждый из своих двенадцати. Все - не от ножа, от ментальной боли. Уличные схватки у них всегда проходили без оружия - в головах, кто первый вскрикнет. И тут не нужно быть самым рослым или быстрым. Важнее - железные нервы и крепкий болевой порог. Хави, худощавый и жилистый, выходил победителем отнюдь не всегда, но в большинстве случаев.
- А какие? В прятки?
- Хороший выбор. Сначала ведь я ищу?
Найти мальчика просто. Да и где можно спрятаться в пределах небольшой каюты? Но Хави благоразумно сперва осматривает все места, где ребёнка точно не было, и только потом как бы случайно обнаруживает того под тёплым пледом на том самом ложе, где устраивался перед взлётом настоящий пассажир каюты.
- А теперь я тебя!
Мальчик ищет долго. Трудно найти менталиста, особенно если он не хочет, чтобы его нашли. Но любому терпенью ребёнка рано или поздно наступает предел.
- Сдаюсь.
Хави снимает блок. Он и не уходил. Он оставался на том же месте.
- Как это ты?
Хави показывает на пассажира, всё так же сидящего в кресле:
- Это твой папа? Ему можно доверить тайну?
- Это дядюшка Фил. Он добрый.
Вот и сказано ключевое слово. Нет, дядюшка может быть добрым с кем угодно, кроме "зайца", но всё же детям раннего возраста ещё можно верить.
- Тогда мы ведь ему скажем, что мы тут играем и фокусы показываем?
- Конечно скажем. А давай ещё!
И Хави снова и снова ставит блоки и ищет шустрого мальчишку, который пытается спрятаться и в сумку, и под стол и даже дядюшке за спину. Наконец усталость берёт своё мальчик усыпает прямо на руках у дядюшки, более не проронившему не слова. Когда мальчик начинает тихо посапывать, пассажир аккуратно переносит его на ложе, прикрывает пледом и кивает в сторону Хави, чтобы тот подошёл поближе.
- Вы неплохой человек. И, как я понимаю, довольно сильный менталист. Ибо я до сих пор вас не вижу. Если бы не Энди, наверное, и не увидел бы. Вы ведь не знали, что он ко мне подсядет на Плаценте, я так понимаю.
Плацента - это планета, на которой у империи дети. Там школы всех уровней, от первого уровня, для таких, как этот мальчонка, до высшей, в которой обучают штучных специалистов. На Плаценте у Жаворонков дочка учится. Так что про планету и ему кое-что известно. Это с Ментахо детям туда путь заказан, особые они на Ментахо, а с остальных планет Империи большая часть детей проходит через Плаценту.
- Я не хотел вам плохого, - подаёт голос Хави, чувствуя, что пассажир ждёт от него какой-то реакции.
- Знаю. Потому и разговариваю с вами. На Медуно вы выйдите вместе с нами, и я никому не стану о вас докладывать.
- На Медуно? Не на Ментахо?
- Да.
Вот и съездили на родину. Вот и прошвырнулся по кабакам. На Медуно он ничего не забыл. Совсем. Он там вообще ни разу не был и об этой планете знал только, что... Да почти ничего не знал. Хави трёт виски и вновь глядит на пассажира:
- Я сел не туда.
- Я так и понял. - Тот кивает. - И что теперь собираетесь делать?
- Не знаю. - Он и правда, не знает.
- Тогда дам совет. Советы ведь ничего не стоят. А денег от меня вам не надо, так?
- Вроде того, - Нужны были бы деньги - он бы взял. А сейчас перекусить бы чуток не помешало, но и только. Пассажир словно читает мысли.
- В саквояже - пищевые рационы. Не отказывайте себе. Мы с Энди столько не съедим. Так вот насчёт Медуно...
В следующие часы Хави услышал всё, что хотел знать и даже немного больше. С дядюшкой Филом они расстались, можно сказать, приятелями, если может завязаться приятельство между мозгососом с Ментахо и содержателем пансионата на Медуно.
Медуно встретила Хави ледяным ветром. Ветер, казалось, был всюду. Он забирался под меховой жилет, играл его длинными каштановыми волосами, ветер студил и вымораживал. После Парадизовского вечного лета, когда тёплое время года отличается от холодного только датой на календаре и Ментахской сырости тут было непривычно. Дядюшка Фил, конечно, предупреждал, что ветра на Медуно - источник как счастья, так и горести, что ими здешние жители только и живы, так как те крутят ветряки, что дают энергию всей планете, но Хави никогда бы не подумал раньше, что лично он настолько не любит ветер. Не подумал бы, пока не оказался за пределами медунского космопорта. Энди со своим дядюшкой уже укатили на каком-то персональном рыдване, подхватившем их почти от грязновато-полосатого шлагбаума. Хави не стал снимать свой ментальный блок с внезапного попутчика. Не стал и ставить новый. Через день-два старый блок сам мало-помалу рассосётся, а деньги... Что деньги? Деньги и выпивку он сможет найти и без тех людей, к которым проникся искренней симпатией. Спасаясь от внезапного порыва, Хави заходит в переулок и движется почти наобум, лишь прикрывая глаза. Теперь-то он понимает, почему у прохожих тут такие странные наряды, что ни глаз, ни рта не видно, и отчего Фил ему рекомендовал приобрести местную одежду, которая на Медуно не только статус показывает, но и серьёзно защищает от погодных аномалий.
Внезапно со стороны, от обшарпанной двери, слышится несколько раскатистое:
-- Стой. Ты чего тут ходишь?
Конечно, самое простое и самое эффективное в сложившейся ситуации - удрать. Но, куда удирать, Хави не знает. Поэтому продолжает двигаться с прежней скоростью и в прежнем направлении.
- Заблудился что ли? - всё тот же голос. Почти ласковый.
Хави оглядывается. Высокий тощий субъект с трясущимися руками словно отклеивается от стены и двигается к Нуроле. Лица не видно, оно скрыто шарфом и очками. Вроде и ничего страшного. Местная гопотня. Она везде есть. Однако, можно и пообщаться. Надо же начинать контакт с местным населением. Почему же не начать с этого субъекта?
- Вроде того. А что, бар далеко?
- Бар ему... - возле стены слышится шевеление. Ба, да их тут человек шесть! Лежали, забившись между ящиками, схоронившись от пронзительных потоков воздуха. Теперь зашевелились, почувствовав возможное развлечение.
- А, может, ты сам с нами чем поделишься? Тогда, глядишь, и проводим.
Ага, проводят они. Держи карман шире. Утром труп Хави, без видимых признаков одежды сдадут патрулю или утопят в... что там у них? Каналы? Не видел не одного, но ведь где-то есть. Дядюшка Фил предупреждал, что на Медуно безопасно только од крышей. Любой крышей. Там хозяин крыши за тебя отвечает. Пока ты его дом не покинул. Оттого и на космолёте дядюшка Фил его не выставил, хотя там неписанные законы Медуно чтить было и не обязательно.
- А может, сперва в дом позовёте?
- А нет у нас его. Весь мир - наш дом.
Это совсем плохо. Нет никого опаснее космополита. Особенно на Медуно. У человека без дома страны или семьи нет в голове никаких стоп-сигналов. У него в душе хоть Ментахо есть. И Розочка. Или он такой же? Нет. Быть того не может. Он же чем-то отличается от этого отребья, шакалящего первого встречного. Или? Разве не он вот только что желал покутить на Медуно денёк-другой за счёт местных, а потом уже найти способ двинуть на планету своей молодости? Ладно, этические проблемы он как-нибудь решит несколько позже. Когда для этого будет походящий настрой. А сейчас надо кончать балаган. Он-то уж точно знает каким образом. Чего боятся больше всего полууголовные элементы? Вот и надо подтолкнуть их думы в нужном направлении. Легонько так. Почти незаметно.
- Шуршуны, вродь. Фюр, ты чегой-то встрепенулся? Подь назад. А ты, чужак, двигай, давай. Мы ж тебя не задеваем, не? А бара нет тут. И не было. Вон по ветерку идить. Там за красным с полосой базом вывеску узришь. А там по жёлтому проводу до Терезиной хатеры и долетишь впрямки.
Ну, долетит - не долетит, но Хари, разворачивается и двигается по ветру. Благодарить не за что. Не вторгнись он в мозг аборигенов, те, ясен корень, попытались бы его ограбить. Чужак же. Никто не заступится. Это не важно, что взять с Хави нечего, сам мотив не заслуживает уважения.
За красным с кривой полосой базом от столба с вывеской о продаже ветряков через площадь протянуто несколько проводов. Куда вёл каждый из них Хави даже не предполагает, но уличный побирушка не стал бы под угрозой посылать его совсем в никуда. Выбирался Хави до этого из разных переделок. Выберется и тут. Планида его не оставит. Жёлтый провод то провисает чуть ли до уровня колен, то поднимается выше головы, цепляясь то за гвозди, то за ржавую трубу, торчащую прямо из стены. Он ведёт за собой Хави довольно далеко. Ноги Нуролы уже устали, а глаза начали слезиться, когда перед ним возникает полукруглый вход, загораживающий дальнейший путь плотной металлической дверью. Хави осматривает её со всех сторон. Всё точно. Дальше провода нет. А ещё нет ни звонка, ни молотка, ни чего-то ещё, чем можно было оповестить о себе. Не кричать же? Впрочем, может сперва всё же стукнуть?
Хави поднимает ногу и... железная плита начинает подниматься, не успевает он до неё прикоснуться. Ясно. Или наблюдают или провод, как сигнал, уже прозвонил кому надо. А сталь солидная. Вот начнёт он входить, а на него сверху.... И хорошо, если только руку отчекрыжит. Может ведь и располовинить. Причём на перед и зад, а не на верх и низ. Но - дверь открыли - входи! Ждать долго никто не станет.