- А куда это мы так спешим? - паренёк, выскочивший наперерез и сбивший меня с ног, был немного повыше, но впечатление опасного противника не производил. Скорее так - любитель погыгыкать за чужой счёт, особенно когда за спиной дружки.
Я поднялся, оглядываясь. Судя по всему, придётся драться. Сколько их? Не считая собаки, трое. Или четверо? Нет, четвёртый явно слишком мелок, чтоб воспринимать его всерьёз. Скорее - чей-то младший брательник.
- Я... это... в город вот иду. А тут ваша собака. Вы чего, а?
- А ты чего, не знаешь, что за проход платить положено? Это ж не твоя улица.
- Не, не моя. Зато вон-он там мой брат идёт. Эй, Арто-о!!!
Я замахал руками, словно кого-то увидел у них за спинами, старый трюк всегда срабатывал безотказно.
- Где?
А вот теперь пришла пора делать ноги, пока они рты-то пораззявили. Конечно, здешние места они знали куда лучше, но я в тот момент больше рассчитывал на то, что бегать за мной по солнцепёку им просто не захочется. Рассчитывал, впрочем, зря. Радовало одно - мальчишки бросились за мной сами, а не послали вслед своего пса. Его-то я бы точно не обогнал.
Ближайшей преградой, которая могла бы их задержать, виделся мне каменный забор чуть на пригорке, видать, огораживающий от местных мальцов чей-то буйно разросшийся сад. Туда я и рванул со всей мочи. Уже на бегу я обратил внимание на раскидистый вяз, словно обнимающий своими ветвями один из столбов в каменной ограде... Ну и что, что я не слишком ростом удался, зато жизнь научила меня хорошо лазать... Ветви послужили мне своеобразной лестницей к заветной цели. Скуляще-обиженный лай собаки под деревом заставил меня посмотреть вниз. Мальчишки, тоже все в мыле после преследования, столпились полукругом под деревом и таращились на мои пятки, задрав патлатые бошки.
- И куда ты... придурок... дальше денешься? - прохрипел один из них, севший от усталости на землю в двух шагах от ствола.
- Куда-куда! Туда! Не скучайте, увальни! - я показал им жест, повсеместно известный как проявление самого большого неуважения, и лихо сиганул со стены. Разумеется, в сад. Там, словно поджидая меня, была уложена большая копна скошенной травы, и потому отбить себе пятки я совсем не побоялся. Вот отсижусь тут до вечера, а потом - дальше. Можно считать, что полдела сделано - до побережья добрался. Странно, что те, кто бежал за мной, не полезли следом, впрочем... я бы тоже не стал ради желания навалять по шеям пришлому пареньку вламываться в чужие владения. Ведь там могут быть и собаки...
Собаки? Об этом мысли как-то сразу не возникло. А зря. Про деревенских волкодавов я знал не понаслышке, а уж какими могут быть городские, оставалось только догадываться. Впрочем, рычания и топота сильных ног пока ещё слышно не было, что, однако, не исключает того, что всё это раздастся, как только я сделаю пару осмысленных движений. А потому вставал я с опаской - сперва на четвереньки, а, немного погодя, и на обе ноги. Было тихо. Вдалеке, за грушевыми деревьями, в доме скрипнули ставни и мягкий женский голос позвал какую-то Жоржетту. Небось, служанку... Приказной барский тон ни с чем не спутаешь... Кажется, меня тут никто не ловил. И на том спасибо. Мелькнула мысль переночевать внутри этих стен. Мальчишек с их шавкой к утру уж точно не будет поблизости, а тут, глядишь, и перекусить чем найдётся. Если сад не охраняется, то для меня это, как сладкий пудинг после жаркого. Оглядеться бы и какую сараюшку найти, но так рисковать я не мог - вдруг собаки там как раз меня и поджидают? В животе засосало - с утра, когда хотел перед дорогой слегка подкрепиться, оказалась, что конина, ну, та, что пять дней тому назад еще весело ржала, в моей суме умудрилась протухнуть. Есть такое - себе дороже, ну а потом подкрепиться я так и не сподобился. А ещё эти... Короче, захотелось набить живот. Да вот хоть грушами, что так весело желтели как раз между мной и усадьбой. Оглядываясь, как и положено лазальщику по чужим садам, я шмыгнул к деревьям и осторожно пригнул одну из ветвей, стараясь достать заветный плод. Как назло, ветка хрустнула. Груша оказалась у меня в руках, но холодный пот уже тёк по спине широким ручьём - таким громким показался мне этот неожиданный звук.
- Жоржетта! - раздался совсем неподалеку от меня тот самый голос, что не так давно слышался в доме, и в траве совсем рядом со мной что-то зашуршало. Собака? Да, это была собака, но какая же она была .... Уродливая? Нет. Мерзкая? Тоже вроде нет. Она была... Как бы так объяснить поточнее... Она была словно покалеченная. Коротусенькие лапки еле несли стелящееся по земле тело с длинной, буквально волочащейся по земле шерстью. И всё это замыкала приплюснутая спереди голова, словно животное долго били мордой об шкаф, чтоб выбить последние мозги. А уши? Нет, разглядеть уши я, конечно, успел, но вот обдумать, на что они похожи - уже нет. Это недоразумение меня увидело! Увидело и тявкнуло! Я понимал, что удрать от барыни будет легче лёгкого, да и от этой собачонки не сложнее, но вот куда мне было бежать? Взобраться назад на стену уже не получится, а летать словно птичка, я, увы, до сих пор ещё не научился. Да и больших деревьев, примыкающих вплотную к забору, тоже не наблюдалось. Вот недоумок-то! Жрать полез, а пути отступления не предусмотрел.
- Жоржетта! Где ты, лапочка? - голос был совсем близко, и я даже услышал мягкие, но очень уверенные шаги.
- Тяв! - опять сказал кусок шерсти и шарахнулся от меня в сторону хозяйки.
- Что там, Жужи, что ты испугалась, малышка?
- Э, госпожа, это тут не ваша собачка? - ой, не раз я слышал от шевалье в нашем бардаке, что лучший способ обороны это нападение. Вот и теперь, когда ситуация загнала меня в угол, словно швабра нерадивую крысу, я попёр напрямую, решив, что если я побегу, то меня догонят. А если не побегу, так, вроде, тогда и догонять-то и некого.
- Гарсон? - выражение лица женщины, стоявшей напротив меня, наверное, напоминало моё в тот миг, когда я увидел ее собачку. - Что ты тут делаешь?
- Нет, госпожа, я не ваш гарсон, но собачка вот. Она потерялась, да?
Тётка, перед которой я в этот момент изображал полного кретина, нахмурилась, видимо, пытаясь понять, кто же я всё-таки такой, и что делаю в её саду.
- Нет. Как она может потеряться, если я рядом? - недоумение сквозило в синих глазах незнакомки, но неприязни я не почувствовал. Скорее, любопытство.
- А я её нашёл! - Вот тут надо улыбнуться и сделать рожу кирпичом. У меня иногда прокатывало в таверне, может, прокатит и на этот раз, - А потому с вас это... вознаграждение!
Нет, кажется, это уже было чересчур. Потому что рука незнакомки поднялась и сделала то же, что сделала бы Матильда, оказавшись на месте хозяйки усадьбы: тонкие, но такие хваткие пальцы незнакомки вцепились в моё ухо...
- Ай-ай, - заголосил я, отчаянно пытаясь вырваться, но делая этим лишь ещё больнее себе же, - простите, я больше не буу-уду!
- Марк! - громко рявкнула у меня над ухом женщина уже совсем другим голосом, - Марк!
Какой еще Марк? От мужчины убежать будет во сто крат сложнее! Да и драным ухом тут не отделаешься. Я попытался разжать её пальцы и тем самым избавиться от захвата, но получил такую звонкую затрещину, что в голове зазвенело, словно новый кофейный прибор в Матильдовом серванте. Паника почти охватила меня, но тут я вспомнил еще один финт и безвольно повис на руке незнакомки, будто тут же на месте потерял сознание или поскользнулся. Сперва, мне показалось, что я точно останусь одноухим, но почти тут же хватка ослабла - удержать весь мой вес было, наверное, трудно, и я буквально шмякнулся на землю.
Мама моя, сестра моя милая, Лагдален, и куда теперь мне рвать когти? В какую сторону? Тот, кого называли Марком, мог быть уже рядом. Рванул я прямо между ног "прекрасной госпожи", с чьими пальчиками моё ухо успело близко познакомиться. Ноги у неё, на моё счастье, были длинные, такими, что между ними мог пролезть не только я, но и десяток шевалье. Э....кажется, каламбурчик получился в духе кхе-кхе, бардака, но уж что-что, а огрехи воспитания, они исправляются ой с каким трудом. Вот только подол... Подол оказался длинноват. Я-то рассчитывал приподнять его, как гардину в гостиной, и проскользнуть, а он, зараза, еще и следом за ней тянулся, чтоб ей самой в нем запутаться! И я... Эх... лучше не рассказывать. В общем, села она на меня, словно на поросёнка перед тем, как ножик ему под горлышко воткнуть.
Самое странное, что вместо ожидаемого здорового визга "наездница" сначала слегка ойкнула, а потом я услышал... Смех? Точно - самый настоящий смех... Глупее я себя не чувствовал с тех пор, как угостил одного северянина тем, что было в ночной вазе у его соседа. (Ночью ж на двор выйти после влитого в себя шибко трудно).
- Тётенька, пустите меня, а....
Полузадушенный, растерявшийся, я и не услышал, как к нам подошел кто-то ещё.
- Марк, где тебя носит? Возьми Жужу, пока она снова не потерялась. И давай, поднимай меня, болван. Руку хоть дай, да не с собакой, другую.
Из-под тётки меня всё же извлекли. Какой-то хмурый тип с одним глазом, но одетый, что офицер. Тоже с золочёными пуговицами, то ли муж хозяйки, то ли гость её, я сперва и не понял. Он, кажется, даже не удивившись столь странному содержимому дамских юбок, схватил меня поперёк тела и, зажав под мышкой, двинулся в сторону дома. А хозяйка, отчего-то мелко подхихикивая, двинулась следом. Волей-неволей мои глаза вынуждены были наблюдать её откровенное декольте и высокую грудь в нём, прямо таки персикового цвета. Свои чёрные волосы, спадавшие чуть ниже плеч, она то и дело встряхивала и откидывала за спину. И всё хихикала. А на плече, на левом, открытом как раз, я вдруг разглядел шрам. Небольшой такой, в виде полумесяца.
Шрам? Меня так и тряхнуло. Я завихлял ногами, но тащившему меня Марку, кажется, было всё равно, висят они ровно или дрыгаются как угри на сковородке у Эльзы.
- Куда его? - густой низкий бас Марка звучал, как приговор. Вот стоит ей сейчас сказать "в подвал" - и меня отдадут на съедение крысам. Почему-то именно такой участи я страшился больше всего. Крысы мне и ночами снились... Не став додумывать эту мысль, я истошно завопил:
- Тётенька, миленькая, я вам служить буду, только не убивайте!
Синие глаза женщины встретились с моими, и я, сделав умоляющую мину, продолжил чуть тише, соображая на ходу:
- А ещё я грамоту знаю. Знаете, какой из меня писец выйдет? Я вам и завещание составлю! О! Вот эту усадьбу и сад возле неё я завещаю своей племяннице Лагдален, если та ещё жива и в здравии.
Синиё глаза заволокло льдинками.
- Нет у меня никакой племянницы. Нет, и не было.
- Ну, тогда малолетнему племяннику Оскару, по достижению им возраста дееспособности.
О как воткнул, обрежешься о самый край! Или всё же переусерствовал малость?
- Марк, в дом. В малую залу. А сам не уходи, посторожишь у двери, чтобы не сбежал.
Кажется, не переусердствовал. Меня снова встряхнули и понесли, поставив на узорчатый паркет лишь в упомянутой "малой зале". Женщина не спеша прошла мимо меня, усевшись в мягкое кресло с высокой спинкой и гнутыми подлокотниками. Расправив складки платья, она холодно посмотрела на меня и почти сквозь зубы спросила:
- Откуда тебе что знать, мальчишка? Кто ты?
- А что я такого сказал? Что читать умею? - и дёрнуло же меня включить полудурка. Это всё трактир. Там прямо так правду разве кто станет чужим рассказывать?
- Не увиливай! - она повысила голос, - ты понимаешь, о чём я. Открыв одну страницу, открывай весь лист.
- А кушать мне здесь дадут?
- А это зависит от того, что скажешь.
- Тогда я пойду...
Мальчишек с их собакой я уже не боялся. Сколько можно меня караулить, в самом деле?
- Стоять. Я десять лет не видела своих племянников и не знаю, где они, а ты называешь мне их имена так, словно других и не знаешь. Может, объяснитесь, гарсон?
- Да не гарсон я...- Вот тоже, взяла моду, называть как попало. Я шмыгнул носом, и опустился прямо на пол, положив торбу рядом - Я и есть Оскар...
- Как ты меня нашел? - недоверчиво прищурившись, женщина внимательно рассматривала меня, - откуда ты вообще про меня узнал?
- Ясное дело, Лагги рассказала.