– А почему «вы»? – Инаи усугубил первое впечатление, хлопая большими наивными глазами цвета бутылочного стекла, однако замялся: – Ну ладно… «вы». – Инаи, не скрываясь, сладко зевнул. – Я с докладом… Вроде бы вы пытаетесь остановить яшмового.
Однако льор уронил голову на грудь. Похоже, он даже не стоял, а полулежал на мягкой софе. Вокруг него стояли какие-то призрачные силуэты – наверное, те самые модели воображаемых миров. Похоже, магия цаворитов распространялась не только на недругов, но и непрерывно влияла и на самого хозяина. Сонное царство – вот как уже много веков называли этот льорат. И впрямь, сон и дремоту там возводили в абсолютный культ. Но возможно, что Инаи просто не умел до конца подчинять свой талисман.
– Что там у тебя? – повысил голос Раджед, чтобы разбудить нежданного союзника. Он вовсе не желал вслушиваться в мирное похрапывание Инаи. Да еще пробежала волной злость: они-то обсуждали важные вопросы.
Стоило вклиниться кому-то, так ждали вестей о новом нападении. Неужели «его ленивое величество» просто так решило напомнить, что в Эйлисе не шесть, а семь уцелевших чародеев?
– А! Нармо! Нармо у меня! – встряхнул кудрями Инаи, с гордостью сообщая: – Так вот, он недавно у меня обнаружился возле башни. Теперь спит в моей темнице!
Парень махнул пухлой рукой, словно с ее помощью сокрушил врага. Однако все прекрасно знали, что Инаи отродясь не вступал ни в какие поединки, да и оружия-то в руках не держал. Нармо попытался проникнуть через границу королевства или даже добрался до башни, однако его схватили сонные чары. Но вряд ли яшмовый льор попался бы в такую простую ловушку. К тому же он был ближайшим соседом цаворитовых чародеев, а, значит, изучил все их слабые места. Вердикт сложился сам собой – западня.
– Инаи! – воскликнул янтарный льор; едва он успокоился, как вновь нервно сжались кулаки, а янтарь на груди потеплел. – Выкинь его обратно из своей башни! Он того и добивался, чтобы заполучить твой талисман!
– Да он же не проснется! – рассмеялся добродушно Инаи, однако обернулся и побледнел, потеряв дар речи: – Ой… Ра-ра… Раджед! Он… он проснулся!
Инаи зажмурился, выхватывая свой самоцвет, размахивая им в воздухе, как кадилом, словно отгоняя нечистую силу. Однако против выбравшегося из темницы чародея ничто не действовало. Каким-то образом Нармо подчинил себе магию даже сонных чар, вероятно, не без помощи Илэни.
– С добрым утром, сонное царство! – отсалютовал он, намеренно неторопливо разминая плечи. – Отлично я выспался перед новым убийством. – Нармо навис над оцепеневшим Инаи, жадно ухмыляясь: – Поэтому буду смаковать его долго. Что ж, чары внутри башни уже не действуют, хватает только на внешнюю защиту.
Связь прервалась, оставив лишь зеленые помехи вместо четкого изображения.
– Ну вот, теперь этому мальчишке нужна моя помощь! – щелкнул зубами Раджед. – Как нам пробраться через завесу?
– Есть идея, – тут же отреагировал Сарнибу. – Только ты снова окажешься один, Раджед. Мы с Олугдом отведем сонные чары на себя, но станем бесполезны.
– О! С Нармо я жажду расправиться один на один! И уже очень давно! За дело! – с предвкушением прошипел Раджед, хотя подозревал, что поединок будет нелегким.
И ведь казалось бы, яшма – один из неприметных камней. Они не слышали голоса мертвецов, не выстраивали хитроумные иллюзии, не обладали даром распознавания лжи или возможностью делаться невидимыми, не умели читать мысли. Но пестрая яшма, точно хамелеон, научилась подчинять себе другие самоцветы.
А Инаи направил всю силу своего мощнейшего талисмана на создание иллюзорных игрушек, воплощенных грез, в которых потонул с головой. Парадокс! Глупость!
Но ему грозила опасность, и Раджед ни минуты не колебался. Что-то изменилось в нем, он чувствовал, определенно в лучшую сторону. Раньше чужие проблемы казались ему столь далекими и малозначительными, что он бы еще уговаривал себя, взвешивал возможную выгоду и прибыль. Однако на этот раз он лишь краем сознания просек, что в случае спасения нерадивого льора обзаведется новым союзником с сильным камнем. Прежде всего, он шел, чтобы спасти чью-то жизнь. И вовсе не испытывал неприязни к почти незнакомому мальчишке. В конце концов, это какие-то искаженные ценности гибнущего мира навязывали агонией душ взаимную ненависть. При близком знакомстве и малахитовый, и цирконовый льоры оказались честными отзывчивыми людьми. Они без раздумий доверились ему, предложили план.
Маги встретились в условленной точке на краю цаворитового льората. С прямым порталом помог Олугд: все-таки его владения граничили с «сонным царством». Пусть с утратой талисмана в тех землях практически не осталось магии, зато порталы работали.
– И что это? – Раджед глянул на стену магии, которая напоминала густое желе ядовито-зеленого оттенка.
– Сонная стена, – объяснил Олугд. – Ячед раньше сюда ходил от бессонницы лечиться. Я сам пробовал – валит после десяти минут.
– Ты еще веселишься? – фыркнул Раджед, вспоминая, на какие издевательства способен Нармо. Рыжий толстенький паренек явно не привык к боли, не ведал настоящих страданий. А пытки яшмового злодея едва выдержал и Сарнибу. Да еще никто бы не сказал, нет ли на этот раз вместе с противником топазовой ведьмы. Впрочем, выбора у них не было: вместе собрались все честные чародеи Эйлиса. Впервые Раджед ощутил, что плечом к плечу сражается с друзьями.
– Вовсе нет! – сделался серьезным Олугд.
– Ладно, за дело. – Сарнибу вздохнул, точно терпеливый вол, который тянет в гору тяжелый воз.
Малахитовый льор пошел первым, он принял на себя удар магии внешних границ льората. Сонные чары в такой ситуации работали однозначно против хозяина. Пусть они издревле не пропускали врагов, зато союзники тоже не ведали никакого секретного пароля, чтобы вовремя прийти на помощь. Чародей выстраивал сложнейшую сетку защиты и атаки, чтобы буквально прорубить «коридор» до башни через королевство. Казалось, даже сам воздух сочился ярко-зелеными облачками дурмана. Сарнибу нервно мотал головой, не поддаваясь на его пленяющие искушения. Раджед и Олугд попытались помочь, тут же ощутив приступ зевоты.
– Не надо! Поберегите силы! Бегите вперед! – строго прикрикнул малахитовый льор. Он из последних сил боролся с непреодолимой силой сна. Она не причиняла физической боли, однако туманила рассудок, лишала сил, подкашивая ноги. – Бегите же! – проревел Сарнибу, все чаще мотая головой. Чтобы не заснуть, он яростно обжег левую руку магией, отчего в воздухе запахло паленым мясом. Раджед и Олугд оценили жертву, торопливо метнувшись к порталам. Стоило им подобраться к башне, как коридор начал стремительно таять. Малахит не выдержал противостояния с цаворитом, свалившим мягкой лапищей сна. Оставался небольшой резерв, чтобы добраться до самой башни.
– Тебе хватит сил? – Раджед засомневался, реально ли колдовать без родовой реликвии.
– Да! Магия еще осталась. – Олугд уверенно кивнул. – Я обнаружил, что она работает и без талисмана. За дело!
Смеркалось, нарастал пронизывающий ветер, от которого не спасали согревающие чары. Маги их намеренно экономили. На горизонте полоска холодного заката чертила неровную линию вдоль облаков. Золотой сталкивался с багряным, словно яшма с янтарем. Раджед в последний раз оглянулся, не ведая перед поединком, узрит ли новый рассвет, встретит ли следующий закат. Никто не знал наверняка, в чем заключается новая сила Нармо, в башне вновь поджидала хищная неизвестность. Но воин обязан верить в победу.
– Удачи! – впервые совершенно искреннее пожелал Раджед.
– Тебе удачи! – задорно улыбнулся Олугд, обрушивая натиск магии на башню. – Все просто… кто-то должен заснуть. Не умереть же!
«Надеюсь, ваш сон будет спокойным. Я должен поторопиться, иначе они замерзнут насмерть», – отметил Раджед. Незримая магическая защита подернулась мутными волнами, разошлась кругами на воде. Однако отпружинила, как эластичная ткань.
– Может, помочь?
– Нет! – Олугд решительно нахмурился, сплетая пальцы в сложной комбинации. Что ж… Мальчик еще верил, будто для магии необходимы слова и верное положение рук. Раджед же познал тайную суть: для истинной магии не требуется ничего, кроме усилия воли. Когда он держал линии мира, то шевелил пальцами скорее из привычки, как иногда во сне сдвигают преграды или бегут, слегка шевеля конечностями наяву.
При одном воспоминании о линиях и рычагах в душе поднимались одновременно великое ликование и леденящий ужас: слишком поражало величие этого непостижимого мироздания. Раньше удавалось использовать эту силу только ради какой-то конкретной цели, да еще в предельно напряженных ситуациях. Он и не успевал толком ничего рассмотреть, однако хватало и кратких минут. Удалось бы вновь прикоснуться к неведомому во имя спасения жизни самого юного льора? Или все же великая сила не приходила по воле янтарного чародея?
Раджед надеялся, что ему хватит сноровки. Он никогда не боялся поражения. Впрочем, после побега Софии что-то в нем необратимо надломилось. Наверное, обрушилось понимание: не все идет по его царскому замыслу, не каждая песчинка срывается из одной чаши в другую по его указке, и порой даже слабые способы спутать все карты. Да еще новая сила яшмового чародея доказывала, что время понятных поединков между «чистыми» самоцветами прошло. Наставала эра хамелеона, смута искаженных смыслов и законов. Впрочем, в последние годы мира чего только ни случается.
– Еще… немного… Я приму всю магию барьера… Зазор будет секунды на две… – говорил с усилием Олугд, однако слова растягивались, а глаза юноши слипались. Он пошатывался, словно лунатик. Вскоре он опустил руки, очевидно, забывая на сознательном уровне, что они необходимы для колдовства. И тогда-то сломался блок разума: на грани яви и сна Олугд, очевидно, тоже понял, что колдует лишь одним усилием воли. Даже без родовой реликвии. Ему хватало нескольких обычных цирконов.
– Все… – выдохнул он, медленно оседая на камни. Раджед поспешил подхватить его, попутно сплетя простенькое заклинание обогрева. Умение перемещаться мгновенной вспышкой помогло за долю секунды проскочить через барьер.
«Значит, он пробил чары на границе и намеренно сдался чарам башни. Хитрый план. Сыграл на глупости и милосердии Инаи», – подумал Раджед, оценивая действия Нармо.
Башня встретила сквозняком коридоров, ярко-зелеными гобеленами, причудливыми статуями русалок. В целом, внутреннее убранство мало чем отличалось от собственной твердыни янтарного чародея. Только обилие желтых и оранжевых оттенков заменяли прозрачно-зеленые, словно первая весенняя зелень. Как же давно Эйлис уже не видел настоящей весны! В башнях-то царствовало вечное лето или тот сезон, который нравился хозяину. Поговаривали, что Илэни выбрала для своей башни вечную зиму, словно символ самой смерти. Хотя вряд ли Нармо стал бы задерживаться в обители вечной стужи. Мысль об Илэни резанула неприятными подозрениями: один ли явился незваный гость?
Раджед поднимался по бесконечным лестницам, ориентируясь на след магии хозяина. Мимо него проплывали загадочные студенистые шары и квадраты, напоминавшие шапочки причудливых медуз.
«Это еще что такое?» – подумал Раджед, невольно присматриваясь. Удалось различить пунктирные линии, нанесенные на разноцветную массу, словно кто-то расчерчивал заготовку для будущего творения.
Кто-то наносил линии материков и морей, выстраивал миниатюры деревьев и городов. И тогда Раджед догадался: это те самые призрачные миры из снов, созданием которых Инаи занимался большую часть своей сознательной жизни. Просто так, от нечего делать, он играючи создавал макеты несуществующих миров, которые наблюдал во сне. Вскоре мимо проплыли завершенные «миры» – кристальный светящийся город, чудесные замки с садами, бесконечные прерии. Один мир представал нарушением всех законов физики: три сплетенных кольца разной величины образовывали модель трех планет. По внутреннему контуру каждого вырисовывались материки, внешние же покрывала лава.
В этих фантазиях не обитали настоящие люди, да и животные с растениями едва ли имели что-то схожее с живыми. Творить из ничего не умел даже неудавшийся Страж Вселенной. Запретное знание, запретное для смертных умение.
Однако Инаи скромно тешил себя фантазиями и играл в доброго демиурга, не претендуя ни на что другое. Он устанавливал законы, придумывал историю каждой модели, создавая их, безусловно, с большой любовью мастера к своему творению. Что еще делать в умирающем страшном мире? Топить свою горечь в радужных иллюзиях, представлять себя божеством, что способно как-то влиять на историю. И не важно, что за пределами башни все рушилось. Все не важно, пока до уютной норки не добрался враг. И ни один из придуманных миров не помог оборониться.
Раджед зло сжал кулаки, выпуская мерцающие когти – вот, для чего нужна настоящая магия. Впрочем, с ней тоже не удавалось заполучить многие вещи.
Льор поспешил вверх по лестнице, врываясь в обширную спальню цаворитового чародея как раз в тот миг, когда когти Нармо тянулись к шее незадачливого льора.
– О! Вот и главный гость пожаловал! – тут же отвлекся яшмовый. Без сомнений, он напал еще для того, чтобы заманить Раджеда в очередную ловушку. Разгадать бы, какую!
– Отпусти его, стервятник! – приказал янтарный льор, властно укалывая простертой ладонью.
– Как скажешь, как скажешь, – растянулись в широкой ухмылке губы Нармо, он хитро щурился. Раджед следил за каждым его движением, за колыханием воздуха, за малейшим звуком. Однако так и не успел понять, в какой момент случилось то… нечто… Даже не описать, что именно.
Нармо схватил талисман Инаи, опрокинув мальчишку. Из ярко-зеленого камня вырвался поток энергии. Показалось, что целились прямо в сердце, однако Раджед ловко уклонился вправо, злорадствуя, насчет грубости и непродуманности внезапной атаки. Однако в следующий миг льор уже проклинал свою самонадеянность: Нармо метил вовсе не в противника. Он использовал чужой талисман, чтобы притянуть один из сотен «сонных царств», моделей из сновидений. Нечто незримой силой обволокло все тело, точно затянуло в прозрачный кокон, а затем в долю секунды рвануло куда-то вниз.
Раджеда ослепила ярчайшая вспышка, точно в глаза ударило сияние сверхновой. Веки инстинктивно сомкнулись, но жизненно важно оказалось их разлепить, кое-как привыкая к нестерпимому сиянию вокруг.
Чародей поморщился, замечая, что оказался среди совершенно незнакомой пустоши, заполненной бирюзовыми кристаллами разной формы и размера. Буквально все вокруг состояло из них, отражая искаженно яркий свет.
– Да что за?.. Пропади ваши самоцветы! – выругался Раджед, всплеснув руками. – В Эйлисе камни, тут кристаллы!
В первые мгновения он совершенно не понимал, куда и как его занесло. В голове пронеслось множество версий случившегося. Нармо удалось открыть портал в какой-то другой пустынный мир? Где-то в Эйлисе обреталась кристальная равнина? Кто-то навел сложносочиненную иллюзию?
Под ногами двоилось и троилось собственное отражение в неровных пластах некого полупрозрачного минерала. Раджед постучал каблуком сапога по ним, убеждаясь в реальности царившей вокруг картины. Невозможная яркость мешала думать, слепила до головной боли. Поэтому льор поспешил наспех сотворить магией янтаря что-то вроде защитных очков, от которых мир вокруг приобрел приятные медовые оттенки. Вряд ли точное цветоотображение подсказало бы ответы насчет случившегося. Впрочем, они не заставили себя ждать, когда откуда-то с неба донесся извиняющийся дрожащий голос:
– Это один из моих снов.
И тогда все встало на свои места. Конечно же! Инаи создавал множество моделей миров, притом настолько детальных, что любой бы спутал их с реальностью. И, вероятно, чародей снов не просто рассматривал их, но иногда сам прогуливался по бескрайним равнинам своих фантазий. Ныне же он представал незадачливым божеством, которое само не ведает, как управиться с созданным миром.
«Значит, это все-таки иллюзия!» – анализировал обстановку Раджед, осматриваясь вокруг и надеясь, что кристальные равнины не населены ради антуража какими-нибудь чудовищами из кошмаров. Оставалось уповать на магию янтаря, которая, к счастью, никуда не делась. Но ситуацию осложнил другой голос, разверзший импровизированные небеса:
– Кто бы мог подумать, янтарный льор оказался букашкой! – С этими словами на равнину опустилась гигантская ладонь, от которой Раджед едва успел отскочить. – Теперь его придавит пьедестал его же самодовольства. – Ладонь взмыла ввысь и вновь с размаху опустилась; враг охотился за янтарным магом, словно за каким-то муравьем. – Беги! Беги, лилипут!