– Нет, – прошептал он мне в ответ, – это ритуальная фраза. Мора забирает души усопших, чтобы передать их Аре для нового рождения. Мы не должны плакать о том, кому предстоит новая жизнь, но не можем этого не делать. Поэтому я прошу прощения за всех нас…
Я не то усмехнулась, не то всхлипнула. Какая ирония. У них уже всё продуманно, смерть такая обычная, всё идёт по плану! А почему же тогда мне это кажется таким диким?
– Сейчас ты можешь попрощаться с ним…
Я кивнула, и как во сне подошла к Эстэриолу, лежащему на льняном покрывале, прикрывающем свежий сухой хворост и добротные душистые поленья. Свет костров путался в его волосах, оседая оранжевыми пятнами на лицо. Я коснулась его щеки. Боги, такой же холодный, как всегда. Кожа такая же сухая и твёрдая, как в дни нашего знакомства. Он совсем не изменился. Как простой вампирский торпор. Только теперь уже вечный… Помнишь, когда ты первый раз коснулся меня? Как испугал меня холодом своей кожи? Впился своими острыми зубами в мою тёплую живую шею? Ты познал мою кровь. Теперь частичка меня навсегда осталась в тебе. И это не только кровь. У тебя осталось моё сердце, которое ты взял своими сухими ладонями и согрел своей ледяной кожей. А теперь мне уже не ослабить этой хватки, твои застывшие руки уже не разжать, и уходя, ты вырываешь из моей груди своё сердце. Ведь оно уже давно не моё, оно твоё. Теперь у меня не будет сердца, зато ты унесёшь с собой целых два. И моё согреет тебя там, в запредельном мире, куда мне нет хода…
Я провела рукой по его волосам, пропуская светлые пряди между пальцами. Таким привычным и незнакомым жестом. Я вспомнила тысячи прикосновений, но я никогда не прикасалась к тебе так. Это было когда-то, не сейчас. Я даже не познала твоих губ. Не познала твоих объятий. Я… Я так люблю тебя, Эстэриол! Теперь уже поздно, но я всё же успею вырвать последний и первый поцелуй. Мора простит меня, что я не спешу отдать тебя ей… она должна понять…
Я наклонилась к нему, неловко присев на край его жёсткого ложа. Покачнулась, положила руки ему на плечи. Поправила воротник, пригладила непослушный локон, коснулась застывших век… Всё так же… так, может, будь наш первый поцелуй другим, его губы были бы такими же? Немёртвыми… неживыми… такими же холодными. Но не безжизненными. Но теперь мне уже не узнать. Но я дарю тебе этот поцелуй. Как тогда, когда-то давным-давно ты подарил мне свой. Как в тот тихий обычный вечер, которого я не помню, но который так отчётливо щекочет душу. Я отдаю тебе тот поцелуй, что подарил мне жизнь, тот, что спас меня. Тот, что подарил мне целую жизнь с тобой. Теперь он твой. Я возвращаю долг…
Я коснулась его губ своими, забыв о том, что на нас смотрят сотни тигров. Это не имеет значения. Сейчас мы с тобой, Эстэриол. Уже не важно, кто из нас жив, а кто мёртв, сейчас мы с тобой едины. В этот момент даже боги не могут отобрать у меня этот последний поцелуй с тобой.
Мир вокруг исчез. Я была только с ним. Я закрытыми глазами увидела его. Он улыбался. Обнял меня тёплыми руками, которые светились как солнышко, и ответил на мой поцелуй. У нас было одно сердце на двоих, жившее где-то глубоко в груди и заполнявшее собой весь мир. Наш первый последний поцелуй. За пределами миров, за гранью жизни и смерти. Мы обрели друг друга так полно, как никогда, чтобы после навсегда проститься… Я больше никогда его не увижу. Больше никогда. Я почувствовала это, я знала это. Но боли не было. Пора было его отпустить…
Я отодвинулась от его холодных безжизненных губ. Ничего не изменилось в его чертах, лишь блики пламени беззаботно играли на ресницах.
– Я люблю тебя… – прошептала я ему, только ему.
На его груди, под складками воротника теплел амулет. Тот, что я подарила ему когда-то. Теперь я заберу его, чтобы носить его так же, как он. В память о самом важном… Я аккуратно сняла его и сжала в ладони. Последний раз провела пальцами по холодной коже. Теперь всё… пора.
– Мама, а почему Синяя тигра упала?
– Сынок, ей тяжело. Видишь, она уже встала. Она попрощалась со своим другом, и теперь пора проводить ритуал.
– Его сожгут, как дядю Миртала?
– Да сынок. Их всех забирает огонь. Когда-нибудь придёт и наш час, но ты не бойся, милостивая Мора позаботится о наших душах.
Я встала рядом с друзьями, Асфири взяла меня за руку. Второй рукой я прижимала амулет Эстэриола к груди. Отстранённо наблюдая, я видела, как Натор взял факел, и коснулся поленьев внизу кострища. Какой послушный огонь, он так быстро охватил весь свой праздничный стол. Взвился высокими языками, обнимая Эстэриола своими бесчисленными руками. Чтобы я не видела, как его тело пожирает жар, забирая навсегда…
– Даша, уже всё кончилось… – Элни подошёл ко мне, пытаясь разглядеть моё лицо в предрассветной темноте. Костёр потух, остался лишь пепел. На площади остались лишь мои друзья, обступившие меня со всех сторон.
– Аябэль… – тихо проговорила я.
– Что? – спросила Асфири.
– Моё имя – Аябэль, – громче повторила я и медленно завязала шнурок амулета на своей шее.
Хворь Сидиена
Солнце не спешило выкатываться из-за горизонта, лениво золотя вершины гор. Это хорошо, мои глаза сейчас не выдержат его палящего сияния, мне этого не нужно.
Мы сидели в замке в верхних покоях Эбайдина. Впятером: Асфири, Натор, Эбайдин, Элни и я. Грустная и молчаливая компания. Раз или два заходил кто-то из стражников, доложить, что на границе всё спокойно. Ни следа. Город прочесали от и до. Пусто, будто никого и не было. Эбайдин с Натором виновато опускали глаза, но я их не винила. Вортам умудрялся скрываться от вампира, что ему тигры?
Наверное, стоило бы бежать, искать, пытаться нагнать по уже давно остывшим горячим следам… Но я была не в силах. Хотелось просто сдохнуть. Да и куда бежать? Никто ничего не знал, никто даже не понял толком, что случилось. Как и я. Так что я просто сидела, чувствуя себя выпотрошенной малосольной сельдью.
Кажется, я что-то ела, потому что Натор сказал, что так нужно. Сама бы я и не притронулась ни к чему. Вкуса не ощущала, холода тоже. Боги смилостивились надо мной и полностью лишили чувств. Оказывается, это так приятно – сидеть бездушной куклой. Руки сами отламывают кусочек хлеба, губы отвечают на простые вопросы, ушки движутся в такт речи подруги, глаза находят кубок с вином, а мне самой ничего не нужно делать, просто расслабиться и дать телу решать за меня. Ха, я бездушная кукла! Как хорошо…
– Аябэль?
– Что, Асфири?
– Ты ешь уже третью булку подряд, без мяса и сыра.
– Да? Я не заметила.
– Асфири, оставь её, ей нужно время, – Эбайдин озабоченно глянул на меня. А я засмеялась. Боги, какая же банальнейшая фраза! Прямо как в идиотских человеческих фильмах, демоны их побери!
Кружка разлетелась осколками, оставив неприличное красное пятно на стене. Тигры отпрянули, а Элни, сидевший по правую руку от меня, погладил ладошкой моё плечо.
– Тебе бы отдохнуть, ты же не спала всю ночь.
Я усмехнулась и, стряхнув крошки, вышла. Да, он прав, мне нужно выспаться. Я ни на что не гожусь. Спасительница всея Сидиена! Жалкое создание! А когда высплюсь, пора заканчивать с хандрой. Я не могу позволить себе предать целый народ из-за своего личного горя. Меня ждали дела, не нужно их откладывать. Нужно разобраться с ними. Чем быстрее я справлюсь, тем быстрее смогу отправиться за душой Вортама. Будь он проклят тысячу раз! Я почему-то не сомневалась, что он дождётся. Он – терпеливая тварь, будет ждать, пока я сама приду к нему. Дурацкая память! Мелькает и путает, и я даже не знаю, с чего это взяла? Память подсказывает или мне просто хочется так думать?
Амулет Эстэриола грел кожу, я сжимала его в руке, когда засыпала. Да благословят боги все винодельни Нелита. если бы не вино, я бы не смогла уснуть. И видеть сны тоже не хочу. Не хочу, чтобы Он мне снился. Мне нужно отпустить его. Ведь ему предстоит новая жизнь. А мне предстоит достойно дожить эту… Когда она теперь закончится? Я же теперь, вроде, бессмертна…
– Эбайдин, ты можешь рассказать мне, о чём было пророчество? В чём моя задача? Я понятия не имею, зачем я здесь, и что мне нужно сделать.
Мы сидели вдвоём. Друг напротив друга в кабинете. На стенах развешаны шкуры и оружие, под потолком дымил никому не нужный светильник, коптя деревянные балки. Утро нового дня врывалось в окна приветливыми лучами.
– Ты не знаешь?
Я вздохнула, нечего юлить, тут незачем играть в игры:
– Слушай, Эбайдин. Давай поговорим начистоту. Я собираюсь уйти. Я думаю, ты поймёшь меня. Я должна найти и убить этого ублюдка, – мои руки сами сжались в кулаки, больно упирая когти в мягкие ладони. – Но я не могу просто оставить вас. Я хочу закончить здесь свои дела, чтобы можно было с чистой совестью отправиться в путь.
– Но разве ты не останешься у нас? – Эбайдин выглядел огорчённым. Ну конечно, их личная богиня свинтить хочет!
– Нет, Эбайдин, не смогу…
Я понурилась, ожидая уговоров, но он, молча, кивнул – понял. Это хорошо, значит, можем заняться делами:
– Так о чём же пророчество? В чём суть?
– Я точно не знаю, тебе бы лучше рассказал об этом Хартхор, он дольше всех изучал этот вопрос, но его невозможно найти! Я ещё котёнком был, когда он послал отца к Далину и ушёл. С тех пор от него ни весточки, только слухи. Я хотел найти его в столице, когда уходил в Поиск, но… Не вышло. А я могу лишь пересказать то, что помню из рассказов матери.
– Так расскажи мне. Я хочу знать то, что знает каждый тигрёнок с детства. Это важнее, чем само пророчество, ведь мне предстоит оправдать их надежды.
– Как странно ты говоришь, – поморщился красный, – такое впечатление, что у тебя на родине принято почитать ложь, а не правду!
– Да, возможно, ты прав, но в моих словах нет лжи. Суть самого пророчества я узнаю сама, она придёт в своё время, я уже не сомневаюсь в этом – что-то будет. Но мне нужно исполнить его так, чтобы народ не потерял надежду, чтобы их не постигло разочарование от того, что спаситель, которого они ждали века, оказался малолетней идиоткой. Я не хочу лишать их веры.
– Ты говоришь как настоящий человек, мне страшно.
Я усмехнулась, горько и злобно:
– Я выросла среди людей, и много чему научилась у них. И это не всегда было хорошо. Но боги вели меня своим путём, значит, зачем-то это нужно.
– Ты веришь в провидение?
– Нет. Не верю, – я провела ладонью по волосам, и сморщила лицо в гротескную маску, – Эстэриол говорил, что боги сами как шаловливые дети, а за свою судьбу в ответе лишь я.
– Тогда зачем ты говоришь это?
– Потому что должен быть какой-то смысл! Я знаю, что это всё лишь игры богов, но я чувствую, что многое из моей жизни было неспроста. Да, я сама наполняю свою жизнь смыслом, и сама строю свою судьбу. Но я вижу, как должна действовать, и что из моего прошлого может помочь, ты веришь мне?
– Я не могу понять этого… но тебе я верю.
– Тогда я должна обратить не только свою силу, но и знания на то, чтобы помочь Сидиену.
– Возможно, в твоих словах есть смысл, – Владыка кивнул. – Особенно если ты искренне хочешь помочь тиграм. Но мне не о чем тебе рассказать. То, что я знаю, как и каждый житель Сидиена, это всего лишь короткая сказка о том, что в тёмные времена придёт Синий тигр и спасёт Сидиен от гибели. И всё. И я, честно говоря, счастлив, что ты появилась… Хотя я ждал…
– Что? Сурового мудрого мужика?
Эбайдин усмехнулся и обезоружено покачал головой в подтверждение.
– Но неужели никто даже не предполагает, что это может быть? – допытывалась я, – Я должна знать хотя бы чуть-чуть, чтобы знать, от чего защитить вас!
– Слухов и домыслов тьма, но по существу… К сожалению, это всё…
– Ладно, в таком случае мы пойдём другим путём. Человеческим, – я опять усмехнулась. – Но прежде нам бы не помешало перекусить. Нужно набраться сил и всё обдумать.
Солнце стояло в зените. Вновь я наедине с Эбайдином. Лучше никому не знать о наших разговорах, нельзя, чтобы тигры видели, что я не знаю, что делать. Поэтому мы грелись в лучах уже летнего солнышка на вершине скалы недалеко от замка. Птицы щебетали над ухом, раздражая своей жизнерадостностью, но успокаивая тем, что всё идёт своим чередом, что мир пока не рухнул и держится на своих черепахах, или на чём он там держится? Это неважно. А важно то, что у меня в руках вкусный пирог, напротив сидит существо, которому я могу доверять, и есть проблема, которую мы должны решить.
– Эбайдин, какова ситуация в государстве на данный момент?
– Сложно сказать. Теперь, когда ты пришла, всё изменилось. Раньше, когда правил мой отец у нас почти не было проблем. Так, лёгкие неурядицы, которые было легко решить. Во всяком случае, так мне казалось… А после того, как я занял трон, всё пошло наперекосяк, и я даже не представляю, как это можно исправить! Они не верят мне! Они считают меня мальчишкой! Да я и есть мальчишка, но теперь уже ничего не изменить… я убил своего отца, я обязан править.
– Но ты ведь пытался. Натор рассказал мне, что ты хотел изменить уклад жизни, а затем, когда не вышло, вернул всё в прежнее русло.
– Да, только теперь мне никто не верит! И я никому тоже не верю. Если бы ты знала, как это сложно: жить, зная, что любой из твоих друзей может вонзить тебе нож в спину! Метафорически конечно… Это людское выражение, мы презираем коварство и подлость. Наверное, мне просто страшно. Я сам виноват, я дал слабину, я дал тиграм почувствовать вкус свободы и безнаказанности. А теперь расплачиваюсь…
– Ты не прав, Эбайдин. Не знаю, как остальным, но Натору ты можешь доверять всецело. Он пытался помочь тебе, когда ты бросил его в тюрьму.
– Да, теперь я это понимаю. А ещё я с тобой пытался драться… ну и дурак!
– Ты не дурак. Просто запутался. Слушай, Эбайдин, я ведь не старше тебя, я сама мало что знаю и мало в чём разбираюсь, но там, где я жила, существуют сотни университетов, которые изучают вопрос имиджа! Это настолько тонкая наука, что немудрено ошибиться. Тебе всего лишь нужно вернуть уважение и преданность народа. А я постараюсь помочь тебе в этом настолько, насколько смогу. Ведь у меня, как я поняла, есть неограниченная свобода действия. Что бы я ни сказала, меня услышат и примут. А значит, я смогу вернуть им любовь к тебе.
– Ты сделаешь это для меня?
– Конечно, сделаю. Я видела твою душу – ты добр и отважен. Тебе всего лишь не хватает опыта и уверенности, а это дело наживное.
– Что такое «имиджа»?
– Это твой образ, то, как видят тебя люди. То есть тигры. А тебе нужно, чтобы они видели, какой ты на самом деле. Что ты смел, честен и глубоко верен своему народу.
– Но как? Я же всеми силами стараюсь показать им свои добрые намерения! Но теперь этого уже никто не видит.
– Ты уверен?
Красный замялся, а я улыбнулась ему:
– После нашего поединка многие уже поменяли своё мнение. Я думаю, нам осталось ещё немного для того, чтобы вернуть тебе доброе имя.
– Да, это было бы здорово, – он тоже улыбнулся, но как-то невесело, – но дело в том, что, помимо этого, есть ещё проблемы, с которыми у меня не получается справиться.
– Какие?
– Это… я не знаю, как объяснить, – теперь красный ещё больше посерьёзнел, пытаясь подобрать слова. – Об этом говорил ещё Хартхор. С каждым годом тигрят рожается всё меньше. Я бы с радостью взял вину на себя, на ошибки своего правления, но это началось ещё до моего рождения. Мы стараемся об этом не распространяться, но народ видит, что что-то не так. При моей бабке здесь жили три тысячи тигров, теперь же не насчитывается и одной. Мы вымираем. И я ничего не могу с этим сделать! Ни я, ни Натор! И самое страшное, что мне, из-за моей долгой жизни, скорее всего, предстоит увидеть, как погибнет Сидиен…
– А вот это уже проблема! – я озабоченно почесала затылок. – Пожалуй, нам нужно пригласить Натора для этой беседы, ты ведь не возражаешь?
– Нет. Раз ты говоришь, что я могу ему доверять…