– Да, Эбайдин, ты всё-таки дурак! – улыбнулась я ему.
– А почему ему можно, а мне нет? – Асфири полыхала праведным гневом у ворот замка, грозя поцарапать ещё безбородое личико молодого стражника. – Я – подруга Синего тигра! Ты должен впустить меня тоже!
– А как же я?! – подбежал Элни, услышав крики аж из конюшни, где обхаживал своего Мохнатика, вернувшегося с прогулки в поле. Конечно за время их расставания, меланхоличного пони миновали все беды и неприятности, облившие нас с головой ведром помоев, но всё же он никак не мог доверить своего верного скакуна каким-то там громадинам с хвостами. Но у дверей замка творился какой-то непорядок, и его обязательно нужно было проконтролировать. – Почему это меня никто не позвал?!
– Вот именно, Фирус, ты должен пропустить нас! Натора ведь пустили! А я с ней знакома намного дольше, чем он! – Асфири стала нос к носу со смутившимся пареньком, и сложила руки на груди, показывая свою непреклонность.
– Что там происходит? – над крыльцом показалась голова Эбайдина. Асфири задрала голову к балкону, на который не посчастливилось выйти красному, и обрушила гнев на него:
– Этот молокосос смеет не пускать нас к Аябэль!!!
– Вообще-то этот «молокосос» старше тебя на три года, и он выполняет мой прямой приказ: не пускать в замок никого!
– А мы тут при чём?! – заверещал фирь. – Мы не кто-то из «никого», мы – друзья Даши! Ой. Вернее Аябэль. Так что пусть эта ушастая морда пропустит нас, или я за себя не отвечаю!!!
Эбайдин обречённо вздохнул, и махнул рукой Фирусу, чтобы тот посторонился. Конечно, ведь разъярённый фирь, это грозное оружие, как тут не испугаться?
Я повернула голову к распахнувшейся двери и встала навстречу друзьям. Как я рада, что эти весёлые мордашки не оставляют меня. В их обществе как-то казалось, что всё будет хорошо.
Натор лишь укоризненно покачал головой, двигая стул, чтобы освободить места за столом.
– А что, мы ужинать не будем? – невинно осведомился фирь.
– Нет, Элни, – улыбнулась я ему, – пока рано. У нас есть дела, которые нужно обсудить, а потом и поедим.
– Так у вас тут тайный совет?! – глаза Асфири засияли. – Я так и знала! Значит, мы правильно пришли! Почему вы нас сразу не позвали?
– Ну, собственно, мы вас вообще не звали, – бестактно заявил Эбайдин, лицо фиря пошло красными пятнами, и мне пришлось заступиться.
– Элни, просто у нас тут очень серьёзный разговор. Это касается судьбы Сидиена. Но, конечно, ты и Асфири имеете право присутствовать, это ведь вы привели меня сюда. Если, конечно, тебя не утомят разговоры о политике…
– Я же говорила! – опять просияла Асфири, устраиваясь на стуле подле Натора.
– Ну что ж, тогда продолжим, – Эбайдин вновь уселся рядом со мной.
– Да, пожалуй, – вздохнула я. – Натор, что ты раскопал?
– А что вы обсуждаете? – фирь нахально схватил оставленный по чьему-то беспечному недосмотру кусок булки с тумбочки у стены, к которой прижимался его стул. Наверное, я разбросала.
– Да, что за проблема-то? – поддержала его тигрица.
– На повестке дня у нас два вопроса, – ребята поёрзали, удивляясь моим странным оборотам речи. – Первое: вернуть расположение народа его Владыке Эбайдину. Но с этим мы справимся достаточно быстро, тем более что решение второй проблемы нам помогло бы. А вот второй вопрос… Натор, может, лучше ты?
Белый кивнул, и начал рассказ:
– Ты, Асфири, ещё молода, и не знаешь, что когда-то Сидиен был густонаселённым государством, у нас даже была собственная армия, которую в своё время призывали на помощь и люди, и даже эльфы. Наше государство насчитывало три больших города и двенадцать маленьких поселений. Всё северное побережье Ирту было под нашим контролем. Но это было очень давно. Многие сотни лет мы жили, процветая. Мы вели торговлю, наши послы были в обеих столицах, и даже какое-то время на другом континенте! Но постепенно, нас становилось всё меньше. Это было незаметно поначалу, но если сравнить то, что было раньше, и то, что есть сейчас – мы на грани катастрофы. По древним записям я могу судить, что тысячу лет назад население тигров состояло более чем из двадцати тысяч граждан. Теперь нас не больше восьми сотен, считая тех, кто покинул государство. Я, как и мои предшественники, не могу найти причину, но если мы не найдём её сейчас, через двести лет от нас не останется ничего, кроме записей в летописях других народичей…
– Но как?! – Асфири подскочила с места. – Это же невозможно! Я же родилась! И сестра моя родилась, и у неё сейчас пузо такое, что хоть на тачку укладывай!
– Да, это так. Тигрята всё ещё рождаются. Но вспомни сама, как много других семей, живущих многие годы и так и оставшиеся бездетными?
– Ну да, конечно, есть такие. У моей мамы подруга так живёт. Но тут дело не в этом, она просто рожать не хочет, и всё…
– Вот именно, – перебил Натор, – не хочет. И очень много тех, кто не хочет. А знаешь почему? Не потому что они свободны или хотят пожить своей жизнью, это не проблема, этого никто не запрещает, тем более, если ты трудишься на пользу своему народу. И не потому, что у нас нет поддержки, ты сама росла дочерью Сидиена, мы же не как люди, – пояснил он для меня. – Мы растим детей все вместе, каждый из нас родитель в той или иной степени, и к чужим детям относимся, как к своим. Они не хотят, потому что у них нет желания становится матерью. Что-то лишило тигриц нормального природного инстинкта материнства.
– Что лишило? – я порывисто наклонилась к Натору. – Так что ты раскопал, выкладывай!
– Я слушал землю уже давно, и сегодня я не увидел ничего нового. Я разговаривал с тигрицами, и у всех видел одно и то же, как и в земле Сидиена. Они будто спят. Плодородие нашей земли ушло. Ты ведь заметил, Эбайдин, что наши поля уже не так богаты, что фруктов на деревьях всё меньше, что скот плодится через силу. Это не только с тиграми происходит, вся наша долина перестаёт плодоносить!
– Как так? – удивилась я.
– Неужели это правда?! – хором заголосили Элни и Асфири, Эбайдин лишь молча разглядывал свои переплетённые пальцы.
– У нас, в мире, где я жила, тоже не всё гладко, – неохотно сказала я. – Правда, у нас нет никакой магии, и земля тут ни при чём, всё проще, – я печально вздохнула, возвращаясь в воспоминаниях в родной мир. – Это такой природный механизм, нам на социологии рассказывали: более древнюю расу вытесняет та, что моложе. Да и вообще, человечество растёт, развивается. У нас для женщин актуальнее сейчас строить карьеру, доказывать, что они не хуже мужчин, развлекаться… Мало кто хочет рожать. Всё меньше. Мама моя вот вообще не могла, я приёмная… Да и вообще, сейчас столько развлечений. Все эти сериалы, соцсети… Да я и сама хороша! Из книжек не вылезала, потому что нахер мне эта жизнь! А ведь народ у меня сильный был! Во всех войнах побеждал! А теперь что? Вот вам – я! Образчик нового поколения! Тупая, безграмотная, не смотря на почти высшее образование, избалованная и потонувшая в своих иллюзиях! Да если бы не вы, я бы никогда и не узнала, что могу что-то сделать для мира! Хоть для какого-то!
– Ая… Аябэль, на вот, выпей-ка вина.
Натор поднёс кубок к моим дрожащим пальцам.
– Боги, как её прорвало-то… – поёжилась Асфири, – зачем так кричать-то?
– Простите, простите, – я отхлебнула из кубка, успокаиваясь. – Просто что-то нашло. Нервы сдают. Я рада, что теперь среди вас. И очень надеюсь, что смогу хоть чем-то помочь!
– Да уж, не думал, что у тебя мир такой странный, – покачал головой Элни. – Но я бы всё равно мечтал побывать там.
– Нет, Элни, всё не так однозначно, как я описываю. На самом деле не все такие. И в моём мире есть много доброго, чему стоит научиться. И если я помню только плохие стороны, это не значит, что там нет и хороших. Просто я… немного разволновалась. Какой-то бред несу…
– Так что же, Натор, тебе есть что добавить? – обратился к белому Эбайдин.
– Пожалуй. Хочу пояснить свои ощущения Аябэль, может её магия сможет уловить причину. Я слушал землю. Живительная сила никуда не ушла из неё. Но в других землях, она циркулирует, обновляясь, она кипит как ручей, а здесь она замерла высыхающим болотом. Из неё уже почти нельзя напиться. То же самое и с народом. Они будто спят, жизнь куда-то уходит. Ты, Асфири, ещё молода и сил у тебя много, но я смотрел в глаза тиграм постарше. Они уже не хотят жить, не хотят бегать и веселиться, не хотят охотиться, им уже не интересно ничего. Будто их клонит в сон, и они не могут этому противиться. Все старейшины марту уже ни на что не годятся! Склочные старики, которые сами в себе разобраться не могут.
– А не проще ли переехать на другое место? – недоумённо заявил Элни.
– Да, действительно, не проще ли? – поддержала я друга.
– Нет, не проще, – хором возразили Эбайдин с Натором, и белый продолжил: – Во-первых, это наша исконная земля, мы не можем просто так покинуть свою родину. А во-вторых всё не так просто. Сейчас уже сложно разобрать, но я чувствую, что земля перестала плодоносить из-за хандры тигров, а не наоборот. И куда бы мы ни ушли, мы заберём эту хандру с собой.
– Может это проклятье? Вы не пробовали просить помощи у богов? – спросил Элни.
– Может быть, но тогда это проклятье такого порядка, с которым не справится ни один маг в Нелита. А богов просить бесполезно. Наш народ не поклоняется им. Мы уважаем их, но просить не можем и не будем. Не принято. Мы испокон веков жили без божественного вмешательства, – Натор сверкнул глазами в мою сторон, – но теперь у нас есть ты – наша богиня! Мы ждали тебя! И если ты не сможешь помочь нам, то уже никто не сможет.
– Ооо, боги! – я потёрла виски. – Ладно, что-нибудь придумаем. А теперь, пожалуй, и правда пора поужинать, у меня от этих дебатов жуткий голод просыпается!
Эбайдин незаметно улыбнулся.
– Что ты намерена делать?
Натор спешил за моим размашистым шагом, будто ноги у него короче моих. Я была ему рада, ему было не только любопытно, куда я направилась, он просто по-дружески переживал за меня, ведь я ушла из-за стола, никого ни о чём не предупредив, да ещё и с таким лицом, что можно было подумать, что я вешаться собираюсь. Но сейчас его забота была для меня лишней, нужно было столько всего ещё уложить в голове по полочкам.
– Послушаю землю, как ты сказал. Думаю – у меня получится.
После ментального прорыва я вообще по-другому стала видеть мир. Всё никак не могла привыкнуть, даже не знала, что я теперь умею? А ещё и синяя вся стала, после этого вообще всё с ног на голову встало. Но чутьё – это хорошо. Интуитивно научусь. Раз учителя больше нет…
Белый лавировал между ящиков и мешков какого-то склада на окраине города, стараясь поспеть за мной, уже пробиравшейся по тропинке между стен низеньких сараюшек.
– Можно мне с тобой?
– Я была бы рада, но если честно, хочу побыть одна. Не обижайся, пожалуйста. И мне нужно время, чтобы сосредоточится.
– Хорошо, – Натор кивнул и, остановившись возле крайнего дома, ещё несколько минут провожал меня обеспокоенным взглядом.
Боги, как же хорошо, наконец, размять ноги! Так, чтобы идти босиком по траве и идти. И чтобы никто не увязался, чтобы можно было подумать и отдохнуть от всех. Милые мои любимые друзья, я вас так люблю! Без вас я бы уже давно лежала высушенной бабочкой где-нибудь под кустом. Но боги видят, как вы мне надоели! Я хочу побыть одна, и это восхитительно! Шаги даются легко, ведь в моём теле мощь сотен и тысяч тигров. Приятно жадно вдыхать воздух, поднимаясь в гору, среди редкого леска. Сидиен за спиной, к нему уже тянутся липкие лапки сумерек. Последние усталые лучики солнца ещё цепляются за вершины скал, но туда я не доберусь сегодня – слишком далеко.
Камешки выскальзывали из-под ног, шелестя в своём пути вниз. Ветер, свежий чудный душистый ветер в лицо. Играй с моими волосами, тебе я рада сейчас. Ты такой же молчаливый и прохладный, как я. Мы созданы с тобой из одной стихии, из одного божественного желания. Молчи как я, шепчи что-то незаметно, если хочешь. Не успокаивай, не горюй, не смейся. Просто играй со мной, а я поиграю с тобой. Вот уже совсем близко вершина, куда я отправила своё ленивое тело, сейчас ещё чуть-чуть, и я откроюсь тебе со всех сторон, чтобы ты обнял меня вместе с ушками, хвостиком и грязными когтями. Да, вот она. Я вся твоя, на – бери меня.
Я стояла на краю невысокой скалы, возвышающейся стражем над долиной Сидиена. Весь город, как дитя в колыбели, свернулся калачиком передо мной, периодически попискивая голосами готовящихся ко сну жителей. Какой у меня замечательный слух теперь! Если я чуть-чуть прислушаюсь, я смогу разобрать, что шепчет малыш своей маме на ушко в тёмном уголке хижины на окраине, или спор двух разгильдяев на бревне возле реки, и приглушённые ругательства растяпы, разбившего добротное глиняное блюдо с пирогом. Маленький мирок под моим чутким присмотром. Что же случилось с тобой? Что за гадкая хворь поразила тебя? Почему вы гибните, сами не видя, как тело вашего народа поразила проказа? Может это какой-то злой дух чинит тут своё тёмное дело? Нет, белые тигры нашли бы его, если бы всё было так просто. Так в чём же причина? Я хочу понять, хочу помочь.
Хм, а ведь я тоже часть этого народа. Я средоточие всех его сил, а значит, чтобы понять его, я могу прислушаться к себе. Там, внутри собственной души я смогу найти все ответы, мне не нужно для этого ни ритуалов, ни долгих расследований. Всё тут, прямо сейчас, прямо здесь. Как хорошо это понимать. Нет, не понимать – чувствовать. Никто не учил меня этому, не показывал примера, именно поэтому я точно знала, что делать!
Я села на холодный камень, скрестив ноги, и закрыла глаза. Плавно не то ветер окутал меня, не то я окутала порыв воздуха собой. Как же быстро я могу заглянуть в себя, подобно книге: сняла с полки, сдула пыль и открыла. Вот он, весь мир вокруг меня. А я часть его. Или это он часть меня? Уже не разберёшь, такой огромной я стала. Я вселенная. Вселенная, скажи, что не так? Что случилось с тобой?
Глаза мои застилал пушистый белый свет. Где мои руки? Где ноги? Я не чувствую даже собственных пальцев, это так здорово. Кто ты? Ответь мне.
– Это я.
– Кто «я»?
– Я, это ты, а ты это я.
Прямо в лицо мне улыбнулись глубокие синие глаза. Чудесное божественное создание, возникшее из этого света, игриво повело хвостом и отстранилось. Это что-то удивительно прекрасное. Но у неё моё лицо, моё тело, мои движения. Это я? Неужели я тоже могу быть настолько прекрасной?
– Да, можешь. Потому что ты, это я, а я есть – любовь. И гнев, и страх, и боль, и счастье. Я твоя душа. Спрашивай.
– Я буду спрашивать у самой себя?
– Да.
– И я смогу ответить сама себе на вопросы, ответы на которые не знаю?
– Да. Потому что ты знаешь ответы.
И сразу, не успев даже подумать:
– Где Эстэриол?
– Его больше нет. Он ушёл.
О боги, нет! Я же знала! Как глупо задавать самой себе вопрос, когда знаешь, что получишь честный ответ…
– Я увижу его когда-нибудь ещё?
– Нет.
– Он любил меня?
– Да, больше жизни. Больше собственной магии.
Немного помедлила. Надо что-то делать.
– Что мне сделать, чтобы боль ушла?
– Отпустить его.
Так просто? Хочется смеяться и рвать свою плоть на части. Так просто! Да знаю я!
– Я не могу. Хочу, но не могу. Я думала, что отпустила его тогда, но теперь понимаю, что боль всё ещё тут. Не выгнать, не вымарать!
– Я знаю. Но это всего лишь человеческие эмоции, – красивые синие глаза с вертикальными зрачками потемнели, она скорбела вместе со мной. Ну да, это ведь я и есть. – Ты дала ему всё, что он должен был получить, а он дал тебе столько же. Ваша жизнь закончена, теперь началась твоя. Не думай о том, что могло бы быть, не думай о том, что ты потеряла. Помни его любовь. Она согреет твоё сердце и исцелит твои раны. Она всегда с тобой, и эта любовь не приносит боли.