Ежусь после подвальной мерзлоты, растираю предплечья и бедра. Оживившийся Янни мелькает за стеллажами. Вот вертит статуэтку, бережно ставит на место: точно в незапыленный прямоугольник. Вот, зажмурившись, нюхает ароматическую свечку. Через секунду вихрастая макушка уже выныривает впереди, в отделе ковриков. Шлепают о плитку упавшие рулоны.
— Ой, — подходим и ждем, пока он бережно раскладывает их обратно.
— С чего вдруг? — смотрю в спины двоим магам у входа. Нам придется им поверить. Или убить.
— Не знаю. Эйса говорит, им просто сказали: тварь больше не проблема. Забудьте о ней.
— Странно.
— Да.
— Плохо.
— Возможно.
— Им можно верить?
Наас прослеживает мой взгляд:
— Я не знаю. Я бы сказал, да, но…
— Я верила Кану, — невыразительно говорит Айяка. — Ему тоже было, что терять.
— Да, — Наас сжимает ее безвольную ладонь. Я отворачиваюсь. Рики прав: мне не понять, я тут лишняя. Но я должна знать:
— Люди внизу. Кто они?
Янни рисует на пыльном зеркале в витой золотой раме. Подойдя ближе, разбираю: заклинание.
— С его братом ты познакомилась. Мария Хектор, второй блок. Пустой. Раньше был в администрации, потом перешел. Оба живут при лабораториях. Мария присматривает за Янни. Того накрыло после первого же ритуала. Иногда попускает, но… — Янни закончил узор и растерянно озирается в поисках новой поверхности для творчества. Порывшись в карманах, протягиваю ему мелок:
— Спасибо, — серьезно кивает и почти падает на колени, принимается за следующую формулу. В полумраке магазина мальчишке приходится склониться к самому полу, чтобы видеть белесые линии. Отхожу прочь: от него тонко пахнет рвотой и разложением. Точно так дышал знак из мертвых тварей в Университете. — Девушка — Сано Тхеви.
— Ты назвал ее Свидетелем.
Выпуская свет из коридора, хрипит дверь нашей квартиры. Эйсандей кричит из прихожей:
— Пойдемте!
— Сейчас! — отвечаю я. Парень скрывается в кухне.
— Она может видеть прошлое через предметы. Есть особые чары, но мало кто способен использовать их. В Университете таких трое. Второй — Советник Уэйр, слишком старый для приключений. Третий, наоборот, новичок, только нашли. Ни черта пока не умеет. Сано должна была разобраться в законах Отрезка и отследить связи с нашим миром. Понять, как твари попадают сюда, — Наас на секунду замолкает. Стискивает зубы, вздергивает подбородок. Под потолком зажигаются крохотные огоньки. Янни хмурится и выкручивает рукава куртки, но потом по-совиному смаргивает и возвращается к прерванному занятию. Теперь заклинание споро растет под его руками.
Шепчу:
— А как твари попадают в Отрезок? — глупо, но я понятия не имею.
Покосившись на увлеченного работой мальчишку, Наас притягивает к себе, обдает жарким дыханием ухо:
— Переходят из мест, тени которых есть здесь. Осевых, или их еще называют местами силы. Твари чувствуют, где ось пробивает реальности, и используют ее как портал. По основной оси, наверное, и человек пройти может. Той, что завязана на фонтан.
Отстранившись, продолжает:
— …Сойта Роэна взяли в качестве телохранителя: тоже пустой, но отлично владеет оружием. Бывший полицейский. Выбился в искатели, а туда пустых обычно не берут. Понимаешь, насколько он хорош? Опасней многих магов.
— Но он один. Если бы Рики отправил сигнал, что задание провалено, вместо искателя и пустых прислали бы целый отряд охотников, — отмирает девушка.
— Знаю. Прости, — говорю я. — Но Рики лучше пока остаться в подвале.
— Он близок к Максимилиану. А тот — представитель Совета, — озвучивает Наас. — Рики при нем чертову вечность, а почему? Должность, допустим, немудреная, но открывает доступ к секретной информации. И кто ее занимает? Какой-то пустой сопляк! Ему сколько, четырнадцать? Должна быть причина такому доверию со стороны Макса. Я ее не вижу.
— Ему шестнадцать…
— …и это все меняет.
— Заткнись! — вспыхивает Айяка. — Если Рики не захотел говорить, то и я не буду! Я тоже умею хранить секреты!
Янни натягивает капюшон куртки. Наас скрещивает руки на груди:
— О, вроде ты злишься из-за Рики! Скорее, что Тони не рассказал тебе о своем прошлом. Я видел твое лицо, когда Зарин спросила про татуировки, а я ответил. Но мы-то тут при чем? На Тони злись.
— А я и злюсь! Только ему я уже ничего не могу… — она всхлипывает, закрывая лицо. Выталкивает между рыданиями:
— Ничего… я даже не… сказала…
Рыжеволосый маг обнимает девушку:
— Извини.
— Я знаю заклинание, которое возвращает мертвых, — сообщает Янни разбитому вазону. Наас, гладя Айины спутанные волосы, мягко отвечает:
— Мы все его знаем. Но сейчас не время.
— Нет, давай сейчас, — задыхается девушка. — Мы можем умереть. Когда, если не сейчас?
— Я нарисую! — маг огня широко улыбается. Вскакивает и спешит на середину главного прохода. — Вот здесь! Здесь!
— Да. Молодец, — Наас вытирает покрасневший нос.
Мальчишка чертит формулу резкими, отточенными движениями техника. Почти нежно замыкает скелет и осторожно оплетает мышцами.
— Ты… ты знал его лучше всех. Выбери ты, — шепчет Айя.
— Готово, — Янни, пятится от знака, вспугнув сквозняком огоньки. Очень по- детски прячется за стендом, выглядывает из-за частокола садовых лопаток.
— Ты уверена?
— Да.
Наас опускается на корточки.
— Мы так прощаемся, — Айяка перехватывает мой взгляд. У нее дрожат губы. — Обычно перед тем, как повесить фотографию, но…
— Вернемся и повесим, — Наас смотрит через плечо. — Обещаю.
Отворачивается и замирает, прижав кулак к точке разрыва. Свет мигает и меркнет — словно ветер задул. Я подхожу и беру Айю за руку.
— Не знаю, почему, но я часто вспоминаю этот день. Ничего особенного, но именно он ассоциируется у меня с Тони.
Я все еще чувствую сухой запах птичьего помета и слышу крылья собирающейся на ночлег стаи, но вдруг в лицо бьет ароматом дождя. Хвои. Соли. Стены распадаются на стволы, возносящие к белому небу серебристо-зеленые игольчатые шапки. Вдалеке шумит море, а под ногами комкается серый влажный песок. Прохладный ветер забирается под одежду. Оглянувшись, вместо желтого прямоугольника двери нахожу покрытую стальной рябью поверхность озера.
— Я думал, что никогда сюда не вернусь, — говорит Тони. Стоит по колено в воде, подкатанные джинсы намокли от набегающих волн, светлая футболка вздувается на спине, на животе — когда парень поворачивается. Выглядит непривычно открытым: наголо обритый и без оплетающих левую руку острых граней. Черной линии тоже нет, вместо нее — кляксы кровоподтеков. Тони криво улыбается:
— Точно не чистым.
— Знаю. Я тоже, если честно, — мой-Нааса голос звучит смущенно. — Извини.
— Нет. Все в порядке, — зеленые глаза несут след отгремевшей бури. — Я не дурак, и понимаю. Я ведь столько раз обманывал. И тебя тоже, — нервно смеется. — Может, еще буду.
— Не говори так.
— Я серьезно. Ты не должен верить мне. Но ты поверил в меня. Это разные вещи. И второе — причина, из-за которой я сейчас здесь. Спасибо.
— Не только я в тебя верил.
— Неправда, — качает головой, улыбается. — Иди сюда.
— В воду?
— Давай.
— Холодно. Не хочу.
— В тебе достаточно огня, чтобы не мерзнуть и не ныть по пустякам, — Тони лукаво щурится.
— Я маг воздуха.
— И воды. И земли. Их нельзя разделять.
— Но они не особенно смешиваются.
— Идиот. Они едины. Ты постоянно забываешь. Разувайся.
— … ненавижу тебя.
Странно одновременно ощущать мокрый песок между пальцами, тугой холод прибоя — и твердый пол под подошвами ботинок.
— И что? — а теперь еще тепло его тела. — Лучше бы тебе сказать что-то реально стоящее, — стучит моими зубами Наас.
Тони смотрит на далекий, поросший лесом берег за колкими волнами:
— Красиво, правда?
— Я убью тебя.
Парень рядом смеется. Ветер прокатывается в соснах. Вода перестает казаться ледяной. И я соглашаюсь с Наасом:
— Красиво.
***
— Как долго нам еще ждать? — сын Хайме растянулся на горячем шифере. Дым от его сигареты поднимается вертикально в прозрачное небо. — Тварь могла погибнуть, вы же в курсе.
— Зарин бы заметила, — Наас, размахнувшись, запускает камешком в окно Айиного магазина через дорогу. Пыльное стекло вздрагивает. Несколько потревоженных птичек перелетает вглубь зала.
— Ты уверен? — Хикан сидит на самом краю и болтает ногами. Парень избавился от кителя и отдал одну перчатку Наасу. Поморщившись, сгибает и разгибает затянутую черным руку. Бурчит:
— Дебильная ткань.
— Это кожа, — Эйса тоже без верха, в брюках и белой майке. — Пропитана слезами василиска, чтобы отражать насланный морок. Срезает добрую половину влияния сущностей. Незаменима в охоте.
— Бесполезна в Отрезке, — отсекает Хикан. — Сущностей здесь нет.
— От тварей добавили прошивку металлом.
— Ага. В форме я едва мог шевелиться. У нас в администрации все сплошь гении. Почему миссию не планировали искатели?
— Так некому. Эрлах, Олаф и Смуглянка всех забрали на ежегодичный тест. В блоке сейчас только пара увечных.
— У вас же тест всегда весной? И этой был.
— Да, но Эрлах приказал провести внеочередной. Сразу, как Гофолия затребовал Сано и Сойта Роэна для миссии в Отрезке. Мне кажется, Дани не хотел, чтобы еще кто-нибудь из наших попал под раздачу.
— А ты? — щурится желтоглазый. — Чего не свалил от греха подальше?
— У меня… не было вариантов.
— Рамон, — понимающе кивает Наас.
Я подкатываю рукава рубашки, расстегиваю пуговицы и отдираю прилипшую к спине ткань. Жарко. Стоило надеть майку и шорты, а не джинсы, найти другую обувь вместо осенних ботинок — не мучилась бы теперь.
— Вернемся к твари. Когда она появлялась в последний раз?
— Тогда же, когда и вы, — отвечаю я.
— Плутон отправилась за Высшими, — говорит Наас, целясь обломком кирпича в трубу. — Те наверняка где-то в Темных землях. Если верить Йемену Дири, дорога
туда проходит через обитель демонов, где перемещаться в тенях опасно даже тварям. Неблизкий путь.
— Рамон думает, что Йемен фантазер или лжец, и это — Темные земли, — Эйса разглядывает тлеющий окурок. Хмурится. Неглубоко затягивается. Кончается его единственная пачка. У Сойта Роэна с собой сигарет явно больше: я неизменно застаю мужчину курящим, когда спускаюсь в подвал забрать Янни. Мальчишка требует проводить время с братом прежде, чем пойти спать:
— Я рассказываю, что делал днем. Если потом забуду, Хектор будет помнить за меня, — три дня назад пояснил склонившийся над чашкой какао огненный маг. Кот с урчанием крутился на худых коленях и царапал красный пуховик: Янни наотрез отказался раздеваться.
И вымыться тоже. Позволил вытереть подбородок влажным полотенцем, но стоило потянуться к пятнам рвоты на груди — и ткань в моих руках вспыхнула, а маг огня тонко и отчаянно закричал.
— Какого черта?! — в дверях ванной столкнулись Наас с Эйсой. Сжимая нож, вынырнула из кухни бледная как смерть Айяка.
— Извините, — я погасила сгусток пламени в умывальнике. Янни, закрыв лицо, продолжал стонать. Затих лишь когда хмурый спросонья Хикан насильно впихнул ему вырывающегося Мракобеса.
— Не трогайте его, — потребовал парень. — Я серьезно. Пусть хоть под себя ходит — не лезьте. Целее буде… — осекся, схватил меня за запястья и осмотрел чистые ладони. Передернул плечами:
— Короче, давайте без эксцессов. И так дерьма хватает.
Янни согласно всхлипнул.
Сегодня утром он, шурша сладковато пахнущей мертвечиной курткой, гонялся за стонущей в трубах тенью, что обитала этажом выше нашей квартиры. Скучающие маги долго не решались присоединиться к развлечению.
— Да она ничего нам не сделает, — ободрил их Наас. — Печать же. Давай, Хикан, перекрой выход! Эйса, готов?…
Скоро парни с болезненным азартом и до смешного очевидным страхом колотили ложками по батареям. Уронили, отодвигая, сервант с тусклым фарфором — грохот и звон вспугнули птиц за окнами. Оборвали тяжелые алые портьеры, затоптали резной дубовый стол, добрались и до манекена на балконе: Наас нацепил на меня пыльный кучерявый парик, а Хикан примерил респиратор. Не выдержав шума, создание выскочило из туалета и всосалось в открытую печную заслонку. Звук улетел вверх. И вот мы греемся под летним солнцем, а Янни поочередно заглядывает в трубы, тут же отшатываясь, и тихонько зовет:
— Кииииисааа! Киииса!
— Киса, — хихикает Хикан, запуская ложку в полет. Металл звенит внизу.
— Темные земли — тоже Отрезок? — от зноя голова идет кругом. Лежащий рядом пистолет обжигающе горяч.
Теперь мы всегда вооружены. Даже дома.
И, не сговариваясь, спим по очереди.
— Хрен их знает. Но скорее всего. Что еще это может быть? — Наас взвешивает затянутой в перчатку руке булыжник и рассеянно колупает ссадину у рта, трогает схватившуюся коркой рану на виске. На серой футболке под мышками темнеют влажные пятна.
— Разобьешь окно. Не надо, — говорю я.
— Не докинешь, — сужает звериные глаза Хикан. Лихорадочный свет, что горел вокруг зрачков в ночь смерти Тони, потух вместе с волнением, но еще вспыхивает редкими искрами каждый раз, когда парень заговаривает о плане возвращения в мир людей.
— Спорим, докину? Заброшу на крышу, — находит компромисс Наас. Эйса улыбается, выдыхая дым:
— Помимо Йемена, был еще Советник Финигг. Тоже утверждал, что побывал в Темных землях. Описывал их как… уходящие к горизонту леса?… Вроде бы. Зловещие, скрытые во мгле, и все в том же духе. Сказал, к ним ведет дорога из дерева и металла. Правда, Финигг и философским камнем хвастал, а провести показательную трансмутацию отказывался, — Эйса ощупывает переносицу, пожелтевшие синяки. Наас трет оцарапанные костяшки и отворачивается. Его нос тоже разбит, но это — дело рук Энид. — Другие описывали Отрезки как пустошь с каменными столпами и черным солнцем, древний величественный город или геенну огненную — вот третье наверняка выдумка. Иначе они бы не выжили.
— Думаете, наш город можно назвать… величественным! — Наас швыряет камень — грохот металлической кровли отзывается бурей в птичьем царстве. — Ха!
— Айяку и Энид напугаешь, — запоздало предупреждаю я.
— Можно, — отвечает Эйса, — если ты побывал там, откуда никто не возвращался.
— Кто-то из пяти вернулся. Иначе бы мы ничего не знали про Отрезки, — замечает Хикан. — Я ставлю на Лимьяна Борея и Розамунда Яростного. Огненные маги. Сила Лимьяна зашкаливала за девяносто. Он, кстати, тоже упоминал леса. Только вдалеке. Не дошел?
— Я рад, что мы не в лесу. И не на пустоши, — Наас садится рядом с седым магом. Янни оставляет затаившуюся тварь в покое и устраивается с блокнотом возле меня. Перевернув исчерканные заклинаниями листки, начинает новый костяк.
— И что есть не нужно, иначе вы б давно взвыли и вернулись сами, — говорит
Эйса.
Облизываю пересохшие губы:
— Вам тоже с собой еду не дали.
— Дали. А остальное прислали бы с подкреплением, — холодно отвечает сын Хайме. В набедренных сумках у него и Хикана — запасы галет. Хватило бы на неделю. Но я хотела сказать иное:
— Вы понятия не имели, что вас ждет. Эта вылазка — почти самоубийство. Почему ты пошел? Что значит — не было вариантов?
Почему не отказался? Почему Хайме позволил?
— Приказы не обсуждаются.
— Брось, — хмыкает Хикан, — не притворяйся тупым. Она спрашивает, как сын любимчика Совета профессора Хайме оказался в компании потенциальных покойников. Мы-то пушечное мясо, а где облажался ты? Отчего Рамон не прикрыл твой зад перед администрацией?
— Не ваше дело, — Эйса тушит недокуренную сигарету.
— Очень даже наше, — встаю одновременно с ним. Сойт Роэн правильно сказал: мы ничего друг о друге не знаем. Незнание уже отняло несколько жизней.
— На мне отпечаток твари! — смеется Эйса. Верно, отпечаток, и — оторванный с формы знак Университета: болтается на шее. У Хикана тоже, составил пару серебряному крестику. Кан не расставался со своим, а потом убил Тони. — Я в таком же дерьме, что и вы!