========== Антонин Долохов. Уныние. ==========
Комментарий к Антонин Долохов. Уныние.
Музыкальное сопровождения для части Apocalyptica - Ruska
Уны́ние — состояние апатии и подавленности, настроение, при котором человек не заинтересован своим положением и происходящим вокруг, может быть не в состоянии исполнять свои жизненные обязанности.
Мужчина лет сорока на вид стоял у массивных кованых ворот, за которыми виднелось большое поместье, вековые стены которого обвивал плющ. Лето не радовало своей погодой, добавляя к пасмурным будням ежедневный накрапывающий дождь. Мужчина поправил капюшон своей мантии, чтобы скрыть лицо. Волшебная палочка, крепко сжатая в руке, очертила руну, и, ворота со скрипом пришли в движение, пропуская гостя внутрь. Чувство ностальгии мурашками отпечаталось на спине. Идя по мокрой мощенной дорожке, он думал о встрече с единственным жителем этого, укрытого от посторонних глаз, дома. Андрей Долохов потерял жену при родах много лет назад, смерть в тот день забрала и его сына. Черноволосый малыш спустя час перестал дышать прямо на руках отца. Андрей жил затворником и, лишь, иногда выходил в розовый сад у восточной стороны поместья, чтобы всецело отдаться воспоминаниям и мечтам.
Дождь усилился, заставляя ускорить шаг. Ветер сорвал несколько листьев и унёс прочь. Остановившись у лестницы, ведущей к главному входу, гость стянул с головы капюшон, подставляя лицо под холодные капли. На душе его было спокойно. Двери послушно отворились, и в нос ударил приятный запах свежей выпечки.
Я дома.
Пройдя внутрь и закрыв за собой дверь, он остановился, прислонившись лбом к витражу, смотря на дорожку по которой он мгновение назад шёл. За спиной послышались торопливые шаги.
— Антонин? — Неуверенно спросил хозяин дома.
— Андрей. — Он развернулся, сделал пару шагов навстречу и сжал Андрея в объятиях. — Дорогой мой, брат, я вернулся!
— Я уже и не думал, что встречу тебя снова. — Андрей прижимался лбом к плечу брата, скрывая наступившие на глаза слёзы. — Я так рад!
Двое, обнимая друг друга, молчали. Детский восторг сменялся взрослой сдержанностью. Водоворот эмоций, захлестнувший их, стихал.
— Это стоит отпраздновать! — Андрей щелкнул пальцами. С тихим хлопком из ниоткуда появился домовой эльф.
— Мой хозяин звал меня? — Пропищал эльф.
— Накрывайте на стол в главной столовой, да чтобы ломился от угощений!
— Будет тебе, Андрей. Пусть подаст горячее и бутылку чего-нибудь покрепче. — Антонин привычно стянул губы в тонкую нить.
Эльф растворился в воздухе, а мужчины направились в столовую. Проходя по коридору первого этажа, Антонин резко остановился. Его лицо заметно побледнело, сознание уносилось в прошлое, ускоряя темп сердца. Поддавшись желанию, он скрылся за поворотом, и остановился напротив черной стены, на которой в золотой раме висел портрет молодой девушки. Ржаные кудри спускались до самой талии, мешая ей собирать полевые цветы, она то и дело убирала локоны с лица, смешно морща курносый нос. Её белое кружевное платье развивал теплый июльский ветер.
Моя голубка.
— Екатерина. — Сорвалось с губ Долохова-младшего.
Девушка неуверенно повернулась на голос. Тонкие длинные пальцы разжались, и букет из ромашек осыпался к её босым ногам. Она молчала, а её небесно-голубые глаза стали наполняться слезами.
— Антонин?
— Антонин, — повторил он. — Это я.
По щеке сползла солёная капля, которую тут же стерла легкая прядь подхваченная ветром. Портрет, казалось, оживился, превращаясь во врата, где по ту сторону стены и, правда, находилось поле. Антонин смотрел на свою возлюбленную, которую сука-судьба вырвала из его и, без того непростой, жизни. Затянувшиеся старые раны на сердце волшебника закровоточили. Боль и отчаяние ледяной стеной обрушились на него, разнося вдребезги защитный купол, который он тщательно выстраивал по кирпичикам день за днём. С того самого дня, когда Екатерина, его милая Катенька, истекая кровью умирала в его объятиях. Её хрупкое тело теряло своё тепло, а белое кружево багровело. В бреду бессилия он шептал ей, что всё будет хорошо, что ей нужно немного потерпеть и всё закончится. Закончилось. Взгляд Екатерины застыл навсегда под яростный рёв Антонина.
Он поклялся самому себе, что станет добровольным пленником смертного греха, за который он никогда не попросит прощения у священника. Антонин отдался унынию, которое подкреплялось: убийствами, пытками и любимой русской водкой, которую он поглощал каждый день, лишь бы не видеть её глаза, застывшие в покое.
— Ты ничуть не изменился, только лицо твоё, — она протянула руку к его уставшему лицу и опустила голову. — Где твоя улыбка, Антонин?
— Умерла вместе с тобой, любимая.
========== Родольфус Лестрейндж. Чревоугодие. ==========
Комментарий к Родольфус Лестрейндж. Чревоугодие.
Музыкальное сопровождения для части Abney Park - Neobedouin
Обжорство — неумеренность и жадность в еде. Является одним из видов чревоугодия.
В поместье Лестрейнджей уже третьи сутки не гас свет, а из главного зала доносились звуки оркестра. Родольфус стоял на столе, носки его дорогих кожаных туфель упирались в серебряное блюдо с мясной нарезкой. Он оповестил гостей о продолжении гуляний и откусил кусок вишнёвого кекса, пачкая губы и подбородок сладким джемом и крошками. С потолка посыпалось блестящее конфетти. Уже, кажется, в тысячный раз он наполнял свой бокал шампанским, тут же опустошая его залпом.
— Я не хочу, чтобы вы скучали, дамы и господа! — Хозяин поместья смотрел на гостей, заливаясь смехом. — Ешьте, пейте! Всё для вас!
Он спрыгнул со стола, под свист Люциуса Малфоя, который в окружении двух смуглых барышень, подпевал песню о горе-моряке, который вернулся в родной дом, а его любимая жена изменила тому и родила прелестную дочурку.
— Я уж не помню, когда это было, когда это было, когда это было…- Родольфус допел припев и уселся на диван, бархатная обивка подлокотника которого была измазана взбитыми сливками.
Звучание скрипки переплеталось с чарующим голосом вокалиста, который умолк лишь для фортепьянного соло. Дамы оживленно обсуждали новый магазинчик Мадам Селин, где витрины украшали различные платья, цены которых порой пугали покупателей. А мужчины в дорогих костюмах спорили о современной политике Министерства. Звон бокалов, аплодисменты и звонкий смех. Поместье Лестрейнджей напоминало деревенскую ярмарку в золотой обёртке аристократии. Родольфус не мог насытиться происходящим, он бездумно поглощал блюда из разных кухонь мира. Танцевал под старинные английские мотивы и снова ел. Разные вина, портвейн и виски. Море маленьких пирожных и эклеров, тортов разных размеров и цветов, чьи начинки варьировались от тыквы до малины с шоколадом. Пустые рюмки разлетались от ударов о стену. Грозди винограда и сырное фондю. Закуски из твёрдых сыров и маслин. Коньяк, бренди и водка. Лобстер, буженина под брусничным соусом, квашеная капуста, всё это переваривал его желудок. Столы с трудом выдерживали яства.
— Больше! Больше угощений, бездельники! — Кричал он эльфам.
— Родольфус, когда этот пир закончится? — Нарцисса смотрела на него, допивая вино из своего бокала. — Он вообще закончится?
— Милая, Цисси, а это важно? — Он провёл ладонью по её лицу, — допустим, не закончится.
— Твои запасы вина уже, как минимум наполовину, опустели. — Её опьянённый взгляд скользнул по расстёгнутой рубашке Лестрейнджа.
— Мы пополним их вовремя, не волнуйся. — Стирая тыльной стороной ладони остатки соуса с губ, он повернулся к кашляющему Люциусу. — Дружище?
— Кажется, мне достаточно на сегодня. — Люциус поставил на пол блюдо с морепродуктами. — Завтра же обращусь к колдомедикам.
— Слабый, слабый Малфой. Твой отец таким не был.
— Мы уже, который день празднуем, Родольфус… праздник без праздника.
— Звучит как тост! — Незнакомый рыжеволосый мужчина припал губами к горлышку бутылки.
Девушка в коротком сиреневом платье вышла в центр зала, вынула заколку из своих черных как смоль волос, и, длинные вьющиеся локоны упали ей на плечи. Тряхнув ими, она пустилась в пляс, под радостные возгласы и аплодисменты присутствующих. Хлопая в ладоши и кружась в такт музыке, которая звучала всё громче и громче девушка расхохоталась. Родольфус взял в руки бутылку коллекционного шампанского, хорошенько встряхнул её, из-за чего пробка с характерным звуком вылетела в потолок, а из горлышка вырвалась струя, орошающая брызгами танцовщицу.
— Танцуй, красавица! — Он проглотил кусочек телятины. — Танцуй же!
— Хозяин? — Запуганный домовик упал на колени перед хозяином. — Вино закончилось… ф-фрукты… и мясо тоже. — Пропищал он, пряча лицо в маленьких обожженных ладошках.
— Что значит закончилось? — Лестрейндж был недоволен. — Это не могло закончиться так скоро!
Мужчина схватил край белоснежной скатерти и рванул её на себя. Все блюда, бутылки и бокалы полетели на пол, звеня и разбиваясь вдребезги. Родольфус не мог поверить в то, что запасы пустеют, ведь чувство насыщения к нему так и не пришло за последние дни. Он откусывал, жевал, глотал и всё, в невероятных количествах поглощенное им, не могло насытить сполна. Он обхватил голову ледяными руками и рухнул на колени.
— Мерлин Великий! — Потомок древнего рода, чревоугодник Родольфус Лестрейндж смотрел в потолок, а по его лицу текли слёзы. — Почему я всё ещё голоден?
========== Эван Розье. Похоть. ==========
Комментарий к Эван Розье. Похоть.
Музыкальное сопровождения для части Type O Negative - Black No. 1
По́хоть — грубое чувственное половое влечение, сладострастие.
Эван Розье, мужчина тридцати трёх лет, лежал на кровати, чёрные шёлковые простыни были смяты, а в некоторых местах испачканы спермой. По обе стороны от него мирно спали волшебницы, кузина Мариотта и подруга детства Шарлиз. Их утончённые обнажённые тела укрывал лишь мерцающий солнечный свет, который проникал в комнату сквозь приоткрытые двери балкона. Эван осторожно выбрался из объятий девушек, укутавшись в тонкое покрывало, он прошёл к столу. Откупорил бутылку коньяка, наполнил бокал наполовину и осушил его одним глотком. Перед глазами вспыхнули отрывки вчерашних увеселений.
Николас Мальсибер отмечал своё тридцатипятилетие. Праздник решено было отметить в родовом поместье Мальсиберов, куда было созвано, по меньшей мере, пара сотен гостей, которые прибывали со всех концов света. Темнокожие девушки в красочных сари; девушка с рыжими кудрями в строгом брючном костюме; женщина в длинном, похожем на свадебное, белом платье с длинным шлейфом. Розье встречал их на улице, размышляя, как бы спал с той или иной. Брюнетки, шатенки, рыжие, блондинки. Знатные красавицы на любой вкус.
С той самой деловой рыжей волшебницей Эван, ещё в первые двадцать минут празднования, уединился в малой библиотеке. Возбуждённый до предела, он схватил её на руки и прислонил спиной к книжной полке. От быстрых телодвижений несколько книг упали на пол. Оргазм оповестил о своём наступление россыпью мурашек по телу, но был нагло прерван недовольством вошедшего именинника.
— Розье! — Мальсибер смотрел на девушку с нескрываемым удивлением. — Кристина?
— Вы знакомы? — Натягивая брюки, спросил он.
— Она моя племянница. — Николас смотрел на полуголую парочку и его губы растягивались в улыбке. — Приводите себя в порядок и возвращайтесь в главный зал, моя почившая жёнушка будет вещать речь из своего портрета, который, на секундочку, я приказал отвезти к её матушке.
Спустя пару часов Эван имел одну из, прибывших из Индии, ведьму. Всё бы ничего, только её сари оказалось слишком неудобным и несколько раз сползало вниз, мешая обоим двигаться в такт друг другу.
Потом, кружась в вальсе, он целовал милую итальянку с большими карими глазами, которая знала только одно слово по-английски.
Секс.
К концу празднования был подготовлен салют. Эван Розье приобнимал за плечи двух молоденьких ведьм, которые жадно посматривали на его лицо. Разноцветные вспышки и выпитый алкоголь приводили Розье в экстаз, но ещё больше его удовлетворяли раздумья о грядущей развратной ночи.
Сто пятьдесят три.
Ровно столько женщин побывало в его постели, а точнее ровно со столькими он имел половую связь. Розье ещё с двадцати лет прослыл дамским угодником, которому было легко пробраться под юбку к очередной миленькой особе. Высокий широкоплечий, вьющиеся пшеничные кудри чуть выше плеч и глубокий взгляд почти чёрных глаз. Его мать не раз сетовала на то, что своей красотой он только и делает, что сводит глупых девиц с ума, вместо того чтобы хорошо учиться. На что отец отвечал ей, что его красота её вина.
Его первой была Марго Блэквелл, тогда ей уже исполнилось двадцать лет, а ему лишь пятнадцать. Он быстро разобрался, что такое секс и с чем его едят. Чистокровные, полукровки, маглорождённые, Эван спал с ними, сравнивал между собой, и, выискивал особенную разницу между ними. К двадцати семи годам он, наконец, понял, что кровь никак не влияла на их способности в постели. Они одинаково жадно терзали его губы и язык, оставляли кровавые царапины на молочной коже, насаживались на его член, а из их уст вырывались совершенно непохожие друг на друга стоны и мольбы не прекращать свои действия. Потом были эксперименты с мужчинами, но дальше поцелуев и ласк он не мог зайти из-за полного отсутствия эрекции.
— Доброе утро, братец. — Мариотта приподнялась на локтях. — Выспался?
— Да, милая, и готов продолжить. — Подмигнув девушке, он сделал несколько уверенных шагов вперёд.
— Мы кувыркались до семи утра, сейчас полдень. — Простонала Шарлиз, пряча лицо в подушку. — Неужели тебе мало?
— Мне всегда мало, мои сладкие девочки. — Скинув с плеч покрывало, он залез на кровать.
Разгорячённые тела касались друг друга, языки переплетались во влажных поцелуях, волшебницы делили на двоих Розье, даря ему свою женскую ласку, в которой он тонул с головой.
— Да, — он втянул побольше воздуха в лёгкие, — возьми его в рот.
— Поцелуй меня, Эван, — Шарлиз ласкала свою грудь, глядя прямо в глаза любовнику, пока тот имел её, стиснув рукой тонкое горло.
Припухшие губы припали к плечу девушки, покрывая его поцелуями, он продолжал вдалбливаться в хрупкое тело кузины, которая так громко стонала, что ему пришлось прикрыть её рот ладонью.