«Хорошая гитара, – подумала Рина, проходя мимо свалки. – И всего одной басовой струны не хватает».
Девушка оглянулась по сторонам – никого ли нет? – и подняла музыкальный инструмент на колено. Попробовала струны – они отозвались болью отвергнутой вещи. Гриф чуть расшатан. Но всего чуть.
«Ничего, дорогая, – растрогалась Рина созвучием этого стона своим чувствам. – Сегодня нас отвергли, а завтра мы снова на коне. Не мы такие, жизнь такая. А какие мы, такая и наша жизнь, так что все взаимообращаемо».
Девушка присела на бордюр и подтянула колки по очереди. От камня и асфальта несло холодом, но плюсовая температура сохранялась, и вчерашние надежды города на снег толком не сбылись. Как и Бродягины предсказания. Первая, вторая и третья струны, четвертой нет, пятая и шестая… Рина взяла стандартный набор аккордов: ля минор – ми диез – ре минор – ля минор.
– Жизнь не так уж и плоха, – подмигнула она потрескавшейся краске на грифе, бережно откладывая гитару на холодные старые плиты. – А музыка всегда пригодится. Только с места я все еще не сдвинулась: ни хны, ни адреса Академии не добыла; правда, есть бредовое сказание про Закатные Облака, которое я пока не знаю, куда приложить.
– Закатные Облака – это из оперы историй про Звездных Капитанов, – мурлыкнул тоненьким хрипом голос за мусорным баком, и пред глаза Рины показался серый котяра.
– Ты… ты тоже с чистой душой? – поразилась Рина.
– Конечно, с чистой, только не «тоже», а в муке, – отряхнулся кошак, немного потемнев.
– Бродяга?! – воскликнула Рина.
– Он самый, – довольно расплылся кот улыбкой от уса до уса, запрыгивая к Рине на колени. Девушка почесала ему за ухом невольно, кошак не воспротивился, как утром, а замурчал несколько раз.
– Неплохо, что я тебя завел, – подвел он итог.
Рина хмыкнула, но не стала перечить. Бродяга был забавный, когда строил из себя особу голубых кровей.
– А кто такие Звездные Капитаны?
– Сказка такая. Будто они перевозят и дарят мечты. Ерунда на постном масле. Не унывай, что ты так бесполезна. Зато я нашел, где находится Академия, – похвастался Бродяга, сворачиваясь калачиком на коленях Рины. – И прослышал, у кого можно достать несанкционированные товары, к которым, пожалуй, относится и хна. С тебя сливки.
Рина только настроилась на приятные новости, как тут же шантаж!
– Вот ты наглая морда, – посетовала она.
– От тебя утренним кофем тоже не пахнет, – возразил кошак. – Так что пожелания у нас схожие. Тебе кофе, мне – сливки.
– Я думала, ты помогаешь бескорыстно, – насупилась Рина, складывая руки на груди и отворачиваясь.
– Ну, Рина, – потерся Бродяга головой о ее колено, – я ведь и сам могу достать, но это такое удовольствие – получить вожделенное законно!..
– Подлиза, – снова почесала коту ухо Рина. – Вот скажи, отчего вы так обожаете сливки?
– Есть вещи, с которыми ничего нельзя поделать, – вздохнул Бродяга, соскакивая с колен девушки, – даже если очень хочется… Знаешь, как неудобно быть влюбленным в то, что недоступно?
– Уж еще как, – согласилась Рина и вместо сливок увидела разгромленный личный фронт. – Если наши деньги тут в ходу…
– Банковские карточки универсальны во всем мире, – с готовностью дал справку Бродяга, довольно дергая ушами.
Так это один мир или нет? Неразбериха какая-то получается.
– А кофе, кстати, не склоняется.
Глава 5. Зеленый
– Ты издеваешься? – воскликнула Рина. Необъяснимое потепление кончилось, и теперь ударил такой мороз, что доска в лазе заледенела. Из сена торчали только руки с планшетом и айпад, в котором Бродяга водил подушечкой среднего пальца. Коготь был тщательно втянут. – Сицилия?! Ты хоть знаешь, как это далеко?!
– Знать не знаю, но именно так я и запомнил у того географа – в носу сапога, – оправдывался нахохлившийся Бродяга. – Тридцать семь на четырнадцать. Числа для верности. Вот, видишь, тут и сходятся.
– Тридцать седьмая параллель, прямо «Дети капитана Гранта»! – продолжала Рина вещать из сена недовольным голосом. – И как мне туда добираться, а? Если, судя по геопозиции, мы в Забайкальском крае? Сколько на улице? Минус десять?..
– Минус тринадцать, – виновато сказал кошак, будто он в этом был виноват. – И снег собирается.
– Кошмар, – щелкнула зубами Рина. – Я скорее превращусь в Снегурочку, чем в Рыжую Красавицу… Без документов мне же до Сицилии не добраться!
– Зато и Академия где-то там, отличное совпадение! Ну, если бы я открывал бюро эксклюзивной справки, сделал бы это прямо тут, – замурлыкал Бродяга, зарываясь в сено, в свою очередь. – Но это же не я. Прости уж, Рина.
– Весело тебе рассуждать, – буркнула девушка. – И так заметут, и так… Зачем мне лезть на другую точку земного шара и рисковать своей шкурой, если без путешествия я рискую точно так же?
– Рина, ты что! – подскочил Бродяга, взметая сухие травинки. – Так ведь в случае первого риска ты получаешь надежду! На свободную жизнь! Разве пытаться не стоит?
– Они и так мой паспорт, наверное, уже пропустили через бумагорезку… – шмыгнула носом Рина, чувствуя, как у нее отмерзают пальцы. – А без него – что мне делать в своем мире? Даже если вернуться удастся?.. Мы так зависим от документо-ов! – воскликнула она и почувствовала, как слеза стекает по щеке и горячо обжигает лицо. Рина закопошилась, вылезая из сена. – У меня в сумке где-то крем был… – снова потянула носом горестно. – А то кожу сожжет мороз, какая тогда из меня красавица…
– Ну вот и ладушки, – успокоился Бродяга, было наморщивший шерсть на спине. – Значит, все же отправляемся на Сицилию?
– Или прятаться одно путешествие, или всю жизнь… – высморкалась Рина в салфетку и открыла крем. – Конечно, ты прав, Бродяга. Прав. Но у меня нет, нет сил, чтобы все это сделать. Я точно не дойду!.. Это всю жизнь топать! А еще мое заклятье. Я сегодня и двух слов связать не могла!
– Денег много осталось? – осведомился Бродяга деловито, явно что-то обмозговывая.
– Не очень…
– Ты экономь, больше кофе со сливками не пьем… – поскреб кот когтями по деревянной стене. Рина засмеялась. Каков тактик: чужими средствами распоряжаться горазд. – И зарабатывать надо.
– А как? Без документов на работу возьмут? Разве что полы мыть, но там не заработаешь… Или на полы тоже паспорт нужен?
– На любую официальную работу. И не думай, уборка тоже университета требует!
– Уборка?!.
– А как же! Надо знать, что и как устроено, чтоб заботиться об имуществе грамотно!
– Мир безжалостной логики… – покачала Рина головой. – И что же тогда?
– Никто в здравом уме тебя не наймет. А вот подачки… могут пройти, если не попадешься. Ты на гитаре, значит, играешь? – кивнул Бродяга на найденный Риной инструмент.
– Ну, играю…
– Тогда начнем с уличных представлений, – постановил кошак.
– Ты… ты издеваешься, что ли?! – вытаращила Рина глаза. – Это же… я даже сказать ничего не могу, а петь – хрипнуть буду!
– Будешь причитать, выгоню на мороз, – потянулся Бродяга. – Тут я строю планы, а ты просто гость моего мира, понятно? Я тебе помогаю найти паспорт, а ты меня слушаешься.
За окном завыл ветер, пробираясь в щели. Бродяга скользнул в сено под бок Рины, показывая всем своим видом, что разговор окончен.
Рина долго не могла уснуть. Ноги, казалось, окончательно отмерзают, а руки не спасали даже карманы. С такими темпами она не сможет на гитаре играть. Неужели уличные выступления – единственное спасение?
Рина стояла у вокзала, сжимая гриф гитары с порванной струной. Нет, она не может. Ну, никак. Бродяга отправил ее на заработки, а сам выяснил логин и пароль от Фейсбука, неизвестно зачем. И вот… таксисты наперебой зазывают прибывших пассажиров, за зданием вокзала гудят поезда, диктор объявляет направления неразборчивым голосом… Что-то про квадры. И она стоит, трубадур несчастный, в тонком пуховике, а вокруг снег сугробами лежит, и мороз аж в ушах трещит. Забайкальский край. Прелестное место для депортации из Европы. Пальцы покраснели и уже и не чувствуют, держат что-то или нет.
Попрошайки там, попрошайки тут. ПОЭ. Смотрят на нее недобрыми взглядами. Еще побьют, если заработок им перебьет…
Петь – дело такое любимое, но когда доходит до публичных мест… А еще это проклятье. Бояться людей и не верить им. Что может быть хуже? Рина почувствовала, как снова становится трудно дышать и, сдерживая слезы, поспешила вниз по ступенькам, прочь от вокзала. Побрела по улицам, ища Уносящую Закат, ставшую ей другом по неизвестной причине.
– Петь для людей – очень сложно… – пробормотала Рина, наконец увидев скованное узорным льдом полотно реки. – А вот если я буду петь для себя… Может, получится. Так и начнем.
Она разметала снятой перчаткой снег с холодного парапета и присела на него робко. Видно кусочек набережной, лед реки и небо в чудесно-перистых облаках. Рина согрела пальцы дыханием и тронула струны. Ужасный звук! Мороз. Испортил всю настройку. Девушка снова попыталась согреть пальцы и начала крутить колки.
Может, попытать счастья в репетиторстве?.. Ах нет, никто ПОЭ не наймет. Всем метка нужна. Глупость.
– Мир непрост, совсем непрост… – начала она тихонько напевать себе под нос. Как верно подмечено! Краем глаза следила за улицей, и натыкалась только на недоуменные взгляды редких прохожих, спешивших в тепло своих домов. – Есть ты у меня…
Песня закончилась, Рина робко начала следующую, но сбилась – пальцы перестали слушаться. Девушка вскочила и запрыгала, растирая руки. Улица сделалась совсем пустынной. К горлу Рины подступил комок. Так некстати! Одиночество. Тоска. Паника.
– Почему? – прошептала она Уносящей Закат, продолжая прыгать и греть ладони. – Почему такое случается со мной? Что ни месяц, то потрясение? Это… несправедли-иво! Хочешь знать, Уносящая Закат, что со мной приключилось? Ну, так я тебе расскажу! – Рина заходила вдоль перил над рекой и начала перечислять, глядя в небо и загибая пальцы:
Первое, я сама начала искать «место, у которого особая магия»[14], а теперь, как больной Паркинсона, не могу остановиться. Сейчас меня зашвырнули вообще не пойми куда, по ходу, в Забайкальский край, и тут холо-одно! Знаешь, как ужасно быть человеком без дома?..
Второе, у меня отняли паспорт, объявили его поддельным, это ни в какие ворота! То, что было незыблемо, – сброшено в пропасть, и я не представляю, как мне добраться до Сицилии. И, кажется, я вне закона. Объявлена ПОЭ – потенциально опасным элементом.
Только это еще не самое худшее!
Меня прокляли. Чиновница, та, от кого и не ждешь такой подлости! И теперь я точно никогда не найду родственную душу и боюсь общества до потери сознания. Это заклятие меня накрывало всегда, признаться, может, я просто о нем не знала…
Да, жаловаться не на что, не так уж и много изменилось… Но, Уносящая Закат, что мне делать? Что?!
Рина ударила кулаком по перилам со всех сил, а затем забралась на нижнюю подпорку ногами и перегнулась вниз.
– А бабулька меня отправляет в Закатные Облака, можешь себе представить?.. Ох, это что, седой волос у меня? – заметила она в свесившейся пряди что-то светлее основного золотистого блонда. – Седой волос! – схватила Рина его обеими руками. – Подтверждение моим печалям! – она хотела запрыгать на месте, но от этого потеряла равновесие и едва не полетела в реку.
– Оу, оу! – раздалось внезапно сзади и сильные руки вцепились в ее плечи и втащили обратно на тротуар.
Столь невероятное перемещение в пространстве привело Рину в мертвую петлю мысли.
– В-вы кто? – обратилась она в некотором смущении к мужчине в темной куртке. Шею его охватывал шарф, скрывавший щетину, на брови надвинута черная шапка. Вражеский ПОЭ?.. – У… у меня нету денег… я… ни…че…го… – она хотела сказать «не заработала», но язык совсем отказался слушаться, и Рина замолкла. Глаза у него какие-то гипнотизирующие.
– Кажется, ты перемерзла и немного того, – невозмутимо отозвался тип в черной шапке, покрутив пальцем у виска. Глаза у него смеялись. Он приподнял подол куртки, отстегнул от пояса узких заправленных в коричневые берцы брюк флягу и всунул ей в ладонь. – Бывает. Но зрелище забавное.
Рина замерла на месте с флягой. Эти глаза… она их точно видела. Это тот зеленый с рыжей шевелюрой?
– Вы… рыжий?.. – с трудом вымолвила она, уставясь в многочисленные пятна и царапины на его сапогах.
– Ну, точно того! – расхохотался Зеленый, сомнений не оставалось. Это его голос! Проникающий в душу голос того женатого, который… Рину обуял стыд и гнев. Он еще и издеваться изволит?
– Я… нормальная! Ну, болтала с рекой, с кем не бывает?.. Бывает бред похуже…
Вежливая улыбка незнакомца в зеленом грозила прорваться смехом. От того странным голосом он проговорил:
– Поверь, мне приходилось видеть слабоумных. Тебе не хватает… – он критически осмотрел краснеющего неудачливого менестреля, – всего пары вещей, впрочем: пены у рта и глаз навыкате.
Тут уже Рина почувствовала, что не может больше контролировать свой гнев. Он, по сути, виноват во всем случившемся! Все пошло кувырком именно после его появления! А теперь он еще насмехается?!
– Вы что, смеетесь?! – повысила она голос, бросая флягу в снег и несколько угрожающе подхватывая гитару за гриф.
– Ну-ну, – с хохотом отступил Зеленый. – А то я поверю, что тебе… гм, место не на городской набережной. Пощади, – шутливо защитился он выставленными вперед ладонями.
Рина, тем не менее, взмахнула своим инструментом.
– Вам хватило наглости подслушать мои сокровенные мысли и глумиться над ними! – воскликнула она, наступая в справедливом гневе.
– Тебе не следовало так громко о них кричать, – пожал плечами рыжеволосый нахал, сверкнув искорками темных глаз, – да и разве смеяться – не единственная радость в жизни?..
– Не единственная, – мотнула головой Рина, опуская гитару на плечо. – Пусть и много печалей, но и радости можно найти другие!
– Как и тебе – печали, – подмигнул развеселый незнакомец. – Ну, Паркинсон, так Паркинсон… Возрастом не дотягиваешь, конечно…
– Да, если хотите знать, – снова взмахнула Рина гитарой, – это все из-за вас!
– Из-за меня?..
– И Паркинсон, и Байкал!.. – она поскользнулась и полетела вперед на незнакомца. Тот поймал девушку левой рукой, но гитара продолжила путь и с грохотом упала на мостовую. Теперь ее жизнь точно была кончена.
– О, нет! – простерла девушка руку за ней в отчаянии.
Незнакомец безразлично посмотрел на жалобно стонущую деревянную грушу.
– Смотри на это с положительной точки зрения: меньше имущества – больше времени.
– Вы… просто бездушный камень! – опьянение яростью прошло, захотелось плакать, и проклятие снова вступило в силу. Рина подняла глаза на рыжеволосого, отлично замаскировавшегося шапкой, и, хотя поняла, что самое время расспросить об ужонде, не смогла произнести ни слова. Только оттолкнула кулаками в плечо. Держит он ее за талию, еще чего.
Раздался свисток и топот ног. К парапету над рекой спешили двое мужчин, одетых в форму с погонами. Один кричал в рацию:
– Пьяная ссора с рукоприкладством и хулиганством на Третьей набережной!
Рина вздрогнула, а Зеленый тут же сорвался с места.
– Бежим! – воскликнул он, но девушка застыла, как статуя, пораженная непонятным страхом. – Ну? – он вдруг оказался рядом и дернул ее за руку.
Чудесно. Учительница начальной школы улепетывает от полиции за руку с женатым мужчиной неопределенного рода занятий.
Зеленый и Рина притаились за мусорными баками, не дыша. Отчасти из-за запаха, отчасти ради дополнительной тишины. Зеленый уже давно отпустил ее руку, но Рина продолжала сердиться. Пробежка согрела и сбила сердце с толку относительно положенного ритма биения.
– Рина, что ты тут делаешь? – вдруг услышала она голос Бродяги, и из бака выпрыгнул ее кошак.
– А ты? – изумилась Рина. – Разве ты не в Фейсбуке копаться должен?
– Дело уже сделано!
Если б мог, Бродяга бы показал большой палец, такой был довольный.