- И она может стать гостьей сновидений, как я?
Отец не ответил. Не ему было судить.
***
- Ты выглядишь более взволнованным, чем обычно, - разглядывая покрытое веснушками лицо, обрамленное рыжими кудрями, проговорила Анна.
- Да, и знаешь почему? - задыхаясь от волнения, спросил Эрик, хватая девушку за руки. - Мы можем! Можем... попробовать!
- Что именно?
- Когда твоих родителей не будет дома?
БАХ! - из разбитой тяжелым рюкзаком губы пара капель крови брызнула на асфальтовую дорожку городского парка, ставшего их любимым местом для прогулок.
- Да я ведь... - просипел Валлейн, утирая рукавом кровь, - ...не это имел в виду...
Он заглянул в глаза Макконнел - глаза загнанного в угол зверя, настолько преисполненного ненависти, что он был способен вцепиться в горло и разорвать.
- Тогда что ты имел в виду? - холодно, с металлическими нотками презрения в голосе, спросила Анна.
- Увидеть мир снов моими глазами... Я уверен, у тебя получится...
Девушка фыркнула:
- И причем здесь отсутствие моих родителей в доме?!
- Я сплю только по ночам. Мы могли бы заночевать у тебя - нет-нет, у меня и в мыслях не было ничего зазорного! - поспешил заверить Эрик, косясь на занесенный над ним рюкзак. - Я буду спать, а ты - видеть. Что-то случилось?
Рюкзак выпал из ее ослабевших рук, ноги стали ватными.
- Н-ноч-чь... - задрожав, пробормотала Анна. - Н-ночь! НОЧЬ!!!
Она завопила, плотно закрыв уши руками, и закачалась из стороны в сторону. Видя, как жадно она глотает воздух, Валлейн понял - паника. Он схватил ее за плечи - и его окатила волна ее животного, первобытного страха перед ночью и тем, что скрывается в ней.
Эрик увидел неясный темный силуэт, подбиравшийся к девушке, и сам окоченел от ужаса. Нет, человек не должен так страдать, надо защитить ее от этого!
И, титаническим усилием преодолев оцепенение, он вытянул руку навстречу омерзительному своим уродством силуэту. Вообразив ладонь охваченной ослепительным огнем олимпийцев, похищенным Прометеем во благо человечества, Эрик сбросил искры очищающего пламени на приблизившееся к нему чудовище - и ночная мгла озарилась светом.
Вопль стих. Валлейн прижал затихшую девушку к своей груди и твердо произнес:
- Ночью. Мы встретимся ночью - и увидим ее глазами друг друга.
***
Подходящий случай выдался только в декабре - родители накануне рождественских каникул уезжали на несколько дней к родственникам отчима - тот даже не предлагал взять Анну с собой. Это стало бы пыткой и для него, и для падчерицы.
Отчим - даже в мыслях она называла так Седрика - был неплохим человеком, мама с ним была счастливее, чем с...
Анна подавила в себе накатившую волну отвращения.
...но он был бесконечно далек от Анны. Забота отчима походила скорее на муштру. Он был охотником, норовящим подрезать крылья витавшей в облаках птицы.
Впрочем, все к лучшему - не будь он маминым новым мужем, она бы ни за что не уехала из дома больше чем на сутки.
Когда Эрик переступил порог опустевшего дома, он зажмурился - солнце клонилось к закату, и всюду был зажжен свет - каждая лампа, каждая люстра, каждый мало-мальски работавший светильник оказался включен. Счета за электроэнергию выставят огромные - отчим за это по голове не погладит, но ведь он не видел и половины того, что приносит с собой ночь.
- Анна, свет придется выключить, - обернулся Эрик к девушке.
- Но ведь не прямо сейчас? - выдавив из себя улыбку, откликнулась Анна и проводила его в свою комнату.
От Валлейна не укрылась та поспешность, с которой Анна юркнула мимо фотографии в разбитой рамке, стоявшей на самом видном месте. Приглядевшись к фотокарточке, Эрик увидел смутно знакомый силуэт.
- Если ты так не любишь этого человека, - указав на фото, произнес одноклассник, - то почему не уберешь ее?
- Это методика доктора Валлейна, - без особой охоты ответила Анна.
- Валлейна?!
- Да, а что?
- Нет... Ничего... - отмахнулся Эрик, его сердце кольнуло малодушие - она не должна узнать, а иначе примет его за подосланного отцом лицемера.
Макконнел была слишком озабочена приведением в упорядоченный вид царившего в комнате бардака, чтоб обратить внимание на реакцию друга. Распихав мятые вещи по шкафам, она поставила друг напротив друга два мягких кресла - раньше они с мамой часто сидели в этих креслах по вечерам - и вытянулась в струнку:
- Присаживайся!
Эрик покачал головой:
- Вначале нужно загасить свет.
- Н-нет, не нужно! Ты же не собираешься прямо сейчас засыпать, правда? - мысленно умоляя его отказаться от задуманного, хихикнула Анна.
- Собираюсь. Не бойся. Просто вытяни перед собой руку и...
- ...вообрази огонь, - довершила девушка. - Да. Я видела.
Воспоминание о пережитом вместе кошмаре придало Анне мужества, так что она удержалась от паники, когда в ее ушах, как грохот несущих погибель выстрелов, отдавались щелчки одного за другим выключаемых светильников, люстр и ламп.
- Ну вот и всё, - улыбнулся Эрик, оставив зажженным только небольшой ночник в комнате Анны, и сел в кресло напротив сцепившей побелевшие от напряжения пальцы в замок девушки. - Дай мне свои руки.
Сдав свои узкие ладони в плен его теплых пальцев, Анна сделала глубокий вдох и выдох - как учил доктор Валлейн - и закрыла глаза, окунаясь с головой в приятно обволакивающее забытье.
А затем ночник погас.
***
Они были так похожи! Коридоры готических соборов, сквозь мозаичные окна которых пробивался скудный утренний свет, сменялись степными просторами далекой Монголии, и, если приглядеться, можно было увидеть скачущих во весь опор за горизонт кочевников. Но вот проходит мгновение - и одно видение сменяется другим: разворачивается легендарная битва между детьми богини Дану и фоморами, и Балор уже потерял свое око.
История становилась легендой, легенда переплеталась с мифом, а миф воплощался в сказку. Гостья сновидений путешествовала сквозь время и пространство, видя как преходящее уходит в вечность и как вечность обретает плоть в преходящем, пока...
Пока глаза ее не встретились с глазами-льдинками, обладателя которых сновидец называл отцом.
Доктор Валлейн! Ее истязатель! Вот, вот кого она видит!
И гостья сновиденья поменялась ролью с радушным хозяином грёз - теперь уже он перенесся в то, о чем Анна мечтала позабыть как о ночном кошмаре.
Прохладный психотерапевтический кабинет, ломящиеся от книг стеллажи у каждой стены, выкрашенной в холодный, как глаза доктора Валлейна, голубой цвет.
И тихий, но настойчивый голос, не терпящий возражений. Анне почти физически больно от этого голоса, который просит только об одном - вспомнить сон, заставивший ее возненавидеть ночь.
Она находит в себе силы и вспоминает все, до мельчайших подробностей - полумрак детской комнаты, свою расстеленную постель, себя, зажатую в угол, и чудовище со вздувшимися венами, от которого идет вонь крепкого спирта и дешевых сигарет, а между ней и чудовищем - только перьевая подушка. Монстр одним движением сшибает подушку на пол и нависает над нею - и в ответ на вопль о помощи, вспарывающий ночную тишину как тесак, раздаются хлесткие удары, а вслед за ними - хриплые стоны монстра, подмявшего под себя хрупкое тельце ребенка, ничего, кроме заслонившего ночь силуэта, не видящего.
***
- Тот человек на фотографии - это он с тобой сделал?!
- Так доктор Валлейн - твой отец?!
- ДА! - эхом отразились от стен два слившиеся в унисон возгласа и ударили по барабанным перепонкам сидевших друг напротив друга сновидцев.