========== День первый. Морская раковина ==========
Армин проснулся ещё засветло, когда солнце лишь намекало на рассвет. Наступила осень, температура на улице едва ли переваливала за отметку десяти тепла, а ночью и вовсе понижалась практически до нуля. Отопление в корпусе всегда было никудышным, даже зимой, а сейчас и подавно прогревало воздух на каких-то никчёмных пару градусов. Арлерт сел на кровати, прикрывая холодный нос тонким одеялом, и несколько раз моргнул, смахивая с себя остатки сна. Маленькую общую комнату заполняла тишина, изредка нарушаемая чьим-то тихим храпом. До подъёма оставался ещё час, но Армин вряд ли сможет снова уснуть — стоило только проснуться, как мысли жужжащим пчелиным роем врывались в его голову и начинали больно жалить. После того, как их остров был освобождён от титанов, ежедневные изматывающие тренировки постепенно начали сходить на нет. Но Армина это не особо радовало — им дали лишь небольшую передышку перед самым тяжёлым сражением, да и ранние подъёмы по команде и «зарядку», как называл Леви трёхкилометровую пробежку в купе с сотней отжиманий и качанием пресса, никто пока не отменял.
Арлерт опустил босые ноги на холодный пол и, слегка вздрогнув, стянул с тумбы штаны. Пытаясь никого не разбудить своей вознёй, он быстро оделся, пока ещё тепло постели нежно окутывало его лёгкой вуалью, и уселся обратно на кровать. Пружины матраса жалобно скрипнули под его весом, Арлерт выругался про себя и прислушался — кажется, никого не разбудил. Ещё в детстве, когда он жил с дедушкой в Шиганшине, Армин любил просыпаться ни свет ни заря, доставать из шкафа надёжно укрытую от чужих любопытных глаз любимую запрещённую книгу, подолгу рассматривать нанесённые на её жёлтые страницы чёрными чернилами рисунки и с жадностью поглощать каждое слово о внешнем мире, написанное витиеватым почерком. Он лелеял эти минуты утренней тишины, когда весь мир уходил куда-то за грань его восприятия, уступая место новому, не изученному, совсем далёкому от него, но в то же время даже более реальному, чем тот, в котором он жил. Но дома больше нет; вместе с ним из сердца мальчишки вырвали и единственного родного человека, и утреннее спокойствие, да и та книга, скорее всего, уже давно была развеяна мелкой пылью по ветру. С тех пор утро приносило Армину только кровавые образы прошлого и такого же алого оттенка будущего. Арлерт был несказанно рад, когда сон приходил к нему с непроглядной тьмой и забирал в бездонный чёрный омут, после которого не оставалось никаких воспоминаний, но всё чаще сон стал заскакивать к нему всего на пару-тройку часов, зовя с собой ужасы пережитого и то, что ему только предстояло пройти.
Армин помахал головой, набросил на себя форменный плащ и направился было к выходу, как вдруг остановился, несколько секунд в раздумьях поглядел на тумбу, нашёл в ней гладкий холодный предмет, сунул в карман и тихонько, стараясь не стучать громко каблуками, вышел из комнаты.
Холод пробирал до самых костей, а вот птицам, похоже, он был нипочём — пернатые перепрыгивали с ветки на ветку в всё ещё зелёных кронах деревьев, звонко щебеча каждый свою песню. Армин полной грудью вдохнул утренней свежести и выдохнул облачко белого пара. До зимы ещё далеко, да и, судя по листве, вряд ли она будет ранней. Тепло ещё придёт в их забытый мир, непременно. Арлерт прошёл по скрипучему крыльцу барака и уселся на верхнюю ступеньку, предусмотрительно стряхнув с неё грязь и опавшие листья. Отчего-то на улице становилось легче. Хоть он до сих пор и оставался наедине со своими страхами, они уже не так сильно теребили и без того израненную душу, будто бы живая дикая природа вокруг защищала его невидимым щитом. Армин сунул руку в карман плаща и достал морскую раковину. В памяти ярким пятном ещё хранился тот день, когда они впервые увидели сверкающую бесконечную гладь синего моря. Восторженные возгласы даже самых суровых разведчиков, улыбки друзей и вкус соли на губах. Это было тем, о чём Армин мечтал с того самого момента, как жёлтые страницы старой книги открыли ему тайну мира за стенами. Арлерт множество раз представлял море у себя в голове, но то, что предстало его взору тогда, было гораздо ярче и красочнее всех его мысленных образов. Он оказался прав — за стенами, в не этой каменной тюрьмы действительно был другой мир, полный тайн и интересных вещей. Мир, который буквально просил раскрыть все его секреты.
Они с Эреном мечтали об этом с самого детства, но мечта друга, в отличие от его, умерла на полпути.
«Они там, за морем. Наши враги. Если мы убьём их, мы станем свободны».
Слова, прозвучавшие под рокот воды, никак не хотели забываться. Эрен будто был слеп к тому, что лежало прямо перед его носом, но отчётливо, до самых мелочей видел то, что находилось за сотни-тысячи километров и не могло быть замечено даже с помощью подзорной трубы. Армин держал переливающуюся перламутром ракушку и смотрел в отливающие бирюзой глаза друга, пытаясь отыскать в них человека, первым протянувшего ему руку. Человека, благодаря которому его сердце наполнилось желанием жить. Но глаза смотрели чуждо, всё так же тепло, но тепло принадлежало будто совсем незнакомому человеку.
Дверь за спиной Армина плавно открылась, и доски крыльца прогнулись под тяжёлой поступью. Ему даже не было нужды оборачиваться, чтобы понять, что компанию «жаворонков» пополнил Эрен. Они росли вместе с самого детства, так что шаг друга Армин мог определить безошибочно. Йегер, закутанный в одеяло, молча подошёл к нему и, чуть задержавшись, присел рядом на ступеньку. Эрен шмыгнул носом, кинул на Арлерта быстрый взгляд и небрежно набросил на его плечи часть своего одеяла, придвигаясь вплотную к чужим бёдрам.
— Холодно сегодня, — будничным тоном сказал он, будто пытался оправдать свой странный и в какой-то степени даже неловкий поступок.
Армин легко улыбнулся и поблагодарил друга.
— Почему не спишь? — поинтересовался он, по-прежнему следя за незримыми взору птицами.
— Пить захотелось, вот и встал.
— Ясно.
Армин не стал спорить, Эрен бы всё равно не сказал ему правду. Он бы никогда не признал, что на самом деле до двух ночи ворочался в постели, пытаясь уснуть, не стал бы рассказывать, что сон его был поверхностным и беспокойным, потому что ужасы его слишком реальны, и уж точно не скажет, что проснулся от заставляющего обливаться холодным потом кошмара, в котором он вновь терял тех, кто давно уже не жил.
Они сидели совсем рядом, дышали одним воздухом, смотрели на один пейзаж, но видели абсолютно разные вещи. Армин — безмятежный уголок душевного спокойствия, где цивилизация отступила перед натиском первозданности и было тепло, будто в материнских объятиях. Эрен — каменные руины, залитые кровью, где воздух разрезали оглушающие крики людей. Они все изменились — и внешне, и в характере, — но Эрен больше всех. Армин так и не смог понять, в какой момент вдруг всё перевернулось — то ли после освобождения Марии, то ли после предательства товарищей, а может и вовсе это происходило с детства, просто плавно и не заметно. А возможно, Армин и сам стал тому причиной. Их связь была гораздо глубже дружеской, они оба чувствовали это своим нутром, но никогда открыто не думали и, тем более, не говорили вслух. Арлерт думал о том, что это только увеличивало груз, который Йегер нёс на своих плечах, но ничего не мог с этим поделать. Даже после того, как он разделил его судьбу, переняв силу колоссального титана, тяжесть ответственности никуда не исчезла.
— Как думаешь, — тихо поинтересовался Эрен, — мы сможем победить?
Армин бросил на него печальный взгляд. Он очень хотел вытащить друга из капкана, в который тот попал много лет тому назад, показать ему тот красивый мир, что видел он сам. Но пока у него получалось только молча наблюдать, как Эрен всё сильнее погружался в трясину, держа его за окровавленный рукав кофты, будто это могло его спасти.
— Не знаю, — честно признался он, — но мы обязаны это сделать.
Обязаны, потому что, по-видимому, это был единственный выход на свет. Эрен обернулся к Армину и уткнулся лицом в его шею — тёплое дыхание защекотало кожу.
— Красивая, — приглушённо протянул Эрен. Армин опустил взгляд на ракушку — последний оплот человеческих надежд. — Как и ты.
Иногда, вот в такие минуты уединения, когда он был скрыт от глаз людей, доверивших ему своё будущее, когда никто не следил за ним и ничего не требовал, Эрен становился собой. Он всегда уважал силу и презирал малодушие. Быть может, он считал, что проявление сострадания и есть слабость души, оттого и стал холоден к окружающим. Армин не знал наверняка, но очень был рад тем моментам, когда Эрен не боялся показаться «слабым».
Армин очень любил те моменты, когда Эрен делился своей «слабостью» с ним.
========== День второй. Чёрный Ян и белый Инь ==========
Эрен всегда знал, что никакой Преисподней на самом деле не существовало и в принципе не могло быть, поскольку все демоны и ведьмы, которых только видывал свет, собрались здесь, в этом Богом забытом колледже, где даже учителя, похоже, положили огромный болт на то, чтобы воспитать из «отбросов общества», как негласно называли они учеников, достойных его членов. А лидировал по показателю «демоничности» именно их класс — столько отморозков не было даже в военных фильмах про нацистов. Учебный процесс здесь срывался ежесекундно — то кто-нибудь стул в окно швырнёт, то за лидерство разборки устроят, и даже сейчас наверняка какого-нибудь бедолагу макали головой в унитаз, потому что «живёт не по понятиям». Эрен старался абстрагироваться от всего этого и не лезть лишний раз в чужие разборки, но себя в обиду не давал, мог спокойно дать сдачи и показать «бессмертному» место у своих ног, если вдруг кто решал выпендриться за его счёт. Как правило этим «кем-то» был Жан Кирштайн из параллели — та ещё заноза в заднице, но поставить этого дылду на место не составляло труда.
Как и в любом уважаемом себя обществе авторитетов в нём имелись и изгои. Эти несчастные, желавшие получить в этом обезьяннике великие знания и наивно полагавшие, что они действительно их получат, каждый день подвергались унижению и избиению. Эрен лично знал как минимум троих: Марко Бодт, Хистория Рейсс и Армин Арлерт. Первым двоим, можно сказать, повезло; как-то так получилось, что у них нежданно-негаданно появились покровители: у милашки Хистории — величественная и сильная подруга Имир, с которой даже парни боялись связываться, у Марко — несравненный Кирштайн собственной персоной, хотя, Марко и сам иногда мог за себя постоять. А вот Арлерт, который, кстати, учился в одном классе с Эреном, действительно мог побороться за звание неудачника года. Йегер частенько замечал краем глаза, как его шпыняет компашка со старших курсов, а синяки с его тела практически не сходили. Армин был самым смышлёным и умным среди студентов, никогда не прогуливал, исправно выполнял домашнее задание и всегда первым сдавал тесты, да только вот учителя не особо восторгались его успехами, всё больше ограничиваясь сухими «ага» и «молодец». Хвалил его разве что директор, Эрвин Смит, да и то крайне редко.
Эрен сначала не обращал на него внимания, впрочем, как и на кого-либо в колледже, потом, сам того не заметив, начал наблюдать за тихим парнишкой, а закончилось всё тем, что, когда Арлерт в очередной раз пришёл на занятия чуть прихрамывая, он — дёрнул его чёрт за ногу — решил с ним заговорить. И с этого дня тихая и неприметная жизнь Йегера полетела вниз по наклонной. Армин начал таскаться за ним повсюду. Доставал его всякими «интереснейшими» фактами о мире, совал в нос научную литературу, подсаживался за его столик на обеде, болтал без умолку и даже в туалете от него не было покоя. Эрен же жутко бесился, орал на него, просил не лезть. Арлерт в свою очередь смущённо извинялся, уходил, но через день-другой вновь начинал свою борьбу за внимание. И так в жизни Эрена неожиданно появился школьный «друг», о котором, в общем-то, никто и не просил.
Хлебнул же Эрен горя. Новость о том, что главный изгой колледжа вдруг подружился с силачом, разлетелась в мгновение ока, и это не осталось без внимания. Всё чаще в сторону Йегера стали лететь смешки и издёвки со стороны особенно крутых, и всё ниже Эрен падал в рейтинге популярности. Особенно тяжело ему было находиться в своём классе. Был у них главный «хулиган», и звали его Флок Форстер. Та ещё выскочка. До ужаса крикливый и невероятно бестолковый. Эрен даже порой удивлялся, как Флока ещё не повесили за трусы на забор. Сам из себя он особо ничего не представлял — он брал числом. В его окружении водилось с десяток шестёрок — кто-то из их класса, кто-то из параллели и курсов помладше. И Флок не упустил возможности позлорадствовать над Эреном в его излюбленной язвительной манере. Сам же Йегер старался на тупые подколы не обращать внимания и до рукоприкладства не опускался — отвечал, но первым никогда не начинал, но, так или иначе, нервы это трепало знатно. Да и остальные в классе стали смотреть на него косо.
Это продолжалось несколько недель, пока однажды всё резко не переменилось. В тот октябрьский вторник, перед самым Хэллоуином, последним уроком у них стояла физкультура. Хорошенько поиздевавшись над учениками, заставив пробежать по стадиону десять кругов и наградив за старания отжиманиями и приседаниями с прыжком, Леви Аккерман, физрук, способный нагнуть, похоже, даже самого Конга, ушёл по делам, предоставив ученикам самим выбрать себе занятие, чтобы скоротать оставшиеся полчаса. И выбор как всегда пал на волейбол, да только лишь потому, что это была единственная игра, в которую они более или менее умели играть, при этом особо не напрягаясь. На две команды разбились довольно быстро, и Эрен даже не удивился тому, что Арлерт оказался в его. Игра проходила из рук вон плохо — они проигрывали тупице Флоку, и, естественно, все обвинения и оскорбления команды за это полетели в сторону Армина, хотя у самих дырявые руки росли из задницы. Не мудрено, что Армин стал постоянно извиняться, нервничать и теперь уж действительно косячить. Новый раунд, новый сброс, мяч стремительно перелетал над сеткой с одной стороны поля на другую, и вот кто-то с силой отправил его на сторону Флока. Все в нервном напряжении застыли в ожидании исхода. Принимающий пропустил мяч, у них появился реальный шанс отыграться, но вот откуда ни возьмись появился Форстер.
— А ну-ка прими это, Арлерт! — крикнул он и, подпрыгнув, со всей силы залупил ладонью по мячу.
Насколько знал Эрен, с меткостью у Флока было не всё в порядке, но сегодня действительно был день сюрпризов. Мяч заехал точнёхонько Армину по лицу, отчего тот вскрикнул и повалился на пол. Плюс одно очко в счёт команды Флока; минус десять очков удаче Арлерта. Флок и его компания громко засмеялись, восхищаясь очередному своему дебильному поступку. Йегер вздохнул и покачал головой. Армин тем времен продолжал стонать на полу, держась за лицо, но никто даже и не думал ему помогать, предпочитая по-прежнему осуждать и посмеиваться в сторонке. Эрен не был добряком, добровольно с помощью не лез, но смотреть на Армина сейчас было для него невыносимо. Ему стало жалко его, всё же Арлерт не был виноват в том, что был слишком воспитанным и умным для этого места. Эрен подбежал к однокласснику и присел на корточки возле него.
— Ты как там, цел? — поинтересовался он, поднимая Армина на ноги.
— Кажется, — тихо ответил тот, вытирая тыльной стороной ладони кровь из разбитого носа. — В ушах только немного звенит.
Форстер вновь загоготал.
— Хорошо словил, Арлерт! Просто мастер спорта!
Армин нервно усмехнулся и отвёл взгляд в сторону. Гнев потёк по жилам Эрена; это крикливый идиот начинал его раздражать.
— Ты ведь сделал это специально, — обратился он к Флоку. — Самому не надоело ещё?
— А? — Флок перестал смеяться и подошёл к Йегеру. — Ты что-то сказал?
— Может уже перестанешь вести себя как осёл из «Шрека» и найдёшь соперника по силе?
— А с каких пор ты заделался капитаном Справедливостью, Йегер? — Флок приподнял бровь и скрестил руки на груди; двое его шестёрок встали за его спиной. — Опустился до того, чтобы защищать этого неудачника?