Здоровенный нандиец закинул меч на плечо и дал знак Ратибору идти следом. Турич переглянулся с Бэюмом, но тот только и мог, что ответить:
– Похоже, придётся нам расставаться. Лучше тебе сделать так, как хочет вождь.
– Ты ему совет даёшь, – буркнул нандиец, – как будто у него выбор есть.
– Я пойду и поговорю с вождём, – сказал Ратибор. – Спасибо тебе, Бэюм за всё и до встречи.
Сыны Тура обменялись рукопожатиями, и настало время туричу пройти в Волчью деревню. Нандиец повёл гостя нужной дорогой. Всего через пару шагов из ниоткуда появилась рысь и, злобно оглядев турича, пристроилась подле нандийца.
– Зверь резкий, – кивнул здоровяк на питомца. – Так что при нём веди себя спокойно.
– Испугался я твоей кошки.
Нандиец оглянулся, но ничего не сказал.
Дрессировка зверей – давняя традиция нандийцев, для них обзавестись ручным зверем всё равно что супругу завести. Причём серокожие гиганты не останавливаются на трижды прирученных собаках и лошадях, а умело дрессируют самых неожиданных зверей. Во время войны с нандийцами Ратибору приходилось отбиваться и от ястребов, и от кабанов, и от ручного лося.
Но то были давно минувшие дни, а сейчас дела обстояли за Волчьей деревней. Подобной диковины Ратибор ещё ни разу не видел: меж деревьями теснились избы разных форм и размеров, едва складываясь в улицы. Сколочены добротно и опрятно, насколько жителям позволили инструменты. Местами коньки украшены фигурами, не похожими на таковые у жителей Пяти Земель.
Но имелся у поселения и второй ярус: на деревьях повисли совсем небольшие домики, практически шалаши. Иные примостились на ветках в гордом одиночестве, а некоторые соединили подвесными мостами. Основными обитатели второго яруса являлись какие-то мохнатые образины, сноровисто лазающие по деревьям. Внизу же суетились столь разные создания, что странно было даже вообразить их мирное сосуществование. Однако вот нандиец рубит дрова, не обращая внимания, что над его домом нечто насекомоподобное чинит своё жилище. Чуть впереди шестилапые коротышки торгуются с драконидом-горшечником, а в конце улицы на четвереньках плетётся какой-то тощий одноглазый великан, ростом под три сажени.
И все без исключения косились на Ратибора. Кто-то с суеверной неприязнью, а кто-то с желчным предвкушением казни. Бэюм говорил, что убивающая туричей демоница была выдумкой, но местные, похоже, верили в неё безоговорочно.
Путь сквозь деревню подходил к концу. Из-за шалашей показалась крыша большого терема, построенного в разы искуснее прочих домов. Нандиец свернул на перекрёстке и повёл Ратибора к зданию, впечатляющему добротной резьбой на карнизах и причелинах. Вместо конька крышу венчал крупный сплюснутый череп с витыми бараньими рогами.
У крыльца Ратибора уже ждала компания из шести нандийцев, не уступающих в габаритах провожатому турича. На всех традиционные юбки, а на плечах разного рода плащи, показывающие удачливость в охоте. Кто-то вооружился сносным оружием, а у некоторых были лишь дубины. И ещё вьющиеся подле хозяев звери от волков и до крупной змеи на плечах у одного из дрессировщиков.
Именно змееносец вышел вперёд. Его кожа переливалась оттенками красного – нандийцы умеют менять её цвет, подобно хамелеонам. Этот, видимо, воевода вождя, решил лишний раз подчеркнуть свой статус агрессивным красным оттенком.
Возвысившись над Ратибором, змееносец нагло потянулся к мечу.
– Оружие давай сюда.
Но турич решительно оттолкнул руку нандийца и отступил на шаг. Дружина вождя приготовилась вступить в бой. Взявшись за эфес, Ратибор произнёс:
– Не я захотел идти к вождю – он просил меня явиться. Так что мне решать, заходить ли к нему вооружённым. А ты, я смотрю, ничего приличнее своего гарпуна не держал, иначе был бы в курсе, что нельзя хватать чужое оружие без спросу.
– Ты вздумал тут порядки устанавливать? – спокойнее, чем ожидалось, спросил нандиец. Его змея сжалась смертоносной ядовитой пружиной.
– Я воин, так что порядки у меня везде одни.
– Думаешь, я не заставлю тебя силой?
– На ожерелье у тебя полно клыков. Но я тебе не дикий зверь, а вы даже с ворованным оружием остались лесниками.
Нандийцы взяли Ратибора в кольцо, но атаковать без команды не спешили. Их ястребы, волки и рыси застыли, оскалившись. Ситуация складывалась решительно против турича, но отступать было некуда.
– Если ваш вождь боится моего меча, так зачем позвал в свой дом? Если он желает говорить, я буду, но оружие останется при мне, пусть и в ножнах.
– Вождь мечей не боится, – ответил краснокожий воевода и задумался ненадолго.
Затем он дал знак товарищам опустить оружие. Когда напряжение спало, змееносец произнёс:
– Пойдём, рогатый. Управимся поскорее.
Нандиец повёл Ратибора за собой, а хмурые дружинники сомкнулись за спиной турича. Процессия вошла в терем, ухоженный и богатый для столь дикого места. У вождя даже имелась прислуга, хлопочущая с уборкой. Миновав прихожую, нандийский воевода распахнул дверь и кивком позвал Ратибора за собой.
По ту сторону двери находился просторный зал. Под потолком висела люстра, добытая из мест более цивилизованных. К стенам сдвинули многочисленные лавки. На другом конце зала стоял трон, украшенный шкурами, рогами и бивнями. Восседал на троне вождь – матёрый нандиец, окрасивший свою кожу в сизый цвет. Юбка вождя была украшена гирляндой из лисьих хвостов, а на шее висело ожерелье из клыков неведомой твари.
Когда Ратибор вошёл и остановился подле входа, вождь Бедрианг поднялся, чтобы лучше рассмотреть гостя. Вместе с ним повскакивали и трое нандийцев, сидевших близь вождя. По щитам, добротному оружию и юбкам – тканным, а не сшитым из шкур – Ратибор понял, что нарвался сразу на троих беглецов. И что-то подсказывало, что рассевшиеся вдоль стен нандийцы были всецело на стороне троицы.
Однако решение оставалось за вождём, иначе бы на Ратибора давно накинулись.
– Бедрианг, вот тот турич, о котором доложил Ашилус.
Клятый ангел был здесь же, в стороне. Ратибор его поначалу не заметил – не до того было.
– Вижу, – гортанно произнёс вождь. – Как зовут тебя?
– Моё имя Ратибор. Здравствуй, Бедрианг.
– Здравствуй и ты, Ратибор. Подойди ближе.
Зал полнился гомоном и шептанием, но грохот копыт чётко слышался при каждом шаге. Пока турич шёл, он пытался угадать кланы нандийцев по рисунку на юбках. Знатоком минотавр не был, но палитру двоих из трёх узнал – с их кланом Ратибору биться доводилось.
Причина разговора была ясна всем присутствующим, поэтому Бедрианг сразу перешёл к делу:
– Эти трое – часть моей дружины. Они поклялись защищать меня, но и я обязался уважать их нужды. И, прознав о тебе, они попросили выяснить, являешься ли ты их кровным врагом.
– Боюсь, что являюсь, – не стал юлить Ратибор.
По залу пробежались шепотки и смешки, а обвинители словно бы оскорбились признанием. Ратибор поспешил продолжить:
– Но мне есть, что сказать им.
– Говори.
– Я участвовал во многих битвах с нандийцами. Прорывал границу у Хэвучи-Мокана, сражался под Налэлди-Хава, захватывал Мурисал, Кусикит. А были ещё битвы, о которых теперь и не вспомню.
Пока Ратибор перечислял бои, чёрные глаза нандийцев наливались кровью. Ранее безучастные зрители разъярились убийствами собратьев. Многочисленные звери разделили злобу хозяев.
– Я не открещиваюсь от совершённого, но не могу не сказать, что война между туричами и нандийцами была устроена Джовитой. И вам троим хорошо известно, что очутились вы здесь не из-за меня, а из-за его гонений. А теперь я такой же, как и вы.
– И ты снискал гнев бога? – спросил один из обвинителей.
Ратибор встретился взглядом с вопрошающим. Пока остальные двое чернели от злобы, этот захотел узнать подробности. И турич заговорил:
– Мой князь восстал против Джовиты, и я поддержал его. Мой князь оказался сыт по горло ненужной туричам войной и безнаказанностью ангелов. Князь сражался против армии Джовиты, но проиграл. Проиграл и я, поэтому вынужден был бежать в Земли за Башнями.
– Судя по рассказам, – сказал Бедрианг, – могущество Джовиты безгранично. И вы, туричи, бросили ему вызов?
– Война с нандийцами была нужна Джовите. Он давно желал завоевать Нандийское Содружество, сперва силами ангелов, а затем и големов. Столетиями терпя неудачи, крылатый бог навязал туричам свою веру, обещал положить конец междоусобицам, принести мир нашему народу. А в итоге воспользовался нами и отправил в бой. И нандийцы с туричами захлебнулись кровью.
– И, тем не менее, эта кровь на твоих руках.
– С этим я спорить не собираюсь.
Настроение в зале поменялось. Вождь задумался, холодно оценивая ситуацию. Двое нандийцев кипели от ярости, а тот третий словно бы засомневался в своих обвинениях. Сторонние зрители и ненавидели Ратибора, и готовы были простить, и просто смутились, не понимая даже, кто такой Джовита.
Бедрианг почувствовал, что пора принимать решение. Но спешить мудрый вождь не стал, поэтому спросил:
– И зачем же ты пришёл сюда? Ищешь убежища?
– Я ищу здесь того, кто поможет мне добраться до широкой реки на востоке. Задерживаться в деревне я не намерен.
– Не задержишься, – пробормотал готовый броситься в атаку нандиец.
На чёрной коже сказавшего появились жёлтые полосы. Ратибор окончательно вспомнил, как сражался против нандийцев с подобной боевой раскраской.
– Понимаю, о какой реке ты говоришь, – сказал Бедрианг. – Для чего пускаться в столь долгий путь?
– Вождь, это к делу не относится, – вмешался обвинитель.
– Помолчи. Так что скажешь, Ратибор?
– Я надеюсь отыскать там способ вернуться в Пять Земель. После всего случившегося мне не будет покоя, пока я не отомщу Джовите.
– Ты собрался мстить богу? – ухмыльнулся вождь.
Ратибор сделал несколько шагов вперёд, чтобы Бедрианг лучше его слышал. Один из обвинителей турича двинулся, было, навстречу, но товарищ остановил его. Зал притих, и в этот момент началась речь Ратибора, звучная, как в те минуты, когда турич напутствовал свой отряд:
– Джовита принёс войну в мой дом, учредил тиранию над моим народом, убил князя, которому я служил всю жизнь. Джовита разлучил меня с женщиной, которую я люблю и от которой не надеюсь получить хоть весточку. За всё это я убью его и даже не посмотрю, бог он или нет.
Бедриангу несложно было поверить в слова Ратибора. Вождь задумчиво глядел на турича, овеянного неодолимой решимостью. Слова его были честными, а замыслы грандиозными – за это нельзя было не уважать Ратибора. Но отказывать трём своим дружинникам в праве на мщение тоже было непросто.
– Вождь.
Голос подал тот самый нандиец, что нашёл в себе силы выслушать турича. Гигант вышел вперёд и развернулся лицом к Бедриангу. Не задумываясь ни на секунду, он произнёс:
– Я слышу в словах турича ту же ненависть к Джовите, что испытываю сам. И ту же тоску по дому. А ещё раскаяние. Я отказываюсь от своих обвинений.
С этими словами нандиец двинулся прочь из зала. Проходя мимо Ратибора, он на мгновение взглянул ему в глаза. Турич понял, что рана в его сердце едва затянулась, и только годами молчания её можно исцелить.
Случившееся пошатнуло весы правосудия, и Бедрианг принял непростое решение:
– Раз уж даже враги верят в желание твоё искупиться божьей кровью, я позволяю тебе продолжить путь и найти оружие против Джовиты.
– Что? – возмутились обвинители. – Но вождь…
– Но если ты вернёшься не солоно хлебавши, то пощады тебе не будет.
– Вождь, но как можно прощать рогатого?
– Если он вскоре покинет деревню, то мне всё равно, рогатый он или нет. А вам двоим я запрещаю мстить Ратибору.
Нандийцы обернулись на турича, полные ненависти и обещания отыскать-таки способ поквитаться. И тотчас один из них придумал, как исполнить задуманное.
– Вождь, я прошу исключить меня из твоей дружины и изгнать из поселения.
Бедрианг скрестил руки на груди и произнёс:
– Так ты придумал обойти мой запрет? Ради мести хочет отказаться от крова?
– Ты, вождь, не терял на войне того, что потерял я.
Бедрианг сразу понял, что не переупрямит дружинника. Отведя от него взгляд, как от прокажённого, вождь проронил:
– Забирай из хаты всё, что унесёшь, и проваливай.
Нандиец кивнул и поспешил покинуть зал. Удаляясь, он сцепился с Ратибором взглядом, полным обещаний отомстить в самый неожиданный момент. Разглядывая неприятеля, турич различил шрамы от когтей на горле.
Но вот обвинитель ушёл. Остался последний из троицы, к которому и обратился Бедрианг:
– А что скажешь ты?
– Я смирюсь с твоей волей, – нехотя проронил тот, – и не стану мстить рогатому.
– На том я завершаю суд.
Собравшиеся начали расходиться. Ратибор всё не мог расслабиться и ждал, что в движущейся толпе найдётся желающий ударить исподтишка. Нандийцы всё также взирали на турича с неприязнью. Ашилус среди них сочился истинным презрением. Но вот уже в зале стало куда меньше народу, а Ратибора разве что сглазили.
К Бедриангу подошла нандийка, одетая в некое подобии хитона. Судя по богатому наряду и украшениям, это была супруга вождя. Бедрианг обменялся с ней парой фраз, после чего жестом подозвал к себе Ратибора. Турич направился к хозяину дома, держа руки подальше от оружия, коего Бедрианг ничуть не боялся.
Когда Ратибор подошёл к вождю, тот представил нандийку:
– Моя супруга Ичеримни. Она напомнила мне, что скоро ритуал огненного черепа. Но у нас ещё есть время поговорить. Пойдём туда, где нам не помешают.
Бедрианг с Ичеримни повели гостя коридорами, полными охотничьих трофеев. За свою бытность вождь сразил таких тварей, одни только высушенные головы которых вызывали трепет.
– Сюда.
Троица вышла через дверь и оказалась на заднем дворе. Тот представлял собой целую оранжерею. Над головой протянулась серия деревянных арок, оплетённых диковинными растениями. Яркие цветы и причудливые кустарники рассредоточились на каждом шагу, оставляя совсем немного места под тропинки и скамьи.
В дальнем конце оранжереи пробудились питомцы. Ичеримни на плечо села яркая птица, а Бедрианга радостным рыком приветствовал медведь. Дрессированный гигант лениво оглядел Ратибора после чего побрёл навстречу хозяину. Неуклюжий зверь умудрился не потоптать ни один цветок.
Бедрианг погладил медведя по голове. Ичеримни тем временем отправилась к кусту с жёлтыми цветками и принялась деловито выбирать среди них подходящие.
– В этот раз курень-цвет уродился? – поинтересовался вождь.
– Цветки хорошие. Дадут много дыма.
– Хорошо. А ты присаживайся, Ратибор, если ноги устали.
– Я не охотник, – подбирая слова, ответил турич, – но слыхивал, что при хищниках садиться чревато.
– Сатымар не тронет, – улыбаясь, сказал вождь. – Не для того я тебя привёл, чтобы погубить.
– А для чего же, Бедрианг?
Нандиец указал собеседнику на скамью, и вместе они сели. Вождь расположился с чувством полной расслабленности и блаженства. Любуясь красотой сада, он произнёс:
– Стало быть, Нандийское Содружество захвачено?
– Крупнейший клан ещё держится, – ответил Ратибор. – Наша армия подошла к самой столице, но повернула назад.
– Кланы нандийцев потрёпаны, ангелы пытаются их добить, а туричская дружина разбита. Верно ли я рассуждаю, что сейчас самое время мне пойти войной на Пять Земель?
Турич с непониманием уставился на Бедрианга. Тот, пожав плечами, сказал:
– Волчья деревня – лишь одно из многих поселений. В этих лесах полно тех, кого я могу призвать в дружину. И с этими силами, да ещё и с поддержкой туричей и нандийских кланов… О, я могу дать бой самому Джовите.
– Армия Джовиты разбила наше войско из четырёх тысяч туричей. А у каждого было оружие и кольчуга. Так что считай, вождь, сколько тебе потребуется охотников с дубинами.
– Моих сил хватит, чтобы занять Туричское Княжество. А там я усилюсь твоими сородичами. Если, конечно, ты нарисуешь мне карту, отметишь ваши города, подскажешь дороги.
– За этим ты меня сюда привёл? Рассказывать сказки о том, как одолеешь Джовиту, да выведывать, как добраться до туричских городов? Ты ведь грабить их намереваешься. Так что от меня ничего не услышишь.