Они петляют, плутают, идут в обход. Барнс не думает, что за ними следят, но осторожность не помешает. Признаться, он весьма смутно представляет себе тот район, в котором они оказываются. Поэтому когда перед ними вырастает мрачное двухэтажное здание с темной табличкой на фасаде, мужчина ощущает настойчивое беспокойство, скребущее где-то под ребрами.
– Приют? – удивление слышится и в голосе Наташи. – Не переборщил ли Ник с конспирацией?
Джеймс хмурится и не позволяет самым безумным догадкам развиться в полноценную паранойю, поэтому просто молча идет к черному входу, замок на двери которого красноречиво болтается на ручке.
Он пропускает Наташу вперед, прикрывает за собой тяжелую металлическую дверь, и они тихо двигаются по тускло освещенному коридору. Останавливаются около потемневшей от времени деревянной лестницы, лихо закручивающейся вправо, и в полумраке закутка замечают Ника.
– Вы как всегда пунктуальны, – Фьюри подходит ближе и довольно улыбается.
– Consuetudo altera natura, – нараспев отвечает Наташа, открыто оглядываясь и пытаясь рассмотреть помещение. – Где же восьмое чудо света?
– Он сейчас спустится, – Ник на удивление спокоен, но по языку тела, по выражению лица и глаз Барнс понимает, что глава Щ.И.Т.а в предвкушении. Джеймс надеется, что эта эмоция относится к самому факту путешествия и будущим перспективам, которыми этот тернистый путь должен, в итоге, закончиться. – Уложит кое-какие вещи и вы познакомитесь.
Мужчина замечает быструю ухмылку, скользнувшую змеей по лицу Фьюри. Что он задумал? Против воли Джеймс начинает нервничать все больше и больше. Он не думает, что это ловушка. Приют точно нет, а вот вся эта затея, в которую они с Наташей так неосмотрительно ввязались – безусловно. Но он пока не понимает, в чем заключается главный подвох.
Барнс только собирается прямо спросить, что происходит, как сверху слышится шум, кто-то громко топает и лестница нещадно скрипит под ногами спускающегося. Джеймс усмехается, опуская голову и сжимая переносицу между большим и указательным пальцами. Шаги не настолько тяжелые, чтобы принадлежать взрослому мужчине. А топот такой громкий скорее потому, что обувь на пару размеров больше, чем требуется.
– А вот и Стив, – слышится приторно-радостный голос Фьюри.
Барнс поднимает взгляд и… «Что это? Что это, блять, такое?». Теперь веселье Фьюри становится понятно, да и в чем подвох тоже ясно. Только вот Барнсу почему-то не смешно.
– Хэй, Стив, – Романова первой берет себя в руки, но по напряженной фигуре и голосу Джеймс видит, что она весьма удивлена, если, конечно, это состояние можно назвать удивлением. – Я Наташа, а это Джеймс, мы будем твоими проводниками.
– Стив Роджерс, – мальчик протягивает худющую, костлявую руку и улыбается от уха до уха, – очень приятно с вами познакомиться.
Мужчина смотрит на него во все глаза и внутри все звенит от злости. Не вечные вопросы интересуют Барнса, а лишь один простой, насущный вопрос – как, как это недоразумение должно добраться до Юты и не рухнуть без сил на первом же пригорке?!
Он не знает, откуда в нем столько раздражения и ярости по отношению к абсолютно незнакомому человеку. Но Джеймс смотрит на невысокую субтильную фигурку, хиленькие птичьи ручки и ножки, которые того и гляди переломятся, стоит только ветру подуть чуть сильнее, на скуластое бледное лицо с яркой синевой глаз, которые кажутся непропорционально огромными, на тоненькую шейку, которую мужчина может свернуть не прилагая особых усилий, и честно, от всего этого великолепия Барнс просто теряет дар речи. Чувство досады ядом разливается в крови, отравляя организм.
– И мы рады, – Наташа нервничает и косится на остолбеневшего мужчину. – Джеймс, – она поворачивается к Барнсу, ища поддержки, – мы ведь рады, скажи?..
Будь ситуация другой, его бы даже, наверное, позабавило растерянное, обескураженное лицо девушки.
– Безумно, – удается выдавить ему из себя.
Фьюри веселится от души, стоя за спиной у виновника встречи. И судя по тому, как перекашивается лицо Ника от едва сдерживаемого смеха, взгляд Барнса сейчас поистине убийственный, но вместе с тем очумелый.
– Ник, можно тебя на пару слов?
– Да-да, конечно.
Глава группировки рукой указывает в каком направлении двигаться. Барнс проходит мимо мальчика и тот опускает глаза, встречаясь с буравящим, темным взглядом.
– Какого хрена, Ник? – хрипит Барнс, как только за ним закрывается дверь одной из комнат.
Фьюри проходит следом, сложив руки за спиной, и посмеивается.
– Это, блять, не смешно, – Джеймс редко ругается. Вслух, по крайней мере. Но сейчас он взбешен. – Мы с Наташей не нанимались няньками.
– Джеймс… – Фьюри пытается вставить хоть слово, но Барнс не собирается молчать.
– Этот хлюпик не дойдет и до границы штата, – он тычет пальцем в дверь, давая понять, о каком именно хлюпике идет речь, – ты…ты видел его? Он болеет всем, кроме родильной лихорадки, да? Сколько вообще ему лет?
– Конечно, я его видел, – невозмутимости этого мужчины можно только позавидовать, – если у меня один глаз, это не значит, что я не замечаю очевидных вещей. Стиву шестнадцать. Он довольно…болезненный мальчик, тут ты прав, – в ответ на данное утверждение Барнс лишь хмыкает. А то он не заметил.
– Ник, – Джеймс берет себя в руки, – ты же понимаешь, что он не дойдет. Я проложил маршрут, там больше четырех тысяч километров. Даже, даже если нам повезет и мы где-то найдем машину на ходу, до этой машины еще надо добраться, а делать это нужно на своих двоих. А зараженные? А люди? Он ведь наверняка понятия не имеет, как защищаться.
– Ты не только проводник, но и телохранитель, – напоминает мужчина, опираясь бедром о столешницу.
Барнс видит, что Фьюри не переубедить. И он не понимает, почему мужчина так настойчив. Ник ведь знает особенности дальних походов, знает, что и в обычной жизни это не так легко и просто, а уж в существующих реалиях да с таким прицепом – самоубийство чистой воды.
Но эта ситуация в который раз помогает Джеймсу убедиться в продуманности и хитрости Фьюри. Все-то у этого старого лиса схвачено – и сопровождение, которое не в силах отказаться быть таковым, и сам сопровождаемый. Кого никто не будет искать, на кого мало обращают внимания, и кого не хватятся? Правильно, сироту. Ловкий, ловкий сукин сын.
– Хорошо, – Джеймс откидывает волосы с лица, – хорошо, я понял.
– Я уверен, что все будет отлично, Джеймс, – Ник идет к двери, – ты недооцениваешь свои возможности и возможности Стива, он хороший парень, ты еще успеешь в этом убедиться.
Этот хороший парень потянет их на дно при первой же встрече с зараженными, зло думает Барнс, но молча выходит вслед за Фьюри и видит Наташу, которая возится с оружием, и что-то объясняет мальчишке, который внимательно ее слушает.
– Спасибо за оружие, Ник, – девушка передает Барнсу Винчестер, у нее за спиной уже висит Калашников, по бокам в кобуре пара пистолетов.
– Не за что, – Фьюри машет рукой, ну один в один добрый дядюшка, с умилением глядящий на своих племянников. – Ты все собрал, Стив? Ничего не забыл?
– Да, все взял, – Роджерс легко улыбается. У него спокойный, ровный голос. А вот взгляд нетерпеливый.
– Мы отвлечем войска. Думаю, у вас будет что-то около часа, чтобы покинуть карантинную зону, – они выходят на улицу. Фьюри вновь поворачивается к молчаливому и по-прежнему напряженному мужчине, – не теряйте головы. Удачной дороги. Встретимся в Солт-Лейк-Сити.
– До свидания, мистер Фьюри, – мальчишка поправляет лямки рюкзака и окидывает взглядом приют. Он, вроде как, прощается с домом. И тут у Барнса мелькает мысль: знает ли Роджерс, что прощается навсегда?
– Пока, Ник, – Наташа приободрилась. Видимо, пока Джеймс с Фьюри отсутствовали, она нашла общий язык с мальчиком.
– До встречи, – Барнс жмет протянутую руку, и чувство у него такое, что он самолично только что затянул петлю на своей шее.
Они торопливо удаляются все дальше, углубляются в хитросплетения улочек, стараясь держаться в тени от света редких фонарей.
– Почему у нас только час? – вдруг подает голос мальчик. Он запыхался и дышит довольно тяжело.
– Очевидно, Щ.И.Т. приготовил подарок для армии, – усмехается Наташа, оборачиваясь через плечо и подмигивая Стиву.
– Подарок? – Роджерс обеспокоенно хмурится. – Но никто ведь не пострадает?
Романова смотрит на него с улыбкой, явно умиляясь чужой наивности, а Барнс удивляется про себя – ну что за тепличный цветок им попался? Однако суть мальчишка улавливает быстро, понимает какие подарки и сюрпризы можно ожидать от Щ.И.Т.а.
Аккурат к тому времени, как они добираются до западной границы зоны, с северо-запада раздается громкий взрыв, вслед за ним еще два.
– Склады?
– Склады, – кивает мужчина, внимательно из-за угла здания проверяя, есть ли поблизости солдаты. На самом деле он почему-то уверен, первый взрыв – склады правительства, а вот два последующих – скорее всего учебка правительственных войск. Фьюри и отвлек внимание от выхода из зоны, и сократил число противников.
– Склады с оружием, – поясняет Наташа, глядя на встревоженного мальчишку.
И Барнс не совсем понимает, что сподвигает их ко лжи. Его мало волнует душевное спокойствие этой хилой надежды человечества, так почему он не высказал свое предположение, а согласился с девушкой? Сейчас не время думать об этом, нужно незаметно выйти за пределы карантинной зоны.
Они продвигаются к скрытой лазейке. На пути им попадается одинокий, отошедший на приличное расстояние от наблюдательного пункта солдат. Джеймс жестом приказывает оставаться на месте, а сам тихо подбирается ближе. Он не видит смысла убивать, в этом нет никакой необходимости, поэтому Барнс бесшумно вырастает за спиной очень невнимательного вояки и пережимает тому шею, пока солдат не теряет сознание. Джеймс аккуратно опускает его на землю, попутно обшаривая карманы, патроны лишними не будут.
– Быстрее, – тихо командует мужчина, когда Наташа и Стив появляются рядом.
Он ныряет в узкий проход между обшарпанной стеной и железным забором, там дальше, метрах в двух, металлическими листами прикрыта криво вырезанная дыра. Джеймс отодвигает их, в который раз удивляясь, как этот проход не обнаружили, и ждет, пока девушка и мальчик пролезут. Наташа быстро, а главное тихо оказывается по ту сторону, Роджерс же сначала запинается о металлические листы, шум от которых не услышит только глухой, а потом умудряется зацепиться то ли рукавом, то ли рюкзаком за острый край.
– Аккуратно, Стив, – шепчет Романова, помогая ему перелезть.
Море. Наташа советовала представлять себе море, чтобы успокоиться. Джеймс перебирается последним, загораживает проход, и продолжает путь, представляя голубые спокойные волны, в которых он хочет утопить это ходячее недоразумение. Это бы однозначно помогло ему стать спокойнее.
Ладно, пусть карантинную зону они и смогли покинуть очень и очень легко, но это было самым простым отрезком пути – дальше нужно выйти из самого города. Зона не распространяется на весь Нью-Йорк. Так что впереди лежит целый заброшенный мегаполис, кишащий зараженными.
***
К тому моменту, как совсем рассвело, они продвинулись вглубь города километра на два-три, не больше. Приходилось быть очень внимательными, не только вглядываться, но и вслушиваться во все, что их окружает. Останавливаться, проверять, пережидать. Такими перебежками далеко не уйдешь.
Город представлял собой торжество природы над цивилизацией. Опустевшие, заброшенные дома, выцветшие от времени и солнца, дождя и снега. Чернеющие проемы окон и витрин, как пустые, незрячие глазницы. Кучи мусора: бумага, банки, пакеты, брошенный транспорт на обочинах, дорогах, тротуарах. И по-прежнему возвышающиеся над городом небоскребы. В некоторых все еще сохранились окна, стеклянные переходы, но большинство – проржавевшие скелеты, обнажившие стальные внутренности. И кругом один цвет – зеленый. Яркая, насыщенная зелень везде. Трава, деревья, вьюны, оплетающие здания, тянущиеся ввысь, медленно покрывающие и уничтожающие все, что когда-то создал человек, стирающие последние следы пребывания людей.
И тишина. Очень-очень тихо. В детстве мама привозила Джеймса в Нью-Йорк, они гуляли по паркам, улицам, и кругом сновали люди, гул не смолкал ни на минуту. А теперь только крик редкой птицы мог нарушить безмолвие. Да скрип каркасов зданий, нависающих над головами.
Стив озирался по сторонам, распахнув изумленные и сияющие глаза. Он еще ни разу не видел столько простора, таких зданий, буйства красок и столько свободы.
– Осторожней! – Наташа успевает подхватить его под локоть, когда мальчик, в очередной раз засмотревшись на поблекшую, почти нечитаемую рекламу, растянутую по стене дома, запинается и едва не проезжается носом по треснувшему асфальту.
– Извини, – Стив смущенно улыбается, – никогда не видел ничего подобного.
– Вот выйдем из города, там будет настоящая красота, – девушка понимающе кивает.
Роджерс ей нравится, она вообще редко проникается к людям, но с мальчиком сразу оказалась на одной волне. И Джеймс почему-то не в восторге от этого наблюдения.
– Тише, – прерывает он начавшийся разговор. Каждый звук кажется громче, чем он есть на самом деле, а Барнс не хочет, чтобы их услышали.
Романова тут же кивает и прикладывает палец к губам, подмигивая мальчику. Стив согласно улыбается, но улыбка тут же пропадает с его лица, когда он переводит взгляд на своего проводника.
Он понимает, что не понравился Барнсу. Он слышал о любви с первого взгляда, в его же жизни безотказно работало правило нелюбви с оного. Стив видел, с каким выражением смотрел на него мужчина в приюте, и его взгляд, полный суровости, раздражения, разочарования и презрительной брезгливости видел тоже. Роджерс не в обиде. На него, за его неполные семнадцать лет, многие так смотрели. И дети – другие обитатели приюта, и взрослые – воспитатели и жители зоны. Так что Стив не питает каких-то иллюзий, касательно собственной персоны, он прекрасно понимает, что не лучший кандидат в спутники, но он дал себе слово, что будет стараться изо всех сил быть полезным и не быть обузой. И пока, судя по всему, у него не очень получается. Барнс явно им недоволен.
Мужчина идет впереди, мальчик следует за ним, стараясь двигаться бесшумно, удивляясь про себя, как такому огромному, неповоротливому на вид Барнсу, удается так беззвучно ступать. Романова замыкает шествие. Вообще, Стив замечает, что Барнс и Наташа действуют, как отрегулированный, хорошо слаженный механизм. Они знают, что делать, как и куда идти, и для этого им не надо переговариваться, они будто читают мысли друг друга. Он еще не знает, что это сказываются долгие годы плечом к плечу, воз и маленькая тележка передряг, в которых приходилось оказываться на пару, и выручать друг друга из, казалось бы, абсолютно безвыходных ситуаций. Так что да, Джеймсу и Наташе не нужны слова, чтобы быть уверенными, что спина прикрыта, и прикрыта надежно.
Они идут уже около восьми часов. Солнце почти в зените, хорошо, что есть тень от деревьев и зданий. Барнс чувствует, как рубаха прилипает к мокрой спине и пот по шее стекает за ворот, неприятно щекоча кожу. Он слышит тяжелое и усталое дыхание за спиной. Мальчишка явно старается сопеть и пыхтеть потише, но у него не особо получается. Барнсу его не жаль. Никто не обещал легкий путь, и вообще сейчас не время для отдыха, нужно как можно быстрее уйти из города.
– Джеймс, – негромко зовет его Наташа.
Мужчина останавливается, оборачивается и смотрит поверх головы Роджерса на Романову.
– Давай остановимся, передохнем.
Он знает, что она делает это для мальчишки. И она знает, что он знает.
– Пять минут, не больше, – Наташа видит, как напрягается подбородок мужчины и поджимаются губы. Это означает укор. Но глаза спокойные, хоть и уставшие, да и брови не нахмурены. Она ловит его взгляд и видит, что он согласен.
– Пять минут, – повторяет она и только собирается скинуть рюкзак со спины, как вдруг мужчина замирает, явно прислушиваясь к чему-то, а потом резко вскидывает руку, приказывая замереть.