Несмотря на столь жутких охранников вокруг замка, Сириус Блэк дважды успешно проникал в Хогвартс. Во второй раз он даже оказался в спальне третьего курса, в двух шагах от Гарри Поттера, но его спугнул Рон Уизли. Каким образом колдун-убийца смог это проделать — никто не знал, но профессор Снейп, с самого первого дня невзлюбивший очередного преподавателя ЗоТС, явно и недвусмысленно намекал, что это Люпин помогает Блэку и входить, и сбегать. У зельевара при этом был такой вид, словно он знает куда больше, чем говорит, но, вообще-то, у него всегда был такой вид.
Про угрозу шныряющего поблизости Блэка ученики забывали только на квиддичной площадке, хотя и здесь не обошлось без неприятностей. Во время самого первого матча сезона дементоры ворвались на площадку. Гарри Поттер опять потерял сознание, ректор был разгневан вышедшими из повиновения стражниками, но Гриффиндор всё-таки потерпел поражение. На второй матч Гарри вышел очень уверенным, и Эйнар вскоре понял, почему. Когда над трибунами закачались три фигуры в чёрных балахонах, гриффиндорский ловец вызвал на подмогу такого мощного Заступника, что тот даже сумел сбить всех троих наземь. Правда, к дементорам эти фигуры, как оказалось, не имели никакого отношения, и Эвергрин, поразмыслив, решил, что на самом деле Заступник не толкал людей, а они свалились сами, увидев летящее прямо на них серебряное существо. Последний матч Гриффиндор также выиграл и наконец-то получил Кубок квиддича и, соответственно, Кубок Школы.
Вездесущая (то есть, везде-носы-сующая) гриффиндорская троица Поттер-Грэнджер-Уизли, как потом стало известно, вознамерилась поймать неуловимого Сириуса Блэка. И он был всё-таки пойман, не без участия учителя Зельеварения, который потом объяснял, что загнанный в хижину Трясущихся Теней злобный убийца околдовал троих малолеток, и они, поверив в его невиновность, уже готовы были его отпустить. Но тут явился он, Северус Снейп, и Блэк был схвачен. Сам Министр Магии, впечатлённый подвигом зельевара, пообещал наградить героя, как только злодею воздастся по заслугам, но тут каким-то невероятным способом Сириус Блэк сбежал. Конечно, Снейп был в бешенстве. Эйнар (да и не он один) до этого момента и не предполагал, что всегда хладнокровный учитель способен на такую бурю эмоций. Дошло даже до того, что Снейп проговорился, что профессор Люпин — самый настоящий оборотень… Разумеется, после этого единственный (до тех пор) знающий предмет преподаватель ЗоТС спешно покинул замок Хогвартс, к огромному сожалению учеников.
…Сейчас Эйнар Эвергрин сидел под дубом, смотрел на воду и перебирал в который раз свои ощущения. И тут…
— Эвергрин! Какого гремлина ты тут делаешь?!
Этот гневный окрик таким знакомым голосом вырвал Эйнара из задумчивости, да так, что он подпрыгнул и в прыжке ухитрился не только развернуться лицом к источнику звука, но и выхватить волшебную палочку.
— Экспеллиармус! Не смей направлять на меня палочку, волшебник-недоучка! Были бы мы в Хогвартсе, Гриффиндор лишился бы не меньше, чем полсотни баллов! Не забудь, кстати, напомнить мне об этом в сентябре. …Хотя, за реакцию — прибавлю баллов двадцать, — ухмыльнулся преподаватель Зельеварения, профессор Северус Снейп.
Комментарий к Каникулы в Коукворте *Dolce Far Niente – итал. “блаженное ничегонеделанье”
====== Чего боялись Йен и Холли ======
— Д-добрый д-день, сэр, — растерянно промолвил Эйнар.
— Добрый. Был минут десять назад. Так что же ты тут всё-таки делаешь, Эвергрин?
— Отдыхаю…
— Хм, из всех мест мира ты отдыхаешь именно здесь…
— А почему бы мне не отдыхать именно здесь? — парень пришёл в себя. В отличие от многих учеников, он не боялся зельевара, а, можно сказать, даже уважал его. Хотя тот всегда занижал ему оценки, впрочем, как всем, кто не учился в Слизерине. — Я приехал с родителями, они сняли дом неподалёку. Я не выбирал этот город, если бы я знал, что встречу здесь вас, уж поверьте, меня бы тут не было. И, кстати, могу я спросить, а ВЫ-то что тут делаете?
— Я-то? — профессор с безразличным видом наклонился, подобрал палочку и протянул её Эйнару. — А я тут живу.
— Я действительно не знал, сэр.
Снейп смотрел куда-то мимо ученика. Потом обошёл его и встал лицом к речке, опершись рукой о ствол дуба.
— Нравится это место, Эвергрин?
— Да, сэр. Я часто…
— …Это моё место. И чтобы я тебя здесь больше не видел.
— Но, сэр…
— Что не понятно?
— Я обязан подчиняться вашим требованиям в Школе, но вне её стен — нет. Это место не ваша собственность. Если вы хотите, чтобы я не ходил туда, где мне нравится бывать — извольте объяснить причину.
— Пожалуй… ты прав. Причина такова: я не желаю делить это место с кем бы то ни было. Что-то ещё желаете узнать, мистер Эвергрин?
— А вы не привыкли слышать слово «нет» от учеников, профессор. Но я не услышал уважительную причину. «Потому что» — это не причина. Я уже не ребёнок, сэр. Я умею слушать, слышать и делать выводы. И сейчас я делаю вывод, что…
Снейп резко развернулся, схватил Эйнара за ворот рубашки и, наклонившись нос к носу, прошипел:
— Мне не интересны твои выводы, малолетний психоаналитик-любитель. Просто. Не. Приходи. Сюда.
— …Эй, мистер! — раздался громкий окрик со стороны улиц. — Уберите руки от моего сына!
Профессор разжал пальцы и отступил на шаг: к ним торопливо шёл рослый и мускулистый мужчина, чьи светлые волосы взлетали, словно крылья на викингском шлеме. И этот человек вовсе не казался дружелюбным. Снейп с силой выдохнул, сжал волшебную палочку наизготовку. Эйнар потёр шею и встал между учителем и отцом.
— Что здесь происходит? — спросил его Йен.
— Папа, познакомься, это профессор Северус Снейп, учитель Зельеварения в моей школе. Профессор, это мой отец, мистер Йен Сигюрдссон Эвергрин.
— Рад знакомству, — угрюмо процедил учитель.
— Я тоже, — в тон ему отозвался мистер Эвергрин.
— Что ж, у меня дела, господа. Приятного отдыха. Мистер Эвергрин-младший, я надеюсь, вы запомнили, чтó я сказал…
Профессор стремительно скрылся за стеной бурьяна.
— Эйнар, что происходит? Если бы я не пришёл…
— Папа, всё нормально. Но ты действительно появился вовремя. Профессор Снейп в последние школьные дни перед каникулами был… несколько взвинчен. Видимо, он ещё не успел отдохнуть как следует. Поэтому он слишком близко к сердцу принял моё несогласие по поводу длительности и интенсивности нагрева одного зелья, только и всего.
Йен покачал головой:
— Сын, ты врёшь. Но — ладно, ты считаешь, что справишься сам. Только прошу, скажи мне, если тебе понадобится помощь. Твой профессор силачом не выглядит, но его магические умения явно побольше, чем твои. Лучше уж переоценить про… оппонента, нежели недооценить. …Ладно, я вообще-то шёл позвать тебя обедать.
— Да, папа, идём.
…Эйнару показалось очень странным, что буквально на пустом месте профессор так неадекватно разгневался, и конечно он захотел узнать, что же за этим кроется. Допрашивать Снейпа, само собой, ему в голову даже не пришло, он решил расспросить сначала свою маму, ведь именно она предложила ехать в Коукворт.
После обеда отец сел за стол в гостиной и стал заполнять очередную кипу бланков отчётов. Мать расположилась в кресле с вязаньем. Сын развалился на диване и сначала смотрел, как быстро мелькают спицы. Потом он поймал себя на том, что засыпает, сел прямо и спросил:
— Мама, ты можешь сказать, почему мы приехали именно сюда?
Быстрый взгляд на него Йена, удивлённый и долгий — Холли.
— Странно, что ты спрашиваешь, Эйн. Тебе же было всё равно, куда ехать.
— Ну, да… И всё-таки. Тебе знаком этот город, да?
Мать пожала плечами и опять принялась за своё рукоделие:
— Да, знаком. Этот дом раньше принадлежал моим родственникам, двоюродной сестре с семьёй. А я, пока училась в школе, почти каждое лето гостила у них.
— Расскажи о них.
— Не знаю, зачем тебе это, но ладно… Моя кузина была намного старше меня. У неё был муж и две дочки. Я с ними дружила. Хотя, как можно дружить с разницей в возрасте в десять лет… Скорее, старшие присматривали за мной, а я — за малышками. Чаще всего я просто сидела на заднем дворе на качелях и читала, пока мои племянницы играли. Они были очень дружны между собой.
— …И около речки вы гуляли тоже?
Мистер Эвергрин отложил перо, он не поворачивался, но по напряжённой спине было видно, что он внимательно слушает. Холли спокойно вязала:
— Конечно. Там есть такое место, возле пустыря…
— И вы там никого не встречали… из соседей?
— Да вроде нет… — она пожала плечами. — Не припоминаю. Жители Коукворта очень малообщительные люди.
— Хм… Тогда… какое отношение эта твоя родня имела к магии?
Не только Холли, но и Йен, оба вздрогнули и посмотрели на Эйнара.
— Как ты до..? Младшая из девочек оказалась колдуньей. Я тогда не поняла, почему Айрис просила больше не приезжать к ним, подумала, что я что-то сделала не так, и она обиделась. Но в то лето, когда я была у сестры в последний раз, у её дочки проявилась… ну, такая же сила, как у тебя, сынок. Про магию я узнала уже позже…
— Как звали тех девочек, Холли? — дрогнувшим голосом спросил Йен.
— Старшую — Петуния, младшую — Лили.
— Их фамилия — Эванс?!
— Да, но откуда?..
— Небеса всемогущие, почему?! Почему ты мне никогда не говорила, что ты родственница Лили Поттер?!
Эйнар побледнел: разговор принял совершенно неожиданный оборот, и фамилия Поттер тут же вышибла профессора Снейпа из его головы. Он переводил изумлённый взгляд с матери на отца и обратно. Мистер Эвергрин мгновенно оказался на коленях на полу возле жены и, схватив её за руки, заглянул ей в лицо. Она хлопала глазами и не понимала, что происходит. Клубок шерсти весело упрыгал под кресло.
— Н-но ты же не спрашивал, Йен… — тихо вымолвила она. — А что, собственно, в этом такого удивительного?
Пока он (вкратце) рассказывал супруге «что, собственно, такого удивительного» в семье колдунов Поттеров, Эйнар пытался уложить в голове известие, что знаменитый Гарри Поттер — его родственник. Хоть и дальний — троюродный племянник, — но всё-таки родня.
— …А Гарри знает? — выдавил он из себя. Родители с каким-то непонятным выражением на лицах переглянулись и посмотрели на него.
— Думаю, нет, — промолвила Холли, — вряд ли Петуния…
— …Я хочу ему рассказать. Давайте поедем к ним.
Такая простая фраза оказала очень странное действие на его родителей. Миссис Эвергрин побледнела и с какой-то беспомощностью воззрилась на супруга. Тот нахмурился, прятал взгляд и стискивал зубы.
— Да что с вами?! — вскрикнул Эйнар.
— Я не могу сейчас. Я очень занят, — отец встал и вернулся к столу, к своей работе. Получилось весьма неубедительно. «Да что тут за тайны камелотского двора?!» — подумал юноша.
— Эйн, так не делается, — вымолвила всё ещё бледная мать, — мы не можем сваливаться им, как снег на голову. Я… Я завтра схожу на почту и позвоню Петунии, спрошу, когда можно будет приехать. У них могут быть свои планы…
Вот это было резонно.
…Прошло несколько дней, но Холли находила разные предлоги, чтобы отложить звонок племяннице. Эйнар устал ждать и наконец не выдержал и повёл её на почту сам. Договорившись с Петунией, утром в воскресенье миссис Эвергрин повезла сына в Литтл-Уингинг к Дурсли. Всю дорогу она твердила ему, чтобы он ни в коем случае не позволил понять родственникам, что он волшебник. Эйнар никак не мог взять в толк, почему, ведь в доме Дурсли уже был колдун, но, видя как взволнована мать, пообещал вести себя как чистокровнейший магл. Даже свою волшебную палочку он, скрепя сердце, оставил в машине в бардачке.
Аккуратный белый двухэтажный дом № 4 на Тисовой улице ничем не отличался от точно таких же добропорядочных домов по соседству. Подстриженная зелёная изгородь, ухоженный газон, клумбы роз, скамейка. Сверкающая отполированная машина. Плотно задёрнутые белоснежные занавески на окнах. Холли, выйдя из машины, ещё раз многозначительно взглянула на Эйнара, тот с выражением на лице «да понял я, по-нял» поправил на плече сумку с вещами и пошёл следом за ней ко входной двери.
— Тётя Холли! — оживлённо прощебетала миссис Дурсли. — Как же я рада вас видеть!
Женщины обнялись и расцеловались. Обе сияли улыбками, но взгляды, которыми они обменялись при этом, очень быстрые, едва заметные, показались Эйнару какими-то настороженными. Если бы речь шла не о его маме, он бы подумал, что обе женщины угрожают друг другу. Тем не менее, он спокойно, с достоинством улыбался, ожидая, когда будет представлен своей родне.
— Мой сын, Эйнар Йенссон, — сказала с гордостью миссис Эвергрин. Юноша вежливо кивнул представленному в ответ подростку, Дадли, и повторил своё имя, протягивая руку мистеру Вернону Дурсли. Судя по их виду, покушать в этом доме любили. Даже слишком. Он ждал, что из-за широких спин вот-вот вынырнет юркий худенький Гарри, но того почему-то не было. Эйнар уже открыл было рот, чтобы спросить об этом, но поймал взгляд мамы. Она качнула головой, и сын скрипнул зубами, но повиновался и смолчал.
Ужин, приготовленный Петунией, действительно был очень вкусным. И обильным. Правда, накрыт стол был не в гостиной, а прямо на кухне. Мистер Дурсли снисходительно поглядывал на оживлённо (но тихо) переговаривающихся женщин и только и делал, что подкладывал кусочки себе в тарелку. Печатью интеллекта лица обоих Дурсли отмечены не были. Дадли то и дело косился на Эйнара, явно недоумевая, как ему себя с ним вести. Эйнар тоже никак не мог понять, кто же они такие, его новые родственники. На первый взгляд, вполне милые, хотя и туповатые, люди. Ну, толстые, так, судя по этому ужину, любого бы разнесло от стряпни хозяйки дома, зато ей самой, как и Гарри, еда впрок явно не шла. Баланс, однако… Гарри отзывался о них весьма нелестно, но, может быть, «ужасно» они обращаются только с ним, потому что он волшебник? Может, именно поэтому мама и настаивала, чтобы он вёл себя по-магловски? …И где, в конце концов, Поттер?!
Не успел он додумать этот вопрос, как Холли сказала довольно громко:
— Петуния, дорогая, а как поживает твоя сестра Лили?
Невинный вопрос дальней родственницы, которая ни с того ни с сего вдруг напросилась в гости, и которая явно не знает о событиях последних лет пятнадцати, а то и больше… Петуния побледнела и растерянно посмотрела на супруга. Вернон громко сглотнул, побагровел и принялся отчаянно промокать роскошные усы салфеткой. Словно затыкал самому себе рот. Дадли даже с каким-то интересом посмотрел на обоих родителей. Эйнару показалось, что тот вообще впервые услышал имя сестры своей матери. Но вопрос был задан, и вежливые хозяева должны были отвечать гостье.
— Э-э-э… Тётя Холли… — промямлила Петуния. — Сестра уже давно умерла. Погибла вместе с мужем… в автокатастрофе.
— Ой, простите… Как неловко вышло, — миссис Эвергрин смутилась, но лишь её сын понял, что она играет, ведь папа только на днях ей рассказал, как погибли Поттеры. Видимо, иного способа вывести Дурсли на разговор о Гарри просто не было. Эйнар не мог не восхититься уловкой Холли, он даже не подозревал, что мама умеет лгать. Да, не так уж просты Эвергрины… Но тут он почему-то почувствовал беспокойство. Бросив взгляд на хозяйку дома («Хм, она мне троюродная сестра, так получается?»), юноша изобразил чуть смущённую улыбку. В ответ Петуния вздрогнула, выщипанные брови взлетели, зелёно-карие глаза вдруг потемнели, а на лице появилось какое-то непонятное выражение. «Ох, да мне не зря показалось, что она чем-то угрожала маме! Тут точно какие-то тайны, и не только у Петунии…» — пронеслось у него в мыслях.
— А их сын? Где он? Бедный мальчик, конечно, живёт у вас? — продолжала допрос тем же «растерянным» тоном миссис Эвергрин, и Эйнар быстро обвёл взглядом остальных, прежде чем вновь посмотрел на Петунию. Силач и задира Дадли явно испугался, побледнел и одной ладонью закрыл себе рот, а вторую почему-то спрятал за спину. Вернон, наоборот, ещё сильнее покраснел и нахмурился, сердито шевеля усами. Выражение лица хозяйки дома было бы, наверное, более уместным на эшафоте. Такие реакции были бы смешны, особенно от безобидного по форме вопроса, но… Эйнар окончательно убедился, что Гарри Поттер в этом доме ничьим любимцем действительно не был. Но, ради всей магии, почему?!