========== Москва-Новосибирск ==========
Константин Сергеевич Котов считал себя необычным человеком и очень гордился своей необычной работой. Когда в 2007 году его перевели в новообразованную ФЭС (Федеральную Экспертную Службу), он так был рад, что не особо обращал внимание ни на то, что по-прежнему оставался в звании капитана, ни на то, что возглавляла Службу женщина (полковник Галина Николаевна Рогозина). Прослужив там уже целый год, он привык к коллективу и к необычно неформальным отношениям в нём. Его работа оперативника не намного отличалась от того, что ему приходилось делать в милиции, но дела, которыми занималась ФЭС, были гораздо интереснее, необычнее и порой даже опаснее. Некоторым его коллегам доставалась работа «под прикрытием», и Костя тоже ужасно хотел применить свой артистизм на благо служения правосудию. Он с гордостью рекомендовал себя, к месту и не к месту, «Я — офицер, интеллигент в третьем поколении», что было истинной правдой. Так что, Котов искренне считал себя необычным человеком, хотя до определённого момента своей жизни он даже не представлял, насколько он необычен. Точнее, необычны его ближайшие родственники.
…Однажды вечером, возвращаясь с работы, в почтовом ящике среди газет и рекламных листовок он нашёл письмо со штемпелем Новосибирска. На первый взгляд, конверт был как конверт: марки, цветочки, адрес получателя, адрес отправителя. Почерк уверенный, разборчивый, крупный. Внутри лежало что-то плотное, похожее на открытку, на просвет не просматривалось, но и опасения не вызывало, тем более, что адресовано было Костиной маме, Софье Михайловне. Войдя в квартиру, Костя сбросил ботинки, не потрудившись их поставить на полочку, и потопал на кухню, где его мать готовила ужин.
— Мама, тут тебе письмо, — возвестил он, плюхнувшись за стол, и с интересом принюхался.
— Руки! — строго сказала Софья Михайловна, не поворачиваясь от плиты.
Сын вздрогнул:
— Что «руки»?
— Руки мыл?!
Костя ухмыльнулся, положил почту на стол, письмо сверху, и ушёл переодеваться и мыть руки. По дороге он всё-таки поставил ботинки на место. Вернувшись на кухню, он обнаружил, что стол накрыт, тарелки испускают ароматный пар, а мама с озадаченным видом смотрит то сквозь очки в красивую открытку с переливающимися цветами, то поверх очков куда-то в пространство.
Едва успев порадоваться тому, что хоть что-то заставило маму позабыть про «традиционные» вечерние причитания по поводу его опасной работы и ненормированного рабочего дня, Костя Котов быстренько сел и принялся ужинать, руководствуясь накрепко выученному с детства правилу «когда я ем — я глух и нем».
Закончив ужин в непривычной тишине, он аккуратно составил тарелки в мойку и удивлённо посмотрел на мать: она всё ещё сидела с отсутствующим видом, сжимая открытку в руке.
— Мама? Ты в порядке? Что случилось?
Софья Михайловна словно очнулась и взглянула на сына.
— Ты знаешь, от кого это пришло?
— Откуда бы, — пожал накачанными плечами Костя, — это ж тебе прислали. Я думал, ты мне сама скажешь.
— Это от твоего дяди… двоюродного брата твоего отца.
— Ну, и что?
— Я о них почти ничего не знаю, о родне твоего отца…
— Ну, и что такого то? — по-прежнему не понимал сын.
— Он приглашает нас в гости, на юбилей, ему будет 70 лет.
— В Новосибирск? Ну, и хорошо. Сейчас же лето. Съездим, познакомимся с роднёй. И всё равно, я не понял, почему ты так удивилась.
— Просто неожиданно. Столько лет ни слуху, ни духу, а тут — приглашает в гости…
— А почему «ни слуху, ни духу»?
— Твой дед рассорился с братом и отцом, уж не знаю, почему, и ушёл из дому. Вот, собственно, и всё, что я знаю. И больше они не общались. А Сергей мне вообще ничего не говорил о семье своего дяди, кроме того, что, по словам отца… его отца, а твоего деда Клима, они все «ненормальные».
— Сумасшедшие, что ли? — обеспокоился Костя. Ему, как работнику правоохранительных органов, безумная родня могла бы здорово подпортить репутацию.
— Не думаю. Наверное, это просто от обиды. Вот и удивительно, с чего бы они захотели пригласить нас…
— …А сколько, говоришь, этому дяде лет будет? Семьдесят? Я бы подумал, что он просто захотел собрать на юбилей родную кровь… Я бы захотел, на его месте.
— Тогда ты и поезжай, один. Я же не «родная кровь».
— Ну, как скажешь.
Костя не стал уговаривать маму, поскольку побыть некоторое время без её опеки было для него отдыхом.
…К его большому удивлению, проблем с его внеочередным отпуском не возникло (а он так старательно готовился ныть «Да я на пару дней всего!»), Галина Николаевна равнодушно повертела красивую переливающуюся открытку-приглашение и спокойно подписала заявление. Оксана Амелина, родом из Новосибирска, охотно рассказала про свой родной город и его окрестности, перечислив с гордостью достопримечательности (Театр оперы и балета, фонтан-каскад в Первомайском сквере, площадь Ленина, а также памятник Высоцкому, памятники дворнику, светофору, российскому рублю и лабораторной мыши* — и это только то, что Костя запомнил). Котов клятвенно пообещал, что с последними памятниками сфотографируется точно. Билеты на самолёт тоже были куплены спокойно, и удостоверение доставать не пришлось, Костя даже почти обиделся. Но упаковывая дорожную сумку — под пристальным наблюдением мамы, конечно, — он почему-то не мог отделаться от мысли, что слишком уж всё гладко идёт… Необычно гладко.
…По адресу в приглашении оказался большой дом на краю леса (настоящей сибирской тайги!) — добротный, просторный двухэтажный дом без излишней роскоши. Костя Котов поправил на плече ремень сумки, поднялся на крыльцо и позвонил. Дверь открыла невысокая женщина в возрасте, она вытирала руки кухонным полотенцем, приветливо улыбнулась и с интересом окинула взглядом гостя:
— Здравствуйте, молодой человек. Чем могу …?
— Капитан Котов, Константин Сергеевич, Федеральная… — начал он по привычке, заученным жестом выхватывая удостоверение, а потом сообразил, что делает, и смолк.
— Даже так? — снова улыбнулась женщина. — Ну, а мы-то тут по-простому…
Костя в смущении сунул удостоверение в карман, достал из сумки приглашение и протянул ей.
— Я — Костя, сын Сергея Климентьевича… — совсем другим тоном сказал капитан ФЭС.
— Очень приятно, проходите, Костя, — посторонилась женщина. — Я — Мария Фомальгаутовна, супруга юбиляра. — и она быстро добавила с улыбкой, заметив изумление гостя: — Можно просто: тётя Маша.
Пройдя по просторной веранде, где уже стоял большущий стол, Костя оказался в доме и опять растерялся: множество народу — мужчин, женщин, совсем пожилых и среднего возраста, — оживлённо суетилось повсюду. Не то, чтобы Костя Котов никогда не был в таких толпах, смутило его всеобщее настроение: радостное, приподнятое, приветливое… Хозяйка дома ласково кивала всем и каждому, для каждого у неё находилась хоть пара слов. Она также ухитрялась знакомить Костю со всеми, но он очень скоро запутался во всех своих новых родственниках и даже на мгновение позавидовал маме, которая осталась дома.
Тётя Маша заметила это и сказала:
— Сейчас поднимись наверх, Костенька… Ничего, что я так тебя называю? Дверь вторая, по правую руку. Там сейчас наш сын отдыхает, он тоже недавно приехал, я думаю, тебе с ним будет проще, чем с нами, стариками, — она усмехнулась, когда Костя попытался протестовать. — Отдохни там пока. Если что-то хочешь узнать — спроси у него. Сейчас мой освободится, и ты познакомишься с виновником торжества.
— Спасибо, тётя Маша, — с явным облегчением выдохнул Костя и тут же отшатнулся от пробегающей мимо румяной женщины с огромной кастрюлей в руках. Кастрюля пыхтела паром как вулкан, но женщина несла её как-то очень легко… Необычно легко.
Он покинул суматоху внизу и поднялся по лестнице. Дверь действительно была приоткрыта. Константин Котов пристроил на лицо соответствующую празднику радостную улыбку, постучал и толкнул дверь. Навстречу ему из-за стола вышел мужчина, одетый очень необычно: в просторное длинное одеяние чёрного цвета, похожее на рясу монаха, только с широкими красными кантами на горловине, рукавах и подоле. Мужчины смотрели друг на друга с одинаковым удивлением: Костя Котов был кареглазым брюнетом с довольно бледной кожей, а его визави — загорелым голубоглазым блондином. И на этом различия почти заканчивались! Рост, черты лица, короткие стрижки и накачанные мускулы, особенно рук и плеч, — были невероятно похожи. Даже правый глаз немножко косил у обоих… Главное же отличие было в том, что сын хозяев дома носил усы, из-за чего казался намного старше гостя.
— Котов, Константин Сергеевич, — отрапортовал один.
— Котов, Кирилл Кассианович, — отозвался эхом второй.
И голоса их были схожи, особенно в таком удивлении.
— Здрассьте… — сказали оба одновременно и рассмеялись.
Кирилл вернулся за стол, Костя с явным облегчением опустился в кресло, сбросив на пол рядом надоевшую сумку.
— Это, значит, кем Вы… ты мне приходишься? — спросил Кирилл, в его голосе слышался жестковатый акцент. «Немецкий, похоже», — подумал Костя и предположил наиболее вероятное:
— Братом?
— Э-э-э… Точно. Троюродным, — улыбка Кирилла отразила костину как в зеркале, даже ямочки на щеках были такие же.
— Супер! Всю жизнь мечтал о брате.
Котовы подошли друг к другу и обнялись. Внезапно раздался громкий хлопок — и рядом с ними оказался коренастый седой мужчина с короткой стрижкой, густыми усами и окладистой бородой, наряженный во что-то, как показалось Косте, вроде небесно-голубого халата с русскими народными мотивами на подоле и манжетах.
— Ну, здравствуй, Константин, свет Сергеевич, — промолвил он басом и широко улыбнулся, — я твой двоюродный дядя Кассиан Карлович, можно просто: дядя Касьян.
— Здрассьте, — растерянно отозвался Костя и протянул руку дяде. Пожатие вышло крепким.
— Вижу, вижу котовскую породу… Жаль, что нет с нами ни Клима, ни твоего отца… А мать почему не приехала?
— А-а… — замялся Костя, — ну, она не смогла…
Дядя Касьян усмехнулся, словно догадался об истине.
— Ладно, мальчики, вы побеседуйте, а через полчасика — вниз, милости просим к столу. …Кирилл, ну, объясни же брату…
После этих слов юбиляр взмахнул рукой, опять что-то хлопнуло — и он исчез. Не зная, что и подумать, капитан ФЭС вопросительно взглянул на Кирилла:
— Твой отец, что, фокусник?
— Фокусник? Ну, брат, мы тут все такие же… — ухмыльнулся тот, — фокусники, — и, с явным удовольствием полюбовавшись ещё пару секунд на оторопелое лицо гостя из Москвы, пояснил: — Мы волшебники.
— КТО?!
— Волшебники. Колдуны. Маги. Чародеи.
Не похоже было, что Кирилл шутит: он улыбался, но весело, а не насмешливо. Костя судорожно рылся в памяти, чтó ему известно о волшебниках в современном мире… или о массовых помешательствах. Вдруг откуда-то из подсознания всплыло имя, услышанное где-то краем уха:
— Это как Гарри Поттер, что ли?
Если бы Костя выстрелил в Кирилла, наверное, тот удивился бы меньше.
— Ты знаешь, кто такой Гарри Поттер?!
— Книжки про него написаны, детские. Сам не читал, слышал только… Кино вот тоже… Эй, погоди… Ты хочешь сказать, что он — настоящий, не выдуманный?!
— Ещё какой настоящий. В Англии такой скандал был, в Министерстве Магии, когда стало известно, что из-за этой Роулинг, которая книги писала, во всём немагическом мире стало известно, что волшебники на самом деле живут рядом с обычными людьми!..
— На самом деле живут?! — тупо повторил Костя, не в силах поверить услышанному.
— Ага. Роулинг пришлось так обрабатывать, чтобы она постоянно повторяла, КАК именно она выдумывала своих персонажей и их мир… НАШ мир, то есть.
— Касьяныч, ты же шутишь надо мной, да? — костин полицейский разум цеплялся за последнюю надежду.
— Нет, брат, — Кирилл теперь был совершенно серьёзен, — Котовы, собравшиеся под этой крышей — самые настоящие волшебники…
— Э-э-э… Что, и Я тоже?!
— …Нет, извини. Все — кроме тебя, брат. Магическая сила проявляется в детстве, самое позднее — лет в семь. Ни разу не было такого, чтобы магии не было, не было — и вдруг, ни с того, ни с сего, появилась у взрослого.
Костя вздохнул и посмотрел на брата.
— …Докажи.
— Что доказать? Что я — колдун? Ну, ладно… — пожал плечами Кирилл и взял со стола тонкую остроконечную палочку, похожую на небольшую школьную указку. Он указал ею на графин на столе, что-то тихо произнёс — и на месте графина оказался белый голубь. Ещё взмах — и голубь опять стал графином.
— Фокус, — упрямо выдохнул Костя.
— Кстати, — улыбнулся Кирилл, — многие из тех, кого называют фокусниками, на самом деле являются колдунами. Но, конечно, не все. Шарлатанов тоже предостаточно. Ладно, тогда скажи, что сделать, чтобы ты поверил?
— …А вот можешь ты сделать так, чтобы другой человек выполнял всё, что ты прикажешь?
— У вас, неволшебников, это называется гипноз, — опять пожал плечами Кирилл. — Так многие наши умеют, даже самые слабые колдуны. Да и не-колдуны, вообще-то, тоже. Что в этом удивительного?
— Но гипноз не на всех действует, на меня, например, — нет. Мы в ФЭС курсы специальные проходили, защиты от гипноза.
— Ну, раз ты настаиваешь…
Кирилл пристально посмотрел на Костю, потом направил палочку ему в переносицу и произнёс шёпотом непонятные слова. Через полминуты капитан ФЭС, не поддающийся гипнозу, понёсся вприсядку по комнате, распевая «Ты ж мене пiдманула…» При этом он полностью понимал, что делает, но его воля словно оказалась парализованной… Пройдя в пляске пару кругов по комнате, он наткнулся взглядом на откровенно ржущего брата и, когда тот от смеха утирал глаза, сумел сквозь слова песни прорычать: «Хва-тит! Ве-рю!» Взмах палочкой — и последнее коленце со словами «С ума-розума звела!» он завершил эффектным прыжком на кресло.
— Ну, ты даёшь, колдун! — восхищённо вымолвил Костя, восстановив дыхание. — И вот так любой из вас может?
— Ну, вообще-то я довольно сильный ментальный маг, — всё ещё посмеиваясь, промолвил Кирилл, — так что не все так могут. Ты сопротивлялся, скажу честно, довольно стойко. Но у неволшебника нет против мага ни шанса.
— А оружие?
— Ну, я имею в виду, если обычный человек не вооружён, а маг — с волшебной палочкой… Ну, или с посохом.
— А волшебник без палочки может победить вооружённого, скажем, пистолетом человека?
Кирилл задумался:
— Справился бы я без палочки с хорошо обученным вооружённым человеком? Это ты себя, например, имеешь в виду? Ну, беспалочковой магией владеет очень мало колдунов… Это очень сложный вид магии. Я вот, хоть и боевой, можно сказать, колдун, но не владею таким искусством. Так что, нет, не справился бы. Маг без палочки — это чаще всего, извини за каламбур, ноль без палочки.
Известие, что он всё-таки может быть не совсем беспомощным против волшебников, немного подбодрило Костю.
Комментарий к Москва-Новосибирск
*Памятники Рублю и Лабораторной мыши – я знаю, что эти памятники были установлены позже, чем происходит действие фика, но позвольте мне допустить, что в 2008 году они уже были.
========== Новосибирск-Москва ==========
…— Послушай, Касьяныч, а ты можешь мне рассказать про всю эту вашу… нашу генеалогию? Как так получилось, что ты колдун, а я нет?
Кирилл усмехнулся, но было заметно, что он любит историю своей семьи, потому что заговорил он с явным удовольствием, рассказывая гладко и плавно, явно не впервые, кое-где даже посмеиваясь: