- В таком случае ничем не могу помочь. Расовая теория утверждает, что вредные еврейские наклонности передаются с кровью, и наша задача - ликвидировать еврейскую кровь. Если этого нельзя сделать, не убив Вас, мне придется выбрать Вашу смерть.
- Вы смеетесь? - Розенфельд истерично рванулся к коменданту, ударился грудью о столешницу, - Это не игра, герр комендант! Это не игра!
- А Вы только сейчас об этом догадались, господин инопланетянин? - Майер прищурился, - Вы думали, у нас тут такой Луна-парк для скучающих космических обывателей? Это же так захватывающе - кровь, грязь, боль, смерть?
Комендант с некоторым усилием встал. Заложив руки за спину, медленно вышел из-за стола. До Розенфельда донесся тяжелый дух многодневного перегара. Майер задумчиво покачался на каблуках. И сбоку двинул заключенному в зубы.
Гефтлинг булькнул, от неожиданности отскочил назад вместе со стулом. С трудом удержал равновесие. Майер повернулся к нему всем телом, широко расставив ноги, и ударил еще раз. Гефтлинг с грохотом упал, прикрывая лицо руками.
Майер отшвырнул стул. Он стал пинать извивающееся полосатое тело на полу.
- Что?... Что Вы делаете? - сумел произнести между ударами Розенфельд.
Его разинутый беззубый рот кровоточил.
- Что я делаю? - процедил Майер между ударами, - Избиваю еврея Розенфельда и этим доставляю Вам удовольствие. Это же именно то, зачем Вы сюда прибыли, не так ли? Вот так, например.
Майер пнул гефтлинга ниже ребер, вызвав у того новый сдавленный стон.
- Делаю то, что мне, в отличие от Вас, удовольствия никогда не доставляло, - приговаривал Майер между ударами, тяжело дыша, - Я учился на фармацевта, а стал охранником, палачом, убийцей. Потому что не было другого выхода. Я творил мерзости и заставлял других творить мерзости, потому что только так можно было спасти страну, нацию, расу!
Комендант распалялся все больше. Он уже почти кричал.
- И даже теперь, когда все это оказалось напрасным, мне придется убить всех заключенных, потому что даже это лучше для меня, для моих подчиненных, для моей страны, чем если хоть один из них расскажет, что здесь происходило на самом деле!
- Вы сможете!... Сможете!.. - прохрипел гефтлинг захлебывался кровью и воздухом.
- Что я смогу? - комендант остановился и недовольно поглядел на скрючившегося на полу заключенного, - Ну говорите, Розенфельд, не испытывайте мое терпение.
- Вы сможете убить Розенфельда, если захотите, - хлюпая разбитыми губами, прошептал гефтлинг.
Майер пожал плечами.
- Я это и так знаю.
Розенфельд сел на пол, со свистом выдыхая воздух с красными пузырями и держась за грудь.
- Я хотел сказать - у Вас есть выход. Я пришел Вам его предложить. Вы поможете мне добраться до корабля - я говорил, он совсем рядом. Я вернусь в свое тело, а после этого можете пристрелить Розенфельда, растоптать его сапогами, отгрызть ему голову. А потом я увезу Вас отсюда.
- Куда? - изумленно прошептал комендант.
- Куда хотите.
Гефтлинг перестал свистеть и задыхаться.
- Я понимаю Ваше состояние. Я знаю, что с Вашими коллегами сделали в Бухенвальде и в других местах. Уверен, Вы тоже в курсе. В Германии у Вас нет шансов. Я бы рекомендовал Аргентину, там к немцам, в стом числе и к бывшим нацистам относятся лояльно.
- Откуда Вы знаете?
Гефтлинг вздохнул.
- Я же сказал, кто я. Я знаю очень много. Решайтесь, герр комендант. У нас очень мало времени.
Он смотрел на Майера снизу вверх, но не как заключенный. Этот взгляд комендант тоже видел не раз. Когда с ним пытались договориться.
***
Розенфельд вышел из комендатуры с туго связанными за спиной руками. Майер остановил заключенного перед автомобилем и открыл дверцу. Кинул на переднее сиденье саквояж. Положил ладонь на лысый череп еврея и вдавил на заднее сиденье.
- Штандартенфюрер!
Комендант обернулся. К нему спешил высокий белокурый офицер в серой шинели.
- Что Вам, Шульц?
Офицер открыл рот, осекся, глянув на гефтлинга.
- Это труп. Говорите.
- В тридцати километрах - американский прорыв! - взволнованно доложил офицер.
- Значит, лагерь пора ликвидировать, - спокойно сказал Майер, - Прямо сейчас. Доверяю командование операцией Вам, штурмбаннфюрер.
Шульц удивленно поглядел на коменданта.
- А Вы, герр Майер?
- У меня важное дело. Связанное с этим телом.
Шульц заглянул в салон. Лицо штурмбанфюрера омрачилось. Губы сжались в бледную нитку.
- Это Розенфельд, ювелир. Я узнал его. Что этот еврей Вам пообещал?
Майер выпрямился.
- Полет на Луну, Дитрих. Знаете такую идиому из жаргона нашего контингента?
Рука Шульца как бы невзначай опустилась к кобуре.
- Вы не можете...
- Вы, в самом деле, ничего не понимаете?- тихо сказал комендант, - Все кончено, Дитрих. Все кончено.
На лице Шульца появилось выражение глубокого омерзения, будто он заметил, что вступил в дерьмо. Штурмбанфюрер убрал руку с кобуры.
- Вот так в трудный момент выясняется, кто в Движении из шкурных соображений. Я бы, не задумываясь, пристрелил Вас сейчас, но знаю, какая жалкая жизнь Вас ожидает. Вы же понимаете, что через год - ладно пять, да хоть десять! - мы вернемся в Париж и возьмем Москву. И тогда - да еще раньше, Вы пожалеете, что струсили, поймете, что продешевили, опрометчиво показав свое истинное лицо. Можете ехать со своим евреем и своим саквояжем к американцам, русским, к чертовой матери. Сделаем все без Вас в лучшем виде...
***
Ворота лагеря скрылись далеко позади. Автомобиль подпрыгивал на ямах и разбрасывал мелкую весеннюю грязь.
Комендант хмуро глядел на неухоженную дорогу, придерживая руль левой рукой. Правая время от времени подносила ко рту фляжку с коньяком.
- Герр комендант, - раздался слабый голос с заднего сиденья, - Может быть, сейчас, когда нас никто не видит, Вы развяжете мне руки? Я их уже не чувствую, а они нам с Вами еще пригодятся. Для того, чтобы разблокировать корабль, требуются некоторые манипуляции.
На губах коменданта появилась злая ухмылка.
- Разумеется, я полностью доверяю Вам и Вашей верности нашему соглашению, дорогой Микромег. Но что, если Розенфельд на мгновение возьмет тело под контроль? Тогда мне придется Вас убить. Кстати, а что думает обо мне Розенфельд?
С заднего сиденья послышалось только тяжелое дыхание.
- Вряд ли Вы отключили его сознание полностью. Вам ведь нужны его знания и опыт. Значит, Вы в курсе его размышлений. Ну, не трусьте, пришелец. Это же его мысли, а не Ваши.
Сзади раздался звук, как будто сдулся воздушный шарик.
- Он считает Вас зверем, герр комендант, - глухо сказал гефтлинг, - И Ваших подчиненных считает зверями. Бешеными животными.
Майер моргнул, вытер слезящиеся глаза рукой в перчатке.
- Какое странное совпадение. А мы считаем животными его самого и ему подобных. Не находите это забавным, господин Микромег? Как только люди стали относиться друг к другу как к мыслящим волкам и крысам, к нам прилетел настоящее разумное существо иного биологического вида. Ну, что Вы молчите, Микромег?
- Я же объяснил Вам, - ответил гефтлинг, - В сущности, я потому и прилетел сюда.
Майер отхлебнул коньяка, закашлялся.
- А Вам не приходило в голову, Микромег, что на самом деле Вы ниоткуда не прилетали? Вы - еврей Розенфельд, не выдержавший страданий и спятивший от ужаса и безысходности. Вообразивший себя инопланетянином, который находится в концлагере Третьего рейха по доброй воле и исключительно ради развлечения. Способным в любой момент покинуть истерзанное тело заключенного и переместиться в другое сильное, здоровое и свободное. Или вовсе никуда не перемещаться, а обратиться в бесплотный дух. И перестать быть узником, перестать быть евреем. Это ведь очень вероятно и логично. В моем лагере многие сошли с ума - и узники, и охранники.
Сзади послышалась возня. Пассажир пытался размять затекшие члены.
- Судя по обещанию господина штурмбаннфюрера, - заметил он, ворочаясь, - других узников - в Вашей версии психически здоровых - сейчас расстреливают из пулеметов и добивают из табельного оружия. А я в личном автомобиле коменданта удаляюсь от лагеря со скоростью сорок километров в час. Так кто из нас сумасшедший?
Майер рассмеялся.
- Мне нравятся люди, не теряющие чувство юмора в самых сложных ситуациях.
- Не называйте меня человеком.
Голос сзади показался Майеру рассерженным.
- Я не человек. И у меня нет никакого желания им быть.
Майер оглянулся с любопытством, так что чуть не съехал с дороги.
- Похоже, Вы очень горды своей расой и своим миром, Микромег , - пробормотал он, выправляя руль, - В таком случае я расскажу Вам немного про наш.
Майер выдохнул, наполнив кабину густым коньячным духом, тут же смешавшимся с парами бензина.
- Среди разнообразия земной фауны есть одно животное - родственник кошки, но больше похожее на крупную собаку, - начал он медленно, - Полосатое как тигр, с острыми ушами, с изогнутым дугой как у послушного унтерменша позвоночником. У гиен острые зубы и зоркие глаза, но сами они не охотятся. Они следят, когда хищник - тигр, лев, леопард поймает и загрызет зебру или антилопу. Сначала гиены ждут, когда хищник утолит инстинкт охоты и убийства. Потом - когда он насытит свое брюхо. И только когда тигр или лев, довольный и сытый, зевая, уходит на ночлег, в ночной тьме выползают они - обгрызать обрывки мяса и жил с обглоданных костей. Так вот, судя по Вашему рассказу, это и есть ваше место в мире.
- Это справедливо, герр комендант, - тихо сказал Микромег.
Майер оглянулся с ироничной улыбкой.
- Что-то представитель высшего разума слишком быстро согласился с положением пожирателя падали. Это трусость, Микромег. Мне кажется, Вы позорите свою расу.
- Когда тигр издыхает, - так же тихо проговорил Микромег, - его останки тоже достаются гиенам. И если он еще не умер, но одряхлев, не смог найти хорошего убежища, он может достаться гиенам и в этом случае. Я не возражаю против расположения нашей расы наверху пищевой цепочки.
Майер стянул с правой руки перчатку, взял ее за пальцы, слегка развернулся назад и хлестнул пассажира по глазам.
- А? Что?? - взвизгнул тот от неожиданности.