'Неужели так бывает, - думала девушка с опухшим носом. - Три дня назад я знать не знала никакого лиса. А теперь слёзы душат от одной мысли, что мы расстаёмся'.
И прошлая жизнь сейчас казалась ей такой далёкой, словно вся она - лишь полузабытый сон.
Когда они вышли, было ещё светло. На вершинах гор утро наступает раньше, а сумерки всегда запаздывают. Ветер стих, но предвечерняя идиллия нарушалась голосами двух людей.
- Я поступлю так, как нужно! - с чувством говорила Агата.
Ответ Самира ускользнул от Надиных ушей, но спорили двое жарко и, видимо, уже давно.
- Всё решено! - кричала рыжая принцесса.
- Это бессмыслица! Самоубийство! - Самир попытался взять её за руку.
- Оставь меня!
Агата вырвалась и побежала к парковой скамье. Отыскав свиток среди разложенных там чародейских книг, она произнесла:
- Крепость Розы!
...Неверным шагом Галахад подошёл к месту, где только что стояла рыжеволосая принцесса. Обречённо пнув еловую шишку, он рухнул на пустую скамью.
Феликс потрескивал в швах, распираемый хитростью.
- Ты ведь подложил ей тот самый, особенный свиток? - спросила Надя.
- Все ветра спешат в Лазурь... - пропел лис.
# Глава 12
# Юный вор и сердце дракона
Прощание получилось скомканным. Над мраморной плитой хлопнул портал, и рыжий лис, подмигнув напоследок, исчез. Раз ничего не вышло, - ни с феей, ни с переговорами, - Феликс по крайней мере будет в Стране Ветров, со своим народом. Самир успокоился: Регинальд, конечно, запрёт Агату в башне, - зато она не покончит с жизнью в попытке сделать то, что сделала однажды её мать.
Сам Галахад задержался в форте по просьбе Игнация. Надя тоже задержалась - под надуманным предлогом.
Старейшина Игнаций, по словам Самира, защитил гору от входящих порталов. Проще говоря, покинуть форт легко, а добраться до него - целая проблема. Уйти сейчас? Тогда не узнаешь, что стало с Феликсом, с Агатой, со Страной Ветров. А ещё - с этими суровыми горцами и домиками из светлого кирпича...
Но обещанные два дня истекали.
- Ты идёшь? - спросила Селена, словно почувствовав мысли подруги.
Надя вздохнула и поднялась: если она всё равно бесполезна, не оставаться же здесь из голого любопытства!
- Иду.
Игнаций - старый, высокий маг, которого Надя приметила ещё на королевском фуршете, носил особую, красноватую робу с длинными полами. Он стоял неподалёку от гостиницы и отдавал распоряжения младшим волхвам.
- Извините, - начала Селена. - Нам нужно...
- Я хочу раскрыть свой талант в круге стихий! - перебила её Надя.
Старый волхв приподнял брови.
- Так это вы сегодня такие шутки шутили, что даже принц Октавиан спрашивал о вас?
- Это всё она, - честно сказала Надя.
Селена сверкнула глазами.
- Сдаётся мне, вы обе проблемные, - задумался старейшина. - Ладно, идём. Я сам присмотрю за вами.
Людей на островке не оказалось: после того, что случилось сегодня, охочих проверяться на чародейский талант как сдуло ветром.
Надя остановилась в середине островка и впервые заметила волшебный Источник - главную ценность Мира Стихий и сокровище Заоблачного форта. Источник оказался совсем мал и похож на питьевой фонтанчик. Наде даже пришло в голову хлебнуть немного, но фраза 'сдаётся мне, вы обе проблемные' всё ещё стояла в ушах.
Старый волхв обвёл рукой четыре плоских каменных плиты. Расположенные по разные стороны островка, они символизировали четыре стихии: воздух, землю, воду и огонь.
- Выбери, что тебе ближе, - сказал Игнаций, - затем попробуй взойти на плиту.
Если бы Наде в числе других предложили стихию сладкой ваты или клубничного мороженого, она сомневалась бы недолго. Но как выбрать из того, что есть? 'Наверное, всё-таки воздух', - подумала она и заодно пожалела, что не догадалась спросить у Феликса, какой именно магией занимался её славный прадедушка Вацлав.
- Думаю, мне ближе ветер, - сказала Надя. - Не то чтобы я совсем не боюсь сквозняков, но...
- Хороший выбор, - кивнул старейшина. - Становись сюда.
Он показал на плиту с гравировкой в виде клубящихся туч. Надя шагнула и поняла: от плиты снизу вверх шёл ощутимый воздушный поток.
- О всевидящая Каэлат, хозяйка девяти ветров! - воскликнул Игнаций. - Яви свою мудрость этому незрелому ученику!
Внезапно ветер исчез, и всё волшебство каменной плиты, казалось, ушло вместе с ним. Надя растерянно обернулась к волхву.
- Каэлат не признала тебя, - сказал тот. - Богиня не узрела в тебе сил повелевать ветром.
Правнучка Вацлава Мудрого, конечно, не рассчитывала вот так сразу оказаться волшебницей, но всё равно обидно слышать, когда говорят, что ты не обладаешь талантом. Особенно если рядом вежливо злорадствует Селена.
- Ничего страшного, - подбодрил старик. - Попробуй другую стихию. Обрати внимание на воду: желание учиться вода ценит не меньше, чем силу природного дара.
Надя ступила на вторую плиту и ей почудилось, будто камень под ногами колышется, словно спокойная поверхность моря.
- О безмятежная Акватика! - начал Игнаций. - Прими в ряды своих учеников эту юную...
Надя начала тонуть. Ей показалось, что солёная, жгучая вода вливается через нос, в гортань, заполняет лёгкие. Надя рванулась в панике, а через мгновение поняла, что сидит на земле перед каменной плитой с волнами в гравировке. Озадаченный Игнаций помог ей подняться:
- Определённо не вода...
Следующие боги оказались ещё несговорчивей. На третьей плите Надю обдало песком и каменной крошкой. С четвёртой она убежала сама, в буквальном смысле учуяв запах жареного.
- Увы, - старейшина вздохнул, - тайны первородных стихий открываются не каждому.
'Да не очень-то и хотелось', - подумала девушка, отгоняя от себя образ Феликса и зелёной виноградной грозди.
Она понуро отправилась назад, но через несколько шагов остановилась, заметив пятую каменную плиту. Наполовину зарытая в пыли, та выглядела неухоженно, словно ей много лет никто не интересовался. Гравировку и вовсе было не разглядеть.
- А это? - спросила Надя. - Это что за стихия?
- Это вход в святилище Темпориса, - улыбнулся волхв. - Хранитель времени не принимал ни единого человека вот уже сотню лет.
Он посмотрел на разочарованную девушку и добавил:
- Но если хочешь знать, не кроется ли в тебе редчайший из талантов...
Селена утомилась злорадствовать ещё две стихии назад и теперь просто закатывала глаза. Кажется, её отношение передалось и Наде, поскольку, встав на плиту, она думала лишь о том, чтобы прогнали её не очень болезненно.
Вопреки её ожиданиям, не случилось ничего. Плита не загудела, не засветилась, не проявила волшебную природу как-то ещё. Надя топталась на месте, ожидая, когда старейшина завывающим тоном начнёт очередную молитву. Но было тихо. 'Даже слишком, - подумалось вдруг, - подозрительно тихо'. Куда-то пропал шелест травы, прекратилось жужжание пчёл, каких вдоволь кружило над островом.
- А разве не нужно произнести... - Надя обвернулась к волхву и поняла причину тишины: всё вокруг остановилось.
Нога старого мага, делавшего шаг, так и застыла в сантиметре над землёй. Пыль, поднятая длинными полами робы, недвижно повисла, а вокруг, словно насаженные на незримые иглы, замерли бабочки, пчёлы, мухи. Античной статуей замерла и Селена. Надя посмотрела вверх: в небе, среди застывших облаков застыли гордые птицы. Само солнце, казалось, прекратило свой ход.
Ей стало жутко. Она попыталась сойти с плиты, но воздух впереди оказался твёрдым, как стеклянная стена. Грудную клетку сдавило страхом.
'Как же Игнаций его называл... - лихорадочно соображала Надя. - Т-темпорис?..'
Додумать она не успела: плита под ногами ушла вниз, и мир провалился в кромешную, непроглядную тьму.
'Всё, - мелькнуло в голове, - приплыла ты, Скворцова'.
Приплыла или нет, теперь она стояла на той же самой плите. Но вокруг - ни земли, ни неба. Лишь ряд огромных каменных ступеней плыл в пустоте, образуя подобие лестницы. Желтоватые огни светлячков в тумане призывно плясали над ними.
Надя почти пожалела, что в последние дни стала свидетелем стольких чудес: раньше она сочла бы всё это лишь дурным сном, иллюзией, горячечным бредом - чем угодно, только не правдой. Но она видела магию. Знала, что в этом мире есть силы выше человеческих. И как, в сущности, легко распрощаться с жизнью тому, кто заиграется с ними.
Уняв дрожь в коленках, Надя решилась.
Прыжок!
С плиты - на ступеньку.
Прыжок!
С той - на вторую.
Это оказалось на удивление простым делом: когда не видно, что внизу (вдруг пуховые перины?), нет и страха высоты.
Доскакав до последней ступеньки, она очутилась у ворот в громадный сборочный цех. Вдоль одной его стены лежали исполинских размеров зубчатые колёса - как шестерёнки механических часов, но в миллион раз больше. Возле другого края виднелся ряд неподвижных угловатых фигур, издали напоминавших человеческие.
Немного поплутав, Надя вышла на своеобразную смотровую площадку. В три стороны от неё простиралась всё та же туманная пустота, но из той, что зияла прямо по курсу, выдавался титанический, невероятный механизм.
Он поднимался из тумана внизу и уходил вверх, теряясь в нём же. Чем бы этот механизм ни являлся, в данный момент он не работал. А спроси Надю - так она бы ответила, что столь невообразимое нагромождение осей, валиков и шестерёнок вовсе неспособно прийти в движение.
Её дедушка ремонтировал часы, и она немного разбиралась в этом. 'Здесь у нас храповик, - показывал он бывало на колесо со скошенными, как у пилы, зубцами. А вот тут - собачка'. 'Где собачка?' - удивлялась Надя, видя лишь маленькую защёлку на пружинке. 'Собачка' легко скользила по зубчикам колеса при повороте в одну сторону, но при попытке провернуться в другую упиралась и не давала.