– Я, походу, понимаю, за что тебе 451-ю впаяли. Ты только скажи, и тебя как еретика оставим гнить тут дальше. Как раз, чтобы твоя песня успела дописаться, – выпалил я.
Такие темы нельзя поднимать и нельзя даже намекать на них.
– Понял, замолкаю! – буркнул бывший жрец и снова продолжил. – Ну так вот! Эти, из армии «свободы и труда», обезглавили верховного жреца купола 234, посадили его в медитативную позу и пришили ему голову кормового козла, мол, «мы погибаем тут на закланье, как кормовое стадо, но душой мы равны перед несущим свет».
– Что за чушь? – удивился я.
– Да в том-то и дело, что чушь. А если нарисовать голову козла и провести от крайних её точек линии, то получается что-то типа перевернутой пятиконечной звезды. Наподобие той, что у вас на броне, только наоборот. Нагрудные кулоны они с этой перевернутой пятиконечной звездой носят. Я им и говорю, мол, вы бога Ра решили забыть, а зачем тогда новое божество себе заводите? У них и инквизиция своя есть, и жречество. Вроде бы классы сами отменили, а опять какое-то раздвоение наводят. Гримасничество все это, – Шестнадцатый бормотал себе под нос, повесив голову.
– Это не гримасничество, это – ересь. Ра дает свет, и он же его забирает… – я, было, начал цитировать трактаты Ра, но исхудалый жрец меня прервал.
– Точно! Забирает свет. Вы еретиков будете при свете и включенных турелях внутреннего контроля пытаться перевоспитывать или вырубите генератор бесперебойного питания? У вас-то маски в темноте видят, а вот новые тюремщики такими средствами оснащены вряд ли.
– Вот ты хитрый змей, – похвалил я Шестнадцатого.
От этой похвалы его сухое лицо расплылось в улыбке.
– Там еще на минус втором этаже содержатся те, кто не присягнул армии «свободы и труда», – сообщил он.
– Ты откуда все это знаешь? – удивился я.
– Хоть я и бывший жрец, но храмовые трансформации я проходил как все, а этого не отнять, разве что только деинкарнировав.
Жрецы – каста очень продвинутая. Говорят, им доступна какая-то иная нейросеть – та, которая течет по всему космосу. Именно благодаря ей верховный жрец Фаэтона и император общаются с Ра. Говорят, от них нельзя скрыть правду. Они видят твои грехи еще до того, как ты их совершишь. У касты жрецов много общего с кастой воинов – у них тоже адептов выращивают в отдельных храмовых комплексах, как и нас в казармах. У них свои важные директивы и даже есть своя служба силового контроля – инквизиция. Жрецы не подчиняются законам и нравам всего общества, их судит свой внутренний суд – суровый, но справедливый суд Ра.
Я отправил троих бойцов с дроном и детонаторами вниз к генератору, питающему всю тюрьму, дав инструкции подорвать генератор при отключении энергии в блоке. Подходя к минус второму этажу, я запросил по нейросети базу.
– Лар, как слышишь меня?
– Отлично. Вы внутри? – отозвался Лар.
– Да, мы вошли. Только через низ. Вернусь, отпишу рапортом. Мы за линией обороны тюрьмы, и в наших руках генератор. Воспользуйся правами главы комнаты Души купола, выруби электричество в этом квадрате, а мы тем временем вырубим тут блок резервного питания.
– Принял, Кай-Клав. Всех сепаратистов в минус, а заключенных, взятых в плен еретиками, если они там содержатся, освободить и предложить вернуться в армию Ра, – передал Лар с каким-то удовлетворением.
Нейросеть передавала и эмоциональный настрой. Не знаю, насколько это правильно в условиях войны, но так есть.
– Да, спасенные узники будут, – покосился я на Шестнадцатого, жмущегося к стене коридора.
– Отлично. Ловите темноту.
После последнего предложения свет в тюрьме резко погас. На считанные секунды позднее где-то внизу раздался приглушенный хлопок.
– Щиты – готовность. Пленных не брать. По коридорам идем двойками, дрон впереди по центру у потолка! – рявкнул я через нейросеть.
Повстанцы не ожидали атаки. И уж точно не ожидали ее снизу. Обесточенные турели внутреннего контроля молчали. Через маски костюмов мы видели, как люди в панике бегали по темным коридорам, стреляя наугад в темноту из различного вооружения. Это не было боем – это была казнь. Идя по залитому кровью тюремному лабиринту сквозь крики еретиков и свист лучевых ружей, я расслышал истошно повторяющиеся фразы и уже знакомое шипение рации.
– Казарма, казарма! Это тюрьма. На нас напали! Они повсюду! Нам срочно нужно…
Лазерный луч прервал слова радиста. Подойдя к примитивному устройству, я столкнул дымящееся, продырявленное лучом тело на пол с того, на чем оно при жизни сидело.
– Тюрьма, тюрьма, действуйте по плану круговой обороны. Держитесь, помощь скоро будет, – кричала сквозь шип и треск рация.
Я взял переговорный датчик примитивного устройства в руку и зажал кнопку для начала радиосвязи.
– Казарма, а казарма. Нам срочно нужно немного веры в Ра. Мы тут посидели и подумали, что новый бог не дал нам света, а наоборот забрал весь свет.
На другом конце радиоволны повисло секундное молчание, но спустя мгновение прибор опять заговорил:
– Кто это?
– Тот, кто в данный момент отправляет твоих бойцов прямиком к твоему «несущему свет» богу…по кускам, почтой Фаэтон Аэро до востребования.
Я был очень зол. Неконтролируемо зол. Скорее всего, это говорили во мне впрыснутые в кровь препараты.
– Ты, сраный имперец, мы тебя сожжем вместе с твоей семилучевой бляшкой!!! – на другом конце радиоволны кричали, это была истерика.
– Абонент временно не доступен. Для продолжения разговора необходимо оплатить примерно триста инкарнаций еретиков, пи – пи – пи.
Это был не я. Что-то как будто говорило из меня. Я вдруг вспомнил все разбитые на орбитах Марса и Земли корабли, их экипажи, замороженные с разорванными отрицательным давлением внутренностями, дрейфующие в космосе после сражений. Я вспомнил Лику и Фаэтон. Я вспомнил лица всех членов нашего корабля и самодовольных титанов, вооруженных рептилоидным оружием.
Рация полетела на пол. Она еще посылала мне проклятия, но только до тех пор, пока плазма из бластера Лара не сожгла ее, превратив в воняющую гарью жижу.
– Лар, мы взяли тюрьму, – отрапортовал я. – Готовимся к круговой обороне.
– Я сейчас внесу изменения в скрипты безопасности. Пока сбейте все внутренние турели, чтобы не поджарили вас, когда дам электричество. На перепрошивку и взлом систем понадобится время, держитесь там.
– Приблизь маршруты полицейских дронов к нашему месту нахождения, щаз тут будет пекло, – попросил я, вставая со скамьи радиста.
– Уже, Кай, уже…
Глава 17. Огонь Ра
Можно было уйти подземельями к зданию Души купола, забрав с собой оружие и освобожденных пленных. Можно было заминировать тюремные корпуса, чтобы взрыв поглотил еретиков. Но я хотел, чтобы сепаратисты знали, что вести войну с теми, кто принимает в душе Ра, страшно и неизбежно погибельно. Да и минировать, надо сказать, было нечем.
Передо мной стояли бывшие узники – толпа из заключенных новой власти. Изуродованные. У многих не хватало ушей, носа, пальцев и конечностей, на лбах были вырезаны звезды и перевернутые пятиконечные, и семилучевые. Люди «С» класса в окровавленных лохмотьях содержались в одном большом помещении, которое раньше служило столовой. Стояли те, кто мог. Могли порядка пятидесяти. Остальные либо лежали в тяжелом состоянии, либо отправились к Ра до нашего прихода.
– Граждане империи!
Я снял шлем, чтобы люди могли видеть мое лицо. Мой голос подзвучивали дроны, давая небольшое эхо.
– Ра видит ваши страдания! И Ра своим огнем пришел испепелить ересь с Земной сферы. Под тюрьмой есть тоннель, и все, кто не могут сражаться, смогут уйти, оставив ваших раненных братьев и сестер лежать в месте, которого никто из вас не заслуживает! А можете взять уцелевшее оружие и дать бой надвигающемуся стаду. Кем бы вы ни были до войны, теперь вы все из касты воинов! Вы все найдете перерождение в семьях «B» и даже «А» класса! Во имя Ра!
– Во имя Ра, – повторила злыми, безжизненными голосами неполная рота истерзанных, замотанных в тряпки и в обрывки костюмов Землян.
***
Оружия было мало: несколько лучевых ружей, преобладающее количество огнестрельного, одна, установленная в бойницу, лучевая потоковая пушка, четыре офицерских бластера, ножи – остальное сломалось или сплавилось при нашей атаке.
– По позициям! Пятеро в броне – наверх, пятеро – на первом этаже! – крикнул я голосом. – Без брони, легко раненные – занять позиции внутри здания. В бойницы не высовываться. Кто может полноценно держать оружие – к окнам!
Тюремный корпус отличался толстыми стенами. Бойницы с односторонними гравитационными векторами силы, не дающие ничему попадать внутрь, но с легкостью выпускающие все, что будет пущено на оборону, тянулись по первому этажу. Такие бойницы были отличной оборонительной комплектацией, а тяжелая шлюзовая дверь, хоть и со сломанной внутренней турелью, но с рабочими внешними настенными турелями, была гарантом, что тюрьму не возьмут нахрапом. Зарешеченные окна второго этажа в случае попытки штурма должны были закрываться массивными ставнями с отверстиями для ведения боя.
Я, как слабо бронированная единица, находился в тени у окна на втором этаже и всматривался в проемы домов за небольшой площадью с какой-то сломанной статуей в центре. Две третьих освобожденных раненных были отправлены вместе с Шестнадцатым по подземному тоннелю. Радиоэфир молчал, я трижды сканировал все частоты. Ставни резко захлопнулись, блики лучей лазеров резанули по окнам второго этажа.
– Огонь при визуальном контакте! – крикнул я и установил лучевое ружье в отверстие для стрельбы.
По площади и жилым зданиям в направлении тюрьмы ползли рептилоидные дроны-пауки, поливая смертоносными лучами тюремную крепость. Первыми целями вражеские механизмы, скорее всего, выбрали внешние настенные турели, поэтому дальше бой, видимо, пойдет без них. Обороняющие открыли огонь. Лучевая пушка срезала одного паука, проплавив противоположное здание. Блик света – и небронированный ополченец упал справа от меня. Его руки, лицо, оружие превратились в однородную кашу из металла, костей и вскипевшей крови. Я присел за укрытие.
– Потоковым лучом по паукам! – крикнул я на первый этаж, хотя штурмовик свое дело знал, и в маске моего шлема появилась картинка, как поточка срезала еще двоих механических насекомых.
Дым от брошенных из-за домов шашек заполнил площадь. Там, вдали, появилась пехота противника, ведущая плотный огонь по сверкающим, хорошо видимым даже в тумане, бойницам. Сенсоры не работали дальше середины площади – видимо, еретики включили глушилки. Здание сотрясло, и резкий поток ветра, сопровождавшийся немыслимым грохотом, пронесся по этажам. Это огромная титаническая дверь тюрьмы просто вылетела куда-то в дым – они пригнали гравитационную мортиру. На экране боя шкала жизни двух армированных бойцов погасла.
– Зем–ляяяяяя!!!
Крик сотен голосов принадлежал еретикам, бегущим сквозь дымку в открывшейся пролом. Поточка справа от пролома работала на славу – луч широко полоснул по вооруженной толпе. Крики боли перемешивались с трескотней порохового оружия и свистом плазмы. Я смотрел глазами восьмерых бойцов, но не видел мортиру. Долго заряжаемая и беспощадная к укреплениям, она представляла серьезную проблему в позиционном бою.
– Двое вниз, занять позицию, контролировать проход! – крикнул я в нейросеть бойцам.
– Зем–ляяяяяя!!!
Вторая волна, было, сунулась, но тут же была срезана потоковой пушкой. С десяток целей залегло на площади среди камней, трупов и остатков массивной двери.
– На поточке, бери пушку и бегом меняй позицию, на второй этаж, следующий залп будет по тебе! – передал я в нейросеть.
Но было уже поздно… я услышал грохот ломающейся стены с коротким как вздох криком армированного бойца, которого вывернуло, чтобы мгновенно вытащить, через узкую бойницу. Фаршем из камней и металла его высосало куда-то в дымку. Индикатор жизни воина с потоковой пушкой последний раз моргнул и навсегда погас.
Сквозь дым траектория гравитационной волны была едва различима, но и этого было вполне достаточно для наполнения этого сектора огнем.
– Бей цветными по целеуказателю! – крикнул я, отправив в чат примерное расположение мортиры.
Семь армированных бойцов выполнили приказ, и место, где должна была находиться гравитационка, начало подсвечиваться шквалом из семи стволов.
–Зем–ляяяяяя!!!
Они бежали, стреляя наугад – множество небронированных еретиков, еще не достигших совершеннолетия, с перекошенными от страха лицами.
– «Легкие», огонь по волне!
Мой крик услышали не все, кто-то помогал тяжеловооруженным поливать сектор мортиры. В тумане полыхнуло – выстрелов из страшного орудия больше не будет. Третья волна тоже залегла, прячась за частями расплавленных товарищей. Еретики продолжали хаотичный огонь по нашим укреплениям, все ближе и ближе к пролому.
– Зем–ляяяяя!!!
Глава 18. В грязи и пепле
Полицейская шлюпка появилась внезапно из пелены дыма, легко скользнув над кучей камней, трупов и ведущих огонь еретиков. Став целью для пары десятков обороняющихся, она за секунду превратилась в дуршлаг, но не замедлила свой ход. Шлюпкой управлял всего один человек с маской на лице, сделанной из освежеванного черепа кормового козла. Изрешеченная капсула влетела в пролом и, несмотря на то, что ее пилот был явно секунду как мертв, это не помешало ему выполнить свою миссию – рука с зажатым в ней детонатором безвольно разжала пальцы.
Взрыв дополнился рикошетом по стенам и потолку холла тюрьмы множеством твердых предметов: кусками металлической проволоки, болтами и гайками, а также заостренными откалиброванными иглами, созданными так, чтобы лететь после взрыва по прямой траектории. Смертник на управляемом фугасе, призванный контузить людей в броне и нашпиговать вдоволь металлом людей без брони, мог быть доволен своей работой – на моем индикаторе на первом этаже трое получили ранения и были контужены, двоих спасли щиты или укрытия из груд камней. Сколько перекрошило солдат без брони, я боялся даже предположить.
Крик «Зем–ляяяяяя!!!» был очевиден – беснующаяся толпа ринулась в пролом. Участилось и рокотание огнестрельного оружия. Ветер из свинца и одиночных лучей лазера наполнил пространство, когда-то называемое первым этажом тюремного холла.
– Щиты на максимум. Первый этаж, активировать клинки костюмов. По необходимости принять рукопашный бой. Позицию не сдавать, – передал я в нейросеть, но только от костюмов двух бойцов в холле пришло подтверждение, что мозг воспринял команду. – Второй этаж, «легкие» – держать лестничный проем!
Четверо бойцов покинули свои позиции, чтобы передислоцироваться на лестницу. Двое из них ринулись подбирать оружие у павших товарищей, на бегу проверяя боезапас – кончались патроны и генераторы лучей. Трое «тяжелых» продолжали вести огонь с бойниц второго этажа.
– Беречь заряды, бить только при визуальном контакте! – крикнул я голосом и передал в нейросеть. – Дай мне эту штуку. Сам вниз не лезь! – отдернул я черного от копоти, небронированного воина, забрав тяжелый штурмовой нож и сунув тому в руки свой офицерский бластер.
Короткий плазменный резак в левой и тяжелый штурмовой нож в правой руке запели свою песню, когда я прыгнул с лестницы в центр холла первого этажа. Кинетические щиты только и успевали рикошетить удары колющих, режущих и дробящих предметов. Это была свалка из трупов и лезущих в пролом еретиков. Никаких высокотехничных действий, никакого академического рукопашного боя один на один, просто каша из ударов под действием протектирующих препаратов костюма. Просто залитая кровью маска шлема, трещащего от неизбежных попаданий в этой куче-мале. Недалеко от меня два штурмовика резали и кололи встроенными в запястья штыкошипами. Их штурмовые костюмы усиливали удары в десятки раз, позволяя пробивать нательные бронежилеты наступающих, игнорируя даже редкие кинетические щиты.