Мои глаза видели красоту миров. Видели жизнь, которой я искал аналогии, но которой никто не видел прежде. И только потому, что работа рук, идущих в одном комплекте, оказалась дешевле и эффективнее автоматизированных систем для сбора материала, послать человека оказалось дешевле миссии роботов. Потому десятки таких же купленных жизней оказались раскиданы по галактике, словно точки звёзд среди темноты. Ради спасения собственного дома в угоду экономическому укладу собственного мира. От таких мыслей мне снова становилось не по себе. Я и в десятый раз не мог уложить их в голове, отчего становилось неуютно и неспокойно. Словно алчному гостю, обманувшему доверие. Вот и в этот раз, встряхнув головой, я осмотрелся и вывел данные на экран. Поспешил внутрь корабля, на обработку костюма и подготовку ко взлёту. Собирался, уже не оборачиваясь на полный, чистый и непонятый мир. Меня ждал долгий полёт в пустоте через ближайший автоматический портал с критическим повреждением корабля. К пыли и сложностям. В обстановке, из которой нужно было искать выход. Я не мог смириться с поражением.
- Ты должен вернуться. - сказала Лиза и потянулась ко мне, почти ложась на стол напротив. - Дочери нужен отец, а мне муж. Иначе мы не продержимся. Ты меня слышишь?
Я выдохнул и перевёл взгляд. Смотрел, как утренние лучи выхватывают пыль, пробиваясь сквозь воздух и грязные окна. Как часто не мой, серость покрывает всё снаружи за считанные часы. Сколько не очищай воздух в квартире, вонь проникает внутрь. Она с рождения забивается в нос, в рот, в лёгкие, всё глубже. В этом районе не бывает иначе. Не так сложилось, а множество нас, всех живущих и живших, адаптировали среду под себя. Успели потерять чистый воздух и не смогли накопить на его остатки. Успели привыкнуть к техногенному пейзажу, но не вынесли его дурно пахнущую монотонность.
От постоянного копошения в сжатом пространстве становится скучно. Поэтому наружу я обычно смотрю, когда нервничаю. Когда мне дурно смотреть в себя, перевожу взгляд на пыль снаружи. В окне дома напротив всё равно можно различить силуэты людей. В переборках и паутине из вывернутой изнанкой жизни. В трущобах машины, трубы и пролёты, ярус за ярусом, раскинулись вокруг без конца и края. Транспорт и коммуникации спускали сетью туннелей под землю и врезали в небо над редкими деревьями на крышах, стрелами запусков кораблей и нитями лифтов. И я должен был уйти из малой части моего мира в одинокое неизвестное чудо по одной из паутинок. Оторваться от привычного. Улететь в пустоту, подхваченным и затерянным в высоте.
Лиза не отводила глаз. Поправила ворот футболки и посмотрела на меня из-под спутанных тёмных локонов. Ореховые радужки глаз оттеняли синие круги под ним. Кожа местами краснела. Усталость бледностью проступала на лице. Вряд ли после этой ночи я сам выглядел лучше жены. Но старался действовать так, как предполагал сотню раз. Как прокручивал в своей голове. С чётким планом легче не становилось, но и теряться перед женой не стоило. Когда она на секунду отвлеклась и посмотрела на часы, я потянулся к полупустому рюкзаку. Список разрешённых вещей оказался очень коротким. Всё функционально необходимое предусматривало снаряжение корабля. Но личные вещи могли смирить меня с одиночеством нескольких лет без применения медикаментозных средств. Я цеплялся за любую возможность сохранить себя. Поэтому забрал пару вещей. И задумался, смогу ли вернуть их?
В любом случае рюкзак был собран. Только документы оставалось вытащить. Достав руками рамку-папку, я перелистнул содержимое на страховку и повернул к Лизе. Ретрограды не просто отправляли нас за материалом для спасения биосферы и экономики на одноместных кораблях эконом класса. Воротилы обставляли дело с точки зрения пропаганды, раздавая нам знаки и спецодежду. Побольше символов в семьи, рассказов в школы, обещаний электорату и текста в хроники. Мы обретали статус части легенды. Рассчитывали на ореол героев. Особенно, если сгинем в пустоте вечной неизвестности. Ведь тогда для оправдания понадобятся выплаты семьям и яркие идеи в массы.
- Здесь хватит на всё. - сказал я, не смотря на Лизу и ещё хрипя с утра. - На образование дочери, на терапию сверх страховки, на жизнь без меня, на все необходимые вещи. Всё входит в стандартный пакет и покрывает даже мою реплику с поддержанием. Восстановление без последствий вроде вспышки онкологии по слепку сознания до полёта или с посмертного снимка. Если вернётся один корабль...
- Чёрт, ты хочешь меня довести? На прощание? - перебила Лиза, втянув носом воздух и растирая лицо ладонями. - Ты же знаешь. Я боюсь клонирования. Официального, анонимного, профессионального - любого. Твоя душа будет в этой реплике? А что переживёт старт на корабле и умрёт в пустоте или на другой планете. Что будет с тобой по ту сторону портала? Меня бросает в дрожь от таких мыслей.
- Перестань. - я откинулся назад и вздрогнул. - Ты думаешь, что я не боюсь вечной пустоты? Паника сразу затягивает. Гложет, стоит только задуматься о необратимости. Особенно, когда граница безопасности сотрётся и я постоянно буду в шаге от старухи с косой. Меня настигнут панические атаки, я понимаю. Да, сказали, что вряд ли нас что-то поубивает. Но предупредили о неизвестности. Уверенность среди неточных прогнозов. Нечему удивляться, это не простенькая командировка. Потому нас и научили выживать, убивать и возвращаться со всем необходимым. Подготовиться до конца невозможно, но повышенный курс пройден. Смириться с идущей вплотную смертью невозможно. И ты слишком нагнетаешь в этот разговор, милая.
- Прости. - сказала Лиза, посмотрев на меня и тут же опустив глаза. - Ты говорил, что у всех разные корабли, но в целом оборудование хорошее и проверенное. Что ничего похожего на самоубийство, невыполнимых задач нет. А сейчас говоришь, что будешь постоянно рисковать жизнью. Скажи честно, всё действительно плохо?
Мы оба потянулись к воде. Обхватили стаканы, словно держали стекло в пальцах в первый раз в жизни. Выпили по глотку и вздрогнули. Напоминание завибрировало на моей руке. Дрожь отдалась в стакан, пустив рябь по воде. Лиза встрепенулась и замерла передо мной, бледная и часто моргающая. Волна беспокойства прошла по телу, его вес словно удвоился. Я должен был подыматься, чтобы суметь уйти. И через пару секунд уже стоял на дрожащих ногах. Покачнулся и чуть придержал рюкзак. Мы оба смотрели в разные стороны, сквозь предметы, спасая и теряя друг друга. Избегая сами себя, неприятных минут и неудобных слов. Мы с Лизой наполняли комнату одним сгустком тишины.
- Нет. Никто толком не знает. - сказал я наконец. - Для нас это командировка...
- Перестань. - перебила Лиза. - Ты отправлялся в обжитые миры. Искать золотоносные месторождения по листьям растений, составу грибниц и жилищ насекомых. Руду на живых, на обитаемых и на освоенных планетах. Близкие и безопасные поездки.
- Но по своей сути работа прежняя. - ответил я, стараясь говорить спокойно. - Только теперь я ищу организмы не со следами ценных металлов. А аккумулирующие знания, впитавшие опыт далёких жизней. Да, поездка в три-четыре раза длиннее привычных вахт. Да, не командная работа в заповедниках или на станциях поиска. Тут будет другая обстановка, другая по сложности задача. За которую платят на порядок больше. В которой мы можем столкнуться с чем угодно, с какой угодно вероятностью. Это новые миры, только разведанные. Вот и всё отличие. Прости, но это единственный шанс на лучшее будущее для вас. Для нас. Мы не нашли других вариантов. Значит мне пора. Закроешь за мной, пока она не проснулась?
Не вспомню, как я очутился за дверью. Ноги не слушались, но вынесли меня каким-то чудом. Я отчётливо осознавал, что не услышал ни шагов за дверью, ни сработавшего замка. Дверь притворилась, но не закрылась. Пальцы сами зацепились за ручку. Рука оказалась заведённой за спину. Всё тело замерло, не желая потерять тонкое, словно волос, ощущение дома. От такого незначительного холода металла веяло привычной ежедневной жизнью. Казалось, что одновременно так легко и так невозможно повернуть ручку и вернуться. Тоска сносила меня потоками, захватывая, как сильные порывы ветра. В смятении я запомнил, как шагнул прочь, разделяя себя. Отрывая часть "до" от жизни "после".
Струна с опасным звуком оборвалась в доли секунды, проходя по мне. Сон переключился на игру на гитаре. В другом дне и в другом мне. Разрыв оставил ощущение жажды и неприятного резкого чувства. Сон мыслей стёрся.
Я очнулся. Сухость в горле заставила прокашляться. Сон и пережитые ощущения непривычно остались в сознании. Эхо чувств и проявившие себя воспоминания не спешили уступать место темноте и мерным шорохам внутри скорлупки корабля.
В сумраке я заморгал. В глазах снова появились две вспышки, яркие и мимолётные среди проступающих предметов вокруг. Первой пришла в голову идея не из числа приятных. Скорее всего, повреждения в обшивке пропускали излучение. Сильнее, чем я рассчитывал. Нарушения в работе оборудования и сбои в очищаемом организме разбудили меня. Снова вырвали из стазиса. Правая рука задёргалась, и, выдвигаясь из капсулы, я схватил мишку дочери. Запустил техническое обслуживание и прогноз состояния, вдохнул запах игрушки и поставил всё оборудование на подготовку к перезапуску. Мне только и оставалось, что перезагружать системы. Приходилось надеяться, что следующая попытка будет успешнее. Потому что в бодрствующем состоянии, даже с регенерацией внутри костюма, я не мог превысить скорость деградации от облучения. Сводные данные уже висели перед глазами.
Последний сон занял минуту, а сознание цеплялось за него до сих пор. Хотелось вспоминать дом, думать о родных. Искать выход пока не хотелось. Я и мишку то не сразу нашёл. А шагнул вперёд скорее по привычке, рефлекторно. Также как там, в безумной дали, неподдающейся осознанию, не размыкая глаз, я расхаживал по ночам. Как в другой жизни.
В темноте, уже стоя внутри маленькой комнаты, я с трудом вспоминал расположение вещей. Память давала сбои. Сны становились значительно сильнее ощущения реальности. Замещали настоящее, перезаписывая прошлое. Состояние ухудшалось и требовало постоянной поддержки. Со вторым шагом ватное тело очутилось перед экраном, и я присел рядом. Закружилась голова и я замер, растирая виски. Давление, вялость и боли по всему телу не нравились. А вслед за ними стоило ждать скачков давления, тошноту и апатию.
Перед глазами сквозь темноту проступало скудное освещение корабля, выхватывая силуэты предметов. Тени оживали и съёживались в нарастающем свете. Режим экономии включился, потому что я снова очнулся. Пока систем хватало на незапланированные пробуждения, но вскоре сеть могла отключить и агрегаты очистки, и искусственную гравитацию. Режим экономии мог сильно ударить по общему состоянию ради спасения меня и данных. Точнее, тела и груза. Хорошие новости заключались в том, что с высокой вероятностью мы с кораблём добирались до портала и Земли живыми. Плохие новости казались неизбежными: материалов, достаточных для полного ремонта, не нашлось. На маршруте не обнаружено пересечений с траекториями других кораблей. Поэтому до земли скорее добирались остатки или останки меня и корабля, с минимальным содержанием сознания.
По архивным данным всё складывалось в катастрофу. Другие получить я не смог. Не оставалось шансов что-то изменить, получить точные карты и новую информацию, даже позвать на помощь. Повреждения корпуса позволили атмосфере при взлёте вывести из строя все приборы связи. То, что внизу казалось невозможной потерей, наверху стало реальным кошмаром. Всё складывалось против меня. Связаться с порталом или установить сигнал бедствия, оставить предупреждение на повторе - оказалось невозможным. Спасение могло прийти только от самих утопающих.
В голову ничего не приходило. Гул в ушах от волнения заглушал мысли. Я мог понять, но не принять обречённость. Повинуясь внезапному импульсу, с криком ударил кулаками по графикам, но только отшиб руки. Прижал ладони и качался под светом диаграмм. Тусклый, тот выхватывал только части комнаты. А позже экран и вовсе перешёл в режим зеркала. Уже после того, как я минут пять смотрел сквозь него. А я всё продолжал смотреть насквозь и ничего не понимал, не хотел и не узнавал. Из отражения на меня уставился совершенно незнакомый мужчина. Не удивлял, не отвлекал, не двигался - только глядел в спутанный сумрак.
Вглядываясь, я понял, насколько осунулся и устал. Лицо побледнело и постарело на десяток лет за последнюю остановку по пути домой. Виски поседели, кожа зашлась разными оттенками, ногти покрылись неровностями. После стазиса перемены казались мгновенными, но я не поддавался ложной панике. Мне не нравилось думать о том, что подталкивало к панике. Не было хороших объяснений таким градиентам. Становилось не по себе, кожа чесалась, особенно на руках. Мне хотелось пить, спокойно дышать и поскорее лечь спать. Сеть запустила очистку, приготовив стакан. Воздух зашумел в вентиляции. И при этом вода показалась невкусной, а воздух разреженным. Стараясь успокоить частое дыхание, я положил голову на руки и потёр глаза. А затем поднял взгляд, ещё сильнее подгоняя сердце. Потому что отражение подняло голову на мгновение позднее. И так продолжило отстраняться от меня во всём.
Дубликат по ту сторону стекла передо мной поворачивал голову, моргал глазами и махал руками с запозданием в пару секунд. Иногда сменял ритм, застывая в другом положении раньше или позже: чуть сильнее повернувшись, немного по-другому сложив руки, или моргая лишний раз. В какой-то момент я повторил движение за двойником, почувствовав себя по ту сторону. Что-то дало сбой: либо дополненная реальность экрана, либо моё сознание. И ни один из вариантов не сулил ничего хорошего. Или мой разум, или сеть корабля истончалась. Голова снова зачесалась, мне померещилось копошение насекомых в волосах. Растормошив обеими руками волосы и растрепав лохмы, я побрёл к костюму. Старался отогнать лишние мысли. Хотел забыться. Разбираться в неполадках собственного разума или систем корабля глубже диагностики сетей бессмысленно. Меня будет проверять и латать личная сеть, мой корабль - собственная система, взаимодействие - общая. И наоборот. Куда уж надёжней.
В мятежном отражении один лишь мишка дочери всё так же сидел около меня. Спокойно и верно отражаясь в злополучном зеркале. Он якорем остановил поплывшее в панику сознание и вызвал ощущение укачивания. Я поднялся, покачнулся и заспешил к костюму. Пришедшая вскоре тошнота настигла меня на минуту раньше забытья внутри. С трудом удалось отогнать мысли о маятнике стазиса среди неполадок: очень скоро мне предстояло перекочевать обратно в камеру. Я отложил бесполезные переживания о вероятных повреждениях разума и заснул с мечтами. О том, как я очнусь и узнаю, что удалось подобрать необходимые элементы для латания обшивки. О том, что вероятность добраться домой в разумном состоянии станет обнадёживающей.