Всё оказалось прозаичнее. С постели меня подняло желание посетить туалет. А лечь обратно под одеяло не дали аппетитные запахи маминой стряпни.
– Хорошо вчера поработали, ― улыбнулся папа.
Я вздохнул и набрал полную ложку тыквенной каши. Папа улыбался редко, но неизменно ему приносило радость, когда семья в полном составе работала до изнеможения на собственном огороде. Иногда я думал, что, будь папа Синим, Фиолетовым в его подчинении было бы несдобровать.
Родители вышли на улицу и… пропали. Видимо, позвал кто-то из Синих. Я решал: пойти мне к Гаю, вдруг он тоже свободен, почитать книгу или отправиться в лес. От решения меня избавил Синий господин, без стука вошедший в дом. Его бесцеремонность мне сразу не понравилась. Браслеты засветились, я и Анна опустили головы, а Фостер-древний громко всхрапнул.
– Где мать? ― спросил Синий у Анны.
– Не знаю, ушла куда-то, ― ответила сестра.
– Вечно вы ничего не знаете, ― процедил сквозь зубы Синий. ― Я от управляющего. Он сказал взять мать и дочку ― нужно убрать его коттедж. ― Затем он зашёл в ботинках в середину комнаты, оглянулся, словно не верил, что мамы нет дома, тыкнул в меня пальцем и сказал: ― Ладно, сойдёшь и ты. На сборы три минуты.
И вышел, оставляя после себя мокрые, грязные следы. Я подумал, что если они по своему коттеджу ходят в обуви, то там за два дня не убраться. Я надел старые штаны и свитер, забрался в шитые-перешитые сапоги и повесил на ремень под свитер ножны с Цертусом и подсумок с флягой. На руки я натянул потёртые перчатки из овечьей кожи.
Синий стоял на крыльце. Он брезгливо посмотрел на мой наряд и сказал:
– Как бы после тебя, малой, не пришлось убирать.
– Всё бу… ― я едва не задохнулся от нестерпимой боли в руке. Я не учёл, что господин меня ни о чём не спрашивал.
– Что ты хотел сказать? ― смилостивился он надо мною.
– Всё будет чисто, ― ответил я.
– Обязательно, ― плотоядно улыбнувшись, ответил Синий. ― Если управляющий останется недоволен, вы потом неделю будете языками вылизывать каждый пыльный уголок.
Я передёрнул плечами, представив такую картину. Конечно, жрецы осуждали издевательства над низшими кастами, но Яркие могли ответить, что всего-навсего наказывали Тусклого в воспитательных целях.
Вышла Анна в рабочем комбинезоне, собранные волосы скрывала косынка. Мы переглянулись с сестрой и пошли к самому большому дому в деревне ― двухэтажному коттеджу Синего Рэя.
– Послезавтра приезжает делегация Голубых из Траектуса. Это большой город, один из военных и торговых центров Аркуса. Господа будут давать распоряжения на следующие полгода, ― сказал Синий, зыркнув из-под бровей. Затем громко, едва не срываясь на крик, продолжил: ― Я бы с вами даже разговаривать не стал, но надеюсь, что у вас есть хоть капля мозгов, чтобы понять значимость вашего задания! Всё должно блестеть! Ясно?! Бывал я в Траектусе. Это не наша навозная куча с фиолетовыми червями…
Мы покорно выслушали. «А у тебя есть эта капля мозгов? ― мрачно подумал я. ― Как Фиолетовые терпят это всю жизнь?» Тут же пришла ужасная мысль: «А куда деваться?»
Мы разулись в огромной прихожей, которая была с половину нашего дома. Господин провёл нас по восьми комнатам на первом и втором этаже, показал на дубовую дверь, окованную железом, и сказал:
– Туда не суйтесь.
Рядом с запрещённым входом была лестница на чердак.
– Пацан, за мной, ― сказал Синий.
Господин показал мне низкий чердак, заросший сантиметровым слоем пыли. В каждом углу покачивалась целая рыбацкая сеть из паутины. А из-за поперечных балок, к которым крепился потолок второго этажа, этих углов и уголков здесь были сотни.
– Ходи только по балкам, иначе потолок провалится, ― сказал Синий. ― Чтоб всё блестело.
Я судорожно сглотнул.
– Через два часа приду посмотрю, что вы тут намыли, ― сказал Синий и ушёл.
– Весёлое задание нам досталось, ― сразу же высказался я.
– Не хуже и не лучше, чем обычно, ― буднично отозвалась Анна. ― Работы много. Лучше поторопись.
– Анна, ты не устала от этой бесконечной работы? ― спросил я. Мне редко удавалось поговорить с сестрой, хотя я её очень любил. ― Без награды, без цели, без будущего.
– Марк, даже если бы я и хотела обсуждать такие глупости, ― строго сказала Анна, ― то точно не в доме управляющего! Тем более он к нам добр и разрешает менять часть урожая у милого Генри на деньги и вещи.
Я не мог понять связи между безропотным выполнением заданий и добротой, но разубеждать сестру не стал. Лишь спросил:
– И так всю жизнь?
– Мы же Фиолетовые, ― пожала плечами Анна. ― Бери тряпку и ведро. Я надеюсь, что ты мне поможешь, когда закончишь с чердаком.
– Я на их месте закрыл бы туда дверь поплотнее и забыл о нём навсегда.
– Тебя никто не спрашивает, ― грубо сказала Анна.
– В том-то и беда…
«На этот чердак, ― подумал я, ― никто не заходил со времён Хаоса. Кому понадобилась тут чистота? Здесь даже пауков держать стыдно!»
Сильно согнувшись, я перешагивал с балки на балку и вытирал грязь. В носу защекотало, и я оглушительно чихнул, затем ещё и ещё раз.
Час шёл за часом, хотелось есть. «Надо было хоть яблочко из дома взять», ― мечтательно подумал я. В следующую секунду я споткнулся о гвоздь, торчащий из балки. Я схватил ведро двумя руками, чтобы избежать катастрофы ― пролить воду на потолок. В краткий миг я представил, как грязная жижа пропитывает побеленный деревянный потолок в кабинете управляющего. Пятно увеличивается и темнеет, и вот уже на стол, заваленный важными документами, начинает капать вода. Чернила расплываются, растекаются, стирая слово за словом и уничтожая всякую надежду на спокойное будущее всей моей семьи. К счастью, я не пролил ни капли.
Спасение потолка обошлось мне крепким ударом лбом. Перед глазами сверкнули яркие искры, что впору заменить заклинание сцинтиллы и поджечь к бесцветным весь этот пыльный коттедж. Удар ребрами тоже трудно было назвать приятным, и я остался лежать, обняв ведро, словно любимую собаку.
Через несколько минут я спустился в ванную и, оторвав кусок чистой тряпки, намочил её холодной водой и обвязал вокруг лба. Боль немного отступила. В этот момент я подумал, что пора бы изучить болеутоляющее заклятие.
Через пять минут повязка стала тёплой, а вскочившая шишка сильно засаднила. Я поднёс браслет ко лбу, представил, как вода покрывается коркой льда, и произнёс:
– Алгор.
Ледяная повязка укротила боль, и протяжным жалобным урчанием о себе напомнил пустой желудок.
– Замолчи, дружок, ― сказал я вслух. ― Работа только началась.
И, в сотый раз отжав тряпку, я начал мыть стену.
***
Никто не пришёл ни через два часа, ни через пять. Я проклинал Ярких, бесцветных и весь мир, сделавший меня Фиолетовым. Дверь открылась только вечером, браслеты засветились, и в дом вошли двое Синих: управляющий Рэй и его помощник. Я сидел на полу рядом с ванной, Анна мыла вёдра и тряпки.
Управляющий осмотрел несколько комнат, затем увидел Анну и улыбнулся. Мне его улыбка не понравилась. Было в ней что-то хищное. Анна повернулась к господам, склонив голову. Прядь светло-русых волос выбилась из-под косынки. Управляющий снял с Анны косынку, взял её за подбородок и приподнял голову.
– Вы с братом молодцы, красавица. Хоть вы и обязаны подчиняться, я вас награжу, ― глядя сестре в глаза, он залез в карман и вытащил на свет три серебряных монеты. ― По одной вам, и одну отдайте родителям. Можете идти.
Я вскочил на ноги и вылетел на улицу. От коттеджа меня тошнило. И от голода тоже. Анна вышла быстрым шагом, на ходу надевая косынку обратно.
Анна отдала мне монету, выполняя приказ, и через миг забрала обратно. Все три монеты достались родителям. Отец нахмурился: вряд ли оплата Рэя предвещала что-то хорошее. Синие никогда не платят Фиолетовым. А в искреннюю благодарность мы не верили.
Выпив пол-литра молока со свежим хлебом, я набросился на тарелку горохового супа. Вчера, после работы на огороде, я думал, что устать сильнее невозможно. Сегодня я понял, как был неправ. Стоило мне проглотить последнюю ложку, как я почувствовал вселенское изнеможение и даже засомневался, что смогу добраться до постели. Всё-таки я сделал несколько шагов и сел на кровать. Начал ложиться и уснул раньше, чем успел коснуться головой подушки.
***
Встал я рано. От глубоких вдохов болели рёбра, саднила шишка. Я рассчитывал, что Синие любят поспать, и мне удастся ускользнуть в лес.
На поляне двое исцарапанных Фиолетовых, рискуя жизнью, собирали остатки ежовых ягод на верхушке дерева. Я махнул им рукой, приветствуя, и пошёл вглубь леса.
Я хотел поскорее встретиться с хозяином леса, потому ягоды не ел ― все до единой складывал в лукошко. Спустя час я стоял на месте прошлой встречи. Я вдохнул свежий лесной воздух, в котором смешались сотни ароматов, и не поверил, что всего несколько дней назад на этом прекрасном месте меня могла настигнуть смерть. Как же мне позвать своего спасителя?
– Медр, я собрал для вас ягод, ― сказал я спустя полминуты. Прозвучало немного глупо, но ничего лучше я не придумал.
На краю поляны закрутился вихрь, подняв с земли ворох опавшей листвы, и из-за дерева вышел мой невысокий новый друг. Мне очень хотелось, чтобы медр стал мне другом. В прошлую нашу встречу я был измотан страхом и бессонной ночью, все чувства были притуплены. Сегодня внешность хозяина леса меня удивила вновь. В карих глазах плясали весёлые искорки, белая шерсть смотрелась так, словно её пытались расчесать, но потерпели неудачу, а торчащие из-под верхней губы два передних зуба по остроте могли соперничать с лезвием Цертуса.
– Здравствуйте, ― сказал я.
– Здравствуй, Марк, ― ответил медр. Казалось, что его голос вобрал в себя и шелест листьев, и пение птиц, и рёв медведя и треск деревьев во время бурелома. На миг я почувствовал, что со мной заговорил сам Лес.
В лапах медр держал зелёную чашу. Я наполнил её, и она, словно мираж в пустыне, испарилась!
– Благодарю, ― сказал хозяин леса. ― Ты пришёл раньше, чем я ожидал.
– Выдалось свободное утро, ― ответил я с улыбкой.
– Может, ты его сделал свободным? Не думаю, что пришёл кто-то из Синих и сказал: «Марк, отдыхай, у тебя свободное утро».
Я засмеялся. За всю жизнь я не слышал, чтобы был такой случай, когда господин приказал Фиолетовому отдыхать. О бесцветные! Я даже представить такое не мог без ехидной улыбки!
– Чем вы занимаетесь? ― вежливо спросил я.
– Дел много: то разъярившихся лосей унять надо, то медведя с волками помирить. Деревья тоже не так просты ― за молодняком глаз да глаз. Кого-то полить, а кого-то, скрепя сердце, приходится и выкорчевать. Не все деревья могут рядом друг с другом жить. Переплетутся корнями и оба погибнут.
– Сложно, ― сказал я, задумавшись о многообразии леса, ― почти как у людей.
– А чем деревья отличаются от людей?
– Ну, они не могут ходить…
– Да, Марк Фостер, ― сказал медр. ― Пожалуй, только этим.
– Деревья никому не делают зла, ― добавил я.
Хозяин леса покачал головой.
– А как же сброшенная на голову ветка? Увязшие в выпущенной смоле насекомые? Одни деревья стремятся к могуществу, закрывая ветвями от света деревья поменьше и не давая им вырасти. Другие ― хотят только жить. В пустыне, в горах, в лесу или на болоте ― их интересует только сам процесс жизни. Здесь деревья похожи на людей больше, чем ты думаешь.
После минутного молчания я спросил:
– Можно привести Гая? Он…
– Здесь не зоопарк, где глазеют на заморских зверушек! ― оборвал хозяин леса.
Я удивился и поспешил оправдаться:
– Я хотел познакомить вас с лучшим другом.
– Не хочу ни с кем знакомиться, ― отрезал медр, ― у меня есть лес. Ещё раз спасибо за ягоды.
– Извините, если обидел вас!
– Знаю я твоего Гая, ― смягчился медр, ― насквозь Фиолетовый.
– Он тоже сюда приходил? ― мои брови поползли вверх.
– Птицы ― мои глаза и уши. Нет, мне не о чем с ним говорить.
Я открыл рот, но не успел произнести и звука ― медр исчез. Не так я представлял себе встречу. Пожав плечами, я побрёл домой, попутно кидая в корзину грибы и листья подорожника.
Теперь я стал больше обращать внимания на птиц, зная, что через них смотрит медр. Или они ему только рассказывают о происходящем? Теперь я ни в чём не был уверен. Мир Аркуса оставался прежним, но для меня он переворачивался с ног на голову почти каждый день.
Дома меня ждал Гай.
– Привет, ― поздоровался он.
– У Синих кончилась для тебя работа?
Гай махнул рукой, словно говоря: «Разве это возможно?»
Сестры и отца дома не было. Гай помог мне почистить грибы, зная, что мама обязательно позовёт его к столу. А что может быть вкуснее запечённых в сметане свежих грибов с картошкой? Хотя Гай признавал любую еду.
Я насыпал в ступу листьев мяты и растолок их в ароматную кашицу. Подорожник из леса был крупнее, чем с нашего огорода, и я думал, что отвар получится лучше. Я верил в это, вешая кастрюлю над горячими углями.
– И что, действует? ― спросил Гай.
– Ты тренировал щит?
– Конечно! Вчера и позавчера по два раза, ― ответил Гай. ― Сегодня утром даже один раз получилось.
– А я ставил щит двадцать раз подряд. Сделаю глоток ― и колдую три заклинания в полную силу.
– Врёшь!
– Сам попробуй!
– Не боишься, что потратишь выделенные тебе на всю жизнь силы? И станешь бесцветным! Я не буду даже пытаться обманывать Радужную сферу, ― друг смотрел на меня так, словно я с закрытыми глазами прогуливался ночью по канату над пропастью.
Я расслышал в словах Гая разумное зерно. Но, раз почувствовав силу, вкусив возможность колдовать больше и мощнее, возвращаться к убогим двум-трём заклинаниям в день не хотелось.
Раздался голос деда:
– Чепуха! Гай боится.
– Да, я боюсь, что станет хуже, ― без стеснения заявил Гай.
– Куда уж хуже… ― хмыкнул я. ― Вчера весь день с Анной вычищали грязь из каждого уголка коттеджа Рэя. Видишь, какую шишку набил?
– А я огороды перекапывал, ― сказал Гай. ― И умей ты хоть по сто раз в день колдовать, там надо работать лопатой.
Я налил в стакан отвар и предложил деду.
– Давай попробую глоточек, ― сказал Фостер-древний и осторожно отхлебнул горячий напиток. ― Весьма и весьма неплохо. Главное ― с душой. Как на силу заклинания влияет чёткость мыслеобраза, так на качестве зелья сказывается настроение волшебника.
– Не знал, ― сказал я с удивлением. Потом обратился к другу: ― Даже не попробуешь?
Гай покачал головой.
– Извини, ― сказал он. ― Мне это ни к чему.
– Бесцветные с тобой, оставайся слабаком, ― разозлился я.
– Я Фиолетовый. И, если буду знать хоть сотню мощных боевых заклинаний, Синий всё равно сможет заставить меня есть с земли, ― глядя мне в глаза, тихо сказал Гай. ― Ты сам себя обманываешь.
Гай прав. И дед прав ― мы падаем в фиолетовую бездну, которая съедает радость любого маломальского успеха. Сила имеет значение, когда на руке не фиолетовый браслет.
Я поставил перед Гаем парящую тарелку с грибами и картошкой, и он забыл о браслетах, силе и зельях. Обжигаясь, он с радостью набросился на еду.
Что ж, каждому своё.
***
– Куда подевались все Фиолетовые?! Пора вводить утреннее построение, чтоб вы, помои фиолетовые, не могли улизнуть от работы! ― так началось моё утро.
Я открыл глаза и сел на кровати. Посреди комнаты стоял пожилой Синий господин.
– Где все? В лес сбежали? ― спросил он меня.
К моему удивлению, дома не оказалось даже деда. Я опустил голову и ответил:
– Не знаю, я спал.
– Значит, ты выполнишь моё задание. Собирайся.
Я быстро оделся и, наученный горьким опытом, прихватил три яблока и краюху хлеба.
– Мои козы не вернулись. Я думал, что они уснули на пастбище, но сегодня утром я обнаружил, что их там нет! Восемь взрослых коз! Две чёрных и шесть белых, ― рассказал Синий, пока я обувался. ― Это всё моё состояние! Тебе нужно их найти и вернуть обратно. И пока не соберёшь всех ― в деревню не возвращайся.
Я побелел от ужаса. Но сказать ничего не мог.
– Вот восемь верёвок и козий корм для приманки, ― сказал господин. ― У коз на правой задней ноге клеймо ― большая буква Р. Давай, бегом!
И я побежал на пастбище. Там паслось с полсотни коз и коров. Я осмотрел всех животных, но нужного клейма не нашёл. Я прошёл сотню шагов и остановился. За спиной ― деревня, по левую руку стоял лес, а впереди и справа ― бескрайние просторы холмов, равнин, оврагов, болот и рощиц. Животные могли быть где угодно!