- До-о-оо-хла-я, - протянул Гиря на залихватский мотив.
- Заткнись! - рявкнул Мик.
- До-о-о...
- Заткнись, я сказал!..
- Это с чего это? - притворно удивился Гиря.
- С того! - огрызнулся Мик.
- А то что? Побьёшь, что ли?
Кто-то хихикнул.
- Может и побью!
Гиря хмыкнул.
- Давай так, - миролюбиво предложил он, - обойдёшь меня на флите - тогда заткнусь.
- Чего?..
- Чего слышал. Обойдёшь, говорю, меня на флите, тогда заткнусь. Прямо сейчас. Пока твой папаша не вернулся и гараж не запер от тебя, безрукого. Отсюда и до "мизинца". Кто первый придёт, тот и выиграл. Годится?
"Мизинцем" поселенцы называли первого "болвана" со стороны посёлка. Он, подобно часовому, одиноко стоял в двух километрах от основной гряды.
- Странно, что от тебя твой папаша гараж не запер, - пробурчал Мик. - Я б на его месте закрыл.
- Я тя умоляю... Да, потом, я и вожу-то не часто. То есть, погонять как следует иногда тянет, да одному скучно. Я, знаешь, тоже не гонщик, у меня других талантов хватает. Так что соглашайся, пока я добрый. Заодно проверим, такой ли ты безнадёжный, как твой папаша думал...
- Не смей говорить о нем в прошедшем времени!
- Я свои условия выдвинул, - осклабился Гиря и ткнул пальцем в темнеющую вдали щётку "болванов". - Быстрее прикатишь, быстрее мне рот затыкать сможешь.
- Думаешь, я тебя не сделаю?
- Сам как полагаешь? - Гиря зевнул. Эдак лениво-показательно. Гад.
- Хорошо, - кивнул Мик. - Встречаемся здесь?
- Угу.
- Ну, я пошёл.
- Давай, давай, - Гиря продолжал ухмыляться.
Мик повернулся и побежал по дорожке. Первые метров двадцать он ожидал, что в спину ему угодит камень. Или ещё что-нибудь. Но никакой пакости так и не последовало.
Неужели Гиря и вправду решил позабавиться гонками, недоумевал Мик. Если так, то он идиот. Должен соображать, что в гараже у гонщика, пусть даже бывшего, стоит, скорей всего, машина, которая может и выглядит, как обычная, но нашпигована начинкой, не значащейся ни в каких реестрах. Чтобы обогнать серийный драндулет гириных родителей, не надо быть не то, что гонщиком, а вообще уметь ездить не обязательно. Нажал педаль и жми по прямой. Дальше дело техники. В смысле, машины.
Мик влетел в гараж не таясь - мать с тех пор, как случилось несчастье, почти не появлялась дома. То в центре связи пропадала, то ещё где. В окружении людей, планирующих и координирующих действия спасателей. Мика туда не пустили.
Какое-то лихорадочное возбуждение овладело им. Он сам не заметил, как оказался в водительском кресле и завёл мотор. И только после этого вспомнил, что флит пугает его до оторопи, до слабости в коленках, до позорной дрожи в руках. И что на этот раз рядом не сидит отец, с которым не страшно.
Как странно, удивлённо подумал Мик, неужели про страх можно забыть? Вот так, без причины?
Он настороженно покосился по сторонам, прислушался к своим ощущениям. Ничего. Совсем. Действительно, просто дохлятина. Бесчувственная тетрафитовая дохлятина. Как он мог бояться её?..
Мик помнил первый свой полёт. То было размытое, словно и не настоящее воспоминание, в котором смешались в один круговорот и небесная синь и земля, мелькающая перед глазами. Солнце светило в глаза, сменяясь на доли секунды жгучей тенью, Мик не видел почти ничего осмысленного, но этот калейдоскоп света и тени был самым ярким зрелищем в его короткой жизни.
Когда всё закончилось, Мик выпал из машины и сам удивился, почему ноги не держат и откуда это нестерпимое желание вывернуться наизнанку. Но земля была такой восхитительно твёрдой!
Он лежал, уткнувшись носом в сырую траву, а перед глазами не уставали мелькать цветные пятна, пульсируя под грохот сердца. Когда тошнота ослабла, Мик открыл глаза.
Муравей виделся очень чётко. Как маленький, но упорный первопроходец, он решительно карабкался по носку спортивного ботинка в ярких фирменных цветах. На мгновение Мик прикипел взглядом к этому муравью, потом ботинок сдвинулся, сильные руки подняли Мика вверх и он оказался лицом к лицу с отцом.
- Жив? - спросил отец, напряжённо выискивая что-то у Мика в лице. Но Мик сейчас был способен только недоумённо моргать. "Жив?!..." - эхом отозвалось у него в сердце, боявшемся поверить в происходящее. Реальность казалась такой хрупкой...
- Понравилось? - продолжал допытываться отец.
На глаза Мика наворачивались слёзы. Он изо всех сил помотал головой.
Дальше воспоминание ускользало, а может, Мик просто уснул...
Гиря уже ждал. Стоял, расслабленно облокотившись на флит, и щурился на низкое солнце. Увидев соперника, он кивнул и молча полез в кабину.
Мик тоже кивнул. Сухо. Как взрослый. Странное возбуждение не оставляло его. Ему даже показалось, что отключилась какая-то часть сознания, как будто сознание может дробиться. Как будто происходит что-то важное. Он отлично понимал: чем не закончатся гонки, это ничего не изменит в расстановке сил. Наверняка и Гиря это понимает. Максимум, на что может рассчитывать Мик - что Гиря заткнётся на пару дней. А потом все вернётся на круги своя.
Неужели он делает это лишь ради того, чтобы доказать хоть что-то, думал Мик. Не отцу, так Гире? Обидно. Но плевать.
"Обидно, но плевать", - повторил Мик и флит сорвался с места.
Он летел через пустыню, прямо к цели, не думая ни о чём. Удивительно, но его впервые в жизни не мучили никакие подспудные опасения. Прогулянная школа, вечные жёлто-коричневые пятна от въедливой пыли на одежде, чьи-то мнения о его персоне - всё казалось неважным и бесконечно далёким. Он начал понимать, чего хорошего отец мог находить в этой безудержной скорости, от которой, по большому счёту, никому в мире ни горячо, ни холодно. Ну, кроме самого гонщика.
Пролетев "мизинец", Мик нехотя затормозил. Флит с лихвой оправдал ожидания - Гиря остался далеко позади. Да, видно, не особо он и торопился.
Печально сознавать, что личной заслуги в том нет, но Гире на этот раз придётся утереться. Откинув дверцу, Мик постарался придать лицу подобающее случаю выражение (с налётом героической скромности) и теперь усиленно напрягал фантазию в поисках достаточно знаменательной фазы. Ничего не придумывалось.
Гиря неспешно подрулил и тоже открыл дверцу. "Заценив" гримасу Мика, ухмыльнулся.
- Ну как, взбодрился? Молодца.
Сначала Мик подивился какому-то странному злорадству в голосе Гири - словно он только что выиграл, а не наоборот, и только потом до Мика дошёл смысл слов.
Гиря и не собирался выигрывать. Он знал, что проиграет.
Мик молча смотрел на соперника и чувствовал, что откуда-то изнутри него поднимается холодная ярость. Это было жутко и... интересно. Внезапно он ощутил себя очень старым. Таким старым, словно живёт уже три тысячи лет и перевидал таких вот Гирь столько, что и сосчитать невозможно.
- Эй, мужик, ты чо? - насторожился Гиря.
- Я устал.
- Устал? От чего?
- От всего. - Мик немного подумал. - От всех. - И захлопнул дверцу.
На самом деле это хорошо, когда от тебя никто ничего не ждёт и никто ни во что не ставит, думал Мик, влетая в частокол "болванов". Можешь делать что угодно. Никого не подведёшь, ничьих надежд не обманешь. Чем бы ни кончилось, все могут сказать: "Я так и знал!" Вот она, настоящая свобода! Это когда вселенной плевать на тебя!..
Первую пару "болванов" Мик обогнул рефлекторно. Потом пришёл ужас.
Мик слишком плохо владел управлением, чтобы грамотно тормозить и отворачивать от столбов одновременно. Он мог сосредоточиться только на чем-нибудь одном.
"Болваны" стояли часто, они вырастали из ниоткуда, выскакивали перед самым носом и исчезали в никуда. Мик понял, что умрёт, причём очень скоро.
И смирился с этим.
Наверное, так было суждено. По крайней мере, он умрёт красиво. Если повезёт, от него не останется даже неприглядной кровавой лепёшки - все сгорит. Ярко и феерично. Как маленькая сверхновая.
Это будут зрелищные похороны.
- Не бойся, - шептала эта новая фееричная вселенная, - всё хорошо. Всё так, как надо, как и должно быть...
Этот вкрадчивый шепоток просачивался внутрь его существа. И нарастающий ужас сменился звериным предвкушением. Это тоже было ново... и интересно. Сегодня просто день открытий, ха!
Мик так увлёкся созерцанием новых ощущений, что не заметил, как нарастает скорость. Он летел к смерти и смеялся. Казалось, флит смеётся тоже.
"Болваны" слились в бесконечное пятно. Бесформенное, как поплывшая акварель. Все происходило так быстро, что Мик не мог поручиться, действительно управляет машиной или только думает об этом. Так или иначе, машина слушалась. И это завораживало.
- Не бойся, - шептал флит, - я с тобой... Я теперь всегда буду с тобой.
И Мик верил. Он знал, что будет именно так, ведь иначе не может быть.
Флит скользил, мчался, изворачивался. Рвал пространство. Заставлял его прогибаться.
Быстро. Очень быстро. Ещё быстрее.
Линия жизни, вспомнилось Мику. Линия жизни.
Недолгая жизнь Мика осталась далеко позади. Теперь была новая. И какой бы короткой она не вышла, нет сомнения, что она будет яркой. Ослепительной. Как маленькая сверхновая.
И Мик смеялся.
В груди щемило. Ему казалось, что сердце рвётся на осколки.
"Смотри, папа! - Хотелось крикнуть ему. - Он вернулся! Вернулся! Вернулся! Увидь же нас!.."
Было почему-то и больно и сладко. Хотелось лететь вечно. Безудержно и безумно. Прямо и только прямо. Всегда.
И флит летел.
"Это не флиты засыпают. Это засыпаем мы. Когда теряем свою линию жизни... Он не вернулся, он никогда не уходил... Это не флит просыпается, это просыпаемся мы ..."
Невозможно промахнуться, всплывало откуда-то из прошлой жизни. Той, которая была за линией.
- Не бойся, - шептал флит, - у нас получится. Мы - одно и однажды у нас получится...
Удачи, Шайтан, проносилось где-то за краем сознания. Зачем? Новый Мик не знал этого, для нового Мика эти глупые обрывки фраз не несли никакого смысла. Может, они не несли смысла ни для кого. Он знал только, что ему нельзя проиграть. И рвался к цели.