-Дима... - тут Лене не дал говорить звонок на пару. Длинный безжалостный. Девочки с неохотой отправились на свои места: проверочная работа никого не веселила. Лизка, заметив, что её сместили, хотела, было, устроить скандал да поняла, что сейчас вся группа всё равно занята подготовкой и успокоилась, тоже уткнувшись в свою тетрадь.
-Да? - рассеянно проговорил я, пытаясь между тем найти ещё тысячу и одну причину пойти сегодня в парк, - У тебя, Лен, случайно ручки запасной не будет?
Девушка молча открыла сумку, нашарила там запасную ручку и протянула её мне.
-Спасибо.
-Дима, мы сегодня не пойдём с тобой в парк... - будто бы в чём-то оправдываясь, проговорила Лена, - и вообще... никуда. За мной сегодня заедет Вадим. Он обещал.
Лучше бы чемпион мира по боксу в тяжёлом весе меня под дых двинул. Так плохо мне не было никогда. Я хватал жадно распахнутым ртом безвоздушное пространство аудитории, а сердце моё словно упало в желудок, меня затошнило, и мой рот наполнился противной густой слюной, которую пришлось обречённо проглотить, пачкать пол при людях не хотелось.
-Что с тобой, Дима? - испугалась Лена, заметив, что в аудиторию вошёл преподаватель. Может, сказать Кирсанову?
-А это поможет? - упавшим голосом произнёс я, глядя на Лену, - Совсем забыл, у тебя есть запасной карандаш? А то на моём листке поля не расчерчены: Кирсанов будет сердиться.
-Какая хорошая собака! - женщина лет пятидесяти долго стояла в переходе и слушала моё пение, словно вся быстрая жизнь Города подчинялась ей, - И не скажешь, что дворняжка. Как её зовут?
-Это мальчик, - нисколько не смутилась я, - и вообще дворняжки частенько умнее породистых собак бывают. Потому что жизнь их многому учит.
-Извините, - растерялась женщина, не зная, куда деваться от стыда, - я не знала.
-Его зовут Человек, - ответила я, - всё в порядке, он не обиделся. Не обиделся ведь, Человек?
Пёс дружелюбно помахал хвостом. Женщина успокоилась и лишь улыбнулась виновато. Потом оглядела мою старую, потерявшую цвет курточку, мне уже коротковатую. - Ты когда... со скольки лет стоишь здесь?
Я немного подумала, даже попробовала посчитать по пальцам и не смогла ответить. Сколько я себя помнила, переход был моим родным домом, конечно, до наступления первых холодов. Тогда я уходила на теплотрассу или искала брошенный дачный домик, на моё счастье таковых сейчас стало много. Переживая очередную зиму, я снова возвращалась в свой любимый переход. Сначала менты гнали меня, грозились арестовать и даже отправить в тюрьму, но я знала, что предъявить мне они всё равно ничего не могут, и скоро перестала бояться их, как маленькие дети, подрастая, перестают бояться грозы или пьяницы-отца, поздно возвращающегося домой.
Но мой дом был здесь, в уставшем от жизни подземном переходе, в котором день ото дня становилось всё холоднее.
-А они... говорят, что у нас детям живётся как в раю, - вздохнула женщина, сунула мне в ладошку десятку и побрела прочь, пытаясь наверстать упущенное время.
Я представляла себе, кто такие "они". Это те, кто придумывает законы. Я не имела понятия, как можно вообще их придумать, но меня постоянно мучил вопрос о том, почему они не придумают закон против бедности. Ведь это не выход выдумать его только для себя!
Но у каждого мира свои короли. Я приготовилась, было, начать новую песню, как вдруг похолодела и попыталась раствориться в сумерках перехода. Со своими дружками по подземному уверенной походкой хозяина шагал Иерихон, зная, что пришло его время. Потому что
Наверху
Солнце катилось на запад,
редакция быстро тонула в осенних сумерках. Сгинул в небытие, выполнив на сегодня все свои дела Вечер, экран монитора погас, как в небе под утро гаснут звёзды, надеясь вернуться вечером, когда придёт очередное сумеречное счастье. Стендаль не спешил зажигать свет, он, удобно устроившись в кресле, думал о статье, которая в понедельник удобно устроится на столе, улыбаясь только что напечатанными буквами. Потом посмотрел на часы, убедился, что стрелки можно рассмотреть с большим трудом и понял,
что в редакции делать больше нечего. Даст ли мне ещё отсрочку этот мир или ничего уже не успеть? Завтра они уничтожат Ирак...
Они не придумают законов против самих себя, а уж до других им совсем нет никакого дела,...
...если нет никакого дела, пора домой, и Стендаль нащупал в шкафу единственную уцелевшую куртку, по привычке бегло оглядев себя в зеркале. Мало что в темноте он увидел, но видно, тем, что не укрылось от его внимательного редакторского глаза, Стендаль остался доволен. Осталось лишь улыбнуться самому себе в зеркало, закрыть поплотнее дверцу шкафа и поспешить домой.
Но тут в дверь постучали. Сначала Стендаль подумал, что ослышался, зная, что в такое время редакция нужна лишь уборщицам, а они обычно входят без стука.
-Войдите, - сказал Стендаль и на всякий случай включил свет.
Настя Безуглова смело распахнула дверь и остановилась на пороге, словно вся её храбрость в один момент куда-то улетела.
-Добрый вечер, - поздоровалась девушка, - извините, что так поздно. - У меня есть весьма интересные материалы в газету, и я подумала, что вам будет интересно ознакомиться с ними.
-Очень интересно, - сказал Стендаль и зевнул, - только, вот незадача, редакция закрыта. Приходите завтра.
-Как же закрыта, когда вы тут? - улыбнулась Настя, - И неужели вам, как редактору неинтересен материал?
-Я уже ухожу, не видишь? - отрезал Стендаль, - И вообще, воспитанные девушки не так навязчивы.
-Значит, я не совсем воспитанная в вашем понимании, - пожала плечами Настя, - и вообще, возьму и не приду завтра. Будто у меня есть время по редакциям бегать!
-Ну, хорошо, - пожал плечами Стендаль, - показывай, что у тебя там.
-А вас в детстве не учили, что пожимать плечами неприлично? - продолжала наступление Настя, - В субботу проходил конкурс на звание "Мисс филфак", и я заняла там второе место!
-А почему не первое? - усмехнулся Стендаль, невольно оглядев девушку. Ничего особенного, сиди он в жюри, никакого второго места она бы не получила. Фигура - не очень, а волосы выкрасить в рыжий цвет любая дурочка сможет.
-Потому что членам жюри по бутылке не поставила, - словно из пушки выпалила девушка, - а так я была лучшая, я не вру!
-Все женщины созданы, чтобы врать, - улыбнулся Стендаль, - так ты говоришь, судейство было нечестным?
-Конечно, разве ещё непонятно? - уставилась на Стендаля Настя, - Злобин и его дружки организаторы всё подстроили! Чтобы их Кривошапкова с четвёртого курса стала победительницей. А вы на неё бы без косметики посмотрели!
-Что я идиот? - отмахнулся Стендаль. В последнее время Злобин стал что-то уж очень много думать о себе. Всего лишь зачуханный преподаватель филфака, а мнит себя чуть ли не богом. Надо его прижать. Девчонка появилась как раз кстати. Если у неё на самом деле есть материал, то в следующий номер его обязательно надо вогнать. Следом за статьёй Долгова на третью страницу...
-Так вам интересно или нет? - донёсся до Стендаля, словно откуда-то издалека, голос девушки, - А то я пойду, посмотрите, на улице уже темнеет.
Такая девушка и боится темноты? С трудом верится.
-Хорошо, показывай свои шедевры, - равнодушно бросил Стендаль, всем своим видом показывая, что ему всё равно. Пусть не думает, что на крыльях своих принесла сенсацию, а то ещё нос задерёт выше Эйфелевой башни.
-Возьмите, - Настя протянула Стендалю два листа бумаги, на которых была напечатана статья, - здесь всё, что вас интересует.
-Правда? - пробормотал шеф, быстро сложил статью вчетверо и засунул в боковой карманчик своего портфеля, - Дома почитаю. Всё у тебя?
Тут Настя смутилась и ничего не ответила, пытаясь найти мало-мальский повод для того, чтобы остаться. На её счастье в редакцию заглянула уборщица.
-Вчера опять свет был оставлен включённым, - была недовольна она, - этот ваш Тимофей в который уже раз свет не гасит. Скажите ему, что ли! Вас-то он, наверное, послушает.
Но если не будет светить огонёк, заблудившиеся пастухи не найдут дороги в свою деревню, и не узнают о рождении нового Спасителя...
...или инопланетяне пролетят мимо Земли, и всё потому, что свет не будет гореть, - махнул рукой Стендаль, - нет уж, и не просите. Если Вечер что-нибудь и слышит, то это голоса, которые живут в его башке, как в большом общежитии... Пойдём отсюда!
-Последние слова были обращены к Насте, но она не сразу поняла, что шеф зовёт её с собой вместе. Но потом до неё дошло, и робко улыбнувшись не то уборщице, не то Стендалю, девушка поспешила прочь из редакции. Пусть уборщица делает своё дело одна.
Стендаль, нутром чувствующий очередную сенсацию, заторопился следом.
Плитка шоколада. Безжалостно твёрдая, мне казалось, ей спокойно можно было забивать гвозди. Наверняка в нашем университетском буфете она несколько месяцев пылилась в холодильнике, прежде чем оказаться в кармане моей куртки. Осторожно отломил одну дольку и положил её в рот. Вкусно. Хотелось остановить время, чтобы продлить удовольствие до бесконечности, но любая шоколадная плитка в конечном итоге превращается лишь в сладкую слюну, оставляя после себя серебристую упаковку, из которой я в детстве любил делать оловянных солдатиков. Время не останавливалось, оно скатывалось в темноту осени, не задерживаясь в обломках отчаявшегося света.
Навзничь опрокинутое время.
А поставить его снова на ноги мне было не под силу. С Вадимом я столкнулся в дверях универа, и мы, как и прежде, сделали вид, что друг друга не знаем. Но сегодня все козыри были на руках у Вадима, ему было куда проще делать вид. Лена уезжала с ним, а мне оставалось тащиться домой одному, заплетаясь в путающемся под ногами времени. Махнул девушке рукой на прощанье и побрёл прочь, неважно куда, лишь бы идти, лишь бы не падать в затягивающий водоворот времени.
-У них с Вадимом всё схвачено, - осторожно проговорила догнавшая меня Женя, хотя Лена сейчас вряд ли могла её услышать, - мы на переменках секретничаем, и знаешь...
-Да, - устало проговорил я, - знаю. А теперь, пожалуйста, оставь меня одного. Мне нужно о многом подумать.
На самом деле мне и думать не хотелось. Да и не о чем было. Сухо шуршали под ногами листья, а мне казалось, то бегут минуты, обгоняя друг друга, спасаясь от холодного ветра.
Дождь совсем не намочил листья. Дождь совсем не намочил листья. Дождь...
А был ли он, вообще? Мне сейчас казалось, что был, но давно и понарошку. На детской площадке ребята играли в войну.
Завтра они уничтожат...
-Мы победили, ура! - радовался кто-то, стянув с себя куртку и размахивая ей, как флагом.
Но кто-то проигрывает...
-Простынешь, пацан, горло будет болеть, - неизвестно почему выкрикнул я. Женя исчезла куда-то, я уже забыл, что сам попросил её оставить меня в покое...
А была ли она вообще? Возможно, только мне это не было важно. Не знаю, почему я вспомнил сейчас
...о плитке шоколада, безжалостно твёрдой, мне показалось, что ей спокойно можно забивать гвозди. Наверняка в буфете она несколько месяцев провалялась в холодильнике, прежде чем оказаться в кармане моей куртки. Осторожно...