--А потом начнут действовать еще и внешние факторы, - передохнув немного, продолжил свой рассказ Петр Никанорович.- Там, в архиве, при работе с документами, очень четко вырисовывается картина будущего. Даже странно, что современные политики не видят этого! Более того, своими решениями потворствуют разрастанию и укреплению негативной тенденции.
В это время губернатор взглянул на часы. Пришло время волноваться посетителю. Он боялся, что не успеет рассказать главного. Но губернатор успокоил его:
--Рассказывайте, не торопитесь. Я только сделаю один звонок.
Сказав буквально два слова в телефонную трубку, что задержится, снова весь превратился во внимание. Петр Никифорович вскоре поймал себя на мысли, что излагает последующие события истории словами Заднепровцева.
Профессор считал, что главным бедствием станет перерождение европейских наций. Особенно остро этот процесс проявится в Германии и странах Брюссельского круга. Постепенно пришлые народы, вынужденные переселенцы последнего времени начнут вытеснять местные кадры на производстве, все чаще занимать ответственные посты в государственных структурах. Продавливаемые ими решения порождали недовольство в политических элитах. Сначала редкие всплески брожения от несправедливого перераспределения национальных благ постепенно перерастут в опасную напряженность. А со временем "котел" закипит по-настоящему. Образумить новых "гуннов" будет некому. Они снова обратят свой взор на Восток. К этому их будут подталкивать и внешние силы.
Первыми включатся и активно поддержат этот процесс Польша и прибалтийские страны. Возникающие сомнения о возможной опасности для них и целесообразности такого шага, гасились успокаивающими речами и заявлениями об общих абстрактных глобальных интересах могущественным заокеанским союзником . Со временем эти интересы приобретут конкретный смысл. Особенно, когда к набирающей размах международной заварушки присоединиться Украина.
В правящей же элите страны, вместо того, чтобы готовиться к отражению опасности, открыто станут проявляться серьезные разногласия. Многие станут настаивать на том, чтобы сдать страну. В их числе будут и высокие государственные и военные чины. Раскормленные безудержным воровством и коррупцией они озаботились лишь тем, как сохранить собственные капиталы и не лишиться зарубежной собственности и бизнеса. В некоторых крупных городах национальные диаспоры вместе с нелегалами мгновенно вооружились и заявили о своих интересах.
Приказа на ответный массированный удар из центра так и не последовало. Пришлось командование в свои руки брать младшим по рангу командирам. Но, к сожалению, времени было упущено много. Многие из высших чинов в возникшей суматохе успели улизнуть, но главные виновники все же понесли наказание. Двоих вообще казнили прилюдно. Они, оказалось, давно были в сговоре с мировой финансовой закулисой. С огромным усердием распродавали собственную страну.
Петр Никифорович перевел дух и подытожил:
--Трудные времена надолго затянулись. Но что, конкретно, впоследствии происходило со страной, доподлинно неизвестно. Документов той поры сохранилось мало. Страна выстояла и сохранила единство, это главное. Только заслуга в этом исключительно других поколений. Нашему же поколению гордиться нечем.- И добавил, обращаясь к губернатору:
--Неплохо бы донести до правительства и президента хоть часть из известного истории. Еще, наверное, можно что-то поправить.
Губернатор, который был полностью захвачен рассказом, непроизвольно передернулся как бы стряхивая с себя оцепенение, неторопливо встал. Медленно прошел на свое место. И когда старик уже не ждал от него никакой реакции, заговорил бесстрастным голосом:
--Кому я расскажу это? Кто меня слушать будет? Кучка хапуг, дорвавшаяся до власти и вцепившаяся в страну мертвой хваткой? Тем более, что их поддерживают такие мировые структуры, что вам в дурном сне не приснится. Эту машину воровства и нравственного упадка уже ничто, похоже, не остановит. Тут особым провидцем не надо быть. Машина разрушения была запущена с ельцинского переворота. А теперь только механизм чистят и смазывают.
--Вы это понимаете и служите?- Иванов аж вскочил со стула.
--Конечно, понимаю. Но что толку от этого? Откажусь я - придет другой. Как было до меня, так будет и дальше. Политика делается не здесь. Она делается даже не в Кремле. Это раньше в Кремле все решалось. Даже мировые проблемы. А сейчас деньгами сплелись такие нити, связавшие все структуры власти в одно большое гнилое болото, где топятся любые идеи и здравый смысл о развитии. В том числе и в других странах.
Признание губернатора окончательно добило старика. А последняя фраза отчетливо показала всю тщетность его усилий.
--Вы, конечно, понимаете, что я вам ничего не говорил из того, что от меня услышали, - заговорщицки доверительно произнес он, провожая посетителя до двери.- Вот помочь вам добраться до дому, это в моих силах.
Уходил Петр Никифорович в крайней степени угнетенном состоянии. Спустившись к выходу почувствовал себя и вовсе плохо. Ноги совсем не держали. "Зря отказался от помощи, предложенной губернатором",- подумал он. Это было последнее, что старик помнил.
Дежурный полицейский чин вызвал "скорую помощь" и сообщил о произошедшем губернатору. Тот позвонил главврачу и попросил сделать все возможное, чтобы поднять на ноги его недавнего посетителя.
Главврач лично примчался в больницу, где поместили старика. Он лежал в просторной палате один под капельницей. Услышав шаги вошедшего, скосил в его сторону глаза.
--Ну как дела, путешественник?- бодро заговорил врач.- Мы вас быстро поставим на ноги, не беспокойтесь. Губернатор просил организовать для вас особый уход. Так что не подкачайте, держитесь.
Петр Никифорович выдавил из себя некое подобие улыбки, ответил:
--А я и держусь, только зачем - не понимаю.
Даже скупой улыбки оказалось достаточно, чтобы главврач рассмотрел у пациента белый ряд молодых зубов. В недавнем прошлом он практиковал в стоматологии и очень удивился, увидев у старика идеально белые и красивые зубы. Заинтересованно спросил:
--Где вставляли такие шикарные протезы? Бешенных денег, наверно, стоили?
--Мне их там, в том мире, поставили бесплатно,- собравшись с силами, ответил Петр Никифорович.- Это тут, у вас все на деньги меряется.
--Ну вы напрасно так о нас, напрасно,- обидчиво отозвался главврач.- Вас же мы лечим бесплатно? Положили в лучшую палату. Другим такие привилегии и не снились. Губернатор сам позаботился.
Уже уходя, еще раз вернулся к заинтересовавшей его теме:
-- А зубы у вас, старина, очень классные! Может, все-таки поделитесь, где такие протезы делают?
Больной демонстративно отвернулся к стене.
* * *
Выписавшись из больницы, Петр Никифорович снова стал подолгу просиживать на старой скамейке. И хоть колени после вмешательства врача из будущего больше не тревожили, ходить бесцельно он не любил. Безрадостные мысли все чаще одолевали старика. Надежда, что он сможет донести до широкого круга людей вести об опасности, грозящей стране, не оправдалась. На десятки отправленных писем в разные инстанции не получил ни на одно ответа по-существу. В некоторых же сквозила явная насмешка, назывались адреса специальных медицинских учреждений, где он мог бы "поправить здоровье".
И только из одного учреждения позвонили на домашний телефон. Строгий, но вежливый голос предупредил, что больше писать никуда не стоит. И сухо произнес:
--Мы с вами свяжемся.
Петр Никифорович не на шутку взволновался.
--Когда вас ждать?- только и успел спросить. Но его слова были уже в пустоту. На том конце провода, трубку положили.
Но спустя несколько дней к нему в квартиру позвонили.
--Мы по вашему письму, - представились вошедшие молодые парни. - Ставьте чай, мы с тортом пришли.
Когда все формальности гостеприимства были соблюдены, чай выпит, парни обратили свой взор на хозяина дома:
--Ну, а теперь рассказывайте как вам удалось проникнуть в будущее. И главное - вернуться.
Доброжелательный тон гостей настраивал на душевный откровенный разговор. И Петр Никанорович подробно поведал им все с того момента, как с баскетбольной площадки исчез первый студент. Парни слушали, открыв рты, не перебивая. А потом спросили:
--А показать на месте, как все происходило, можете?
--Конечно! - оживился хозяин дома.- Пойдемте хоть сейчас.
--Нет, нет! Сейчас не надо,- остановили его парни.- В другой раз. Тем более, что вы "там" уже были, а нам не к спеху. Вы черкните нам схемку вашего маршрута на бумаге и вспомните, может, какие-нибудь слова произносили в момент перехода вслух или мысленно? Типа: сим-сим, откройся
--Ничего подобного! Конечно, о чем-то я, конечно же, думал. Даже скорее всего думал. Возможно, о том, стоит ли мне, старому человеку, рисковать. Возможно, о семье, о детях. Сейчас трудно вспомнить.
Гости, собираясь уходить, настоятельно посоветовали все же вспомнить о всех мелочах и записать на бумагу.
--А мы навестим вас еще раз,- пообещали они.
Но время шло, а больше никто не приходил. Был короткий звонок. Знакомый молодой голос спросил, вспомнил ли он что-нибудь новое. Услышав отрицательный ответ, разочарованно произнес:
--Ну что ж, видимо, не судьба мне попасть в будущее.
Петр Никифорович связал это огорчение с неудачной попыткой молодых людей самостоятельно проникнуть в будущее. В окно он видел, как в прошлый раз парни, сверяясь с нарисованной им схемой, по одному повторяли его маршрут по баскетбольной площадке. Но многократные повторения результата не дали. Исчезновения не произошло. Отзвонившись кому-то по мобильнику, они вскоре покинули стадион.
Осень все больше и больше давала о себе знать. Деревья рядом со скамейкой почти совсем оголились, усыпав все вокруг яркой оранжевой и желтой листвой. Холодный порывистый ветер перемежался противным мелким затяжным дождем. Спортсменов на стадионе уже давно не было видно. Сегодня ветер еще больше усилился. Падающие листья с шуршанием катились под его напором по беговой дорожке пока не скатывались на обочину и запутывались в высокой влажном бурьяне.
Петр Никифорович изрядно продрог, и уже собрался было покинуть свою любимую скамейку, как увидел неторопливо идущих по тропинке через стадион двух крепких молодых людей. Они непринужденно разговаривали о чем-то, иногда взрывались смехом. Но от их крепких фигур непонятно почему повеяло угрозой. Старик хотел было встать и уйти, но вдруг сзади нему на плечи легли тяжелые руки. Голос за спиной произнес: