Я провёл ладонью по щеке. Да, кое-кому не мешало бы побриться.
Тут я миновал последний дом последнего квартала и, свернув за угол, понял, что очутился на месте.
Передо мной простиралась огромная строительная площадка, в центре которой торчал в раскоряку роботизированный строительный комбайн последней модели. Универсальное орудие убийства, точнее, строительства. Своеобразный многофункциональный «паукан», чья функция теперь заключалась в торчании в раскоряку. Видимо, я попал в поле зрения охранной системы — из заброшенного бистро выскочила разъярённая дамочка, похожая на фею.
— Наконец-то! — с величественным возмущением воскликнула она тем же молодым голосом, что я слышал час назад по телефону, и метнула в меня глазами приличную молнию.
Имейте в виду: если я говорю, что она метнула молнию, то так оно и было. Красиво, но абсолютно безвредно. К тому же, такие жесты всегда рассматривались как признак дурного воспитания. А я скажу просто: ребячество.
Не мудрено — дамочка явно из высших слоёв. В архитекторы-строители редко попадают бедные. Её аккаунт реальности куда дороже моего, поэтому её реальность во многих аспектах сильнее моей.
Итак, передо мной фея или эльфийка, или ещё какая-нибудь ведунья.
Уши не острые, значит, не эльфийка. Крылышек, вроде, нет. Волшебница.
— Я же сказала, дело не терпит отлагательств! — бушевала она с крыльца, коротая время, пока я не подойду ближе, вдохновенной руганью.
Я старался не вслушиваться, когда прошёл мимо неё — сразу к застывшему «паукану». Совсем молодая, кстати. Только университет закончила, исповедует паропанк. Так в её профиле высветилось. Золотая молодёжь, одним словом.
Она несколько опешила от моего равнодушия, и мне удалось вставить пару ласковых:
— Я учёный малый, милая, не грохочите, раз молнией не убили. Мчался на всех парах, аж поршни раскалились. Что с вашим великаном стряслось?
Девушка справилась со спесью и заговорила по существу:
— Он пробурил верхний метровый слой, потом бур попал в каверну и в этот миг робот мгновенно выключился. Будто умер.
Мы добрались до «паукана». Я посмотрел в отверстие, которое он проделал. Темновато, но, видимо, там действительно какая-то пустота. И ни звука от механизма. Упокоился с миром. Так что рассказ юной архитекторши верен, не дурочка.
Эх, девчонка, слишком ты молода и не «тридцатница двадцатого века». Так бы мы с тобой...
Я приблизился к корпусу исполинского комбайна. Погладил его «подбрюшье». Роскошен, роскошен... Мощь, технология, дизайн. Хотя где гарантия, что я вижу его в стопроцентной реальности? Уверен, для дамочки он — фантастический истукан на паровом ходу со всеми свистелками-перделками и романтическим таким дымом.
Нажав там, где надо, я принялся ждать открытия контрольной панели, а она не торопилась. Клиентка тем временем что-то там ворожила, величественно разводя руками. Ну, я перед монитором своего внутреннего взора тоже могу руками помахать, двигая виджеты и всё такое. Но это рисовка, надо быть проще. Вот, например, панелька так и не выехала, хотя выезжает она, что называется, по дефолту, а это означает одно из двух: либо «паукан» в ноль разрядился, либо его цепи существенно погорели.
— Скорее всего, бур наткнулся на какой-то энергопровод и отдал богу душу, — сказал я, повернувшись к дамочке.
Та посмотрела на меня, будто проглотила осу.
— Быть такого не может! Перед проектированием я получила подробные карты местности. Здесь есть две магистрали. — Она ткнула пальцем куда-то в дальний край стройплощадки. — Там и там. И я их чувствую. А здесь ничего нет!
— Теперь точно нет, если он рассёк, — ответил я.
Порывшись в карманах плаща, я достал маленький универсальный интерфейс (в народе «отмычка», верная подруга детектива) и приложил к красному ромбу, нарисованному на брюхе «паукана». Моя «отмычка» отчётливо пикнула, в брюхе щёлкнуло, и часть его защитного кожуха плавно откинулась, явив миру аварийную панель. Утилитарно до омерзения: кнопка включения, допотопный тачскрин и несколько разъёмов разных типов.
Я спрятал «отмычку» и извлёк из бездонных глубин своих карманов ещё одну вечную спутницу детектива — «питалку».
Ну, что ж, панель как панель, только мёртвенькая. Воткнув «питалку» в специальный разъём, я получил возможность провести блиц-тестирование системы и прочитать ошибки, если таковые были записаны. Энергия есть, осталось включить систему самопроверки.
Украдкой оглянувшись на дамочку, я увидел, что она во все глаза смотрит за моими действиями, разве что на цыпочки не встала.
Погнали, решил я и нажал кнопку включения на панели. Раздалась негромкая трель, экран осветился, показал лого производителя робота и версию прошивки. Затем экран потемнел. Через несколько долгих секунд на нём медленно проявилось большое красное слово «Ошибка!»
Слово мигнуло два раза, и под ним зажглась фраза: «Большая ошибка!»
Тут-то всё и началось.
ВОЛШЕБНИЦА
Когда ремонтник наконец-то появляется, я понимаю, что сроки летят уже на целый день. В строительном деле минута может обернуться часами, а часы днями. Время — деньги. Время простоя — деньги, летящие в трубу. Я видела это на чужих стройках, теперь остро чувствую на собственном опыте. И я негодую.
Неряшливый похмельный субъект нагло прётся к сломанному роботу, словно я пустое место. Ни раскаянья, ни хотя бы формальных извинений. Ещё и хамит. Небритая свинья!
Не успел осмотреться, уже корчит из себя знатока, дескать, бур задел энергомагистраль. Стала бы я здесь бурить, если бы была опасность! И кто бы мне выдал разрешение?!
Воистину, мы живём в эпоху падения нравов. Каждый ремесленник не знает, как строго проверяется каждый проект, а берётся судить.
Тем не менее, в его личных сведениях масса доказательств того, что дело своё он знает. Пусть чинит, решаю я, развеяв руны, висящие перед моим мысленным взором.
Ремесленник открывает нутро моего заснувшего гиганта и оживляет панель. Мне не терпится узнать, что стряслось с роботом.
Рыбий глаз экрана выдаёт странное: «Ошибка... Большая ошибка». Похоже на издёвку, а не на служебное сообщение.
Я смотрю на ремесленника, он смотрит на меня. Потом он глядит куда-то поверх моей головы, его глаза расширяются. Нет, это не ужас. Скорей, удивление. Но и страх тоже...
Оборачиваюсь и вижу высоченную стену воды, точно как в драмах о морских катастрофах.
Волна приближается обманчиво медленно, но скорость её велика. Боги мои, я парализована! Я обмерла и стою, как кукла, вылупившись на эту волну. Нарастает рёв, вода несёт какой-то мусор, некоторые детали я вижу отчётливо: маленькая повозка для личных поездок, кусок стены вместе с оконным проёмом... Небо темнеет, я в отчаянье.
Ремесленник ведёт себя иначе, он сгребает меня в охапку и бежит со мной на руках в моё обиталище.
Жест бессмысленный, ведь смоет вместе с этим зданьицем... Я обнимаю ремесленника за шею.
Мы вваливаемся в бывшее кафе, и я вижу через плечо своего спасителя водную стену, которая вот-вот достигнет строительной площадки. Рёв становится невыносимым.
Падаем на пол, ремесленник закрывает меня телом.
Мы обречены, просто мой благородный спутник — человек дела. Это я вечно застываю, как глупый суслик. А результат будет одинаков для обоих. Жаль.
Удар сотрясает наше ветхое убежище.
И наступает тишина.
Вторая за день мёртвая тишина.
Нас не смыло.
Ни капли не попало в открытую дверь.
Не выбило закрашенных витрин.
Не смело крышу и стены.
Это какое-то сумасшествие.
Ремесленник приподнимается, всё ещё прижимая ладонью мою голову к полу.
— Точно надо завязывать... — бормочет он, выпуская, наконец, меня из своих медвежьих лап.
Встаёт на ноги сам, помогает мне.
Мы выходим из моих «апартаментов» и видим мир таким, какой он был до прихода воды, — сухим, солнечным, с моим сломанным роботом в центре стройплощадки.
— Морок, — выдавливаю я. — Мираж.
Ремесленник кивает и достаёт из кармана своей хламиды сигареты. Выбрасывает — они безжалостно смяты.
— Грандиозная иллюзия, — шепчу я, мне стыдно, что я даже не подумала прощупать эту угрозу магией.
В этот миг там, откуда шла волна, стремительно встаёт алое зарево, и не успеваю я сделать вдох, над дальними домами вырастает стена пламени. Пугающе, но после мнимого наводнения уже не так убеждает.
Посылаю магический запрос навстречу огню. Ответ приходит однозначный.
Чувствую, ремесленник тоже проверил угрозу какими-то своими методами, ведь мы вскрикиваем одновременно:
— Оно настоящее!
Он запихивает меня обратно в помещение, закрывает дверь.
Я ворожу водную преграду перед дверью, хотя знаю: не сработает. Увы, наш мир устроен не так.
— Бред какой-то, — говорит ремесленник. — Сначала фальшивая вода, теперь настоящий огонь... Тут есть подвал?
Я качаю головой. Подвала нет.
— Ну, прощай, волшебница.
Печально улыбаемся друг другу, слушая нарастающий гул и треск огня. Становится нестерпимо жарко.
Как нелепо.
Огонь тоже исчезает, не оставляя ни малейшего следа.
Ремесленник хватается за голову.
— Это какой-то глобальный сбой! — произносит он.
Немыслимо, нет.
Гляжу на стены, которые несколько часов назад покрыла тонкой рунической вязью, и вздрагиваю: руны начинают ползать по стене, как насекомые. Беспорядочно, быстро, хищно. Я непроизвольно чешу плечи, это нервное, отдёргиваю руки, опускаю глаза.
Лучше бы я не смотрела на пол. Узор на ковре приходит в движение. Листочки, стебельки, полосы на нём начинают воевать друг с другом, их толкотня оканчивается взаимным поеданием, потом образовавшиеся пятна распадаются сами собой, чтобы броситься в атаку на ближайшие точно такие же злобные элементы узора.
Кошмар продолжается: вода в моём фонтане замирает и струя, словно прозрачный тентакль, начинает ощупывать пространство вокруг. Эта странная конечность растёт в длину и толщину, колеблется, то и дело резко меняет направление своей слепой разведки.
Я прижимаюсь к ремесленнику. Я испугана. Я дрожу.
Он обнимает меня и говорит:
— Мы ощущаем подложные явления, и это чертовски хреново. Мы видим одно и то же, и это здорово.
— Чего ж тут здорового? — всхлипываю я.
— Это значит, никто из нас не сошёл с ума. Проблема в глобальном интерфейсе.
— В чём?!
Отстраняюсь от него, чтобы посмотреть в лицо. Если не понимаешь слов, то пытаешься прочесть по выражению... Господи, лицо ремесленника постоянно морфирует! Глаза блуждают вокруг изгибающегося носа, уши развернулись на меня, как у хищника, губы ходят волнами, из-под верхней растут два клыка.
Чувствую, как по ногам поднимаются добравшиеся до меня жуки-руны, а вокруг моей шеи обматывается водное щупальце.
Это слишком. Пол плывёт из-под ног. Мир сужается в точку.
Наступает темнота.
ДЕТЕКТИВ
Дамочке-то, наверное, легче — потеряла сознание и всё. Не справилась её психика с этим кошмаром.
Я успел поймать её у самого пола. Меня нужно извинить: жуткие фантомы сменялись и дополняли друг друга настолько плотно, что я немного затупил. Пара геройских поступков с нулевым результатом привели меня к выводу не торопиться. Ну, то есть, я слегка залип на это всё, понимая, что вокруг сплошная постановка, а не крушение реальной реальности.
Я отнёс впечатлительную клиенточку на кровать. В другое время звучало бы многообещающе, тем более, у неё оказалась не кровать, а прямо-таки ложе греха: многочисленные резные фигурки по периметру вовсю занимались сексом, причём весьма атлетическим. Я тоже кое-что читывал и знаю эти мотивы — древняя Индия, храмовые барельефы. Ставлю сто баксов, у древних индусов секс входил в олимпийскую программу или что там у них вместо...
Целомудренно положив дамочку на кровать, я сел в роскошное кресло и стал думать, стараясь не отвлекаться на похотливо движущиеся фигурки, снующие по стенам руны и прочую вакханалию, которая выглядела просто пугающе, но не оставляла ни малейшего физического следа.
Итак, реальная реальность была в порядке. А вот дополненная глючила во весь рост.
«И если честно, я всю жизнь ждал чего-нибудь подобного, — подумал я, автоматически отмахиваясь от вездесущего щупальца фонтана. — Чего ещё ждать от глобальной инфосферы, как не внезапного краха? Знать бы ещё, почему он случился...»
Всё-таки старина Филип технический детектив, а не цыпочка с волшебной палочкой. Архитекторша-то, похоже, и вовсе перестала разделять «железо» и «софт» нашего бытия. Я решил обязательно спросить её, когда очухается, насколько её разум осознаёт два слоя бутерброда, в котором мы живём. Её поколение вообще не парится, насколько я заметил.