========== История тринадцатая. Как Кайн и Авель. ==========
Остин. Октябрь 2013 года.
Расправиться с Гери Ойл было легко. Жаль, что такого нельзя сказать о Вассаго и Хеллсторме, живо теснивших Джонни Блэйза, хотя последнему нужно было отдать должное – Призрачный Гонщик нанёс моим недругам достаточно вреда, чтобы они ослабели.
Если Хеллсторм был мне не нужен – сдохнет он или нет, мне наплевать, ведь он - полукровка, то на счёт Вассаго у меня были свои меркантильные планы.
Открою маленький секрет: омытый кровью брата клинок, способен дать мне форы в решающей схватке против Люцифера - как символ перемен.
Думаю, Владыка Инферно, в этот час, устремил свой гордый взор в мою сторону и легионы его наготове…
Я вырву его сердце.
А девчонка? Пусть бежит. Ей всё равно не скрыться от меня. Не будет на Земле такого места! Мысли мои в гневе были именно таковы, но кипящую ярость портило гадкое, въедливое чувство.
Я ведь почти поверил Насте.
Почти? Или всё же поверил?
Зачем?
Нелепо и глупо! Люди отвратительны… они уничтожают всё что создают. Даже самих себя.
1210 год. Индия.
Делийский султанат – был одним из первейших крупных оплотов ислама, в землях далёкой Индии. Его основали тюрки, но просуществовало государство не долго. Тому причиной не столько распри мелких правителей тех земель, сколько противостояние моё и Мефистофеля. В те времена оно только начиналось и не набрало ещё столь разрушительных оборотов, как теперь. Тогда Дели именовался столицей султаната и был одним из красивейших городов мира. Здесь был возведён уносящийся стрелой в небо – Куту́б-Мина́р – самый высокий кирпичный минарет, высотою 72,5 метра. Именно тот, о ком я стану говорить дальше, заложил его основание, оставив своё имя в истории не только Земли, но и Ада. Он правил северо-западным индийским царством в его первейшие годы становления, и имя его переводилось, как – Ось веры.
Кутуб ад-Дин Айбек* – тюрк по происхождению, султан - был потомком воинственного племени халадж**, что поклонялось от начала времён духам тёмного мира. Демонам, если уточнять. Потомки халаджи хранили знание о том, как открыть на Земле врата, ведущие в царство мёртвых и разбудить в том мрачном мире целые армии асуров от вечного сна.
Первый Делийский султан также обладал таким знанием и в час, когда наше с отцом противостояние достигло очередного накала, Вритра – демон хаоса, посланный самим Люцифером – морской змей, поднялся из быстрой реки Рави, что бежит к океану, чтобы просить султана открыть страшную тайну.
Демон явился к чародею в тот день, когда тот беззаботно играл в поло со своими придворными в Лахоре***.
Каким бы искусным игроком не был правитель султаната, но конь под его седлом, всё же взвился на дыбы, едва Вритра показался на зелёном поле в своём настоящем омерзительном виде:
— Зачем ты явился сюда из своих глубин, повелитель ракшасов? — Закричал в страхе Кутуб, натянув поводья своего скакуна, желая, чтобы тот быстрее успокоился. Но лошадь не слушалась своего наездника, храпела и бока её мгновенно покрылись пеной, как от долгой скачки галопом.
Вритра же, словно кобра, покачивался перед чародеем и смотрел на того тяжелым взглядом василиска, всеми шестью своими красными глазами, горящими пламенем Инферно:
— Мне нужен от тебя секрет, что в племени халадж передаёте вы из уст в уста, от отца к сыну, вот уже несколько веков. — Проговорил демон, и голос его был так же неприятен, как и вид.
— Не понимаю я, о чём ты говоришь! — Кутуб храбрился, пытаясь лгать. Кому-кому, а Вритре такую тайну знать уж точно ни к чему. Он ввергнет Землю в хаос, столь желанный, ибо для него эта стихия ближе и роднее, чем вода в которой он ютиться, прибывая в бренном мире.
— Не прав ты человек… — Змей прочитал мысли чародея и усмехнулся, показав кончик раздвоенного языка. Чёрные кольца его длинного тела всё прибывали и прибывали, — на свете есть зло пострашнее. Его необходимо остановить. Меня послал к тебе с дарами тот, кто главенствует над всеми нами – теми, кого в неведении зовёте вы асурами и дэвами.
— У подобных вам множество имён! Чем плохи эти?
— Ничем. Что хочешь ты в награду за ответы? У нас принято на услугу, отвечать услугой, как у ваших джинов в сказках. Но тебе ли не знать, ведь твой род ведает истину. — Демон чувствовал, что Кутуб решился пойти на сделку с совестью и миром, всем тем, что он поклялся охранять когда-то, как зеницу ока.
— Я хочу, чтобы моя дочь Раззия стала вновь здорова и смогла ходить. Ни один из прославленных докторов не в состоянии излечить её болезнь. Говорят, что от неё лекарства нет. Она угасает… и для отца такое видеть о ребёнке ужаснее всего, будь ты правитель или раб в каменоломнях. Беда не знает ни господ, ни слуг.
— Её съедает проказа. — Короткий смешок и ухмылка, вернее невероятный оскал тысячи зубов шестиглазого беса, — я повинуюсь. Как скажешь, так и будет, но в начале, сделай ты свой ход, султан, дабы повелитель мой, не чувствовал себя обманутым. Вы люди не менее коварны, нежели бесы.
— Хорошо. — Чародей спешился, держа дрожащего коня под уздцы. — В царстве Рактевиры – царя демонов юга, убитого великой Кали Ма есть клинок из воронёной стали. Ты узнаешь его по рукояти, на ней - цветок аконита. И сам он яд для любого асура. Убитый им – обратно не вернётся. Взять может его лишь сильный. Омытый кровью врага клинок откроет на несколько мгновений страшные врата и пробудит всех спящих дэвов. Это всё что я знаю.
— Хм… Не велика тайна. Я думаю, что нескольких мгновений будет достаточно. — Змей резко дёрнулся в сторону Кутуба, пытаясь не сожрать, а защитить того, от ледяного холода, что сковал мгновенно шумную реку Рави, заточив хвост змея в своих льдах.
— Спасибо, что поделился своим секретом чародей из рода халаджи, — голос жесткий и страстный, принадлежал незнакомой женщине одетой в чёрное сари, расшитое серебряными нитями. Голубые глаза её резко контрастировали со смуглой кожей индианки. Она надменно улыбалась, шагая к султану, пока змей предпринимал попытки вырваться, разбив лёд кольцами своего массивного блестящего тела.
— Ты явился в этом обличии, дитя погибели, чтобы украсть секрет и стать выше своего отца? — Вритре не сдавался, повернув голову в сторону незваной гостьи. — Знай, тебе этого никогда не удастся!
— Да что ты говоришь? — Расхохоталась, обратив все смертные творения в округе, в прах, одним движением руки, украшенной сотней тонких серебряных браслетов. Кутуб и конь его мгновенно превратились в потемневшие мумии, а трава под их ногами в песок. — Я добьюсь своего, глупый Вритра. Срок придёт! Мне никто не помешает. Ни ты, ни кто-либо ещё, ибо я как феникс всегда буду восставать из пепла назло судьбе! Запомни мои слова.
— И ты запомни тоже, — глаза змея полыхнули огнём, — Все заносчивые бесы погибают из-за собственной слабости.
— Я не слаб!
— Но будешь… Это дело времени. Твой срок ещё придёт.
Остин. Октябрь 2013 года.
Сражение Гонщика и Хеллсторма было недолгим. Под сенью снежных хлопьев, что падали из мрачных туч затянувших звёздное небо, я снёс обоих прочь, одной своею волей, дабы они не преграждали мне пути к Вассаго, что завидев монстра - меня, попятился, пытаясь защититься при помощи своих колдовских уловок.
— Остановись безумец! — Процедил он сквозь зубы, когда мне удалось загнать его в угол, — ты всех погубишь! И Небо, и Землю, и Ад… вместе с ними и себя! Довольно, Блэкхарт! Развязав войну в пекле, тебе всё равно не стать Правителем! — Сколько эмоций в голосе, столь знакомом и ненавистном.
Не менее, чем голос отца.
И взгляд отчаяния полон, ведь отступать Вассаго больше некуда. Мне не простит его смерти Вальпургия и будет вечно мстить. Подумаешь… Мне безразличны её страдания. Как и страдания других. Я верю в это!
— Вы так надоели мне со своими несбыточными угрозами, потому что твердите их, как попугаи. Лишь одно и тоже, на протяжении веков… — Тихо рассмеялся. — Странно. А вот папаша наш, всегда мне говорил иное, о троне, и о власти. Обо всём. Хотя, нелюбимым сыном был я чаще. — Вассаго попытался скрыть удивление, за маской отвращения, но ему это плохо удалось. Человеческие оболочки выдают наши чувства, делая нас уязвимыми для слов. — Думается мне, что Мефистофель лил патоку в избытке всякому, кто желал этого. А я желал, так горячо, что сам, в конце концов, поверил в свои силы.
— Давай договоримся, брат? — Вассаго видел, что я остановился, и взгляд мой затуманился, — оставь меня в живых, и я встану под твои знамёна, обещаю. Такому союзнику как я, ты должен быть рад и благодарен!
— Снисхождения вымаливать слишком поздно. Ты подобен людям, что извечно торгуются за свои жалкие жизни, даже на пороге гибели мира. Мне такой соратник не нужен. Но скажи, — с ледяным спокойствием я заглянул в глаза демона, когда тот ошибочно принял мой задумчивый взор, до этого, за толику сожаления. — Не моей ли смерти вы так страстно хотели с Мефистофелем, когда дело вышло из-под контроля? — К тому времени я преодолел все чары Вассаго, которыми он пытался защитить себя от моего приближения. Не без труда. Хочу заметить!
Не только в ненависти своей черпал я силы, чтобы устоять. Ещё и в боли, что ныла в сердце. Магия брата сделалась мне как булавочные уколы, столь толстая шкура у бесов, тех, кем мы были на самом деле. Я был. И есть. Он тоже.
Раз… и с Вассаго упала маска обмана, обратив прекрасного юношу с пепельными волосами - любимца ведьм, в ужасающее создание Преисподнии.
Теперь он – могущественны принц, сошедший с древних страниц «Гоетии», с бесцветными кошачьими глазами, что видят во мраке бездны намного лучше, чем при свете солнца и луны. Его цвет серый, ибо на той глубине, где он обитает, оттенки и цвета не существенны.
— Приятно сбросить узы плоти, — бес качнул рогатой головой, ощерив пасть, — до этого я просто давал тебе поблажки в бою. — Заклинания с новой силой закружились вокруг демона, призывая в мир разрушительные силы, что способны сносить до основания города и иссушать океаны, не говоря о том, чтобы уничтожить меня. И принц Вассаго, несомненно, справился бы со своею задачей, уничтожив добрую часть континента, когда мы сцепились с ним и злоба наша полилась рекой… Но я не дал ему расправится с собой.
Забыв о боли, что обожгла меня, в одном молниеносном броске, почти невидимом для человеческого глаза, ибо скорость его была так велика, я оказался между Вассаго и его собственным колдовством. Клинок вошёл в грудь брата, по самую рукоять.
— Слишком рано для кар библейских, — тяжело выдохнул, глядя, как поверженный бес падает у моих ног, — братоубийство практиковалось со времён Кайна и Авеля. Приятно об этом вспоминать всякий раз, когда дело доходит до практики. Если у меня была бы душа, то я, вероятно, почувствовал бы угрызения совести. Может быть. Но нет! — Только теперь я обратил внимание на то, что Вассаго всё же удалось ранить меня. Его стараниями, на боку образовалась рваная рана, из которой широкой дорожкой, вниз, на землю, сочилась чёрная кровь.
— Проклятье! — Я едва не задохнулся, ведь Земля разверзлась подо мной, открывая Врата ведущие в Инферно. Именно Врата, а не какой-нибудь портал, который я могу создать, в любой из девяти миров, как и все верховные демоны. Было бы желание.
В пламени Ада ждали все те, кто присягнул мне в верности когда-то. Даже Астарот. Я глубоко заблуждался, считая Казначея предателем. Да, он понёс суровое наказание от руки Люцифера, потеряв часть своих сил. Как и было сказано, но…
Именно это и склонило чашу весов его выбора в мою пользу.
Помогая мне, Астарот надеялся поквитаться с Владыкой Инферно, и вернуть обратно свою мощь. Чтож… Это я ему обеспечу в случае победы. Наши взгляды встретились.
Кровь Вассаго открыла врата. Клинок с аконитом послужил ключом, как говорил когда-то султан Кутуб из рода халадж.
Второй круг Ада.
Получив поддержку Света, я обещал, что война, которая разразиться в Аду, ЕГО драгоценную Землю не затронет. Возможно косвенно, но не более… И до сих пор для меня было загадкой лишь одно – почему Свет согласился на такое рискованное предприятие? Я всё просчитал. Но ведь мог где-то и ошибиться.
Чего я не заметил?
Где подвох?
Или?
Я не верю ни одному слову небожителей, они ещё более коварны и лживы, нежели бесы, потому что в отличие от нас, Свет даёт надежду… чтобы потом отнять.
— Рана твоя Блэкхарт не затянется так скоро, как обычные. Она нанесена сильным колдовством, — шепнул Астарот, со всей открытостью и прямотой, на которую только был способен, в тот миг, когда бесы-лекари суетились возле меня. — Помни, что тебя должны все видеть сильным, раз уж ты затеял эту игру… Повелитель. — Он замешкался, будто не решаясь произнести, сей титул вслух. — Близится страшная битва, что перевернёт весь Ад и не зазорно тебе будет надеть ратные доспехи командира, — продолжил он, отбросив все сомнения в сторону. — Маленькая хитрость, благодаря которой никто не заметит ранения. Сие подозрений не вызовет. Прими тот облик, что был твоим на Земле, — усмехнулся, — это позлит Люцифера и сэкономит силы.
— Я понял тебя, — мне едва удалось перевести дыхание. Спуск в пылающий мир, властителем которого я так жаждал стать, был слишком стремительным. — Приятно досадить «любимому» родителю. И небожители оценят, ведь так приятны им людишки.
— О, да… — Архидемон согласился, широким жестом указав на равнину, второго круга Ада, где Небирос**** собирал несметные легионы, что подчинялись мне. А ведь совсем недавно дол был пустынен и засушлив, как пески земной Сахары. — Думаю, Люцифер уже вне себя от «радости».
— Всё может быть! — Скривился. Не столько от неприязни к Люциферу, сколько от боли, что причиняла мне дырка в боку. Облик чудовища быстро сменился человеческим его отображением, а чешуйчатая шкура беса – самой совершенной броней, что подобна второй коже, но защищает со всей твердостью. Чёрная, состоящая из тьмы, она впитывала в себя энергию Ада, поддерживая меня.
Астарот последовал моему примеру, приняв вид худощавого мужчины в чёрно-белых доспехах командира рейтар, а длинные светлые волосы архидемона оказались заплетенными в косу*****. Похожая амуниция была когда-то у Отродья******, что был воскрешен демоном Мэлболги дабы служить тому в качестве генерала. Но как-то не сложилось.
Остин. 2007 год.
Тьму в церкви Святого Михаила разгоняли лишь свечи, коими был освещён мраморный алтарь. Великое их множество, царапало своими огненными ноготками пустоту под расписными сводами и цветными витражами, не нарушая торжественной тишины.
Я поднёс руку к пламени, но оно не обожгло меня, а наоборот потянулось в мою сторону, скользнув по пальцам. Забавно. Я даже зажёг несколько огоньков тонкой лучиной, задув её, едва за моей спиной хлопнула дверь и послышались шаги.
Священник.
— Прости меня отче, ибо я грешен! — Наигранно воскликнул, обернувшись к вошедшему через плечо, ожидая увидеть в глазах человека страх. — Очень грешен. — Я был уверен, что святоша сразу же заподозрил неладное в незнакомце, появившимся в церкви, в столь поздний час.
— Стой, где стоишь! — Так и было. Он понял кто перед ним. Липкие волны ужаса, которые сложно контролировать, бушевали в душе священника, но он всё же возразил незнакомцу, чей тёмный силуэт, на фоне ярко освещённого алтаря, создал нужный эффект.