– А что случилось с ней?
– Да не с ней, а с полковником случилось. Думаю, что не без ее участия. Все, давай спать, а то глаза сами уже закрываются.
Казаки тут же мгновенно и заснули. Только в молодости, наверно, можно вот так: весь день суетиться, что-то делать, переживать, беспокоиться, а положил голову на подушку, глаза закрыл, и ты уже спишь, как будто тебя снотворным зельем напоили.
Игнат проснулся рано. Первые петухи уже пропели, но ночная темень только начала заменяться светом. Звезды на небе еще были видны, но блеск их уже напоминал мерцание огней в тумане. Казак вышел из хаты и, расправив руки в стороны, потянулся всем своим телом. Глубоко вдохнул воздух, чувствуя при этом в мышцах и суставах, приятно ноющую боль.
Старый Коцуба уже встал и копошился во дворе по хозяйству.
– Диду, а можно у Вас немного пожить? Всего несколько дней.
– Живите, хлопцы, сколько вашей душе угодно. Мне веселее будет. А то, видите, как жизнь сложилась: на старости лет совсем один остался. Да, видно так Богу угодно было.
– Хочу спросить Вас, а не знаете ли, случайно, в ваших краях знахаря? Говорят, что он недалеко от вашего села на заброшенном хуторе живет?
– В наших краях, я знаю только одного человека, который ворожить умеет, людей лечит и в Бога нашего Иисуса Христа верует. Звать его Прокоп Цимбалюк. Только летом он не живет на хуторе. Цимбалюк там только зимует.
– А где же он сейчас?
– На Днепре.
– Как же можно жить на Днепре?
– Верст пятьдесят от нас там, где заканчиваются пороги, и Старый Днепр разливается, как море, есть Чертомлиновский лес. Выходит прямо к берегу, а берег тот – одни скалы. Вот там есть пещеры. В одной из них он и живет, почти до самой зимы.
– А как же я его там найду?
– А зачем он тебе?
– Думаю, что кроме него, никто на свете не знает, как помочь полковнику.
– Ну, дело ты задумал доброе. Подскажу тебе дорогу. Поедешь через вот это поле напрямки. Да, держись так, чтобы солнце все время тебе в спину светило, а в полдень наоборот – будешь ехать все время за солнцем. Верст двадцать проедешь, начнется лес. У края леса увидишь сожженный молнией высокий дуб. Жди у него восхода. Тень, что дойдет до места, когда солнце полностью поднимется из-за горизонта, укажет тебе на начало тропы, ведущей к пещере знахаря.
– Спасибо, диду. Бог даст, найду ведуна. Дня через три, даст Бог, – вернусь. По возвращению и баньку можно будет затопить.
Игнат оседлал коня. Взял с собой провизии на три дня. Ружье и саблю прикрепил сзади к седлу, пистоль сунул за пояс. Попрощался со стариком и отправился в дорогу. Выехав за село, он оглянулся. Солнце вставало из-за горизонта, окрашивая половину неба в ярко-красный цвет. Звезды полностью растаяли. Только белесоватый серп месяца еще был слегка виден.
Головань остановился у края поля, развернул коня так, что солнце оказалось за спиной, и поехал прямо через поле, не выбирая дороги.
«Слава Богу, тут трава не высокая, коню по колено, а то трудно мне пришлось бы», – подумал молодой казак, переходя на легкую рысь. Поле напоминало море своей бескрайностью. Только оно было наполнено живыми звуками, чего в море не бывает.
Никаких приключений с Игнатом не было. Когда светило уже клонилось к закату, показался лес. Подъехав ближе, казак увидел справа в метрах трехстах высокое черное дерево. Хорунжий повернул вправо и поехал к нему. Дуб был метров двадцати высотой. Понадобилось бы человек пять, чтобы обхватить его ствол.
«Ну, что ж, ночевать придется здесь. Главное проснуться до рассвета», – подумал Головань. Коня отпустил на ночь в поле, а сам, положив голову на седло, устроился на отдых тут же, под дубом.
4. Степан Колода
Проснувшись, Степан увидел, что Игната нет. Он встал, потянулся, тряхнул головой, чтобы полностью прийти в себя и вышел в другую комнату. За столом сидел дед Петро.
– Доброе утро, диду.
– Здравствуй, казаче. А твой товарищ еще засветло уехал. Сказал, что через три дня вернется. Сейчас завтракать будем.
Колода сел за стол, на котором уже стояла еда: глечик с молоком, хлеб, сало и лук. Ели молча. После завтрака хлопец спросил старого казака:
– А куда поехал хорунжий, не говорил?
– К знахарю. Я ему рассказал, как его найти. Помочь полковнику – дело хорошее, да только не просто это будет сделать. Не простая хворь у него.
– А что, диду, не завелась ли в Ваших краях какая нечистая сила? – хитро прищурившись, спросил Колода.
– Да, похоже, не обошлось здесь без дьявольских козней.
– А не знаете ли Вы, нет ли в вашем селе ведьмы?
– Тю ты, хлопче, да разве тебе неведомо, что все бабы ведьмы и есть? Хоть молодую жену полковника возьми: глаза зеленые, как листья на вишне ранней весной. Одним только своим видом любого казака до греха довести может. Еще и ляшка. Ясно, ведьма!
– Ну, диду, Вы скажете, – проговорил Степан, а про себя подумал: «Да про нее уже люди говорят. Нужно идти и проследить за ней, как Игнат наказал».
Колода целый день крутился возле дома полковника. С казаками разговаривал на подворье о предстоящем походе на татар. Те, ему рассказали, что басурмане, в последнее время, часто нападали на юге Украины на хутора, разоряя их и уводя в плен много народа. Так что никто из них не сомневался, что этим летом будет поход на Крым.
Кульбас из дома не выходил, говорили, что ему стало хуже, и он все время лежит и не встает. В полдень из хаты вышла жена полковника. Остановилась на крыльце. Посмотрела на казаков холодным взглядом и, увидев Степана, подозвала его жестом. Он подошел. Снял шапку и, слегка поклонившись, спросил: «Что угодно, ясновельможной панне?»
– А где хорунжий, я его здесь не вижу? – в голосе ее звучал интерес и вместе с тем надменная гордость родовитой полячки.
– Пан хорунжий поехал к своему знакомому в соседний хутор. Обещал через три дня вернуться.
По лицу Инги пробежала легкая тень сожаления.
– По приезду, пусть явиться к полковнику, он спрашивал его.
Степан молча, поклонился и вернулся к казакам. А сам не спускал глаз с хозяйки. Она сошла с крыльца и двинулась по направлению к селу.
– А что, панове казаки, куда это панна направилась? – поинтересовался Степан.
– Понравилась? Да, такая дивчина любому голову вскружит. Только не советую и мысли в голову брать об этом. И не только потому, что она жена полковника. Она, что лед в январе на реке: блестит, сверкает на солнце, а сама холодная да надменная. Взглянет, так аж мурашки по коже идут, – сказал сотник Яворной, – это она, наверное, к моей жене пошла, землячки они.
Колода через некоторое время, не прощаясь с казаками, тихонько отошел в сторону и отправился следом за Ингой. Пройдя шагов сто, он увидел, как панна свернула в одну из хат. Степан остановился, спрятавшись за деревьями, стал наблюдать. Ждал он, наверное, около часа. Мимо, несколько раз проезжали казаки, проходили бабы по своим делам, бегали дети. Через некоторое время, вышла панна, неся в руках какой-то узелок. Что в нем было, Степан понять не смог. Она прошла мимо него и направилась к своему дому.
«Нужно идти обедать. К вечеру снова вернусь за ней наблюдать», – решил казак и пошел к деду Петру.
Солнце уже своими лучами ухватилось за горизонт и, как будто, пыталось затянуть себя за край земли, чтобы спрятаться там. После обеда, Колода отправился к полковничьему дому. Только теперь он шел огородами, чтобы незаметно подойти и спрятаться. Место для этого он присмотрел еще днем, когда стоял с казаками на подворье Кульбаса. Умостившись в высокой траве, он стал внимательно следить за домом полковника. Суетившиеся во дворе люди, постепенно расходились по своим хатам. Когда совсем стемнело, в доме загорелся свет в одном окне. Яркий серебристый месяц появился на небе, освещая, лежащую под ним, землю.
«Хорошо, что сегодня нет облаков, подумал Степан, – кругом видно не хуже, чем на рассвете.
Вдруг дверь в доме открылась и на крыльце появилась женская фигура. Колода насторожился. Женщина подошла ближе к месту его укрытия. Он узнал в ней жену полковника.
«Ага, вот и ты, – подумал казак. – Значит, муж хворает, а мы, тем временем, по ночам гуляем? Хорошо, голубушка, я уж тебя не упущу. Сейчас узнаем, куда это ты в такое время ходишь?»
Он начал пробираться за панной на таком расстоянии, чтобы она не могла услышать его шаги, но и в то же время, чтобы не потерять её из виду. Инга прошла через двор и свернула к огородам. Далее двинулась через рощу к реке. Степан шел за ней, укрываясь, то за деревьями, то за кустами. Сердце у него дико колотилось, казалось, что оно выскочит из груди. В висках лихорадочно стучало, как будто молоты били по голове.
Выйдя к реке, панна подошла к небольшой заводи, обросшей очеретом и густыми кустами. Не доходя нескольких шагов до воды, она остановилась и, подняв голову, посмотрела на небо. Звезды и месяц ярко освещали реку и берег. Степан залег в шагах двадцати от Инги, прячась за кустом. Он почти не дышал, внимательно наблюдая за тем, что она будет делать. Панна, легким движением руки, расстегнула пояс на талии. Юбка сползла по ее бедрам на землю, оголив ноги. Рубашка еле прикрывала округлой формы бедра. Женщина переступила юбку и. плавным движением, взяв сорочку снизу руками, сняла ее через голову и положила рядом с юбкой. Мощная коса опустилась по спине, касаясь впадины, между упругими ягодицами. Собрав косу на голове в узел, она, осторожно ступая, пошла к воде. Ее бедра плавно перекатывались при каждом шаге.
У Степана закружилось в голове и перехватило дыхание. Он еще никогда в жизни не видел такую идеальную женскую фигуру: узкая спина заканчивалась тончайшей талией, из которой начинались пышные округлые ягодицы, упругие и манящие своей красотой. Так и хотелось прикоснуться к ним руками.
Тем временем, Инга вошла в воду по грудь и легко, оттолкнувшись ногами ото дна, поплыла на середину заводи. Лунный свет играл на воде, заливая все вокруг серебристыми тонами. Кувшинки, растущие тут же, уступали по своей красоте, плавающему рядом с ними живому цветку.
Накупавшись вдоволь, панна, подплыв к берегу, начала постепенно выходить из воды. Степану предстояло выдержать еще одно испытание. Увидев ее теперь лицом к себе, ему стоило огромных усилий, чтобы удержаться и не выйти из своей засады.
Плавно поднимаясь над водой, казаку открылась новая чудесная картина. Необычайно зеленые глаза девушки, как будто искрились в лунном свете. Снежно-белого цвета кожа казалась бархатистой. Легко покачивалась при движении упругая пышная грудь с темными выпуклыми сосками. Внизу живота, на лобке, был виден маленький пушистый треугольник темных волос.
Казак опустил глаза и укусил себе кисть руки со всей силы, чтобы не застонать от невозможности сдерживать себя.
5. Знахарь Прокоп Цимбалюк
Игнат проснулся еще засветло. На его свист из степи прибежал конь. Казак оседлал его, собрал все пожитки, оружие и стал ждать восхода солнца. С первыми лучами, от дерева потянулась тень в сторону леса. Как только солнце оторвалось от горизонта, Игнат подъехал к месту, где заканчивалась тень. Там, возле куста смородины, начиналась еле заметная тропинка. Головань поехал по ней, стараясь, не терять ее из виду. Через пару миль, Игнат увидел впереди между деревьями проблески сине-серого цвета. Лес заканчивался на самом обрыве, а дальше был Старый Днепр. Весь берег состоял из огромных гранитных валунов и скал. Не доезжая несколько метров до обрыва, казак увидел расщелину. Подъехав и заглянув вниз, он рассмотрел там большую площадку, которая располагалась примерно в метре выше воды. На нее падал свет из входа в пещеру. Вдруг из проема в скале вышел старый седой человек в широких шароварах и белой сорочке. Волосы у него опускались ниже плеч. Густая серебряная борода доходила почти до пояса. Он поднял голову и встретился взглядом с хорунжим.
– Спускайся сюда, казаче, там, правее есть тропинка. Я уже давно жду тебя.
Игнат оставил коня наверху, а сам пошел к старику.
– А откуда Вы знаете, што я должен был приехать?
– Видел в воде, что тебе нужна моя помощь. А как чувствует себя полковник?
– Вы и про полковника знаете?
– Знаю. Пошли со мной. Я еще для тебя посмотрю, пока солнце не село.
Игнат со знахарем отправились в лес. Пройдя несколько метров, подошли к небольшому водопаду.
– Будем ждать. Во время заката, в падающей воде можно много чего увидеть.
Через некоторое время, водопад окрасился в красный цвет от заходящего солнца. Знахарь встал, подошел ближе к нему и стал пристально смотреть на воду. Лицо его стало бледным, глаза расширились, и сам он как будто остолбенел. Игнат молча, стоял рядом.
Внезапно ведун резко произнес:
– Спрашивай.
Головань даже дернулся от неожиданности.
– Что с полковником? Можно ли его вылечить?
– Вижу, – произнес знахарь, – Кульбас не болеет, его отравили. Вижу ведьму, которая подливает ему колдовское зелье, которое дал ей злой дух. Это упырь. Она вызывает его, и он приходит к ней.
– Кто ведьма? Как она выглядит?
– Черноволосая, молодая, на правой ладони шрам от пореза.
«Как черноволосая? – подумал Игнат. – Значит, это не жена полковника, кто же это тогда»?
Солнце село за горизонт. Водопад стал темного цвета.
– Все. Больше сегодня нельзя смотреть, – проговорил знахарь, – пошли отсюда.
Игнат со стариком вернулись назад в расщелину. Прокоп Цимбалюк первым вошел в пещеру. Головань на мгновение замешкался у входа, но тут, же подумал, что, вряд ли ведун задумал что-то недоброе, раз уж помогает ему.
– Оставайся ночевать у меня. Не надо ехать, на ночь глядя.
– Добродию, а кого это вызывает ведьма и откуда он приходит?
Старик раздул огонь в углу пещеры, в выложенном из камня круглом очаге. Над ним, в потолке, было отверстие, проделанное в скале, через которое дым выходил наружу. Стебли пламени, весело заплясав, осветили все помещение. Пещера была большая, как просторная комната. В одном углу лежали еловые ветки, покрытые волчьими шкурами. Посреди пещеры стоял стол, сделанный из четырех камней по углам, накрытых большой плоской гранитной плитой. Вокруг, с каждого бока, лежали валуны вместо лавок. Около лежака висела икона Божьей Матери. Тени от разгоревшегося костра прыгали по стенам, напоминая какие-то причудливые фигуры, не то людей, не то зверей.
– Кого вызывает и откуда является? – переспросил знахарь, – это давняя история. Когда-то в этих краях жили два товарища. Славные были казаки. И вот один из них влюбился. Да так, что и голову совсем потерял. А дивчина та была красоты неписаной. Пришел он к ней свататься. А она ему говорит: «Принесешь мне кувшин золота – пойду за тебя!» А где казаку взять такое богатство? Что только он ни пробовал делать. И в работники нанимался, и с чумаками в Крым по соль ездил. Только заработать столько золота у него не получалось. Вот и решил он обратиться за помощью к самому сатане. Думаю, не без совета той же дивчины, он принял такое решение. Давно всем известно, что все беды у казаков из-за баб. Прости меня, Господи, что говорю так, ведь они тоже Божьи создания. Так вот. Пошел он ночью, когда полная луна, на перекресток двух дорог. Там лежал большой камень. Дурная слава ходила про то место: то ось у телеги, проезжающей мимо, ни с того, ни с сего, вдруг ломалась, то люди там, на ровном месте, падали, ломая себе ноги. Проклятое место. Позвал он дьявола: «Покажись мне, сатана. Хочу говорить с тобой!» Явился ему нечистый, спрашивает: «Что надо?» «Говорят, что вы можете золота добыть сколько угодно? Дай мне кувшин с червонцами», – сказал казак. «Я могу только поменяться. Принеси глечик с человеческой кровью, а я наполню его золотом. Вот мое условие», – ответил нечистый. Ушел парубок, да призадумался: «Где же я возьму столько крови человеческой? Тут слух прошел, что дивчина, к которой он сватался, собралась замуж за другого. Казак от горя совсем потерял голову. Вот и позвал он своего друга на охоту в степь. Остались ночевать в поле. Он подкрался к спящему товарищу и перерезал ему горло. Вытекающую из раны кровь, набрал в казан. Приносит он этот казан сатане, а тот дает ему точно такой же, но с золотом. Казак, пропащая душа, было, обрадовался, а сатана ему и говорит, что это еще не все. «Как не все? – удивился хлопец, – был уговор, все сделано по уговору». «Уговор-то был, – отвечает дьявол, – только в уговоре есть еще и далее условия, просто я не успел тебе тогда их рассказать. А условия такие: Кто кровь своих собратьев злодейски берет, тот становится упырем». И стал казак служить сатане, и много зла честным людям сделал. Да, только известно, что зло без наказания не бывает. Изловчились люди и убили его. Закопали в землю, как собаку за кладбищем, без креста и надгробия. Да только убили они его тело, а грешная душа осталась служить нечистой силе. Вот ведьма и вызывает его душу, чтобы она ей помогала безбожные дела творить.