- Делай своё дело, - ответил худой, - не мешай мне делать своё.
Худой полицейский пристально проглядел надписи на баночках, встряхнул их, прислушиваясь к шуму. На его лице неожиданно возникла широкая улыбка. Парой движений он свинтил крышку с баночки и закинулся сразу пятью таблетками, после вытащил из внутреннего кармана полицейской формы армейскую флягу и сделал несколько больших глотков. Протянул:
- Ха-а-а! - и уже недобро улыбаясь, вытащил из кармана таблетки в бумажной упаковке. Он закинулся сразу тремя своими таблетками и вновь приложился к фляге, почти полностью её осушив.
- Живём! - рявкнул худой бросив толстяку одну, полупустую баночку с таблетками, а две, полные, тихо прикарманил себе.
Толстяк включил фонарик и по слогам прочитал название таблеток. Присвистнув, он поглядел на Виктора:
- Ты понимаешь, что только за хранение этого мы тебя лет эдак на пять прикроем, а?
- Что? - удивлённо и вместе с тем испуганно, спросил он.
- Да... удачно ты нам под руку попал... лет на двести тебя прикроем, три пожизненных ты свои получишь!
- Да что я такого сделал? - изумлялся Виктор.
Вместо ответа толстяк крепко ударил Виктора в лицо, да так, что тот едва не потерял сознание. Он осел, - ноги не держали, и если бы не удерживающая его мясистая лапа, точно бы рухнул на пол!
- Ты, паскуда, будешь молчать, - щёлкнули над головой жвала. - Здесь мы закон. Мы решаем, когда и что ты будешь говорить. Посмеешь нарушить правила и...
В этот момент весь мир вокруг замер. В голове звучал небывало холодный и злой голос, сами мысли застывали от этого голоса: "Как же они мне надоели!"
Виктор услышал щелчок пальцев. И в мгновение оказался в другой, сумрачной комнате. Ничего вокруг не было, только небольшой квадрат, где можно было ещё худо-бедно что-то разобрать и густая темнота, в нескольких шагах от него за которой ничего не было видно. Там Виктор был не один, он видел только смазанный человеческий образ, который с ним заговорил:
- Я разберусь... и с этим тоже, - в последнем явственно прозвучал упрёк.
Виктор мог бы спросить как именно и с чем этот некто, кого не было видно, собирается разобраться, но вместо этого он задал другой вопрос:
- И с этим тоже? - мужчина не мог понять, когда и с чем ему уже помогали. - Что ты этим хочешь сказать?
Прежде Виктор услышал тяжёлый вздох. После некто сказал с привычным, узнаваемым холодом и спокойствием в голосе:
- Когда ты, наконец, перестанешь... просто садись и смотри, пока я буду решать очередную твою проблему, с которой ты сам не желаешь справляться.
Щелчок и вместе с ним в комнате стало светлее, появились явственные, твёрдые стены, бетонный пол и такой же потолок. Пять с половиной шагов в диаметре, - это и была комнатушка, без окон и дверей. В центре комнаты появился простенький стул, а на одной из стен, прямо напротив стула, крупный экран. Видео было как на старой чёрно-белой плёнке, с различными мелкими, незначительными изъянами. Звук выходил прямо из бетонных стен.
Виктор сел на стул и стал наблюдать за происходящим, словно это он сам и видел. Собственно, он это видел каждое утро, когда просыпался, - столик рядом с диваном, на котором ложился спать, чуть дальше тумбочка с древним и тяжёлым телевизором.
Мужчина смотрел на экран за тем, как собирался на работу и как присел, чтобы отдохнуть пару минут перед уходом на работу. Видел, как всё потемнело, - глаза закрылись. И тут же открылись. Со стен хлынул пробирающий до костей холод.
Виктор видел, как протянув вперёд правую руку и смотря на неё, некто снимавший происходившее каким-то образом своими глазами, оглядывал метаморфозы руки. Это было жутко, особенно если задуматься о том, как такое вовсе возможно.
После этого картинка на стене подёрнулась рябью, а следом и вовсе произошёл скачёк. Виктор видел, как некто сидел в автобусе, на котором ему приходилось много раз ездить. Этот некто сидел в конце автобуса и внимательно оглядывал притихших уродцев. Виктор точно помнил, что коллеги не могли и минуты провести в молчание. Вечно был гомон, крики, смех или даже плачь. Но на стене, на записи, уродцы не решались даже шелохнуться, - точно восковые.
Вновь картинка подёрнулась рябью и на смену салону автобуса пришла знакомая свалка. Коллеги полукругом стояли перед тем, от чьего лица велась съёмка. И они, эти шумные создания с различными увечьями, едва ли не забывали дышать, смотря себе под ноги и ожидая того, что скажет некто, записывавший происходившее.
- Сегодня эти... детишки... - выплюнул с холодной насмешливостью некто, - придут к нам... опять. И вы, хотите того или нет, но будете делать так, как я вам скажу. И горе тому, кто подведёт меня! Вам ясно?
Никто не решился поднять головы или просто что-то сказать. Виктор мельком углядел Славу, который боялся, как и прочие, пошевелиться.
- Мне что, нужно повторить свой вопрос?
- Ясно, босс! - в разнобой, слабыми голосами, сказали коллеги.
Картинка на стене поплыла и меньше чем в пару ударов сердца стена стала полностью тёмным квадратом. Мгновение, и до слуха Виктора донесся голос одного из старших школьников:
- О, а они тебя бросили одного? Знали, что мы придём и убежали?
Виктор видел правую руку, замотанную в какое-то тряпьё. Она показывала на старшеклассника, заговорившего с кем-то, кто был явно не в настроении, и от кого не доносилось больше холода, - абсолютно пропали чувства.
- И что это у тебя за тряпка на руке? Что, на нормальную повязку не хватило денег?
Виктор услышал заливистый детский смех, от которого вздрогнул.
- Не тебе об этом спрашивать, трусливая шавка! - со смехом в голосе заговорил некто. - Ты, пёс никчёмный, с толпой детишек или без них!
Школьники, и старшие, и младшие, начали окружать кого-то одного, кто явно их провоцировал. Их было, чуть ли ни полсотни, а провоцировал их один единственный...
- Суицидник! - рявкнул старшеклассник. Все прочие школьники повторили вслед за ним. - Суицидник! Суицидник!
- Да убейте вы его! - рявкнул другой старшеклассник, что в прошлый раз и отдал команду, чтобы школьники избили Виктора и его приятеля по работе Славу.
- Стоять, - сухо приказал некто, срывая с руки грязную повязку. Подняв голову, не повышая голоса, но с явственной злобой и холодом в голосе, вновь скомандовал. - Убить их!
Происходившее после невероятно пугало Виктора. Он настолько испугался, что неотрывно и жадно смотрел на события, записанные кем-то, кто не принял участия в побоище. Виктор чувствовал ужасный, январский холод. Видел, как из-под груд мусора восставали уродцы вооружённые различным тяжёлым, добротным хламом. Взгляд скользил со стены на стену, - все четыре стены создавали круговой обзор происходившего.
Взрослые убивали мелких детей, а те, даже самые неразумные, не решались убегать. Школьники боролись за свои жизни как могли; накидывались стайками на мужчин, кусались, царапались, пинались. Старшеклассники не стояли в стороне и тоже принимали участие в побоище, - у каждого из них нашёлся как минимум один ножик.
Виктор наблюдал за смертями. За одной, другой, третьей... он не знал, что и думать на этот счёт. Это его угнетало, но деваться было не куда. И он надеялся, что это всё поскорее окончится. Переживал за единственного знакомого, который не вёл себя с Виктором по-свински. И, в конечном счёте, Слава, свирепый горбун, оказался единственным, кто выжил. Конечно, не считая того неизвестного, кто за всем этим наблюдал и у кого, как помнил Виктор, чешуёй покрыта правая рука.
Когда запись окончилась, у Виктора перед глазами ещё стоял образ окровавленного, с порезами по всему телу, но широко улыбавшегося горбуна.
- Надеюсь, тебе понравилось.
Виктор молчал, он и не знал, что ответить возникшему в комнате, смазанному силуэту. Тьма, клубившаяся рядом с силуэтом, не позволяла его разглядеть.
- Можешь больше о тех не беспокоиться, я и там прибрался.
Виктор по-прежнему ничего не мог сказать. Увиденное так крепко на него повлияло, что сложно было даже с мыслями собраться. А тут ещё и этот силуэт, говорящий с ним... от которого так и веяло жутью.
- Можно... домой? - робко и неуверенно, справившись с собой, спросил Виктор.
Щелчок. И в одно мгновение Виктор оказался у себя дома. Там же, в прихожей. Полицейских не было видно, а дверь была закрыта. Включив свет, обойдя все комнаты и заглянув под всё, подо что только можно, мужчина убедился, что один в доме. Не было никаких следов того, что что-то могло случиться, пока он был в той комнате и смотрел видео вначале с одной, а после и со всех стен.
Когда Виктор уж собрался вздохнуть с облегчением, голос в голове буднично так спросил: "Что, желаешь увидеть, что я с ними сделал? Или тебя только результат моей работы интересует?"
Виктор аж вздрогнул всем телом. У него перед глазами вновь возник памятный образ, где окровавленный, улыбающийся горбун стоит рядом с изуродованными телами школьников. Вспомнил, как кровь пропитала их белые рубашки, как блестела их обувь... вспомнил разбитые черепа и убитых коллег.