Прямой, словно сквозная рана, тоннель обрывается громадным, как спортзал, подземельем. Сены испещрены дырами небольших норок, как берег реки гнездами стрижей. Норки соединены сложной системой веревочных лестниц. От обилия канатов, тросов и веревок Павлу показалось вначале, что стены завешены старым тряпьем. Только подойдя ближе, он увидел, что это целая система переходов. Маленькие дети без страха играют на шатких уступах, качаются, будто в гамаках. Малышня лазит по канатам, словно мартышки и не падает! В дальнем углу несколько женщин возятся у огня, в громадном котле булькает варево. С другого бока за длинным столом собрались мужчины и женщины, что-то обсуждают. Все как по команде поворачиваются к пришедшим.
- Вот! - многозначительно произносит стражник.
Смотрит снизу вверх, кивает - туда, мол. Поворачивается, торопливый стук подошв затихает в тоннеле. Павел без колебаний идет к людям. За столом сидит человек восемь. Дальше видны другие. Расположились прямо на полу, не сразу заметишь. Все смотрят на неизвестного, даже в противоположном конце пещеры кухарки перестали работать. Павел замечает, как внимательно смотрят на военную форму без знаков различия, глаза многих мужчин останавливаются на пистолете. Мощная рукоять торчит из кобуры на правом бедре.
- Здравствуйте, господа. Я из России, зовут Павел. Прибыл на Континент для встречи со старой знакомой, Машей зовут. Может, слышали? Она где-то недалеко поселилась, - обаятельно (так думал Павел!) улыбаясь, произнес он по-английски.
За столом переглянулись, кто-то громко фыркнул, послышалось женское хихиканье. Сидящая спиной к Павлу женщина повернулась, волосы колыхнулись черной волной.
- Мы не слышали о Маше, Пол, - четко выговаривая все буквы, сказала она. Русское имя Маша произнесла с явным затруднением, на "щ". У женщины воспаленные веки, в уголках глаз скопилась влага. Даже свет костра для нее мучителен. Тем не менее, она окинула взглядом Павла с головы до ног, глаза задерживаются на лице, исполосованном шрамами. Женские привычки неистребимы!
- А о тех, кто недавно поселился? - уточнил Павел.
- Мы недавно ... поселились в этой норе! - раздался чей-то мрачный голос из числа тех, кто сидит на земле.
- Это шутка, - констатировал Павел. - Почему никто не смеется? Я, пожалуй, присяду.
Ногой придвигает свободный чурбак, усаживается. Черноволосая женщина отворачивается, опускает голову. Звучит тихий голос:
- Шутка дурацкая... Мы жили наверху, но соседний клан изгнал нас. Чтобы выжить, пришлось спуститься под землю.
- Чего разодрались?
Женщина не ответила. Павел обратил внимание, что все присутствующие достаточно молоды, не старше тридцати. Значит, жизнь трудна и опасно, племя избавляется от стариков - лишние рты. Да и детей немного, смертность очень высока. Не дождавшись ответа, Павел поднялся с чурбака.
- Ну, ладно. Раз тайна... Будьте здоровы!
- А кто ты такой, чтобы тебе все рассказывать? - слышится все тот же мрачный голос с земли.
- Во всяком случае, не шпион соседнего клана. Хуже вам не станет, а вот помочь сумею ... Может быть, - ответил Павел.
- Да расскажи, Кристина, хуже не будет, - раздался третий голос.
- Ладно, слушай, - буркнула черноволосая, - может, и правда сумеешь помочь... Полгода или меньше, уже не помню, появилась женщина. Хорошо одетая, в сопровождении роботов телохранителей. Отвратные такие, уроды с обезьяньими головами на гусиных шеях ... Да, мы жили наверху, в развалинах на окраине города. Она предложила вождю работу - чего-то там охранять за еду и одежду. Если хотим большего, надо отдавать ей детей. Своих или похищать в других племенах. Лучше похищать, потому что детей надо много, а кто захочет отдавать своих?
- Для чего дети? - перебил Павел.
- Для опытов, для чего ж еще? - удивилась Кристина. - Она из них выращивает новый вид людей, продает. На эти деньги живет сама, платит тем, кто на нее работает. А еще животных разных хотела, чтобы ей доставляли живыми, лучше детенышей.
Женщина помолчала, продолжила с неохотой:
- Жить было тяжело ... мы согласились. А потом ... ну, совесть что ли замучила ... даже зверей трудно отдавать. Ладно, на мясо. Но ведь опыты мучительны! Короче, разругались мы. На общем собрании решили отказаться. Но нашелся один в соседнем клане - мы тогда жили вместе - который отказался подчиниться общему решению. Тайно сговорился с той гадиной. Его сообщники показали роботам, кого надо схватить. Здесь те, кто сумел спастись. Жить под землей трудно, многие умерли. Мы хотим уйти отсюда, но еще не решили, куда.
Павел почувствовал за спиной осторожное движение. Оглянулся. Его окружила кучка детей и подростков. Худые, болезненные дети молча смотрят на незнакомого мужчину в чистой одежде, сытого, ухоженного, словно породистый конь. У взрослых погасшие глаза. Видно - никто не верит, что нынешнюю жизнь можно изменить.
- Я, конечно, не уверен ... похоже, ваша "гадина" - то, что нужно. И, если вы покажете мне дорогу к ней, я помогу решить вашу проблему. Согласны? - спросил Павел.
Он, конечно, не ждал криков восторга, но такое всеобщее равнодушие задело. Никто даже не пошевелился в ответ. Дети тупо рассматривали новенького, взрослые криво улыбались, трясли головами. Один даже покрутил пальцем у виска, смачно плюнул. Раздались возгласы:
- Совсем дурак, что ли?
- Детских сказок начитался про этого ... ну, в трусах поверх колготок ... супермена, вот!
Кристина подняла воспаленные от дыма глаза, молча посмотрела на Павла. В глазах ясно видна насмешка и неверие.
- Ты ничего не понял, Пол. На нас тоже охотятся. И охота продолжится, куда бы мы не пошли. Все пригодные для жизни места давно заняты, осталась только безводная пустыня да вот пещеры. Но тут, под землей, своя жизнь, чуждая нам. Мы - дичь.
- Тем более надо выбираться отсюда. Что лучше: ждать, пока всех сожрут глумы или другие чудища, или попытаться вернуть отобранное? Что вас останавливает? Я один, но действительно могу помочь!
- Ты видел того парня на входе, с ружьем? Это все оружие, что у нас есть, понял? А наверху полно всяких тварей. Мы даже не сможем приблизиться к нашим домам!
- Я по-мо-гу! - раздельно произнес Павел. - Не так страшен черт, как его малюют. Я глума голыми руками ломал, один, а вас вон сколько! Решайте. В конце концов, вернуться в эту дыру всегда сможете.
Ответом было молчание. Эти люди окончательно утратили веру в себя. Они уже решали, что делать, но каждый раз находился урод, который подробно объяснял, что уходить нельзя, все обязательно погибнут, надо сидеть и ждать, когда все само образуется. " Вот она, демократия в действии, - подумал Павел, - нет, чтобы взять палку, да по башке тому, кто воду мутит, а остальных гнать наверх. Жуют сопли ..."
В тоннеле раздается топот, из темного зева выскакивает стражник. Остатки волос дыбом, брови на середине лба, глаза вытаращены до предела, отпущенного природой.
- Там! Ломится!! Щелкун!!! – изо всех сил заорал он.
По собравшимся словно волна холодного воздуха прошла. Все застыли, даже дышать перестали, так показалось Павлу. Встает, чурбак с грохотом отлетает в сторону.
- Сколько?
- Че!? А-а ... один стучит, но здоровый! - запинаясь, ответил стражник.
- Откуда знаешь, видел, что ли? - усмехнулся Павел.
- Так по звуку! Лупит со всей дури!!!
Павел шагает по тоннелю обратно. Впереди семенит стражник, поминутно оглядываясь, как будто ожидает, что чужак вот-вот убежит. Чуть поодаль идут остальные. Слышно тяжелое дыхание, частый топот сливается в сплошной шум. Слышны удары по железу. Звук гулко разносится по тоннелю. По мере приближения удары звучат громче. Павел останавливается в шаге от стены. Стук прекращается на какое-то время, словно с той стороны прислушиваются. Стражник открывает рот, намереваясь что-то сказать, в этот момент очередной удар сотрясает железо с такой силой, что ржавчина сыпется, словно первый снегопад. Стражник приседает, как кот на песке, разинутая пасть захлопывается с сухим стуком.
- Эдак сломает все к черту, - качает головой Павел. - Убери засов! - приказывает стражнику.
Толпа за спиной ахает в один голос. Стражник, белый, будто враз лишился крови, с неимоверным усилием снимает засов и тут же роняет. Железо звенит о камни, стражник без памяти бросается прочь. Павел грубо бьет ногой в дверь, створка распахивается. Раздается глухой стук, как железом о дерево. Что-то светлое мелькает в проеме, шум от падения крупного тела разносится по тоннелю. В наступившей тишине все слышат злобное урчание. Толпа еще больше подается назад. Павел спокойно стоит возле двери, ладонь лежит на рукояти ножа. Урчание стихает, раздаются частые щелчки. В проеме показывается ушастая голова. Безглазое лицо с вывернутыми ноздрями медленно поднимается, показываются широкие плечи, волосатая грудь. Мощные лапы хватаются за края проема, когти скрежещут по железу. Еще мгновение и крупный самец глума показывается в полный рост. На секунду замирает, узкие губы шевелятся, непрерывно звучат щелчки.
Павел знает, что глум прекрасно "видит" его. Озадачен, что человек не убегает в панике, как обычно. Такое бесстрашие тревожит. Глум осторожно делает шаг, лапа медленно поднимается, пальцы с когтями раздвигаются, словно лепестки страшного цветка. За мгновение до того, как покрытые грязью и ржавчиной когти должны коснуться Павла, он делает стремительный выпад, широкое лезвие тускло сверкает в полумраке! Отступает на шаг. Раздражающее щелканье обрывается хрипом, глум шарахается назад, железная перегородка гудит от удара затылком. Поток крови, черной в сумраке, выплескивается из длинного пореза на шее. Густая жидкость заливает светло-серую шерсть на груди, капли, словно спелые вишни, падают на пол. Из пореза выдуваются большие пузыри. Струя крови быстро ослабевает, течет толчками, будто изнутри поршень выталкивает. Ноги подгибаются, глум из последних сил хватается за края дверного проема. Слабеющие пальцы скользят, сыпется ржавчина из-под когтей, скрип режет слух. Глум заваливается на спину, мертвое тело падает обратно в пещеру, слышен звук удара о бетон. Наступает полная тишина. Павел тщательно вытирает окровавленное лезвие. Слышно озабоченное бормотание:
- Не вытрешь, так вонять потом будет.
Нож прячется в чехле. Раздается спокойный, уверенный голос:
- Шагайте за мной, чижики! - и спрыгивает в тоннель.
В полном молчании люди следуют за ним. По одному спускается по железной лесенке, опасливо обходят труп глума, стараясь не коснуться лужицы крови. Дети прячутся за взрослыми, старательно отворачиваются от страшной морды. Из оскаленной пасти торчат клыки, длинный язык вывалился набок. Возле обвалившегося выхода на поверхность черноволосая Каролина спрашивает:
- Наверху был наш человек. Что с ним?
В голосе явное напряжение.
- Он умер. По неосторожности, - ответил Павел. Глаза встретились. Женщина вздохнула:
- Он все равно был неизлечимо болен. Ему оставалось несколько дней. Попросился наверх, хотел убить напоследок хоть кого-нибудь из врагов.
Павел молча полез в подземный ход, остальные за ним.
Чугунная крышка отлетает в сторону, Павел рывком поднимается. Отступает на шаг, оглядывается. Ладонь на рукояти пистолета. Воздух пропитан электричеством, словно только что прошла гроза. Царапающий холод пробирается внутрь, очищает легкие от затхлости подземельной атмосферы, заставляет кровь бежать по жилам быстрее. На востоке растет светлая полоса, в сером сумраке камни блестят от сырости. То ли дождь прошел, то ли роса. За спиной слышно пыхтение, возня - подземные жители поневоле выбираются наружу. Скрипит гравий под ногами, чувствуется гадкий запах немытых тел.
- Что дальше, Пол? - спрашивает Каролина.
- Дорогу знаешь хорошо?
- Мы все ее знаем.