Молодой воин, на ходу осматривающий Анхру, протянул руку и осторожно потрогал лоб девушки. Затем приподнял ее веко, заглянул в черный слабо осмысленный глаз, не обращая внимания на тихий ропот и вяло отмахивающуюся руку.
— Ей нужен покой и сон, — посоветовал он. — И нужно еще молоко и капельку сомы.
Шагва кивнул и нахмурил косматые седые брови. Он знал, что молодой Каршва все детство провел в услужении у знаменитого северного старейшины, потому то его и взяли с собой на поиски потерянной сестры царя. Теперь же когда она была найдена, предстояло целой и невредимой доставить девушку обратно к благородному брату.
— Хорошо, что я взял с собой немного сомы, — Каршва снял с ремешка на шее маленький кожаный бурдючок и осторожно откупорил его. — Обычно это мужское питье, но сейчас сома нужна молодой благородной. Сома вернет ей силы.
Сказав так, Каршва отвязал от волчьей шкуры, лежащей на спине лошади, еще один кожаный бурдюк и налил туда несколько капель бесцветной сомы. Затем он потряс емкость и передал ее Шагве.
Пожилой воин осторожно запрокинул подбородок бесчувственной девушки, приоткрыл ее алые губы и потихоньку влил в ее рот содержимое бурдюка. Через короткое время Анхра задышала чуть чаще и глубже. Шагва довольно заулыбался.
— А ты сведущ, Каршва! — с одобрением произнес опытный воин. — Хорошо что ты взял сому! Кто ее готовил?
— Это был Вьяса, — ответил Каршва, польщенный словами старшего. — Теперь он варит сому благородному Мартану, а скоро и всем нам она достанется. Несдобровать тогда врагам нашим!
— Другие рода ариев не враги нам, Каршва, — мягко поправил его Шагва. — Враги их старейшины, что не желают объединяться с нашим царем. Не хотят делить власть и земли свои. Они не понимают, что по одному нам не устоять. Анарии с заката победят нас числом, если мы не будем едины и не сможем мы защитить наши семьи и землю нашу.
— Ах эти анарии, пусть Индра сожжет их всех своим огнем! — яростно выпалил молодой Каршва и аж подпрыгнул от негодования на спине своего рыжего коня, отчего тот беспокойно всхрапнул и тряхнул гривой.
— Того лета сожгли они две деревни наших, убили мужчин всех, а женщин забрали. Эх, если б только благородный повел нас на закат в страну анариев! За все бы ответили подлые шакалы!
Большой кулак Каршвы с силой сжался на рукояти его изогнутого ятагана. Опытный Шагва, увидав этот жест, недовольно покачал головой.
— Молод ты еще, Каршва, — произнес он тихо. — В бою нет места ярости и мести! Погубят они тебя! Злость застилает глаза твои и ятаган твой ударяет без цели. В бою надо быть спокойным! Смотреть и видеть! Углядывать слабые места врага и бить туда! Так только ты сможешь одолеть подлого анария. А впадешь в ярость и несдобровать тебе тогда.
— Мне бы главное добраться до них! — не унимался Каршва. — А там я бы посносил им все их шакальи головы! Ты не видел что осталось от деревень тех, а я да! И не могу я спокойно думать о них!
Отряд всадников тем временем неспешно втянулся в извилистую долину меж трех крутобоких высоких холмов. Вперед ускакали три воина, посланные Шагвой разведывать дорогу. Еще по двое всадников отделились от основных десятков и поднялись выше по склонам холмов по обе стороны, чтобы и там высматривать возможного врага.
— Земли зендов, — пояснил Шагва молодому Каршве, который немного спустя притих на своем жеребце. — Их старшина Хида так же не хочет объединяться. Воины его сильны и много числом их. Потому и думают, что враг им не страшен. Ничего, скоро придем к ним мы с тремя тысячами воинов — тогда уже и повинуются.
Шагва усмехнулся в свою светло-русую бороду. Был он высок и силен, как и брат его Вагва, что остался в стане Мартана, возле благородного и так же верил в силу молодого царя.
— Мы с братом уже давно служим Мартану, а до этого служили отцу его Кухулу, был он нам родич и старейшина в далеком закатном селении, — негромко поведал Шагва, невидяще глядя на широкие спины воинов, что ехали перед ним с Каршвой. Они не зря устроились посередине колонны чтобы избежать возможных опасностей для сестры царя. Девушка сладко дремала на груди воина, прижатая его сильной рукой.
— Налетели также анарии с заката и сожгли деревню, а Кухула убили, нам с Мартаном удалось спастись тогда и поклялся Мартан отомстить анариям и разбить их всех, а для этого нужно собрать большое войско, — неспешно рассказывал Шагва и оглянулся, пытаясь разглядеть дозорных, что ехали по сторонам от отряда.
— Ариана — богатое царство! — продолжил он. — У них большая армия и сильные воины, много колесниц и укрепленные деревни, а столица их Зара, город что окружен высокими белыми стенами, там и живёт их царь, которого анарии называют султаном и носа он не кажет оттуда. В Зара много рынков, туда отовсюду приезжают караваны с добром и по рекам приплывают купцы и торгуют там. И город этот охраняет большая армия из лучших воинов со света.
— Отчего же тогда эти анарии зарятся на наши деревни, раз такие богатые? — с язвительным недоумением спросил Каршва.
Рыжий его боевой конь неспешно трусил бок о бок со злобным вороным жеребцом Шагвы. Воины, ехавшие впереди и позади Шагвы, негромко переговаривались, изредка поглядывая на высокую мощную фигуру своего старшины и с интересом на спящую девушку.
По полнеба с обеих сторон отряда закрывали собой холмы и медленно проплывали мимо людей, открывая взору следующие возвышенности, уже не столь высокие. Сурья наполовину скрылся за край земли и поливал местность прощальными бледно-красными лучами. Постепенно умолкали насекомые прячущиеся в высокой траве, меньше становилось трелей множества звонкоголосых птиц, невидимых в густой листве редких невысоких деревьев, пропали они и с темнеющего небосвода. Перестали жужжать и сновать туда-сюда дикие пчелы.
— Оттого и грабят, что мало им добра! Чем больше есть — тем больше хочется! — ответил Шагва и покачал головой. — Да и султан тот, я слышал, жаден, и свои же окраинные деревни обложил данью, да такой что люди еле живут там. Вот и озлобились, и нужда заставляет их грабить наших.
— А что же тогда не восстанут они? — с жаром выпалил Каршва, да так что конь его опять всхрапнул, а спящая Анхра испуганно поежилась. — Взяли бы да отказали своему султану! Мечи, копья в руки! Ведь умеют воевать!
— Как не умей, а против армии султана не выстоять им, — ответил Шагва. — И никому не выстоять! Придёт эта орда и враз их деревни сожжет. А с родичами что сделает, подумать страшно! Да и не шуми больно, Каршва! Разбудишь вон благородную! И места здесь не наши, мало ли услышат зенды, кто знает что у них на уме и у их старшины?
Каршва послушно притих и насупился. На небосводе начинали зажигаться первые искрящиеся звезды. Опускалась прохлада и уставшим воинам и их коням, вымотанным дневной скачкой под жарким светом Сурьи, стало легче дышать.
— Той зимой ведь ездил Мартан в зендову деревню, хотел с их старшиной поладить — да не вышло, — негромко и настороженно проговорил Шагва. — Сказал что тот Хида уж больно много сомы пьёт, да так что разум теряет.
— Придем всем войском — враз притихнет, — буркнул Каршва.
Шагва чуть усмехнулся в свои густые усы и взгляд его углядел на вершине впереди стоящего холма большую движущуюся тень, плохо различимую в опустившемся сумраке. Воины в голове отряда зароптали.
Тень быстро приближалась и уже вскоре стало видно, что это скачущий гнедой конь с овечьей шкурой на спине. Животное неслось, не разбирая дороги, явно испуганное чем-то. Один из воинов Шагвы из передовой десятки, не дожидаясь приказа, резко сорвался с места и поскакал наперез мчащемуся скакуну.
Довольно быстро воин нагнал испуганного коня, поравнялся с ним и на ходу попытался успокоить. Он тянулся к голове скакуна, говорил ему какие-то слова, не слышимые издалека, тянул руку и гладил коня по холке и гриве.
Все всадники Шагвы остановились, наблюдая за происходящим, и вскоре увидали, что воин смог успокоить ошалевшего скакуна и неспешно повёл его, не переставая гладить его по шее. Конь послушно шёл к замершему отряду, часто мотая головой.
— Это конь Торши, что в переднем дозоре, — глухо проговорил Каршва, когда успокоившийся скакун, ведомый смелым воином, приблизился к отряду. — С ним что-то случилось впереди.
Шагва уже и сам понял, что с передними дозорными произошло что то неладное. Но путь их пролегал строго на север к стану своего войска и опытный старшина отдал приказ обнажить оружие, а лучникам быть готовыми стрелять, случись что.
Так сбавил отряд скорость и ехали дальше не переговариваясь, а настороженно глядя по сторонам. Но местность кругом была тихая и спокойная. Многочисленные пернатые и мелкие грызуны, что шумели при дневном свете, теперь умолкли, видимо попрятались по своим норкам и гнездам, вполне довольные найденной и пойманной за день пищей.
Одинокие раскидистые деревца по мере движения отряда стали сближаться меж собой и образовывать маленькие рощицы. Воины настороженно всматривались в их густой сумрак, что притаился между близко стоящих древесных стволов. Путь их пролегал совсем близко с низко висящими ветвями, усыпанными мелкими зелеными яблоками. Многие всадники на ходу срывали спелые сочные плоды и тихонько хрустели ими, уплетая сочную мякоть.
На темно-синем небосводе с редкими причудливыми облачками появился бледный и слегка похудевший Сома. Свой свет он бросал на обнаженные лезвия ятаганов, что лежали на коленях у всадников Шагвы и оружие тускло поблескивало не яркими бликами. Боевые кони также притихли, чувствуя изрядное напряжение своих всадников.
Вскоре справа и слева на склонах окруживших отряд холмов раздались невнятные крики и ржание испуганных лошадей.
— На боковые дозоры кто-то напал! — зло выпалил Каршва и чуть ли не зарычал от злости. Зубы его заскрежетали в ярости, а огромный кулак сильно сжался на рукояти кривого ятагана.
— Скоро и мы узнаем кто, — мрачно проговорил Шагва. Опытный воин уже чувствовал приближающуюся опасность и с холодной жестокостью готовился дать отпор врагу.
— Не растягиваемся! Плотнее встали! Все вокруг! Лучники ближе! — громко и твёрдо отдал он приказы и всадники быстро окружили его со спящей девушкой тремя рядами.
Так и продолжили путь. В молчании и мрачной решимости ехали дальше на север, а круглолицый Сома обрел уже силу и ярко освещал всю землю вместе со своими женами — созвездиями. Изредка невдалеке ухал филин и посмеивались в темноте шакалы.
Резкий свист прорезал ночную тишину, когда склоны холмов сошлись особенно близко. Впереди зажглись три огонька и стали подплывать к отряду. Лучники не сговариваясь со скрипом натянули тетивы.
— Стой! — раздался из темноты голос, когда огни эти приблизились к отряду. Отряд замер.
Огни приблизились еще ближе и оказались тремя факелами, что несли суровые и сильные всадники, было их десять. Один из них выступил вперед на большом черном жеребце.
Был воин сильный и полный. Черная его кольчуга , одетая на дородное тело и большой живот, переливалась тусклыми отблесками в свете факелов. На голове его был одет большой шлем, а округлые щеки были скрыты порослью темно-русой длинной бороды.
— Я — Хида, царь зендов! — зычно и грубо произнёс он. — И спрашиваю вас, чужаки, по какому праву вы ходите по нашим землям , не спросив дозволения?
Факелы в руках сильных и суровых воинов жарко потрескивали, шипя и плюясь искрами. Ядовито-оранжевые блики плясали на мрачных, презрительных лицах хозяев здешних земель.
— Мы воины царя Мартана! Была нужда в вашей земле — теперь уходим! — строго и зычно ответил Шагва, но вперед не выступил, берег благородную сестру царя.
— Конечно уйдете! — гулко рассмеялся Хида. — Но за проход вы оставите мне дань! Ваших коней!
— Кони нужны нам! — ответил Шагва. — Но царь Мартан отдаст вам дань, когда придет!
Хида обернулся на своих воинов и снова расхохотался.
— Царь Мартан? — переспросил он, когда чуть отдышался. — Бывал он у меня и никакой он не царь! Больно много думает о себе!
— Царь Мартан собрал уже дюжину родов и все они признали его благородным царем! — уверенно гаркнул Шагва. — Три тысячи воинов стоят в дне пути отсюда! И тебе было бы спокойнее дружить с нами!