Лицо Хиды помрачнело от этих слов и вся его веселость сразу улетучилась. Пухлая ладонь, увенчанная двумя серебряными перстнями, сомкнулась на рукояти длинного меча, притороченного к поясу.
— Не тебе, шакал, что прячется за спинами воинов, указывать что мне делать! — яростно прошипел царь зендов. — Или кони или вы все поляжете здесь!
Один из воинов Хиды громко свистнул и на вершинах холмов по обе стороны от разговаривающих стали появляться многочисленные тени, зажигались огни факелов, заблестели десятки обнаженных ятаганов. Каршва, что стоял возле старшины, беспокойно огляделся.
— Сотня, не меньше, — на глаз прикинул он число врагов, окружавших их. Все десятки зендов, что казались черными тенями в ночном полумраке, стали спускаться вниз по склонам прямо на замерший отряд Шагвы, половина из них были пешими, половина же на лошадях.
— Что теперь скажешь? — довольно вопросил Хида, оглядев свою подмогу. — Слезайте с коней и уходите, пока целы!
Шагва угрюмо нахмурился и быстро принял решение, понимая что вот-вот и их окружит сотня зендов.
— Вперед, арии! — громко крикнул он боевой клич и взмахнул ятаганом в сторону Хиды. Передние воины, стоящие перед Шагвой, мгновенно повиновались и с криками ринулись на десяток зендов, стоящий перед ними.
Пухлый царь Хида проявил неожиданную сноровку и ловко увернулся от нацеленного в него ятагана первого достигшего его ария. В ответ он сильно взмахнул мечом, достал длинным лезвием до противника и тот повалился со своего скакуна, схватившись за шею.
Охрана зендова царя тут же окружила его и летящие вперед воины Шагвы напоролись на частокол выставленных на них коротких копий и мечей. Кони с диким и злым ржанием взвились на дыбы. Кривые ятаганы со звоном и искрами столкнулись с короткими мечами. Один из воинов-зендов повалился со своего коня, прижимая ладонь к лицу.
Свистнули стрелы и один из коней воинов Шагвы, споткнулся и рухнул на темную землю, подминая под собой седока.
— Уходим! — громко скомандовал Шагва и, еще плотнее прижав к себе спящую девушку, принудил своего жеребца броситься вперед. Передний десяток, что схватился с зендами, последовал за ним и быстро окружил скачущего коня старшины своими спинами. Вслед им неслись яростные проклятия царя Хиды.
Кони воинов-зендов сорвались с места, по приказу своего царя и бросились в погоню. Снова свистнули стрелы. Двое всадников Шагвы повалились со спин своих лошадей. Еще одна взвилась на дыбы с жалобным ржанием — стрела вонзилась ей в заднее бедро. Подоспевшие к ней зенды свалили воина с ее спины копьем.
Шестеро лучников, окружавших Шагву, на ходу выстрелили в ответ и трое из преследующих их коней резко замедлились и закружились на месте от внезапной боли. Зенды, спускающиеся с вершин обоих противоположных холмов, со свистом и криками устремились за уходящим отрядом.
— Шагва, где мы? — негромко слабым голосом спросила проснувшаяся Анхра. Бешеная тряска и шум разбудили ее и она наполовину приоткрыла глаза. Губы ее плохо слушались и потому вопрос получился невнятным.
— В землях зендов, благородная, — хмуро ответил Шагва. — Уходим от их воинов.
Анхра попыталась приподняться и заглянуть через плечо воина, но тщетно — сил ее было недостаточно, да и Шагва крепко прижимал ее к груди сильной левой рукой. Длинная его седая борода щекотала прелестный маленький нос девушки.
— Верьте мне, благородная! — произнес воин. — И прошу не показывайтесь, а то мало ли чего...
Анхра недовольно нахмурилась, но спорить не стала. Скачка продолжалась. Рядом свистели стрелы и ломались о твердые валуны, проносящиеся мимо, высекая искры или вонзались в стволы деревьев, а то и просто в землю. Некоторые из стрел были с горящими остриями и такие пролетали над головами всадников с особым гудением живого пламени.
Три зендовы стрелы достигли своих целей. Одна из них вонзилась в лопатку заднего воина и он яростно зашипел от боли, две другие попали в крупы коней и те жалобно ржали, снизили скорость бега и стали сильно отставать. Лучники Шагвы стреляли в ответ и некоторые из преследовавших их зендов на полном ходу кубарем скатывались по склонам вместе со ранеными конями.
Долина летела под копытами коней, петляя и извиваясь, отряд Шагвы то влетал на вершину очередного покрытого густой травой пригорка, то опять нырял в маленькие прохладные низины, заполненные легким туманом, ветви проносящихся мимо деревьев хлестали всадников по лицам, ветер свистел в ушах и трепал гривы тяжело дышащих лошадей.
Шагва оглянулся и понял, что дело плохо. Зенды постепенно настигали его два неполных десятка на своих свежих лошадях.
— Каршва, прими благородную! — гаркнул пожилой воин и легко перебросил удивленную Анхру на спину соседней рыжей лошади. Девушка охнула от неожиданности.
— Скачи в стан и не оглядывайся! — приказал Шагва и мягко потянул гриву своего злобного жеребца, чтобы он скакал медленнее.
— Но как же.., — с обидой вскрикнул молодой Каршва, но старшина перебил его зычным голосом. — Выполняй, воин!
— Примем бой, арии! — крикнул Шагва и развернул коня, на ходу снимая с пояса ятаган. Все неполные два десятка всадников последовали примеру своего старшины. Выстроили в ряд коней и ощетинились сталью клинков и копий. Сзади встали пятеро лучников и спустили тетивы поверх голов товарищей. Галдящая волна скачущих во весь опор зендов стремительно приближалась. Двое из преследующих коней споткнулись и упали, сраженные стрелами.
Каршва взобрался на пригорок мелкого холма и вопреки приказу Шагвы оглянулся. Молодой воин видел как накатилась волна зендовых всадников и с трех сторон налетела на замерший отряд Шагвы. Видел как взметались в воздух клинки, играя тусклыми бликами от лунных лучей, и как со свистом опускались острые лезвия, как вставали на дыбы кони, как выбрасывались вперед короткие копья.
До слуха молодого воина долетел скрежет стали о сталь, злобное ржание коней и яростные крики рубящихся противников. А потом он разглядел и царя зендов Хиду, который прискакал одним из последних и не лез в гущу свалки, спокойно наблюдая за боем со стороны.
Но вот старшина зендов подозвал к себе кого то из своих воинов и указал на остановившегося на вершине пригорка Каршву, вслед за его жестом от зендов отделился десяток всадников и устремились в сторону молодого ария, свистя и подгоняя лошадей короткими выкриками.
Каршва развернул своего рыжего коня и бросился прочь. Черноволосая девушка, сидящая перед ним, молча и безучастно вцепилась в гриву скакуна. Преследующие их зенды быстро приближались. В отличии от уставшего коня Каршвы, который нес теперь на себе двоих людей, их скакуны были полны сил.
Долина все петляла, высокие холмы медленно проплывали мимо мчащихся всадников. Топот коней далеко разносился в ночной тишине. Крики за спиной молодого Каршвы постепенно приближались.
Последний холм остался позади и взмыленный конь вырвался на простор большого неровного поля, справа и слева виднелись темные рощи с высокими деревьями, а впереди блестела волнами широкая река. Дальний берег ее не было видно в ночном сумраке. Каршва досадливо выругался.
Его конь, увидев воду, чуть прибавил в беге. Но тут же нога его попала в невидимую в темноте яму и животное рухнуло на землю, взметнув в воздух тучи песка и выдернутого дерна. Всадники его кубарем покатились по земле.
Первым, пошатываясь, встал Каршва. Прихрамывая, он дошел до лежащей Анхры и помог ей подняться. Колени обессиленной девушки подгибались и она, тяжело дыша и склонив голову, так что густые волосы полностью скрыли уставшее бледное лицо, оперлась о локоть воина. Молодой арий обнажил ятаган. Крики зендов были уже совсем близко.
<p>
<a name="TOC_id20240563" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20240565"></a>Глава 7
Ахани было хорошо, тепло и благостно. Казалось, что он только проснулся после долгого и крепкого сна и теперь осматривался сквозь полуоткрытые, не желающие разлипаться веки.
В центре родной юрты тихо потрескивали угли, обнесенные невысоким барьером из белых округлых камней. Огонь — это дом Агни, потому он должен быть светлым, чтобы бог благосклонно относилось к дому, хранящему частичку его силы и к людям, населяющим юрту.
Ахани видел фигуру матери, сидящей к нему спиной. Видимо она, как и заведено, проснулась раньше и теперь давила зерна в большой красной чаше, чтобы позже накормить всю свою семью теплыми лепешками. Тихонько она напевала какой то стих из Вед, слов было почти что не разобрать, но юноша уловил имя Агни и понял, что мать восхваляет бога огня, чтобы он всегда любил ее семью и помогал ее дому.
Длинные волнистые волосы матери, выбившиеся из-под платка и тонкие плечи раскачивались в такт мелодии.
Рядом с матерью спала сестренка Савитри, накрытая шерстяным овечьим одеялом. Видно была только ее пухлое личико и русые, спутанные во сне волосы. Она негромко посапывала через нос и чуть улыбалась. Видимо, ей снился светлый сон.
Ахани и сам чувствовал, что накрыт тяжелым покрывалом. Вот только было оно не из овечьей шерсти и пахло приторным мускусом. Острая короткая шерсть покрывала лезла в рот и щекотала ноздри, так что вызывало желание чихнуть.
«Что за странное покрывало?» — подумалось Ахани и он уже решил было спросить об этом у матери. — Ма..?
Но странная шерсть, что накрывала его подбородок и нос, заглушила голос, да и рот сразу забился клоком непонятных волос. К счастью, мать то ли услышала, то ли почувствовала голос сына и начала уже поворачиваться к нему. Тут Ахани охватило непреодолимое желание потянуться, что он с наслаждением и сделал. При этом движении резкая боль пронзила затылок и сон померк. Юноша так и не успел увидеть лицо матери.
Было прохладно и журчала вода. Ахани открыл глаза и увидел пасмурное небо над собой, затянутое белой дымкой. Сурья светил высоко, но почти не грел. Легкий ветерок трепал короткую серую шерсть перед глазами юноши.
Ахани запрокинул правую руку за голову, чтобы нащупать что же причиняет ему такую сильную боль и пальцы его обхватили толстую ветку. Не долго думая, арий сломал ее одним движением кисти и сразу стало гораздо лучше. Боль в затылке почти прошла.
Ахани ощущал, что лежит на чем то неровном, да еще накрыт сверху тяжелой шкурой. Он попробовал привстать и шкура медленно, с тихим шорохом сползла с его лица. Юноша помог ей сначала правой рукой, а затем и левой. И только тогда смог разглядеть, что шкура эта оказалась мертвой рысью, которая преследовала его ночью.
Парень углядел рукоятку своего кинжала, который торчал из груди дикой кошки, и вытащил его из раны.
Окончательно спихнув с себя холодную закоченевшую рысь ногами, юноша с трудом привстал, проваливаясь на плотном хрустящем сплетении веток и огляделся.
Он сидел на колючем кусте посреди большой расщелины. Совсем рядом журчал по камням неширокий извилистый ручеек.
Запрокинув голову, юноша разглядел невысокий скальный выступ, с которого он упал ночью и мысленно восхвалил Притхиви, богиню земли, за то что она умудрилась вырастить роскошный куст в нужном месте, на маленьком клочке земли, среди нагромождения камней.
Со всех сторон Ахани окружали суровые, высокие, серые скалы, за исключением русла ручья, что уводил на юг. Конец этого русла терялся в неясной белой дымке среди неприступных обветренных стен утесов.
Арий опустил ноги на землю и встал. Голова его закружилась, когда юноша выпрямился в полный рост. Плечи, пронзенные когтями кошки, дико саднили. Юноша бегло осмотрел их, приподняв свою накидку и убедился, что кровь остановилась за ночь. Рубашка, сотканная матерью, сильно пострадала в ночной схватке.
Парень со злостью посмотрел на мертвую рысь, что пушистым камнем лежала у его ног и в животе у него заурчало. Кулак сжался на рукоятке кинжала.