– Его зовут Рей, он мой ре.., – девушка замялась, почти сказала, назвалась и вдруг опомнилась. Нет, нет. Такое рано говорить. Незачем всяким незнакомцем знать о ревилах. – жених, – а вот такое – можно.
– Не стоит, Астрис, – едваслышно произнёс барон каким—то другим голосом, даже немного знакомым и… Вздор, показалось! Проводник тряхнул головой, прогоняя угнездившуюся там сумятицу. – А это – Аурр. И если господин Аристарх по прозванию Сизый нам не набрехал, он отведёт нас к границе с землями грёз!
– Вы рехнулись? Светлый чертог?! Всесильные боги, какого Зюта, вам сдался Светлый чертог?! Это же чёртово самоубийство! – воскликнул проводник. – Да, этого треклятого благоговейного места вообще не существует!
– Но ты же знаешь, где оно? – вкрадчиво вопросил Ремир. Проводник неопределённо кивнул, – А значит, отведёшь нас туда!
– Нет, – просто ответил тот.
– Пожалуйста, – голос Астрис был нежен, но властен, – Если мы не доберёмся туда, всё будет напрасно. Мир погибнет. Он уже гибнет.
– Да, что вы? Неужели прям так и гибнет? – притворно изумился проводник.
– Оглянись! – злобно бросил барон. – Если хоть изредка открывать глаза, увидишь! Нам нужно добраться до границы Линьских лесов немедленно.
– Ну, если вам так нужно, добирайтесь, – безразлично пожал плечами проводник. – Меня это не касается!
– Ошибаешься, мой запойный друг. Или ты ведёшь нас к землям грёз, или по твою душу наведаются Гривеньщики. Выбирай, – так же безразлично объявил Ремир.
– Саблебитая дрянь! – крепко выругался Аурр. – Ты меня им и сдал, напыщенный мелкий лордик?!
– Нет.
На лице барона не отразилось ни одной эмоции. Слишком многое стояло на кону, слишком многим он уже успел пожертвовать, чтобы теперь просто послать всё. Нет. Нет. Три раза нет. Ремир громко рассмеялся. «Хорошая выходит игра», – мрачно подумал красносапожный лорд.
А проводник! Проводник смирился.
Интерлюдия вторая
Для чужих ушей
Груженный пыльными мешками кузов пошатывало. Дорога пустовала, не считая нас и упитанной рыжей коровы здесь никого не было. Моторная повозка, не оставляя без внимания каждый камешек и колдобинку, неслась вглубь Пятских селений. Если верить господину Аристарху (правда, господин из него так себе) тот, кто нам нужен, сейчас пьянствует на границе великого Линьского массива. Мне хочется верить, что это почти судьба. Жесткий мешок трясло и шатало, аменя вместе с ним.
– Эта сила… Я её совершенно не понимаю, – тревоженный шепотбыл почти не различи для меня. Они сидели совсем близко, охраняя друг друга от внезапных прыжков и тряски. Ревилы, надежда двух миров. Прекрасные, сильные. В который раз я повторяю это? – Она огромна. Как совладать? – грохот и шум глотали слова. В прочем, мне они и не принадлежали. – Рей? Как? Я даже ветку поднять боюсь, вдруг…
– Как тогда больше не будет, это вчерашняя дурная история! – парень взмахнул рукой, как бы отметая ушедшее прочь. Только жизнь, только настоящая жизнь. Только лучезарное сегодня. Ха—ха. – Астрис?
– Да, – обескураженная собственным признанием девушка повернулась к нему. Их головы почти соприкасались. Думаю, она чувствует его тёплое дыхание на своей щеке. С запахом овсянки или сладких роз? Мой мешок в очередной раз грубо припечатало о пол. Зют. Интересно как это, быть с тем, кто тебе предан, кто любит? «Суженный» – слово протянулось бархатным гобеленом, красивым таким с золотыми птицами и пыльными кисточками. Ох, нет, этот человек был не просто её суженным, он был её жизнью. Что бы мне ни думалось, чего бы ни хотелось, этот неприлично миленький блондинчик теперь никуда не денется.Это больше чем привязанность или влюблённость, собравшийся воедино древний пазл. Ревил. Вечная связь. Магия сильнейших душ, доступная только… да боги! почти никому. Никто нарочно не способен сотворить такое. Два мира соприкоснулись на поле страшной брани, пропуская сюда эту едва живую, едва дышащую легенду. Так же принято говорить о великих чарах? Так, больше пафоса, меньше понимания. Куда мне, почти утонувшей в этом проклятом озере в этот треклятый день… Только там они могли обрести друг друга, только там они и обрели свою суть. Речной дракон пробудился, и теперь чутко дремлет в груди последнего царского гвардейца, но без этого миловидного мальчишки ему ни за что не подняться, не воспарить в хрустальной выси облаков. Какие красивые слова я знаю! Заучила их как молитву теперь и повторяю без толка.Умные книжки, профессора в роскошных халатах, любовно потрясающие библиотечную пыль, какие—нибудь монахи с края света – все знают не больше нашего, а мы, по сути, не знаем ничего. Говорят, за границей Линьского леса всё ещё цветёт благословенный край, древняя земля, где прячутся от горестей человечьего века старые боги. Я давно разучилась верить легендам, но Астрис верит. Она говорит, что невозможное нужно искать среди небывалого, то есть там. Как по мне… Зют! Да не знаю я! Только оставаться здесь больше нельзя. Астрис боится, боится потерять столь страшно обретённое чудо. А я боюсь потерять её. Вдруг это вообще не чудо, но безумное проклятье? Она думает о магии, о природе чар, а я думаю об указах нового правительства и о том, что проигравшие здесь мы. Боги, зря вообще я подслушиваю! Повозка загрохотала сильнее прежнего, выпустила облачко чёрного дыма и, последний раз подпрыгнув, остановилась.
***
Астрис оглянулась, тяжело зажмурилась и, глубоко вздохнув, окликнула барона:
– Пора выдвигаться, мой лорд, —она усмехнулась.
– Да. Кажется, да. Выходим! – ответил из—за кустов Ремир. – Жуткая напасть этот твой зелено—грив, приставучий, как репей иколючий, как крапива. Кто только додумался скрестить эти милейшие цветочки?
– Хватит причитать, барон, – Астрис скромно улыбнулась. Послать жутко капризного и высокомерного Ремира за лечебным зелено—гривом было крайне замечательной идеей. И угораздило же их новоприобретенного проводника отравиться палёной брагой! Будучи медиком, Астрис люто негодовала, но в душе, очень глубоко в душе, стоит заметить, была рада вновь взяться за любимое дело, слишком долго ей пришлось заниматься абсолютно другими вещами. Впрочем, и весь этот поход вновь уводил девушку от её истинного призвания.
– Как он? – спросил барон, недовольно отряхивая прилипшие к доспеху листочки.
– Часа через два восстановиться, – не без гордости огласила Астрис. Настоящее Академическое образование давало немало преимуществ. И пусть она не успела завершить полный курс обучения, знала девушка сполна. – Как же его только так угораздило?
– Пить меньше надо! – желчно бросил Ремир, осматривая импровизированный лагерь. – Думаю, пока нам никто не мешает, можно немного потренироваться. Я до сих пор не привык к новому мечу. Вы составите мне компанию, миледи? – барон полушутливо поклонился мечнице. Девушка ничего не ответила, а лишь с довольной улыбкой выхватила клинок из ножен.
– С магией? – задала привычный вопрос Астрис. Как же давно они не тренировались!
– С магией! – восторженно объявил огненный лорд, и над острием клинка взметнулись знакомые изумрудные искры, отличительный знак царских гвардейцев. В глубине Линьских предгорий разгорелся бой.
***
Как и предполагала Астрис, спустя отмеренные два часа Аурр вновь вернулся в вполне сносное расположение духа и тела. Дурнота и слабость, накатившие внезапной бурей, смиренно отступили. Единственное, что действительно омрачало этот ужасно сумбурный день – неизвестность. Во—первых, как он умудрился одновременно проиграть всё деньги, отравиться и попасть в немилость гривеньщиков за один день? Во—вторых, откуда в предгорьях Линьских лесов взялись два царских гвардейца? Признать в нанимателе цветного латника для человека знающего особого труда не составит, а Аурр к их несчастью, был как раз таким человеком. И наконец, в—третьих, почему он добровольно подписался сопровождать этот самоубийственный отряд?! Дело тут не сколько в ужасающем всех приличных и здравомыслящих людей маршруте, а в самих нанимателях. Что самовлюбленный, дерзкий, не имеющий никаких преставлений о приличиях «огненный барон», который выглядит, как пятнадцатилетний юнец, умыкнувший в замке красивенький доспех, что величественная девушка—мечник… Девушка—мечник! Кто бы только подумал?! Невиданная нелепость. Такого и быть в природе не должно.
Солнце палило просто нещадно, точно желая как можно полней добрать последние деньки угасающего лета. Разношерстная компания нанимателей за время привала успела наскоро преобразиться, попрятав плащи—накидки в заплечные мешки. Добра у них было, как ни странно немного, обычно благородные лорды тянут за собой чуть ли не ползамка на колёсиках, а тут два больших мешка – один из которых в течение дня перекочёвывал от Астрис к барону, пока под конец, не остановился, погруженный на многострадальные плечи проводника. Также у каждого, кроме, разумеется, Аурра, имелся меч и арсенал метальных ножей. Ни роскоши, ни перстней с каменьями на полпальца, ни слуг, ни даже палатки. Эти люди явно от чего—то бежали и с долей своей успели смериться. Но времени на удивления у Аурра не было, за всю свою жизнь он успел навидаться и не такого. Правда, одно нестерпимо важное дело коварно наступает на пятки. Не влететь бы ещё с этой Линьской авантюрой…
Погрузившись в свои мысли, проводник не сразу заметил, что рядом с ним шествует барон. Да, именно шествует, другого слова не подобрать. Аурр молчал, ожидая новых странностей, но Ремир его, казалось, и не замечал. Немного позади мило перешептывались или переругивались(слышно не очень хорошо) Астрис и её хранитель походного мешка. Видимо, красносапожному попросту прискучили их разговоры. Хм… А не настал ли час задать этому самоявленному огненному барону парочку хороших вопросов?
Идея была неплоха, да только смялась она в самом начале:
– Она, в смысле, миледи Астрис, действительно из царской гвардии? – начал Аурр с самого и без того очевидного. Латник, спрятавший свой доспех, в плохо завязанный рюкзак быть таковым даже при очень сильном желании не перестаёт.
Противный лорд на время замялся, точно взвешивая, стоит ли открывать незнакомцу правду, а затем, развенчивая всё возможные логические доводы, весело подпрыгнул на месте и громко, нет, слава богам не расхохотался, объявил:
– Конечно! Разве кто—то может лучше прикрывать твою спину, чем настоящий царский гвардеец? Ты бы знал, сколько я ей плачу!
Аурр, конечно, не знал точной суммы, но, тем не менее, отлично представлял, что нате деньги, которые барон потратил на наём «изумрудной» мечницы, можно было бы спокойно прикупить хороший трактир и парочку лошадок на сдачу.
– Ещё вопросы будут? – неспешно поинтересовался барон. Да у Аурра имелась целая гора вопросов! – Не стесняйся, должен же наш проводник знать, кого и куда он, в конце концов, ведёт.
– Вы правы, милорд.
– Молодец. – «Ещё добавь «хороший мальчик» и скатишься прямиком в ту же зловонную дыру, где обитают все мерзкие высокородные лизоблюды этого мира!» – мрачно подумал человек в красных доспехах.
– Зачем?
– Что зачем? – с прежней слегка слабоумной небрежностью переспросил Ремир.
– Зачем вы идёте туда?
Сколько можно было привести ответов, и даже правдивых, настоящих, но на ум барону пришло кое—что совсем иное:
– Слышал легенду о, – барон театрально понизил голос, выждал паузу и шепотом промолвил,– об избавителе?
Ауррапрошиб холодный пот, эта легенда была ему очень хорошо знакома и ужасно близка.
– Да, – смятенно ответил он.
– Так вот, приятно познакомиться! – Ремир со всей присущей ему важностью протянул руку для рукопожатия. Проводник нервно сглотнул. Жизнь явно сворачивала куда—то не туда…
«…Спасение можно отыскать.
Над пеплом воды заклинать
И умолять простор небес
Ненужно. Лишь простить и лес
Коварный дикий миновать,
И тучи древние распять,
С открытым сердцем в страшный путь,
За зверем лютым приглянуть,
Найти колодец светлых звёзд,
И круть пройти змеиных гнёзд.
Тогда откроются врата
И равносильные года
С тобой не смогут совладать
Но груз придется перенять
От прежних страждущих пути.
Друг венценосный, отпусти!» —
напевал точно будущий висельник Аурр куплеты «Неудачливого вояки», одной из самых вездесущих песен нового царства. Вскоре к нему присоединился и Рей, оставивший великого огненного барона с последнего царским гвардейцем позади:
«А я уйду туда, где ты
Меня вовек не призовешь,
Хоть мои вольные мечты
Ты глупостью зовешь.
И буду весел, вечно пьян.
Да, я уйду туда,
Где серебристый цвёл бурьян,
Где бурная вода!»
Глава 2
Дорожные этюды
Повозка предательски раскачивалась из стороны в сторону при каждом повороте. Конечно, в ней не было ни пружин, ни прочих амортизаторов: самая что ни на есть примитивная конструкция – четыре колеса да добропорядочный ослик Яшка с мудрыми, но очень усталыми глазами.
Путники приближались к Тупиковой развилке главного тракта. Тупиковая развилка она на то и тупиковая, что встретить здесь кого—то ещё совершенно не ожидаешь. У старого жестяного указателя неизвестный умелец ухитрился открутить левую стрелу; краска слезла, оголяя слой за слоем рыжую ржу, и разглядеть буквы больше не представляется возможным. Когда—то давно, лет пятьдесят тому назад, здесь пролегала торговая тропа, по которой год за годом ровно четыре раза в круговой цикл дириды горцы приграничных поселений, загружая ветро—магнитные арбы диким мёдом да чудодейственными снадобьями, каких не сыщешь во всём двумирье, отправлялись в путь. Мудрейшие инженеры из самых тайных, самых лучших обсерваторий (только попробуйте им возразить) составлялиподробные карты дорог, захватывающих наиболее активные зоны магнитных аномалий. Ветро—магнитные арбы, оснащенные крепкими всепроходимыми колесами, хромированными крыльями и двумя индуктивными катушками, приводились в движение благодаря резонансу частот магнитного излучения. Повторить этот сложнейший механизм пока никому не удалось. Горный народ недаром славился божественными премудростями. Говорят, будто дети средних богов, толи скрываясь от гонений невежд, толи желая сохранить тающую с годами мудрость, поднялись высоко за горные пики и обосновали там отдельный великий мир. Конечно, в это мало кто верит. Носколькими легендами полнится наша земля? Со временем царская династия умудрилась разругаться с гордым горным народом, и торговля прекратилась. Так один необдуманный шаг венценосной особы вмиг оставил мир без дивных мудрых чудес. Ходили слухи, будто одно такое снадобье способно за несколько часов излечить воспаление лёгких, другое помогало бороться с сердечными приступами, третье сращивало кости. Да, сколько не витало слухов…Теперь дороги заросли и реки размыли переправы.
На тупиковой развилке тракт делился натрое, иначе бы развилкой она и не звалась. По первой и главной с горем пополам вез незадачливую повозку ослик Яшка, вторую съели года;а третья, навзрыд рыдающая о ремонте, плелась к содружеству капустных деревенек, таких маленьких и сплочённых, где пастухи гоняют по отвесным склонам отары овец, где коровы мнят себя главным транспортным средством и занимают все существующие и не очень дороги, где в низине ущелий бурлит река, где ворота всегда открыты, где гость священен, где пекутся тонкие лепёшки с сыром и картофелем, где пьют густой кисловатый кефир.
Раздался громкий выстрел. Астрис вздрогнула, уж очень это было знакомо. Рей спешно взял её за руку и заставил пригнуться. Проводник и барон синхронно выругались, не сильно пристойно, стоит заметить. Повозка последний раз качнулась и завалилась на бок. Ну и кому, кому, скажите, вздумалось здесь стрелять? Тут же и людей—то по—хорошему быть не должно. Но выстрел был, и повозка упала! Испуганный и оглушенный Яшка отчаянно крутил головой в разные стороны, да с такой силой, будто ему мешали собственные уши.Где—то в глубине леса, в стороне заброшенного отрога тракта подозрительно шевельнулись кусты, и тут же в ту же сторону полетела бирюзовая мерцающая стрела. Раздался хриплый вскрик, совершенно дикий не человеческий, и лес объяло чёрное, как сама ночь, пламя. Путники замерли в изумлении.