– А я и не боюсь, – пожал плечами, Ташин, беззаботно улыбаясь. – Так что же ты знаешь об этих болотах? И как они вообще появились?
– Эх, придется начинать издалека. – Рэль криво усмехнулась. – Но сомневаюсь, что история сотворения Тэрна покажется тебе интересной.
– Расскажи, расскажи! – его глаза загорелись неподдельным интересом. – Я и сам обожаю рассказывать всякие истории! Ну, расскажи!
Взглянув на просительное лицо Ташина, девушка сдалась. Этому юнцу невозможно было в чем-то отказать. К тому же идти и рассказывать историю намного лучше, чем продолжать путь в мрачном молчании.
– Вначале существовало только Обетованное – жилище богов. В те времена они были еще молоды и пребывали в покое и неге, окруженные сказочными существами, которые исполняли все их прихоти. Само же Обетованное было прекрасным и чудесным местом – там все жили в гармонии, мире и согласии. Казалось, ничто не способно нарушить эту идиллию. Ну, или почти ничто…
Богине хаоса стало скучно в этом спокойном месте. Жаждая развлечений и свободы, Синдерэль пришла к Самаэлю и предложила создать мир, в котором жили бы смертные существа. Поначалу бог света и добра противился этой затее, но богиню хаоса неспроста называют еще и Богиней Лжи и Обмана… Люди, эльфы, да и все существа, населяющие Тэрн, считают эти качества дурными, но именно хитрость и интуиция помогли Синдерэль убедить Самаэля создать новый мир. Главным доводом стало то, что смертные будут поклоняться богу света, как главному из богов. – На лице Рэль отразилась грусть, но вскоре исчезла. – Да, боги тоже страдают от собственного честолюбия. Впрочем, в одиночку принять такое серьезное решение как сотворение мира, Самаэль не мог. Только всем вместе хватило бы сил создать Тэрн.
– Согласны ли остальные? – усомнился Самаэль.
– За этим дело не станет, – ответила коварная богиня.
Данрен остался равнодушен к предложению Синдерэль, но согласился помочь, еслили все примут единодушное решение.
Богиня хаоса отправилась к Медегме. Богине тьмы идея Синдерэль сразу понравилась – она уже тогда жаждала власти, а той, какой располагала, была неудовлетворенна.
Заручившись поддержкой уже двоих богов, хозяйка хаоса явилась со своим предложением к Белигме и, видя ее сомнение, поспешила успокоить ее льстивыми увещеваниями:
– Представь себе мир, в котором тебе будет о ком заботиться – лечить, оберегать, дарить добро и награждать смертных любовью. Тебе будут поклоняться, тебя будут чтить, тебя будут любить и просить о заступничестве.
Так дала добро на создание мира и Белигма.
Из Шестерых главных богов остался лишь Сориан – бог природы, но и к нему хитрая Синдерэль нашла подход. Предложение стать творцом природы в новом мире окончательно склонило чашу весов в сторону лукавой богини.
Предположительно боги собрались в круг посреди Обетованного, вытянули вперед руки. Каждый из богов был одержим своей идеей, каждый из них думал, что этот мир будет принадлежать только ему. Но, как оказалось, боги тоже иногда ошибаются…
Энергия, струящаяся потоком с их пальцев, встретилась в центре и преобразилась сначала в маленькую прозрачную сферу, которая светилась и переливалась всеми цветами радуги; потом она начала расти и проваливаться вниз…
Это продолжалось долго, до тех пор, пока сфера не была полностью погружена и не оказалась достаточно далеко от Обетованного.
Когда же Тэрн был создан, между богами разгорелся первый спор: они никак не могли решить, кто же из них создаст живых существ. Этот спор грозил стать бесконечным, но в конце концов было решено, что этим займется Медегма и Самаэль. Бог света сотворил эльфов, людей и гномов, Медегма – рассков[1], маарлоков и вархов[2]. Темной Богине уже тогда не хватало чувства прекрасного, – Рэль поморщилась, как будто проглотила что-то горькое, – и все, что она могла сотворить, было жалко и уродливо. Остальные существа, такие как драконы, ну или херды[3], появились без участия богов – от переизбытка божественной энергии, просочившейся в новый мир.
Белигма, тоже внесла свою непосредственную лепту, наделив эти существа чувствами и мыслями.
Когда был создан и населен новый мир, Сориан сотворил горы, леса и моря.
Но Тэрн часто страдал от бедствий, таких как ураганы, наводнения, землетрясения и пожары, потому что не было Хранителей четырех основ, существ, способных поддерживать гармонию стихий, не давая им вырваться в мир.
– А как появились Хранители? – перебил полуэльфийку Ташин.
– В те времена, когда Снежная империя шла против южных государств, а тёмные и светлые эльфы воевали против людей и друг друга, каждую сторону вел в бой повелитель стихии. Сойдись эта Сила на поле битвы, то мир, и так стоящий на грани гибели, вполне мог быть уничтожен. Видя, какой хаос в нем творится, боги решили вмешаться, раз и навсегда положив конец той войне.
Предводителей четырёх армий развоплотили и заточили каждого в своей стихии, которые им теперь вечно предстояло сдерживать. Эти летописи давно канули во времени, а Хранители и по сей день остаются взаперти, в вечных муках, без права на помилование.
– А что же мучает Хранителей?
– Нет ничего страшнее бесконечного ожидания. Даже смерть им более желанна, но и этой милости им не дано…
– Жестоко.
– Может быть и так, – согласилась Рэль. – Так вот, право создать что-то появилось и у Синдерэль, но что ей, собственно, было нужно? Она уже одержала одну из величайших побед: добилась от других богов создания нового развлечения. Да, мир для богини хаоса – одна большая и весьма интересная игрушка. Но все же она должна была дать ему хоть что-то…
И она создала эти топи. Главным образом они служили ареной, и богиня действительно развлекалась, наблюдая за глупыми существами, которые себе на беду попадали в Карпенские болота.
Проходили века, и Синдерэль все реже обращала взор на свое творение, постепенно забывая о нем. Но частичка божественной искры так и осталась здесь, творя свои чудеса.
– Да уж, – Ташин поежился, – у этой богини странное чувство юмора…
– Я бы сказал – извращенное, – вставил свое слово маг, который тоже прислушивался к рассказу.
Полуэльфийка криво усмехнулась и ничего не ответила. Пусть думают, что хотят. Ей все равно.
– Рэль, а как ты думаешь, как выглядит богиня хаоса? – не унимался Ташин. Похоже, его вообще хлебом не корми, дай позадавать вопросы. Если он открывал рот, то остановить его было почти невозможно. – У нее, наверное, на голове рога? Ну или хвост есть? А может, она совсем не похожа на то, что мы представляем? А Самаэль? Он какой? Наверное, носит белые одежды – не то что эта злобная богиня…
Вопросы сыпались на голову девушки подобно граду, и она уже искренне пожалела о том, что рассказала эту легенду.
– Я всего лишь смертная, дитя, – в голосе полуэльфийки послышалось легкое раздражение. – Я не могу знать, как выглядят боги!
Она наконец-то выдернула свой рукав из его цепких пальцев.
– Ташин! – возмутился он. – Меня зовут Ташин! Неужели так сложно запомнить? – и уже тише, словно обращаясь сам к себе, добавил: – Жаль… очень жаль.
***
Они продолжали путь еще несколько часов, пока окончательно не стемнело. Останавливаться на ночлег бессмысленно: огниво ничем не могло помочь – весь хворост был мокрым. Перекусить тоже нечем, и каждый из путников мечтал быстрее выбраться из ненавистной топи.
Теперь Йен шел впереди, и кристалл посоха излучал сияние, хорошо освещая путь.
В этом свете тропа вспыхивала червонным золотом, переливаясь и искря, расточая сверкающие брызги от каждого шага путешественников. Мхи на стволах древних дубов тоже светились, но каким-то неестественным зеленым оттенком. Под большими кривыми корнями, в дуплах и в кронах вспыхивали и тут же гасли красные парные огоньки. Йен знал, что за ними сейчас наблюдают мелкие болотные духи, и отчетливо чувствовал их бессильные ненависть и злобу.
– Как здесь прекрасно! – воскликнул Ташин и двинулся по направлению к светящимся огонькам.
Рэль еле успела схватить его за воротник ярко-зеленой куртки и, с силой дернув, развернуть к себе.
– Я, конечно, понимаю, что все это безумно интересно, – она устало посмотрела в веселое лицо Ташина. И откуда в нем столько силы и энергии? – Но подходить к озлобленным сущностям, даже если это всего лишь мелкие болотные духи – не стоит. Смертельно опасно. Ты меня понимаешь? – и, получив кивок, отпустила его воротник. – Вот и замечательно.
Они продолжили идти. Тропа змеилась и петляла, оставляя позади темные дремлющие болота и неведомых существ, таящихся в них.
Маг тяжело опирался на посох – путь через Карпенские болота давался ему с трудом. Он чувствовал глубокую вибрацию Силы, дыхание божества, и это воздействие отзывалось болезненной дрожью во всем теле. Йен не мог защититься от этой боли – слишком велика была мощь болота, слишком стара и уверена в себе, слишком много отдала Синдерэль своему творению. Сейчас он ощущал себя крохотной песчинкой, затерявшейся в груде песка. Осознание этого давило на мага, заставляя ощущать липкий страх и собственную ничтожность. Не стоило раздражать эту Силу даже попыткой защититься от нее – неизвестно еще, чем эти эксперименты обернутся для молодого мага.
Из неприятных раздумий его вывел возглас Цеты:
– Вы видите? – она указала направо. – Там горит костер!
И правда, вдалеке горел огонь.
Все вмиг застыли. Каждый из путников испытывал непреодолимое искушение согреться.
– Как бы ни манил вас огонь, не стоит сходить с тропы, – отчеканила Рэль. – Это может быть опасно.
Но ее никто не услышал. А может, просто не хотели слышать. Так или иначе, вся компания инстинктивно двинулась к огню. Позже никто так и не смог вспомнить, кто из них сделал шаг первым. Рэль зло усмехнулась и последовала за всеми.
Уже ступив под кроны деревьев, полуэльфийка обернулась. Золотистая тропа исчезла, поглощенная мраком, как будто ее никогда не существовало.
Путникам казалось, что свет струится из безопасного места. С какого-нибудь холма, где этот костёр развел такой же, как и они, путешественник, чтобы согреться в промозглую ночь.
Они шли к источнику света вот уже больше часа, но огонь, казалось, отодвигался все дальше, уводил глубже в болота, и каждый из путников все яснее это понимал. Не было ни намека на тропу, зато красные глаза духов стали ближе, алчно взирая на незваных гостей, и их негативную энергию почувствовали уже все. Со дна болота поднимались яркие полупрозрачные пузыри и, достигнув листвы, вспыхивали и исчезали. Они отливали какой-то болезненной желтизной, напоминающей цвет змеиного брюха.
Йен заметил обеспокоенность на лице друга. Риза тревожили творящиеся здесь чудеса. Рыцарь, сотни раз обнажавший меч против врагов из плоти и крови, не знал что противопоставить врагу, неуязвимому для привычного оружия. Воин вообще недолюбливал магию и магов. Единственным исключением был старый друг Йен.
Риз остановился, затравленно озираясь по сторонам. Кинув быстрый взгляд на путников, увидел в их глазах такие же растерянность и страх, что испытывал сам. Только один член этого маленького отряда оставался внешне спокойным – Рэль. Ее укоряющий взгляд как бы говорил: «А я предупреждала…»
Она крепко сжимала руку Ташина, видимо, опасаясь потерять этого непоседливого юношу.
– Мне одному кажется, что огонь постоянно отдаляется от нас? Что, Тьма возьми, здесь происходит?!
– Посмотри на огонь, который привел вас сюда. – Она изящным жестом показала на видневшийся вдали свет. В голосе Рэль звенела сталь, а глаза были холодны как лед, царивший в Снежной Империи. – Это полночный огонь, блуждающий огонь – можешь называть, как угодно. Он зажигается под самым носом путника, и путник идет к нему, идет за ним, уводящим все дальше и дальше в болота. К гибели. Несчастные следуют за ним послушно, как завороженные, и лишь в последний миг понимают, что угодили в ловушку.
– Но мы всегда можем повернуть назад. – Сейчас рыцарь храбрился, отчетливо осознавая опасность. – Мы не сворачивали. Шли постоянно прямо…
– Это вам так казалось. – Рэль выделила слово «вам» и очередная презрительная усмешка тронула ее губы.
– В таких случаях дед говорил мне, – начал было Ташин, но никто так и не узнал, что говорил его дед и как это могло им сейчас помочь.
Раздался хруст сухих веток, и дорогу им преградили древесные големы.
___
[1] Расски – абсолютно лишенные шерсти волкоподобные существа, имеющие острые, словно иглы зубы и длинные тонкие хвосты, конец которых венчает костяная булава.
[2] Вархи – не обладающие особым умом каменные исполины. Имеют на голове рога, в которых заключена их жизненная сила. Редкий вид.
[3] Херды – огромные белые медведи, обладающие ментальной магией и разумом.
Глава 5 Карпенское болото. Древесные големы
Раздался жуткий не то скрип, не то плач, и деревья подхватили его злобным шелестом. Казалось бы, сухие стволы и ветви должны покоиться в мире, но чья-то черная магия вырвала их из вечного сна, подчинив и заставив преградить путешественникам дорогу. Сразу три голема высились над путниками и буравили их своими глазами-мхами, светящимися в темноте. Странные создания напоминали скорпионов – так же имели восемь остроконечных лап. Ветви, торчащие впереди, походили на клешни – подвижные и цепкие. Суставчатые панцири из туго переплетенного лозой бурелома и завершали их строение загнутые хвосты, на конце которых блестели жала.
Некоторое время големы тупо взирали на живых. На самом же деле прошли считанные секунды. Со скоростью молнии, одина из этих тварей устремилась вперед, выкидывая клешню и пытаясь захватить в нее путников. Она даже двигалась как настоящий скорпион – осторожно и в то же время смертоносно. Остальные, как будто обладая разумом, начали обходить отряд с флангов.
«Кто создал эти уродливые создания? – Керон попятилась, смотря на древесных галемов округлившимися глазами.
Посвященная всмотрелась в глаза лесного страха, и ей показалось, что в них на одно короткое мгновение промелькнула смертная тоска, но тут же исчезла, и на нее опять пялились непроницаемые буркала.
Скорпион снова выкинул вперёд клешню, но хотя посвященная всё-таки успела увернуться, полностью избежать скользящего удара не получилось. Она упала на стылую землю. Почувствовав жгучую боль в основании предплечья, попыталась подняться, но окружающие деревья, обретя возможность двигаться, будто бы только и ждали этого. Их ветви, подобно хищным лапам, вцепились в ногу девушки и потянули ее к себе.
«Я не хочу умирать! – пролетела шальная мысль. – Не так! Не здесь!»
Керон попыталась вырваться, но ветви крепко держали свою добычу и отпускать вовсе не желали, продолжая тянуть к топи.
Руки девушки кровоточили от бесплодных попыток удержаться, не дать затянуть себя в трясину. Одной рукой она еще цеплялась за скрюченный корень, другой сжимала медальон Самаэля, истово шепча молитвы своему светлому богу.
И он откликнулся на мольбы.
Медальон в ее ладони засиял подобно маленькому солнцу, ослепляя, заставляя зажмуриться. Она вдруг почувствовала, что хватка ослабла, и решила приоткрыть глаза. Тьма вокруг рассеивалась, и злобные ветви неохотно расцепили свои пальцы – назвать их как-то иначе не повернулся бы язык. Стук собственного сердца звучал в ушах, и это было отличным подтверждением того, что она еще жива.
Керон поднялась и неуверенно шагнула вперед, но нога соскользнула в липкую топь. Потеряв равновесие, несчастная жертва провалилась по пояс и испытала отвращение не только от затхлой вони, но и от странного бульканья вокруг.
Посвященная не чувствовала дна, но знала, что любое движение сейчас подобно смерти: чем отчаяннее она будет выбираться, тем быстрее её поглотит трясина. Девушка уже хотела позвать на помощь, но ее лодыжки обхватили чьи-то холодные пальцы.
Керон захлебнулась собственным криком, когда осознала, что это были не ветви внезапно оживших деревьев, не злобные духи и даже не големы. То, что схватило ее за ноги, вообще не имело права на существование, потому что это были кисти мертвеца, давно лишенного плоти. Могильный холод высасывал душу из несчастной жертвы и делал это неспеша, будто предвкушая и оттягивая сладкую концовку, постепенно погружая тело девушки в топь.