Облюбованный угол оказывается символично заставленным домашними дезинтеграторами мусора. Ну что ж, у Империи, возможно, сейчас появится шанс дезинтегрировать один заблудившийся кусочек мусорной кучки прошлого. Удержаться от соблазна попробовать я не могу, любопытство просто жжётся. Ещё раз смотрю на огонёк патвеба, ощущая смесь страха и ажиотажа, и наконец решаюсь.
«Связь с телепатической сетью. Установить соединение. Соединение достигнуто».
Потрясающе... Я дотянулась. Я дотянулась до своих!!!
«Идентификация пользователя...»
Кажется, я дрожу, скармливая системе поток символов. Если у наших не изменилась система назначения персональных идентификационных шифров... То не исключено, что где-то есть далек с таким же номером. И он сейчас не в патвебе.
«...идентификация прошла успешно. Доступ к телепатической сети открыт».
Знакомое ощущение патвебовской связки облекает меня от макушки до гравиплатформы. Не той куцей пародии из Цитадели, а могучей лавины множества умов, работающих в общем потоке данных. Как же мне этого не хватало! Я — наркоманка, почти свыкшаяся с чувством постоянной информационной ломки, и тут на меня обрушивается тьма легко доступных данных обо всём, что произошло в моё отсутствие, только успевай хватать и глотать! Скорее, скорее, уточнять, обновлять, пока не поздно, пока настоящий законопослушный гражданин Империи с тем же шифром не обратился к общей сети. Вот они, исторические архивы. Копировать, не разворачивая...
В следующее мгновение происходит то, чего я в принципе не ожидала. Да и сложно было ожидать. Они накрыли меня не через патвеб. Всё оказалось гораздо проще. Если бы я хоть на миг предположила, что Новая Парадигма настолько минимизировала устройство для подпространственного перемещения, я бы в жизни не сваляла такого дурака. Но я знаю принципы его работы и никогда бы не подумала, что можно полностью переделать алгоритм и снабдить стабильным и точным телепортатором каждый скафандр отдельно, чтобы можно было перебрасывать его из ставки в любую точку пространства, а не только с дальней орбиты на планету. Поэтому раньше, чем я успела понять, что происходит, передо мной из воздуха возникли два красных гиганта, выше меня как минимум на один купол скафандра, моментально взяли на прицел, и по-родному металлический голос отчеканил:
— Нарушитель законов Скаро, не оказывай сопротивления. Где Доктор?
Мы не «слышим» более ранние версии своих ДНК. Но почему никто никогда не говорил, что более ранние версии «слышат» потомков так сильно?!
====== Сцена вторая. ======
— Отвечай! Отвечай!
Грамотно расставленный на информационного наркомана капкан захлопнулся. Снаружи на меня смотрят два излучателя, изнутри мои системы потрошат и шинкуют, выжимая каждый бит информации обо всём, что со мной происходило с момента побега. Я всё это вижу, но совершенно оглушена и не в состоянии ничего предпринять. Эти двое... Они прекрасны. Они ослепительны. Их ментальное поле буквально сотрясает меня, пронзает насквозь. Если таковы обычные солдаты-сервы, то что же из себя представляют высшие чины? Их мощь так велика, что я почти не в состоянии думать. Я только вижу, что на них не обычные скафандры. Я такие видела в Альтаке, среди главного командования. Более того, они создавались на моём веку, эти тяжёлые металертовые оболочки высшей защиты. Когда мне было всего семь лет с момента активации, их дизайн вынесли на обсуждение, и честно, я тогда проголосовала «за», имея в виду «против» — несмотря на идеальную продуманность всех систем и удачные находки в области бионики, мне не понравился их сутулый силуэт. Но всё же большинство далеков они устроили, и их приняли. Раньше я, тщательно скрывая чувства, посмеивалась над каждым раскрашенным «горбунком», радуясь, что положение не обязывает меня влезать в этих монстров инженерной мысли. Но двоим сервам, нацелившим на меня излучатели, они удивительно подходят.
Металерт — легированный далеканиум, в отличие от нелегированного, стабильный даже в случае полного обесточивания или сильного перенапряжения. Для его производства нужны чертовски дорогие и крайне редкие вещества, вроде сока аркеллиса. Увидеть в металерте обычных сервов — это шок, почти такой же сильный, как их оглушающее ментальное поле, почти такой же страшный, как распил моих архивов. И нечего удивляться, что я не могу выдавить из себя никакого ответа. Новая Парадигма невероятна, великолепна, зачем только я существую, я же на их фоне полная грязь, ничтожество, дайте мне умереть! Такая мерзость, как я, просто не должна существовать, если есть вы! Как я счастлива, что вы существуете и что вы такие. Очистите меня. Подарите мне смерть!
— Отвечай! — говорящий начинает терять терпение. — Где Доктор?
— Здесь, — выдыхаю я, уже сама разворачивая остатки заблокированной информации и позволяя её без сопротивления вытащить из своей памяти. — В этом здании. Спускается сюда.
— Он один?
— С ним Ривер Сонг...
— Где ТАРДИС?
Ответить я не успеваю, потому что за спинами сервов раздаётся знакомый голос:
— Привет, «скитлз»!
И второй знакомый голос добавляет:
— Не виделись с 2106-го, а? Я скучала по вам, мальчики.
Хищник. И Ривер Сонг. Быстро они...
— Ты опознан как Доктор, — один из моих пленителей разворачивает на противника оружие. Ну вот, мои спутники уже стали для меня противниками, хотя наверняка сейчас попытаются меня спасти.
— Стоп-стоп-стоп, — Хищник театрально взмахивает руками. В одной из них зажата пробирка, с чем — не могу понять. У меня вообще все данные в глазу расплываются, я ничего не понимаю, кроме двух вещей: я поспособствовала созданию этого чуда, Новой Парадигмы, и я хочу умереть прямо сейчас, быть уничтоженной именно ими. — Что это вы собрались делать с моим маленьким далеком?
— Нарушитель закона был приговорён к казни. Приговор будет приведён в исполнение.
— Не-не-не, — продолжает Хищник. — Не так быстро, «скитлз». Ведь я — Доктор. И вы меня выслушаете.
— А я — Ривер Сонг, и стреляю со скоростью далека, — солнечно улыбается Ривер, держа их на мушке. — Или чуть быстрее. Проверим, или вы его выслушаете?
Что-то могучее затопляет меня, буквально вытесняя из собственного тела. В следующий миг я понимаю, что не из тела, а из внешней оболочки — скафандра. Больше она мне не подчиняется, кто-то перехватил управление. И тяжёлый, как свинец, голос говорит из моего динамика:
— Зачем тебе этот далек, Приход Бури?
— О, это моя любимая поликарбидная женщина, — уголком рта усмехается мой главный враг. Нет, наш главный враг.
— Сладкий, я сейчас заревную, — нежно мурлычет Сонг, впрочем, не отводя взгляда и бластеров от солдат.
— ...и мне будет очень грустно без её визгливого стаккато, то и дело требующего что-нибудь «объясни-и-ить», — заканчивает свою мысль Доктор. Раньше бы я возмутилась, но сейчас меня касается лишь тень былого гнева. — Поэтому я хочу её у вас выкупить.
— Она шпионила за тобой, обманывала тебя. Ты нелогичен, — продолжает тот же голос. Сервы поразили меня своей мощью, но тот, кто говорит — он ужасен. Не в силах ничего предпринять, не то что вернуть себе контроль над скафандром — пошевелиться! — я только могу лежать, раздавленная тяжестью чужого голоса, и умирать от тошнотворно-звериного ужаса и совершенно не сочетающегося с ним восторга. Я не знаю, кто там, на другом конце сети, но он чудовищен и великолепен.
— А ещё она вытащила моих друзей, которых вы спровадили в Континуум Забвения, и спасла Землю. Считай, я возвращаю ей долг... Вечный. Это ведь ты, Вечный?
Даже сквозь ужас, затопляющий меня, я чувствую намёк на усмешку от того, кто перехватил управление скафандром. Вечный... Кто такой Вечный?
Впрочем, мой пленитель не удосуживается идентифицировать свою личность и подтвердить или опровергнуть догадку Доктора.
— Что ты считаешь достаточно ценным, чтобы предложить далекам в обмен на их преступника?
— Вот это, — он протягивает пробирку. Не вижу, что там.
— Объясни, — жёстче приказывает свинцовый голос.
— Волос. Просто волосок. Или не просто. Это — волос древнего каледа, не затронутого мутациями. Очень древнего. Вы же знаете, у меня есть маленькая синяя будка, которая порой пересекает темпоральную линию Скаро. Так что вот она, ДНК ваших генетических предков, нетронутая, целенькая, стабильненькая. Или Новой Парадигме она не нужна?
На этих словах Ривер упирает один из стволов в пробирку.
Ну конечно. Каледианская учёная-физик, Велони Руал, мой тайный кумир первых лет жизни. Имя Хищник знает от меня, по моей же собственной ошибке, и по моей же ошибке знает, что она родилась перед самым началом войны. Этих параметров оказалось достаточно, чтобы рандомайзер ТАРДИС смог её найти, а уж волос можно выдернуть прямо на улице, проходя мимо. Или взять с подушки на кровати. Или снять с плеча в учебной лаборатории, стоя чуть сзади. Вопрос, когда успел? Сразу после того, как мы расстались в первый раз, или прямо сейчас летал? Или там вообще волос, выдранный из первого попавшегося манекена у магазина одежды?
— Повелители Времени лживы, — замечает свинцовый голос. — Где гарантия того, что ты сказал правду?
— Смешно. Вам вечно нужны какие-то гарантии, — отвечает Доктор с совершенно серьёзным видом. — При том, что ни одной гарантии Повелителя Времени вы не верите в принципе.
Он задумчиво проворачивает в пальцах пробирку, слегка задевая ей по стволу бластера Ривер.
— Короче. Или вы забираете волос и отдаёте моего маленького далека, забыв, что он вообще существует. Или его убиваете. Но тогда, клянусь, я к вам приду. И ты знаешь, Вечный, что это значит. Далеки смогли у меня отыграть слишком мало раундов, чтобы ты был уверен в вашей победе, а не в моей.
Этот далек... Вечный, как его называет Хищник. Он не поверит в сказку про волос, я знаю. Ни один далек не поверит. Зато Новая Парадигма может сообразить, что часть удачных попыток обставить Доктора принадлежала мне. В этом случае мне грозит кое-что похуже, чем смерть — жизнь в роли Мерзости в отделе безопаски, занимающемся планированием операций против Хищника вообще и возможных появлений других Повелителей Времени в частности. Но лучше так, чем на них, таких великолепных, но ещё не вошедших в силу, свалится Приход Бури. И у меня есть кнопка аварийной блокировки систем связи, на ручном управлении, недоступная извне даже верховным далекам.
Щелчок. Устрашающий разум со свинцовым голосом, вливавшийся в электронную половину моего организма по линии патвеба, исчезает, а я, сразу обретя контроль над всеми системами, от безнадёги стреляю в Доктора. Не убью, так хоть спутаю все планы.
Увы... Я только думаю, что стреляю, но за те миллионные доли рэла, пока приказ летит по синтетическим нервам к излучателю, меня вдруг обжигает дикая боль. Второй солдат, который так и не спускал с меня фоторецептора, успевает выстрелить первым. Его оружие слишком мощное для моих систем защиты, что неудивительно. Номер Два должен был передать им все наши разработки, а они сами — ещё дальше их развить. Пока я пытаюсь не взвыть, остатки моего излучателя стекают на пол алым расплавом. На его месте теперь лишь уродливый и бесполезный обрубок. Вторая левая ложноручка горит, как ошпаренная — это фантомная боль, будто мало мне боли реальной от подживающих ран. Ривер расширяет и без того немаленькие глаза, но в последний миг удерживается от выстрела, увидев, что я сама пока ещё цела.
— Не двигайся, пока высочайшее командование не примет решение, — приказывает мне солдат.
Проклятье, проклятье, проклятье! Если бы я только имела право голоса, а не продавалась, как бессловесная тумба или вся эта дурацкая бытовая техника по сторонам от нас! Но что бы я ни сказала, ни одна сторона не примет этого в расчёт.
Красное изваяние, нацелившееся на Доктора и Ривер, наконец оживает:
— Верховный совет далеков принял решение, — а как же Император? Мы больше не Империя?! — Солнечный Тетраэдр будет вычеркнута из числа разыскиваемых преступников и из Системы. Отныне она больше не далек.
Что... Ничего позорнее они придумать просто не могли. Истинный далек, объявленный не нарушителем и даже не Мерзостью, а просто низшим. Лишённый идентификационного шифра и права говорить и называться на собственном языке. Официальное изгнание, навеки. Я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь огрёб такой приговор, хотя закон это предусматривает, как высочайшую меру наказания, но всю глубину своей беды понимаю сразу. Вот так, только я коснулась патвеба и вспомнила, как это — общий порыв, единое устремление, коллективная связка, и ты в ней наконец-то часть чего-то целого, а не потерянная гайка в придорожной канаве, как нате вам, мордой о стальной пол. Уж лучше бы убили!!!
Мощный тычок манипулятором в бок подсказывает направление движения в сторону Доктора и Ривер Сонг.
Такие могучие... Такие великолепные... Такие бесстрастные и способные дать единственно верную оценку всему тому, что я наворотила. Об меня просто... стыдно марать излучатель. Теперь я никто. Существо неизвестного происхождения, зачем-то всунутое в старый даледианский скафандр. Домашняя зверушка Доктора с вырванными зубами. Протез головного мозга, когда ему собственных идей не хватает. Проданная рабыня. Далек не может быть рабом — но я больше не далек. Я просто Солнечный Тетраэдр, даже не с Далазара. Нет никакого «мы». Я одна.
Я не помню, как Доктор отдал пробирку, как исчезли солдаты Новой Парадигмы, как меня заставили войти в ТАРДИС. Только когда за мной закрылись синие двери и раздался звук дематериализации, я начинаю осознавать реальность.
Я одна. А тогда зачем существовать дальше? Вот она, ситуация покойного Металтрона. Я одна, и я ничего с этим не могу сделать. Но кое-что всё же у меня осталось — самоуничтожение. Собственно, это всё, что у меня осталось. Отдать себе приказ, настроить режим, разогнаться и подорвать реактор скафандра вместе с консолью ТАРДИС.
Я одна. Я не выживу одна.
Забыв обо всём, я бросаюсь на консоль. Без обратного отсчёта и каких-либо настроек. Просто режим самоподрыва по факту столкновения, предназначенный для уничтожения укреплений противника, когда нет другого выхода.
И останавливаюсь в двух гравиплатформах от цели, потому что все системы разом выключаются, остаётся лишь постоянная подача напряжения на корпус. Меня окружает абсолютно мёртвая броня, которая словно никогда не была активирована. Даже системы жизнеобеспечения умерли.
Защёлки люка сами размыкаются, и в увеличивающуюся щель я вижу разозлённого Доктора с отвёрткой.
— Я тебе дам, «не выживу», — рычит он. Похоже, я рефлекторно проговорила часть своих мыслей вслух.
Двуногое симметричное чудовище. Ты не представляешь, на что ты меня обрёк своим обменом. Если бы не шины на двух ложноручках, катастрофически мешающие совершить точный прыжок, я бы уже висела у тебя на шее, силясь переломить позвоночник. И судя по всему, ты читаешь эту мысль в моём взгляде, потому что сейчас я не в состоянии контролировать эмоции.
— Ривер, мою большую синюю аптечку, — холодно приказывает Доктор. — Под консолью, второй ящик справа от входной двери.
Бледная, но такая же холодно-сдержанная Сонг быстрой тенью проскальзывает мимо меня, а я, не отводя взгляда от глаз Хищника, пытаюсь реанимировать скафандр. Ну должно же хоть что-то сработать, ну хоть выдрать провода из аварийного аккумулятора и обесточить корпус! Далеканиум грохнет так, что мало не покажется.
— Маленькая дрянь, — он наносит удар отвёрткой мне в висок с такой скоростью, что я не успеваю среагировать из-за ноющих и повреждённых ложноручек. И всё меркнет.
====== Сцена третья. ======
Темнота и непреодолимая слабость. Кажется, меня чем-то накачали, но мозг не выработал дневной ресурс, так что активировался довольно быстро. Тело в оцепенении, а соображалка заработала, хоть и плохо. Пошевелиться не могу, но чувствую, что извлечена из скафандра и лежу на человеческой подушке, укрытая чем-то мягким, наверное, пледом. Где-то рядом звякают по металлу инструменты и ложка о бортик чашки.