- Нельзя, - ответил король. – Мощь черных заклинаний коренится в силах Тьмы, и пользоваться ими – всё равно что обращаться за помощью к темным богам. Мы не должны опускаться до этого.
- Жаль, - вздохнул волшебник. – А то могли бы бить врага его же оружием. У нихонцев превосходные убийственные заклинания – а наша светлая магия годится лишь для защиты…
- Позвольте, - вмешался стоявший рядом с королем Тамар, - мощные ударные заклинания есть не только в черной магии. Уверяю вас, магия воздушной стихии в этом отношении ничем не хуже. Если хотите, я могу организовать ускоренные курсы и обучить этому искусству всех желающих.
Толпа ответила возбужденным шумом. Очевидно, предложение пришлось людям по душе.
К полудню следующего дня посреди площади возвышалась груда растрепанных книг в черных обложках, испещренных сатанинскими символами щитов и шлемов, размалеванных оскаленных масок, сосудов с запекшейся на дне кровью, каменных и серебряных черепов самых разнообразных размеров. Напрасно король опасался народных волнений – большинство поклонников Тьмы добровольно притащили сюда этот хлам из своих святилищ и академий. Только некроманты поначалу никак не желали закрывать свою гильдию, но и они, увидев перед входом толпу решительно настроенных горожан с камнями и дубинами, предпочли без лишних напоминаний покинуть здание.
Когда часы пробили двенадцать, из дверей главного мирхемского храма вышла процессия празднично одетых жрецов с факелами. Жители города, плотной стеной стоявшие на всём пути от храма до дворца, приветствовали их радостными возгласами. Расположившись вокруг сваленного на площади магического мусора, священнослужители протянули к нему факелы, и вся куча вспыхнула жарким огнем. Сначала жрецы, а за ними и все собравшиеся опустились на колени и простерли руки к небу. Смрадный дым уходил ввысь, черные артефакты, треща и корежась, рассыпались в прах – и чем ярче разгоралось пожиравшее их очистительное пламя, тем светлее становились устремленные в небеса лица людей. Когда куча догорела, священники залили ее водой, водрузили на это место вынесенные из храма статуи Арагура Создателя, Эрлоира Хранителя и Илвантая Судии и вознесли им покаянную молитву. Тысячи людей, со священным трепетом глядя в небо, беззвучно повторяли за ними слова этой молитвы, прося силы Света не оставить их своей милостью и даровать победу над неприятелем. И, казалось, боги услышали их - серое небо, уже несколько дней затянутое тучами, вдруг на несколько минут прояснилось, и на город пролились скупые лучи солнца, воспринятые многими как добрый знак, сулящий надежду.
Асрул в этот день не стал отделять себя от народа и отказался занять свое обычное почетное место на ступенях дворца. Стоя посреди общей толпы, один, без стражи, он со слезами на глазах молил богов о том, чтобы они простили эрафийскому народу былые прегрешения и укрепили его дух перед последней роковой битвой. И еще он просил их защитить Хармондейл, чтобы его подданные, нашедшие там приют, смогли сохранить себя как народ и не дали угаснуть памяти о своей великой родине, разгромленной неодолимыми врагами, но не преклонившейся перед ними…
========== Глава 7. Последняя битва ==========
Идея Тамара обучить жителей Мирхема воздушной магии вызвала среди горожан большое воодушевление – на устроенные им курсы записалось столько людей, что их оказалось негде разместить. Король, по достоинству оценивший замысел Тамара, предоставил для занятий городскую библиотеку, залы которой освободили от книг и наскоро приспособили под классные комнаты. Здесь мирхемцы с энтузиазмом учились метать молнии и волшебные стрелы, гипнотизировать врагов, привлекать на свою сторону удачу и закрываться от стрел воздушными щитами. Конечно, Асрул понимал, что начинание Тамара вряд ли способно принести реальную пользу – за короткий срок в совершенстве овладеть заклинаниями было невозможно, да они и не могли бы серьезно повлиять на ход битвы с гораздо более сильными нихонцами. Но, по крайней мере, занятия магией отвлекали людей от мрачных мыслей и давали им надежду, что приобретенные навыки позволят устоять в предстоящем сражении. Или хотя бы иллюзию надежды.
Сам же Асрул подобных иллюзий не питал, и ему было, пожалуй, тяжелее всех. Вынужденный поддерживать собственным примером боевой дух народа, он ни с кем не имел права делиться своей тоской и тревогой – да и не было рядом с ним такого человека, которому он мог бы без опасений излить душу и получить в ответ искреннее сочувствие. Таких людей в его жизни было всего-то двое – жена и мать, но первая покоилась в земле, а вторая, сидя в своем энротском дворце, может, и болела сейчас сердцем, глядя в магический прибор на сына, но слов поддержки и утешения передать ему не могла. Мучительное ожидание конца становилось всё невыносимее, и иной раз королю хотелось уже, чтобы развязка наступила поскорее – но, тут же спохватываясь, он гнал от себя подобные мысли.
И вот однажды зашедший к нему Моррис сообщил:
- Ваше Величество, там от врагов послы пришли, хотят о чем-то говорить с вами. Может быть, не всё еще кончено, а? Может, нам всё-таки удастся от них откупиться?
Асрул бросил на него суровый взгляд.
- Я так не думаю. Приведи их ко мне.
Через некоторое время в кабинет короля вошли в сопровождении Морриса два троглодита в золоченых доспехах.
- Вас прислал Деемер? – спросил Асрул.
- Да, - произнес один из гонцов. – Повелитель Нихона просил сообщить вам, что у нас всё готово для атаки на ваш город.
- Сам вижу, - хмуро проговорил король.
- У вас нет никаких шансов устоять, - продолжал троглодит. – Под Мирхемом собрана вся нихонская армия, сопротивление бесполезно. Но если вы добровольно сдадите город, наш повелитель сохранит жизнь и вам, и вашим подданным.
Асрул горько усмехнулся. Он знал: обещания нихонцев ничего не стоят. Да если б их словам и можно было верить – разве он согласился бы на такое предложение? И разве кто-то из его подданных захотел бы сохранить жизнь столь позорной ценой, трусливо сдавшись нечестивым врагам и оставив свои святыни им на поругание? Но у него не было ни малейшего желания распинаться перед этими тварями, объясняя им причину отказа.
- Да идите вы к черту вместе с вашим повелителем, - буркнул он, уже не считая нужным соблюдать дипломатию.
- Вот как… Не понимаю, к чему это бессмысленное упрямство? Ну что же, в таком случае повелитель просил передать, что завтра будет штурм.
- Я уже понял. Это всё, что вы хотели мне сообщить?
- Да, всё, - кивнул троглодит. – Не желаете, значит, сдаваться? Дело ваше, упрашивать не буду. Хотите погибать – погибайте.
- Если у вас всё – тогда возвращайтесь к своему королю, - оборвал его Асрул и встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.
Выпроводив послов, король обвел взглядом свой кабинет, а затем подошел к окну и долго смотрел на дворцовую площадь и прилегающие к ней кварталы, которые отсюда, с последнего этажа, были видны как на ладони. Город жил своей обычной жизнью: на тренировочной площадке рыцари упражнялись в фехтовании и лупили по мишеням из луков и арбалетов, из библиотеки расходились слушатели курсов Тамара с толстыми томами заклинаний под мышкой, перед таверной о чем-то бурно спорили, размахивая кулаками, несколько пьяных мужиков, а прямо под окнами дворца, никого не стесняясь, целовалась влюбленная парочка. А завтра всему этому настанет конец. Сюда ворвется разъяренная орда подземных тварей, никого не щадя и сокрушая всё на своем пути – и не будет больше ни города, ни дворца… ничего не будет. Без всяких сомнений, нихонцы камня на камне не оставят от столицы государства, столько веков стоявшего у них поперек горла. Думать об этом было невыносимо.
Дверь приоткрылась, и в комнату нерешительно заглянул Моррис. Асрул жестом пригласил его войти.
- Ваше Величество, я всё слышал, - произнес оруженосец, затворяя за собой дверь. – Значит, завтра нас уничтожат, да? Вот уж никогда не думал, что история Эрафии закончится подобным образом…
- Ради всего святого, Моррис, не говори таких слов! – взмолился Асрул.
- Но ведь это же правда, - Моррис пристально взглянул в лицо королю. – Скажите мне, только честно: каковы наши шансы отстоять город?
Асрул отвел взгляд:
- Каковы бы они ни были, сдаваться нельзя…
- Вы не ответили на мой вопрос, - сверля глазами собеседника, произнес оруженосец. – Есть ли у нас шансы отбиться? Вот мы всё на энротцев надеемся, но ведь к завтрашнему дню они уже точно сюда не доберутся, разве не так?
Асрул молчал. Он колебался: сказать ли Моррису о гибели энротской армии? Подумал – и не сказал.
- Я знаю лишь одно, Моррис: пока мы живы – борьба не кончена. Надо сражаться – не подсчитывать шансы, не надеяться на чудо, а просто сражаться. Понял?
- Понял, - упавшим голосом произнес Моррис и скрылся за дверью.
Остаток дня Асрул потратил на подготовку к битве, отдавая командирам распоряжения о том, как наилучшим образом расставить войска для отражения атаки – распоряжения, в сущности, бесполезные, поскольку при таком соотношении сил было уже совершенно неважно, кто где будет стоять.
Ближе к вечеру, когда все приказы были отданы, король вернулся во дворец. Вскоре солнце скрылось за горизонтом, и на город опустилась душная тревожная ночь, безлунная и беззвездная. Асрул долго сидел в кабинете, не зная, куда деваться от терзающей душу тоски. Сейчас он особенно остро почувствовал, как не хватает ему возлюбленной Надиан. Если бы можно было сейчас поговорить с ней, поделиться тяжкими думами и облегчить душу! И он пошел на кладбище.
Подойдя к могиле жены, на которой, как обычно, лежали живые цветы, Асрул опустился на колени, припал губами к изящному мраморному надгробию и горько заплакал. Ему вспомнилось, как в день похорон королевы он клялся отстоять Эрафию от захватчиков… Неужели Надиан напрасно отдала свою жизнь? Тогда, стоя над свежей могилой, он был вне себя от горя, но теперь его даже радовало, что она не дожила до таких времен.
Вдоволь наплакавшись, Асрул пошел к захоронению Катерины – как всегда, когда хотел набраться душевных сил. Сев на корточки, он провел ладонью по серому шершавому камню памятника и прошептал:
- Не выполнил я твоих заветов, бабушка… Прости, если можешь…
На глаза вновь навернулись слёзы, перед мысленным взором встал суровый и печальный лик знаменитой королевы, вспомнились давние беседы с ней. Много нелегких испытаний выпало на долю этой мужественной женщины, были в ее жизни и горькие потери, и тяжелые поражения, но разве приходилось ей в осажденной столице родной страны коротать последние часы перед… Перед тем, о чем страшно даже подумать…
- Вы здесь, Асрул? – раздался вдруг мягкий голос неслышно подошедшего Тамара. – Тоже, значит, пришли к ней? Да, сюда действительно тянет – особенно в такие моменты.
Опустившись на колени, Тамар приложил руку к могильной плите, склонил голову и замер, погруженный в воспоминания. Затем поднялся и внимательно взглянул в лицо королю.
- Я ведь хорошо знал вашу бабушку, Асрул. Сколько дорог мы прошли вместе, сколько сражений выиграли… Удивительная была женщина, истинная героиня. Не зря ваш народ так чтит ее. Если бы не она – Эрафии давно бы уже не было.
Асрул тяжко вздохнул.
- Катерина так хотела верить, что наш народ вновь познает лучшие времена… И так надеялась, что я стану ей достойным наследником… А я ее подвел. Хотел принести Эрафии благоденствие, а принес гибель.
- Это не ваша вина, - качая головой, произнес элементаль. – Эрафию сейчас не спасла бы и сама Катерина. Понимаете, в чем дело… Прежде Свет и Тьма на Антагарихе пребывали в равновесии. С одной стороны – вы, АвЛи и Бракада, с другой – Нихон, Эофол и Дейджа. Но в Судный день баланс нарушился - светлые силы понесли урон гораздо больший, чем темные. Вам было не устоять в мире, который наводнило зло. Ну, если только приспособиться, предать самих себя и тоже погрязнуть во зле – но ведь этот путь не для вас, верно?
- Верно. Вот и я всем говорю - лучше умереть, чем покориться. Но если б вы знали, как не хочется умирать…
- Понимаю. Я скажу лишь одно: если светлые боги, которым вы поклоняетесь, и вправду мудры и справедливы - в ином мире они воздадут вам по заслугам. А сейчас мужайтесь, Асрул. Что я еще могу вам посоветовать?
Сверкнув глазами, король резко обернулся к Тамару.
- Тамар! Вы по-прежнему не можете телепортироваться в Стихийные Плоскости?
- Нет. Связь с ними до сих пор не восстановилась. Судя по всему, я так и не узнаю, что стало с Сопряжением.
- Значит, вам тоже придется вместе с нами принять этот бой? Как же несправедливо распорядилась судьба! Вы уцелели в крушении своего мира лишь для того, чтобы тут же найти смерть в чужой стране!
- Я не в обиде на судьбу, Асрул. И с готовностью разделю участь вашего народа. Завтрашний день мы встретим вместе, и встретить его надо достойно.
Бросив последний взгляд на могилу Катерины, Асрул вслед за Тамаром вышел с кладбища. Вместе они дошли до дворца и, обнявшись, попрощались до утра. Асрул отправился в спальню и, кинувшись прямо в одежде на кровать, забылся тревожным сном.
Проснувшись от звуков глухих ударов катапульт по стенам, король вскочил, быстро натянул доспехи и, схватив меч, выбежал из спальни. В коридоре он чуть не столкнулся с бежавшим навстречу смертельно бледным Моррисом, из груди которого торчала стрела.
- Началось, Ваше Величество, - прохрипел оруженосец и упал мертвым.
Мутаре продолжала свой путь к Мирхему. Горы остались далеко позади, и она шла по холмистой равнине, поросшей диким кустарником. По дороге иногда встречались небольшие крестьянские поселения с крытыми соломой убогими домишками и покосившимися ветряными мельницами. Вслед ей из-за полусгнивших заборов брехали собаки, кое-где слышалось тоскливое блеяние коз, но людей в деревнях почти не встречалось, кроме немногих дряхлых старух, провожавших ее недоброжелательными взглядами. Сначала, чтобы быстрее добраться до места, она пыталась пользоваться заклинанием мгновенного перемещения, но только лишний раз убедилась в его несовершенстве – после двух-трех совсем недалеких телепортаций приходилось сутками отдыхать, восстанавливая магические силы. Так что двигаться своим ходом получалось быстрее. И она шла по занесенным пылью дорогам, шатаясь от усталости и стирая ноги до кровавых мозолей. Последние несколько дней Мутаре даже ни разу не позволила себе поспать. Как только она, утомленная до предела, валилась в кусты и смыкала глаза, тут же наваливались кошмарные видения: мерещился то горящий дворец Асрула, то разъяренное лицо Деемера, остервенело рубящего эрафийцев топором, то пир нихонской армии на развалинах Мирхема – и, вскочив, Мутаре вновь трогалась в путь, подталкиваемая страхом не успеть вовремя.
Когда до города, по ее расчетам, оставалось уже недалеко, впереди послышались приглушенные звуки сражения – звон мечей, удары камней о стены, рычание подземных монстров и боевые кличи рыцарей. Поняв, что безнадежно опаздывает, Мутаре в отчаянии захлопала крыльями. О, если бы она могла летать! Но слабые недоразвитые крылышки, данные природой как будто в насмешку, были неспособны поднять ее в воздух. А телепортироваться уже не хватало магических сил – слишком много их было потрачено в предыдущие дни.
Внезапно какое-то неясное, смутно знакомое ощущение заставило ее остановиться. Прислушавшись, она уловила в воздухе едва заметные магические вибрации. Откуда они могли исходить? Мутаре вспомнила, что очень похожая аура испускалась волшебным колодцем близ нихонской столицы – чернокнижники часто пользовались его водой, чтобы набраться сил для колдовства. Аламар когда-то рассказывал ей, что в былые времена такие источники магии встречались повсюду, но в Судный день большинство из них были разрушены, а немногие оставшиеся постепенно собрали в себя распылившуюся магическую энергию, став необыкновенно мощными. Может быть, такой колодец был и здесь, в окрестностях Мирхема? Глоток воды из него пришелся бы сейчас очень кстати. Закрыв глаза и сосредоточившись, Мутаре попыталась определить, откуда исходят вибрации. Аура улавливалась с большим трудом – значит, источник был не близко. Может, в нескольких часах пути, а может, и в нескольких днях. Да еще и не по дороге на Мирхем, а далеко в стороне. Поиски колодца могут занять много времени, а ведь Деемер уже штурмует город… Впрочем, она всё равно не успевает к сражению, а если удастся пополнить магические силы и телепортироваться – тогда будет хоть какая-то надежда. И Мутаре, доверясь своему природному чутью на любые проявления магии, отправилась туда, откуда доносилась аура.