Звуки битвы постепенно стихали, а ощущение разлитого в воздухе волшебства усиливалось – значит, она шла правильно. Впрочем, ошибиться было трудно – ноги будто сами вели в нужном направлении. Останавливаться и прислушиваться уже не требовалось – всё вокруг было буквально напоено магией, это заметил бы и начинающий колдун. Мутаре больше не сомневалась: колодец совсем близко.
И вскоре она нашла этот колодец, расположенный в узком ущелье между горами, куда с разных сторон сходились тропинки. Он весь гудел от сокрытой в его глубине мощной силы, но внешне выглядел самым заурядным образом – неказистый деревянный сруб, покрытый облупившейся зеленой краской, ржавая цепь с ведром. Обычный незнакомый с магией человек, каких в Эрафии было большинство, едва ли догадался бы о его волшебных свойствах. Зачерпнув воды, Мутаре жадно припала к ведру и почувствовала, как вместе с живительной влагой в нее вливается магическая энергия. Вдоволь напившись и вновь ощутив себя способной творить заклинания, она в несколько приемов перенеслась прямо к городу.
Сражение было в самом разгаре. В воздухе стоял едкий запах дыма, на залитой кровью и истоптанной копытами земле валялось множество трупов, из которых торчали стрелы. Троглодиты и минотавры с хриплыми криками карабкались на стены, в пыльном небе носились черные и красные драконы, ловко уворачиваясь от арбалетных болтов и изрыгая пламя на головы людям. Огромная стая гарпий с такой яростью атаковала стоявших на стене рыцарей, что во все стороны разлетались клочья мяса и брызги крови. Повсюду мелькали развевающиеся черные знамена, летали молнии, взрывались сгустки огня, со свистом пролетали магические стрелы. Орда нихонцев, вновь и вновь бешено набрасывающаяся на городские стены, была столь велика, что оставалось лишь недоумевать, как эрафийцы до сих пор еще держатся.
Забыв об осторожности, Мутаре, спотыкаясь о распростертые тела, со всех ног бросилась к сражающимся.
- Прекратите! – кричала она. – Оставьте в покое этот город!
Но ее отчаянный вопль потонул в шуме битвы. Никто даже не обернулся и не замахнулся на нее мечом. Увлеченные сражением, подземцы продолжали штурмовать стены и осыпать врагов заклинаниями, не обращая никакого внимания на свою бывшую правительницу.
Мутаре чуть не взвыла от бессильной ярости. Какой же жалкой и бесполезной она себя чувствовала! А на что она, собственно, рассчитывала? Разве можно было надеяться одной остановить всё нихонское войско? Зря только она так упорно стремилась сюда, рискуя собой, превозмогая усталость, боясь опоздать, и зря радовалась, отыскав колодец. Всё было напрасно – одна против всех, она могла найти здесь лишь смерть, бесславную и бессмысленную. Но просто стоять и смотреть, как по ее вине гибнет отцовское королевство – это было выше ее сил.
Не зная, что предпринять, Мутаре в отчаянии подбежала к восседающему на коне минотавру в генеральском мундире и схватила его лошадь за поводья.
- Немедленно остановитесь! Я приказываю вам отступить!
- Чего-чего? – презрительно хмыкнул минотавр. – Приказываешь? А ты нам больше не командир, чтобы приказывать.
- Да что с ней вообще разговаривать? – прошипела находящаяся рядом медуза. – Кокнуть ее, чтоб не мешалась – и дело с концом.
Медуза натянула тетиву лука, но Мутаре успела поставить магический барьер, и летевшая в нее стрела, круто изменив направление, поразила минотавра. Обернувшись на тяжелое хлопанье крыльев, Мутаре заметила слетающихся к ней мантикор. Монстры стремительно приближались, когти их были выпущены, глаза горели хищным огнем. «Ну и пусть разорвут. Заслужила», - с тоской подумала она, даже не сдвинувшись с места. И только когда первая мантикора отточенными когтями полоснула ее по плечу, Мутаре вмиг опомнилась и поспешно телепортировалась на безопасное расстояние.
В это время Асрул в жаропрочных доспехах, способных защитить от драконьего огня, носился на коне по городу, раздавая указания воинам. Нихонцы безостановочно лезли на стены, но лучники, засевшие в стрелковых башнях, обрушивали на них град стрел – и враги кубарем катились вниз, оглашая воздух предсмертными воплями. Уж в чем в чем, а в стрелах недостатка не было – за предыдущие дни их изготовили столько, что хватило бы на несколько дней непрерывной стрельбы. По приказу короля старики и женщины выстроились между кузницей и башнями, по цепочке передавая ящики с боеприпасами лучникам - и те стреляли без устали, сражая всё новых врагов. Стены сотрясались от ударов и, казалось, были готовы вот-вот обвалиться, но всё же не рушились. Напрасно враги дубасили по ним камнями, таранами и заклинаниями взрывов - волшебники из числа земляных элементалей поработали вчера на славу, весь день обходя город по периметру и накладывая на его стены заклинание непробиваемости. Жаль только, что через несколько часов действие этого заклинания должно было закончиться, а обновить его элементали были уже не в состоянии - исчерпав всю свою колдовскую энергию, сейчас они полумертвыми лежали в подвале магической гильдии, и силы могли вернуться к ним не раньше следующего утра.
Убедившись, что ни разрушить стены, ни перелезть через них не удается, враги сменили тактику и стали активнее использовать своих летунов. Все, кто имел крылья – гарпии, мантикоры и драконы – большими отрядами взмывали ввысь и устремлялись в город, пикируя на головы защитникам. Гарпии были довольно слабы, но брали числом. Налетая большими стаями на отряды рыцарей и копейщиков, они разбивали их на отдельные группы, с которыми было легче справиться, облепляли людей со всех сторон, наносили удары острыми клювами и нещадно драли когтями. Сотни гарпий уже лежали на мостовых, порубленные мечами и раздавленные копытами, но их сменяли новые пернатые бестии, и, казалось, им не будет конца. Мантикор было гораздо меньше, но и одолеть их было куда труднее. Однако больше всего бед причиняли драконы. Видимо, Деемер сделал основную ставку именно на них – в воздухе кружились несколько десятков этих монстров, могучих, быстрых и выносливых. Даже старожилам Мирхема, заставшим войну с Мутаре Первой, никогда не приходилось видеть столько драконов одновременно. Зловещими тенями носясь над всем городом, они изрыгали пламя на скопления людей и крыши домов, поджигая целые кварталы. Пролетая над стенами, могучие крылатые воины цепляли когтями стоявших там рыцарей, нанося им страшные раны и сбрасывая вниз на расправу троглодитам и минотаврам, и с размаху ударялись о башни, испепеляя лучников огненным дыханием. При этом драконы были почти неуязвимы – стремительно взмывая в воздух, они с легкостью уходили от мечей и стрел, а чешуя их была прочнее рыцарских доспехов. С огромным трудом эрафийцам всё-таки удалось убить нескольких из них, но остальные продолжали летать над Мирхемом, сея смерть и разрушения. Сперва драконы перемещались без видимого порядка, а затем слетелись вместе, построились клином и устремились к одной из центральных площадей, где стояли друг напротив друга магическая гильдия и кузница. Увидев, куда они летят, Асрул схватился за голову. Это было совсем скверно: в кузнице хранились все запасы оружия, а гильдия служила источником пополнения магических сил для участвующих в битве волшебников. По приказу короля вдогонку бросился отряд конных рыцарей, но, пока те доскакали, кузница уже превратилась в груду горящих обломков, вокруг которых валялись опаленные тела подносчиков стрел, а гильдия магов была со всех сторон окружена драконами, плюющимися огнем и колотящими в окна и двери когтями и крыльями. Здание ходило ходуном под ударами их могучих тел, бронзовые карнизы и решетки на окнах раскалились докрасна, с трескающихся стен сыпались куски кирпича. Маги непрестанно бомбардировали врагов через разбитые окна ударными заклинаниями, но толку от этого было мало – черных драконов магия вообще не брала, а красных могли сразить лишь самые мощные чары, неизвестные почти никому в Мирхеме, кроме немногочисленных элементальских магов. Обычные же шары огня, холодные лучи и волшебные стрелы, летевшие из окон гильдии, лишь ненадолго отпугивали драконов, тут же вновь бросавшихся в атаку.
Увидев эту картину, Асрул со своими конниками тотчас же бросился на помощь, но внезапно наткнулся на невидимую упругую стену, не позволяющую приблизиться к зданию.
- Эй, в гильдии! – заорал король во всё горло, пытаясь перекричать рычание драконов. – Какого черта вы наложили это заклинание? Уберите немедленно!
Но стена не исчезла – маги то ли не слышали, то ли не хотели подчиняться. В отчаянии, что ничем не может помочь, Асрул с такой силой ударил шпорами своего коня, что тот, с истошным ржанием взвившись на дыбы, едва не выбросил его из седла.
И вдруг на месте, где стояла гильдия и кружились драконы, раздался сильнейший взрыв, разметавший куски стен во все стороны. Кони, прижав уши, отпрянули назад, а рыцари с удивлением увидели, как увесистые каменные обломки, отразившись от незримой преграды, полетели обратно к центру взрыва, не задев никого, кроме драконов. Несколько монстров упали на землю, оглушенные и ушибленные, еще один, тяжело пролетев с полуоторванным крылом несколько десятков метров, рухнул бездыханным прямо на развалины кузницы, а остальные в панике разлетелись.
Больше не сдерживаемые магической стеной, конники обступили контуженых драконов и добили их пиками. Больше на разгромленной площади делать было нечего, и Асрул повел воинов защищать главные городские ворота, в которые давно и безуспешно ломились нихонцы.
Выехав на окраину, он увидел, как мечники и копейщики яростно рубятся с большим отрядом троглодитов у проломленной крепостной стены. Срок действия заклинания непробиваемости закончился…
Возглавляемые Асрулом рыцари немедленно присоединились к схватке. Они понесли серьезные потери, но всё же одолели врагов, уничтожив около трети из них и заставив остальных отступить обратно за пределы города. В дыру рвались новые неприятельские отряды, но эрафийцы кое-как сдерживали натиск. Однако враги, воодушевившись первыми успехами, обрушили на город всю мощь своих катапульт и разрушительных заклинаний – видимо, поняли, что защищающая его магия больше не действует. Вскоре и в другом месте обвалился большой фрагмент стены, подняв в воздух огромные клубы пыли и погребя под собой и своих, и неприятельских воинов. А затем нихонцы вышибли ворота и неудержимой лавиной хлынули в город. Это был конец. Противостоять несметным вражеским полчищам не было никакой возможности – тем более что многие из мирхемцев уже полегли в схватках с нихонскими летунами. Дальнейшее походило уже не на битву, а на беспорядочную кровавую бойню. В воздухе было темно от дыма пожаров, на улицах вповалку лежали трупы эрафийских воинов, повсюду раздавались стоны раненых, драконий рев и злобный клекот гарпий. Могучие минотавры наповал сражали рыцарей здоровенными топорами, мантикоры, грузно приземляясь на залитые кровью мостовые, терзали людей зубами и когтями, чернокнижники швырялись взрывающимися сгустками энергии, разрушая здания и разнося в клочья сразу по нескольку человек. И всё-таки мирхемцы еще сопротивлялись, сопротивлялись со всем мужеством отчаяния, бесстрашно накидываясь на минотавров и троглодитов кто с мечами, кто с дубинами, а кто просто с кулаками. Из окон многих домов в захватчиков летели сверкающие молнии – очевидно, устроенные Тамаром курсы воздушной магии были всё-таки не совсем бесполезны. Сам же Тамар, перелетая с крыши на крышу, творил мощное заклинание, прежде неведомое эрафийцам. Он взмахивал руками – и с его пальцев россыпью срывались ослепительные искры, которые с шипением летели вниз, прожигая доспехи врагов и оставляя дымящиеся раны на их телах. Но изменить ход сражения не могла ни магия Тамара и его учеников, ни самоотверженность эрафийских воинов. Ряды мирхемцев редели с каждой минутой. Быстро заняв городские окраины, нихонцы теснили защитников к дворцовой площади.
Когда враги захватили уже почти весь город, а большинство воинов Асрула были перебиты, король приказал уцелевшим запереться во дворце, держаться там до последнего и живыми не сдаваться. Раздав лучникам стрелы из своего арсенала, он отправил их обстреливать подземцев из окон верхних этажей, а сам с несколькими десятками рыцарей остался в прихожей, готовый первым встретиться лицом к лицу с неприятелями. Снаружи слышались грозные крики нихонцев, сливающиеся в общий звериный вой. Помещение озарялось отсветами вражеских шаровых молний, стены вздрагивали от гулких ударов магических снарядов. Одно из заклинаний, угодив прямо во входную дверь, разнесло ее в щепки, и Асрул увидел зависшего над крыльцом Тамара. Почерневший от напряжения, со свирепо сверкающими глазами, элементаль то и дело надувал щеки и гневно тряс руками – и тогда на рвущихся во дворец подземцев налетал сокрушительный ураган, сбивающий с ног даже дюжих минотавров. Не в силах противостоять мощному воздушному потоку, враги кубарем катились через всю площадь, расшибаясь в кровь и теряя оружие. Поднявшись и отряхнувшись, нихонские воины вновь устремлялись к крыльцу здания – чтобы снова быть сметенными очередным порывом ветра.
Но тут к площади подъехал рослый смуглолицый всадник, по черной мантии и остроконечной шляпе которого можно было узнать чернокнижника. Нихонцы почтительно расступились перед ним. Колдун спешился, протянул вперед украшенный рубиновым навершием посох - и в сторону дворца полетел крутящийся призрачный шар, который угодил прямо в голову Тамара и взорвался, окутав всё вокруг дымной мглой. Ураган сразу же прекратился.
Когда дым рассеялся, Асрул увидел неподвижно лежащего Тамара с бесформенным месивом вместо головы.
- Тамар! – в отчаянии крикнул король.
Элементаль не отозвался. Тело его на глазах истаивало, уходя ввысь тонкой газообразной струйкой.
Сердце Асрула переполнилось гневом и скорбью. С душераздирающим воплем смертельно раненного зверя он обнажил меч и в одиночку бросился на толпу врагов, не обращая внимания на мелькающие перед его лицом секиры и копья. Очередной огненный шар, просвистевший совсем рядом, обжег руку и выбил из нее меч, но Асрулу было уже всё равно. Настигнув нихонского колдуна, убившего Тамара, он изо всех сил стиснул пальцы на горле врага. Сразу несколько мечей почти одновременно вонзились в спину королю; он упал, увлекая на землю хрипящего и извивающегося противника и продолжая душить его. И даже тогда, когда чернокнижник уже перестал подавать признаки жизни, истекающий кровью Асрул последним отчаянным усилием всё сжимал и сжимал жилистую вражью шею – до тех пор, пока на его затылок не обрушился тяжеленный топор минотавра.
Мутаре, телепортировавшись на недалекий пригорок, в отчаянии следила за сражением. Она чуть не плакала от ощущения собственной ничтожности, от своей неспособности хотя бы отчасти исправить то, что сама же и сотворила. Еще недавно всемогущая владычица, перед которой трепетал весь Антагарих, теперь она была вынуждена в бессилии наблюдать агонию отцовской родины, терзаясь запоздалым раскаянием. Больше всего ей хотелось быть сейчас там, в городе, быть одной из тех, кто проливает там кровь за свободу Эрафии, сражаться бок о бок с этими героями, искупая чудовищную вину перед народом отца. И, если и не спасти этот народ, то хотя бы разделить с ним его трагическую судьбу и лечь вместе со всеми в эту землю, казавшуюся ей сейчас дороже всего на свете. Но она не могла даже этого - городские стены, пусть и полуразрушенные, были непреодолимым препятствием для известных ей заклинаний телепортации. Оставалось лишь, изнывая от бессильной злости, стоять и смотреть на неравную битву с заранее предрешенным исходом. Мутаре проклинала себя за то, что начала эту войну, не послушав предостережений мудрого Аламара. Как же прав был учитель, когда утверждал, что она будет не рада разгрому Эрафии! Если б знала она тогда, смеясь над его словами, какая это нечеловеческая мука – видеть, как армия Деемера постепенно одолевает последних защитников эрафийской столицы, и не иметь возможности ничем помочь!