Мужчина встал на ноги и удивленно рассматривал призраков прошлого.
— Да, что за имя? — крикнул второй мальчик, и, подхватив камушек, бросил в мужчину. — Его же не выговорить!
Маленький камень попал мужчине в плечо, к его удивлению, вызвав сильнейшую боль. Плечо стало ныть. Румпель потрясенно обошел могилу и стал боком двигаться по дороге. Он, взрослый мужчина, способный одним только взглядом, заставить бояться любое живое существо, боялся детей. Он был сбит с толку и не понимал, что происходит. Нужно было рявкнуть на этих сопляков и идти своей дорогой, но голос не слушался его, а ноги предательски отступали.
— Шпендельшмякс и то проще! — хохотнул самый старший из них, швырнув огрызком яблока в мужчину. Боль в плече сменилась тупым ударом в голову. Румпель беспомощно вскинул руки, закрываясь от хулиганов, отступая назад. Переглянувшись, мальчишки сорвались с места и подбежали к мужчине. Он не мог понять, почему дети, едва доходившие ему до пояса, с такой легкостью толкали его, вынуждая спотыкаться и отступать от них.
Дезориентация в родной деревне, обида, тревога за то, что его могут по-настоящему избить нахлынули на него с такой силой, что мужчина, зажмурившись на мгновение, так и не понял, как оказался в знакомой ему таверне.
— Рум!
— Отец? — потрепанный мужчина за небольшим столиком сердито смотрит на него. Как он здесь оказался? Румпель усмехнулся, а где же ему еще быть, если не в аду? Мужчина смотрел на родного отца и не узнавал его, прошло так много столетий.
— Что ты мнешься? Не видишь, клиентов отпугиваешь! — уголок губ нервно дернулся вверх. Сейчас они были в равном положении и могли побеседовать. Тук. Тук. Голоса в таверне стали утихать. Тук. Тук. Ноги стали тяжелыми и непослушными, под чью-то невидимую дудку передвигающие его к отцу. Тук. Тук. Тук. Решимость сменилась страхом. По телу пробежала мелкая дрожь. Он не понимал, что происходит. Он не мог сопротивляться самому себе. Тук-тук-тук. Тук. Тук-тук. Раздраженность уступила тревоге. Сейчас он был не мужчиной, а тем самым маленьким мальчиком, испуганно отошедшим в сторону. Тревога накатила оглушающей волной, оставляя за собой шум в ушах. Папа снова играл на карты и пил. Мама будет ругаться. Что будет с ними, если он проиграет? Румпель поежился от колючего взгляда отца. Он знал, что бывало, когда отец приходил ни с чем.
— Эй, ты! Сегодня был последний день. Как насчет того, чтобы вернуть должок? — какой-то громила потеснил Румпеля к отцу. Ему захотелось возмутиться, сказать все, что он о нем думает, но это было так глубоко… так незначительно… так страшно… Мужчина был большим, с кинжалом за поясом, и обращался к его отцу.
— Брось, ты же видишь, сегодня нет людей! Может мы сможем договориться, а? — его отец заискивающе взглянул на мужчину.
— Можно и договориться. Как насчет его? — широкая грубая ладонь легла Румпельштильцхену на голову и потрепала пряди. Сквозь завесу страха и шока, пыталась пробиться его истинная сущность. Так не должно быть.
— Что скажешь, сынок? Заманчивое предложение, не так ли?
От ужаса, охватившего все его тело, кровь застыла в жилах, а сердце пропустило один болезненный удар. Он почувствовал, как земля уходит из-под ног. Какое-то тянущее чувство появилось в его груди. Рывок. Румпель дергается и видит, как от него отделяется маленький мальчик, он сам, и выбегает из таверны.
Туман в голове рассеивается. Дышать становится легче, а болезненность в груди сходит на нет. Он отлично помнил этот день. Тогда он понял, что отец на самом деле не любил его. Но сердце ребенка все равно было преисполнено надеждой и любовью. Он весь день прятался от отца и считал, что его не забрали только потому, что не могли найти.
— Рум! — запоздало окликнул его отец, но мальчик уже не слышал его. Зато его слышал Румпельштильцхен, наблюдавший сцену, что развернулась после его ухода. — Проклятье! Значит слушай сюда, — мужчина поднялся из-за стола. — Долг я верну завтра. Это дело только между тобой и мной. Не смей впутывать моего сына. Иначе я позабочусь о том, чтобы ты давился этими картами.
Румпельштильцхен не мог поверить своим глазам. Чувство тревоги не покидало его все детство. Он всегда боялся того, что отец в любую минуту может оставить его. Но сейчас он видел, как этот мужчина, шипел, совсем, как Румпельштильцхен, и защищал своего сына. Его тревога была напрасна. Может, он не любил его. Но оставлять был не намерен. По крайней мере, тогда. Тук-тук.
Захотелось догнать себя маленького и все объяснить. Он срывается с места и, расталкивая людей, выбегает на площадь. Тук-тук-тук. Мила… Молодая. Красивая. Юная. Подруга что-то шептала ей на ухо, и девушка смущенно отводила взгляд. Румпельштильцхен замечает, что рядом стоит совсем юный Румпель. Парень смущенно опускает взгляд, стесняясь смотреть на Милу.
Румпельштильцхен усмехнулся. Почему он не помнил этого момента? Из соседнего домика вывалились три знакомых, хохочущих парня. Румпельштильцхену стало тревожно, не по себе. Он озабоченно перевел взгляд на Румпеля и увидел, что на его плече, прячась за прядями волос, кто-то сидел. Присмотревшись, мужчина отметил, что это был крохотный зверек черно-фиолетового цвета с багряной спиралью на животе. Существо имело длинный хвост с огненной кисточкой на конце, благодаря которому он держался за шею юноши. На шее у него висели старые часы, с треснутым циферблатом, работающие. А голова… мужчина сглотнул, а на голове был вытянутый череп, с клювом на конце и пустыми глазницами. Только ушки были пушистыми и торчащими, как у зайца. Он видел, как зверь что-то нашептывает Румпелю, указывая лапками в сторону парней, имитируя драку. Зарождающаяся тревога в глубине груди, разрывает сердце. Он видит, как смущение сменяется подозрительностью, а затем - страхом. Один из парней что-то подкидывает в воздух, Румпельштильцхен видит, что вещь летит в другую сторону, но Румпель, принимая бросок на свой счет, затравленно, пригнув голову, отскакивает в сторону. Парни хохочут, что-то демоническое проскальзывает в их лицах, а зверь, довольно щебеча, гладит юношу по щеке. Что за черт? Он выставил себя тогда дураком! Как он мог не видеть, что им дела не было до него.
Когда Мила шепчет подруге о том, что Румпель забавно мил и счастливо хихикает. Зверь тянет юношу за прядь волос, призывая увидеть его, как девушка смеется над ним. Румпельштильцхен задыхается от абсурдности ситуации, юноша стыдливо опускает глаза и, срываясь с места, бежит в сторону своего дома.
Зарычав, мужчина желает нагнать его, объяснить. Только сейчас он осознает, что ходил по невидимому лабиринту разума. В доме отец бьет ладонью по столу, а мама что-то кричит. Маленький мальчик прижимает к себе игрушку и испуганно смотрит на родителей. Снова крик, и ребенок испуганно забивается под стол. Зверек тычется остроносой мордой в ухо малыша и, яростно шепча, драчливо машет руками. Тревога спазмом сжимает его живот. Сейчас отец впервые ударит ее. Сейчас. Капелька пота катится по виску Румпельштильцхена. Взмах руки. Удар. Мать вскрикивает от боли. Рум дрожит, зажимая ладонями уши, и прижимается к ножке стола.
Румпельштильцхен падает на колени и отрицательно качает головой. Не было. Этого НЕ было. Отец хлопнул рукой по столу. Нож матери соскользнул по пальцу.
— Эй! Выходи! Этого не было! — подавшись вперед, Румпельштильцхен тянет руку к плечу мальчика, он еще может исправить свое прошлое, сейчас он все объяснит. Существо резко поворачивается к нему, уставившись на мужчину пустыми глазницами и, угрожающе зашипев, ощутимо бьет по руке, оставляя царапину.
— А ты что тут делаешь? — отец вскакивает на ноги вместе с Румпельштильцхеном и, схватив того за плечи, выталкивает из дома.
— Отец! — мужчина осмотрелся — Неверленд. Тук. Тук. Тук. Уши заложило, а разум затянуло дымкой. Где они? Так пусто. Так незнакомо. Папа так счастлив. Папа говорит, что сейчас вернется и куда-то убегает. Он сейчас вернется. А вокруг никого. Тишина. Гробовая. Даже море не шумит. А папа вернется. Он обещал. Он…
«Не вернется».
В сознание пробился собственный голос. Полный тревоги, отчаяния и боли.
«Не вернется. Он бросит тебя. Слышишь, Румпель? Он бросит тебя. Он уже бросил. Ты один. Уже один. А вокруг никого. Ты маленький, никчемный ребенок, стоящий на краю света. Совсем один. Ты не нужен собственному отцу. Он оставил тебя. Он не любит тебя. Ты слышишь? Слышишь…»
Румпельштильцхен всхлипнул. Папа не придет. Он совсем один. Пустота образовалась в его сердце. Он не знал, что нужно делать. Он был совсем один. Он не мог…
— Вот ты где! — воскликнул его отец, выскочив из ближайших кустов и, пробежав сквозь Румпельштильцхена, подбежал к стоящему позади него Руму.
Румпельштильцхен вытер тыльной стороной ладони слезу. Это было не с ним. Не сейчас. Это нереально. За ним стоял отец с ним самим, а на плече у ребенка сидел тот самый зверек, ласково щекочущий мальчика за ухом.
— Прочь! — Румпельштильцхен делает пару резких шагов и пытается скинуть существо с плеча ребенка. Злобно зарычав, зверь бросается на мужчину. Юркое, маленькое существо, ловко бегает по телу Румпельштильцхена. Мужчина пропустил момент, когда зверь, сняв с себя часы, накинул на его шею золотую нить. Тонкий метал больно врезался в кожу. Зверь был силен. Румпель вертелся, пытаясь скинуть с себя зверя, цепляясь пальцами за золото. Сильный рывок и мужчина валится на спину.
На мгновение закружившееся небо сменяется потолком тетушкиного дома. Румпельштильцхен беспомощно бьет ногами по ветхой кровати, хватая ртом воздух, хрипя.
— Румпель, мы скоро придем! — восклицает одна из тетушек, и женщины выходят из дома.
Его монотонный голос снова лишает мужчину реальности. Стягивая тонкую нить, зверь шепчет. Шепот становиться громче и громче.
«Не придут. НЕ придут. НЕ ЛЮБЯТ. Ты никому не нужен. Никчемный. НЕ НУЖНЫЙ. Бесполезный!»
Золотая нить сильнее затягивается вокруг шеи. Руки беспорядочно хватают воздух. Длинный хвост случайно попадает в ладонь и мужчина дергает рукой. Зверек отлетает в стену, а Румпельштильцхен, закашлявшись, отнимает от шеи золотую нить. Рычание повторилось. Все еще кашляя, хватая ртом воздух, на заплетающихся ногах, вдоль стены, мужчина бросается на выход.
Нужно было бежать. Он не знал куда. Но знал, что нужно было бежать от этого монстра. В голове прояснялось. Неловкое движение и мужчина, прицепившись за порог дома, падает на колени. Нужно бежать.
Румпельштильцхен спешно поднимает голову, встречаясь с теплым взглядом карих глаз. Мама…
— Румпель, — женщина тепло улыбнулась и болезненно закашлялась. — Пойми меня, настанет момент, когда мне придется уйти…
Золотая нить сверкнула на солнце и впилась в жилистую шею мужчины.
— Нет! — Румпельштильцхен дернулся. Тук-тук. Стоя на коленях, он извивался, стараясь дотянуться до существа, что снова стало шипеть ему на ухо. Образ матери на секунду расплылся и любящее выражение лица сменилось ненавистью.
— Ты! Ты не нужен мне. Я ухожу, чтобы больше никогда тебя не видеть. Ты разрушил мою жизнь, — она шипела так же, как зверь, выплевывая ему в лицо каждое слово.
Нить разодрала кожу. На глазах мужчины выступили слезы беспомощности и обиды. Дышать становилось труднее.
— Почему ты не помогаешь мне, мама? — едва слышно, пересохшими губами, выдавил из себя мужчина. Силы покидали его. Перед глазами стало плыть. Легкие горели от нехватки воздуха. Он качнулся, заваливаясь лицом на землю в ноги своей матери. Тук-тук-тук.
— Я не могу помочь тому, кто сдается, даже не начав свой путь, — слова прозвучали с сожалением и разочарованием. Падая, Румпельштильцхен упал на плиту. Ту самую плиту. Его губы посинели. Тихий хрип и кровь стекающая по шее. Слова отрезвили на мгновение, позволив в последний раз взглянуть на плиту.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий»
Румпельштильцхен.
376 лет.
Тук…
Его собственное высеченное имя оказалось толчком. Собрав последнюю волю в кулак, ему хватило сил перевернуться на спину, с силой вжавшись в монстра, а затем, приподнявшись, удариться спиной о землю. Придавленный зверь вскрикнул и ослабил хватку. Замешательства хватило, чтобы успеть просунуть руки под нить и снять ее с себя. Вдох-выдох. Кровь обогащается кислородом. Синева губ уходит. Тук-тук-тук. Боль сердца должна была разорвать его изнутри, но адреналин в крови приглушал боль. Он бросил мимолетный взгляд на мать, и женщина, приложив руку к сердцу, одобряюще кивнула.
Монстр с трещинами в черепе, тянулся к циферблату.
Румпельштильцхен дернулся с ненавистью и кипевшей в нем злостью, желая раздавить существо каблуком своего ботинка. Но что-то в последний миг подтолкнуло его к часам на золотой нити. Удар. Часы разлетаются вдребезги. С какой-то маниакальной мстительностью, чувствуя, что он сделал правильное решение, Румпель провернул каблук, стараясь еще больше раздавить мелкие детали. Тихий выдох и существо превращается в песок.
Хрипя, ловя губами воздух, мужчина обессиленно опускается на колени. Пальцы скользят по порезам на шее, размазывая вязкую кровь. Хлюпанье воды, и позади него слышаться ленивые аплодисменты.
— Я поражен, — Темный обходит мужчину и с интересом поглядывает на золотистую кучку песка.
— Почему… — хрип сорвался с губ, а бессвязные мысли вихрем проносились в голове. Почему “что”? Почему Темный не сказал, что ему нужно было делать? Почему он встретил этого монстра? Почему он встретил здесь свою мать? Почему-почему-почему? Тук-тук-тук.
— Интересно, ты всегда столько вопросов задавал до встречи со мной? — Темный махнул узловатым пальцем. Кучка песка, заключенная в песочные часы, оказалась у него в руке.
У ног темной субстанции послышался досадный рык, и Румпельштильцхен не с первой попытки поднялся на ноги.
— Кто это был?
— Это? — хихикнув, Темный встряхнул песочные часы, и за стеклом оказался тот самый монстр. Мужчина поежился, невольно отступив на шаг. — Сегодня он не опасен. Тревожность наказана за невыполнение поставленной задачи.
— Тревожность? — он нахмурился. — И это мой спутник?! Ты нечестно играешь!
— Да брось, дорогуша, когда я с тобой нечестно играл? А вот правды не договаривал, да. Как и ты. Ты же сам все видел: ты приручил его с детства, — Темный небрежно потряс часами, за стеклом которых послышалось недовольное шипение. Тьму осенила какая-то догадка и она, охнув, истерично хихикнула. — Погоди, ты ожидал Злость, Жадность, Гордыню и тд? Я забыл тебе напомнить, что в моем аду у каждого свои грехи.
Румпельштильцхен выдохнул и потер переносицу. Все было таким нереальным. Ему не верилось, что он находился в аду, не верилось, что перед ним стоит его тьма, и не верилось, что только что он боролся с какой-то Тревожностью. Вот только осязаемая боль в груди, запачканные в крови руки и ссадины на лице и шее, говорили об обратном. Вдох-выдох.
— Быть может в твоем аду и Вергилий для меня найдется? — Румпель вскинул голову и вызывающе посмотрел в пустые глазницы тьмы.
— Помогать тебе не в моих интересах, дорогуша. Однако иногда это забавно смотрится, — Темный щелкнул пальцами. Возле него появилась призрачная красивая женщина, с каштановыми волосами и острым взглядом карих глаз. — Чем на сегодня не Вергилий, а? — Темный брезгливо подцепил двумя пальцами ткань у основания шеи и встряхнул женщину, что виновато смотрела себе под ноги.
— Мама… Ч-что она здесь делает? Почему ад?! — выкрикнул мужчина. — Отойди от нее!
— Больно надо, — Темный отдернул руку и отряхнулся, как от грязи. — Она продала душу дьяволу, а я позаимствовал ее на сегодняшний день.
— Но зачем? — стук сердца оглушал его. На глаза навернулись слезы, как она могла бросить его, совсем ребенком, оставить на отца, а самой заключить сделку с дьяволом. Как?
— Я заплатила справедливую цену за твою жизнь, Румпель. В деревне была какая-то хворь, и ты заболел ею. Я не могла позволить тебе умереть, — женщина тихо шептала слова, вглядываясь в своего сына в последний раз. Темный брезгливо скривился, и, подцепив узловатым пальцем подбородок женщины, повернул ее к себе.