Румпельштильцхен нахмурился, бросив недоверчивый взгляд через плечо. Дымка медленно подбиралась к его ногам, и мужчина нервозно переступил с ноги на ногу.
— Не колеблись. Убей его. Это твой шанс, — что-то дало трещину, и пелена медленно стала спадать. Ярость ушла, уступая желанию жить, тяге к родным и какому-то иррациональному страху. Подскочив на месте, вдохнув в легкие еще свежий воздух и задерживая дыхание, мужчина бросился в кусты. Он махал руками практически наугад. Дым слепил. Рука нащупала что-то холодное, слизкое и шершавое. Схватив хвост он потянул его из кустов. От колебания дым развеялся, и мужчина смог рассмотреть перед собой монстра. Это чудовище являло собой помесь жабы и крокодила, Румпель усмехается ироничности ситуации. Он был точно таким же. Человек-крокодил. Тогда он потерял последние остатки своей человечности. Тогда он стал истинным монстром, тем, кого боялись на каждом шагу. Чудовище темно-зеленого цвета, с кожистыми наростами на спине, крякнуло, выпуская еще немного дыма.
Воздуха стало не хватать, нужно было вздохнуть, но дымка практически полностью охватила мужчину. Помедлив с секунду, Румпель сбросил с себя пиджак и накрыл небольшое кругловато-жирное чудовище тканью. Оно пискнуло и завозилось, желая оттолкнуть от себя ненужный предмет. Дымок стал развеиваться. Сколько бы животное не кряхтело, ткань не пропускала больше удушающего яда. Повалив моток ткани на землю, Румпель навалился на него всем телом, ограничивая монстра в каком-либо потоке воздуха, беспощадно душа его. Через какое-то время чудовище перестало брыкаться, но Румпель продолжал придавливать его к земле.
— Ты справился, — в голосе Коры прозвучало тепло, и легкая улыбка коснулась ее губ.
— Кора ты…
— Да отпусти ты его, — в Коре появилась тьма, устало махнувшая на мужчину рукой. Кора фыркнула и отошла на шаг, отступая от Темного.
— Я тебе больше не нужна здесь, — сказала она то ли Темному, то ли самом Румпелю.
— Да.
— Нет! — одновременно с тьмой сказали он. Но женщина уже испарилась.
— В этом мире я сам буду решать, кто тебе нужен, когда и насколько.
— Ты похож на сутенера, — фыркнул Румпель, отбрасывая от себя пиджак и вставая на ноги.
— Куда лучше, чем коматозник, находящийся одной ногой в аду, — уныло произнес Темный, напряженно стоя напротив Румпельштильцхена.
— Ну и где язвительные комментарии? Прыжки с бубном и танцы у костра? — поинтересовался Румпельштильцхен, с любопытством изучая тьму. Что-то в нем изменилось, но Румпель не мог понять что. Тьма была не такой, как три дня до этого и это настораживало мужчину.
— Костер, не костер, но котел в аду для тебя уже приготовлен, — уголок губ Темного насмешливо дернулся и он испарился.
— Шутник, — пробурчал Румпельштильцхен и попытался вытащить пиджак из-под валяющегося, дохлого монстра. С ткани стекала зеленоватая слизь.
— Фуууу, — вещь была испорчена. — А убытки мне кто возмещать, интересно, будет?
Комментарий к Круг четвертый. Четвертый день.
Монстр Шизофрения.
https://pp.vk.me/c628625/v628625220/1ae66/pfW90yuQ7Ro.jpg
========== Круг пятый. День пятый. ==========
Несмотря на теплые отрывки воспоминаний, мелькавшие в хаотичном потоке кошмаров, мыслей, пропитанных, отравленных остатками тьмы и страха перед смертью, холод подбирался все ближе. Лаская пятки, проникая под тонкую ткань шерстяного костюма.
Сквозняк скользнул по обнаженной лодыжке, выглядывающей из-под задранной штанины, отправляя по телу озноб, вынуждая волоски на ногах встать дыбом и поежиться их обладателя, обхватившего себя двумя руками.
Улыбка промелькнула на тонких губах: зачем бояться смерти, если ты уже в аду?
- Вставай, — чей-то бесцветный голос ворвался в его сознание, заставив Румпеля поморщиться во сне.
- Во имя всех богов, твои сны просто отвратительны, — обладатель незнакомого ему голоса бесцеремонно поднял холодным пальцем веко мужчины.
Румпель, наконец-то очнувшийся от собственных грез, дернулся. Ему хватило пары секунд, чтобы понять, где он был, что происходит и кто оказался перед ним.
— Грипп? — хриплым после сна голосом, участливо, поинтересовался прядильщик, медленно поднимаясь на ноги. Тут было холодно. Жилет, державшийся на последней пуговице и тонкая шелковая рубашка, потрепанная, местами порванная и до отвращения грязная, совершенно не спасали от холода.
Тьма ничего не ответила.
— Ах, наверное, температура и нос заложило, да? — мужчина с любопытством посмотрел на напряженного Темного. Его ужимки ушли, как и его интонации, что Румпель перенимал себе с каждым годом. Его легкость. Все ушло и это стало пугать.
— Когда температура повышается, больного начинает морозить, — металлическим голосом отозвался Темный, взмахнув рукой.
В темной комнате, на полу которой проснулся Румпель, зажглось пару свечей, освещая множество зеркал, расставленных по периметру комнаты.
Похолодало.
— Ад — подразумевает плюсовую температуру, — буркнул мужчина, выдыхая облачко пара. — Совсем тронулся? И вообще, что с тобой произошло? — интересоваться здоровьем Темного было смешно, но привязанность к этому демону была все еще слишком ощутима.
Похолодало.
Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.
Сердце ускорилось, с усилием разгоняя кровь по замерзавшему телу мужчины.
— Мой мальчик обо мне беспокоится? — ровно спросил его Темный.
Это прозвучало пугающе. Словно тьма наконец-то смогла распрощаться с его частичкой души. Словно, нехотя, смирившись с исходом, отпускала его.
— Значит, не скажешь, — Румпель зло раздул ноздри, вдыхая леденящий легкие воздух. Тьма едва уловимо качнула головой — исчезая.
Румпель досадно зарычал, со злостью растирая ладони, пытаясь согреть их своим дыханием.
Шаг. Еще шаг. Присесть. Встать. Размяться. Шаг. Шаг.
Зеркало.
Серебряное отражение рассеивается, показывая Крюка с волшебной шляпой.
Румпель вздрагивает, отскакивая назад, запинаясь о собственные непослушные ноги.
Зеркало.
Урсула душит щупальцами тонкую, нежную шею Белль.
Чертыхнувшись, он поворачивается.
В новом зеркале смеется Реджина, говоря ему о смерти возлюбленной.
Это прошлое. Это все было. Сейчас все хорошо. Оно не должно заморозить твой разум. Оно не должно покрыть тонким слоем льда твой взгляд.
Он мечется, как загнанный в клетку зверь. Каждое зеркало светится, показывая отрывки из его жизни. Это раздражает и разъедает изнутри. Замораживает его сердце.
Мысль о том, чтобы замерзнуть на холоде, не видя всей этой боли, не чувствуя, уже не кажется такой уж страшной.
И только одно зеркало среди всего этого калейдоскопа страха и воспоминаний — мрачнее остальных.
Оно старо, потрепано и надколото. Точь-в-точь, как он сам. Это и есть он. Страшный, старый. Пустой.
Такой же темный, как отражение в нем.
Шаг. Все та же темнота. Бездна.
Еще шаг. Тьма не рассеивается. Румпеля охватывает легкая нервозность, там должно быть его отражение. Воспоминания. Хоть что-то.
На шаг ближе. Вглядываясь в манящую темноту. Надеясь на выход из этого водоворота событий.
Что-то красное мелькает в отражении, приближаясь к мужчине. Румпель настороженно вглядывается в появившегося перед ним незнакомца.
Потрепанные одежды. Изогнутый деревянный посох. Когтистые старые руки. И три… головы. Румпель хочет отшатнуться, но красные, горящие глаза, скрытые под голым, покрытым трещинами черепом, гипнотизируют.
Монстр наклоняет голову к плечу и мужчина завороженно, вынужденно, повторяет за ним.
Хочется бежать. Кровь стынет в жилах. Сердце болезненно стучит.
Когтистая рука выходит из зеркала и ласково оглаживает покрытую щетиной щеку. Вспышки воспоминаний мелькают перед глазами с такой скоростью, что мужчина едва может удержаться на ногах.
Страх перед чудовищем исчезает, уступая страху за близких. Его мальчик. Его Бэй. Он обещал его найти. Сделать все, чтобы быть с ним рядом, защищать и любить. Карие глаза наливаются яростью и решимостью сделать все возможное, чтобы вернуть своего мальчика обратно домой. Что-то затрепетало в зеркале, привлекая к себе внимание. Монстр удовлетворенно урчит, блаженно подергивая огромными вороньими, скрывающимися за его спиной, крыльями.
Сердце заходится болезненным стуком, когда перед глазами появляется Кора с Реджиной.
Соплячка должна спасти его сына. Любой ценой.
Он встряхивается, удивленный возможностью наконец-то шевелиться. Ловит взгляд знакомых карих глаз: «ТОЛКАЙ!».
Кора летит спиной в свое зеркало, к нему. Мужчина кровожадно усмехается, готовый расправиться с предательницей раз и навсегда, но тело женщины пролетает сквозь него. Красные глаза вновь гипнотизируют мужчину, покачивая перед глазами висящую, миниатюрную птичью клетку, закрепленную на посохе хозяина. В клетке младенец. Совсем дитя. Плачущее, цепляющееся за прутья стальной клетки.
Нет! Нужно спасти его! Он не сделает этого! Он не причинит ему вреда!
Зеленоглазый ребенок ревет и пытается что-то сказать.
Румпель разбирает лишь одно: «ЭММА!».
Здравый рассудок затыкается перед горящим взглядом алых глаз.
Теряя свою индивидуальность, теряя в этом монстре себя, Румпель завороженно шепчет: «Эмма».
-Эмма… — имя звучит с болью в грудной клетке.
-Эмма…- холод отступает, забирая с собой осознанный взгляд прядильщика.
-Эмма…- он шагает в зеркало, ведомый мыслями о собственном сыне.
Душа. Сердце. Разум. Свет. Любовь.
Все пронизано и подвешено на золотую нить, которой он оплетал жизни двух влюбленных.
Румпель безумен. Румпель готов любой ценой свести Белоснежку с Принцем. Он ощущает себя пауком, удачно развесившим золотую паутину в Зачарованном Лесу.
Хочется смеяться и хлопать в ладоши.
Скоро.
Скоро он увидит своего мальчика.
-Дарлинг, ты похож на куклу, — улыбка быстро сползает с лица прядильщика, уступая осознанию происходящего.
-Круэлла?
-Она самая, старый манипулятор.
Румпель хмурится с каждой минутой, чувствуя все больший контроль над собственным телом и разумом.
— Все претензии к Эмме, — ее он явно не ожидал увидеть.
-Не волнуйся, дарлинг. С неё я тоже спрошу, — он открывает рот, желая спросить, что она имела в виду, но женщина опережает его.
-Ты должен убить его.
-Кого «его»? — Румпель не понимает о ком идет речь, и блондинка обеспокоенно вздергивает накрашенные брови.
— Дарлинг, сейчас не время для шуток. Мои таланты распространяются на ежей, но не на рукавицы из них.
— Что ты…- когтистая рука накрывает его тонкую шею сзади, вонзаясь иглами в кожу.
-Ох-хо-хо. Тебя всегда стоило держать в ежовых рукавицах, — Круэлла испуганно смотрела за его спину. — Н-но это образное выражение… И воспользоваться этим советом должна была служаночка, а не… — женщина замолкла, видя, как карие глаза вновь наливаются решимостью, а мужчина начинает приближаться к ней.
— Ну… — она закатывает глаза, но опасливо отступает, — табуретка тебе даже в аду будет необходима.
Монстр шипит, бросаясь в Круэллу своим посохом, и женщина исчезает, громко бранясь.
Тепло скользит по телу прядильщика, опутывая и обволакивая его. Стало легче. Мысли вновь обрели легкость и цель.
Сердце пропускает пару ударов. Давая сбой.
Румпель, подвешенный за собственные нити, скачет подле Реджины, подталкивая ее с каждым шагом к наложению проклятия.
Нить дергается, и вот он взмахивает рукой. Необходимо заключить сделку? Нити тащат его за собой, руководя им.
В голове пусто.
Его сын скоро будет с ним.
Скоро будет Эмма.
Не нужно думать, нужно выполнять.
Скоро не будет его.
Круэлла вновь появляется перед ним, пораженно смотря на мужчину, подвешенного за собственную золотую нить.
— Хэй, — окликнула она его. Мужчина продолжал безвольно висеть, распятый собственными нитями, с каждой секундой все больше напоминая Круэлле живую тряпичную куклу.
— Румпель-черт тебя задери-штильцхен, — шипит Круэлла.
В висках стучит, голос с трудом пробивается сквозь завесу гипноза. Он качает головой.
— Я хоть и не религиозна, но Бога ради, собери остатки своего разума и вылези из этой дыры!
— Я все еще шокирован, — хрипит он, поднимая на нее более осмысленный взгляд. Круэлла облегченно выдыхает.
— Ты единственный, кто сможет выбраться из этого проклятого места.
Румпель хмурится, вновь чувствуя боль в груди. Нити болезненно тянут его за запястья, но он должен задать еще один вопрос.
— Почему я? — нить вонзается в кожу, разрезая ее.
— Я побывала в двух мирах. Прости, дарлинг, но в третий, — женщина махнула рукой, указывая в небо, — врата для меня закрыты. И могу с уверенностью сказать, что встречала только одного манипулятора. Лучшего кукловода всех времен.
Принципиально не носившего с собой табуретку, — кисло закончила она, поправляя на себе призрачную шубу. Румпель усмехнулся, ему всегда нравилась манера ее общения.
— Польщен, дорогуша, — он захотел отвесить ей шутливый поклон, но нити резко вздернули его тело в исходное положение.
— Сомневаюсь. В качестве куклы, сейчас, ты, а не он, — Румпель непонимающе посмотрел на Круэллу, пытаясь понять смысл ее слов. Это положение было таким удобным и умиротворенным, что хотелось оставаться в подвешенном состоянии всю жизнь.
Круэлла окинула его разочарованным взглядом.
— Кукла, набитая простой соломой, — щека мужчины дернулась, возвращая его в реальность. Он не должен быть здесь.
Он прядильщик. Человек, а не кукла. Он живой.
Кровь струйкой стекала по рукам.
Живой!!!
Вывернувшись, Румпель оттолкнул от себя неповоротливого монстра. Существо выпустило из когтистой руки деревянный крестик, на который были закреплены его золотые нити.
Мужчине хватает мгновения, чтобы выпутаться из нитей и накинуть одну из них на существо.
Оно сопит, стараясь взглянуть в глаза, загипнотизировать, подчинить.
Румпель отчаянно жмуриться, бормоча под нос имена родных людей и то, что они все в безопасности. Не здесь. Не с ним.
Прядильщик с силой стягивает нить. Тонкое золото вонзается в шерсть, просачиваясь сквозь тело, словно разрезая масло, достигая костей существа.
Алая, как глаза монстра, кровь закрашивает нить, заливая побелевшие костяшки рук. Существо обмякает в руках, падая грудой лохмотьев к ногам мужчины.
— Дорогу-у-уша, — довольно тянет Круэлла.
— Не смей употреблять мои слова, — шипит Румпель, брезгливо вытирая руки о ткань брюк. Круэлла наигранно охает.
— Между прочим, мог сказать и спасибо. Я была твоим проводником! — женщина фыркнула, сдувая упавшую на глаза прядь волос.
— Хреновый из тебя Спаситель, — выплевывает Румпель, пиная носком ботинка руку монстра.
— Вот заведешь хомячка, его и пинай, — все так же металлически произносит появившийся Темный, щелчком отправляя бранящуюся Круэллу восвояси.
— Развел тут ферму. Разочарован моими успехами? — Румпель горделиво выпрямился, охнув, когда сердце отозвалось новой болью.
— Ты чуть не умер. Обессилен. Совсем один. Тебе многого не надо, — бесцветно отозвался Темный, превращаясь в смолянистую лужу.
— Это мы еще посмотрим!
Комментарий к Круг пятый. День пятый.
https://pp.vk.me/c630029/v630029220/8b72/DUjHaHEKKQs.jpg
Монстр: Обсессивно-компульсивное расстройство. Среди монстров является одним из самых сильнейших. Считается кукловодом и манипулятором, внушая жертве страх за свою семью, мнительность и одержимость. Обожает своим пешек: Тревогу и Паранойю.
========== Круг шестой. День шестой. ==========
Ему снится Белль. Румянец на щеках, голубые счастливые глаза и заразительный смех. Он бережно обнимает ее за талию, шепча на ушко забавные истории, ловя осуждающе-притворные взгляды в его сторону, а после — ее смех. Время летит настолько быстро, что они не замечают смены погоды. И лишь попав под дождь, пара, все еще смеясь, пытается поскорее вернуться в их домик в лесу. Они промокли. Капли медленно стекают по его лицу, срываясь с кончиков влажных волос. Белль быстро сбрасывает промокшее насквозь пальто на пол и судорожно растирает ладони, пытаясь согреться. В домике холодно, и на растопку камина уйдет много времени. Магии почему-то нет, и это не огорчает его. Даже… радует. Мужское пальто летит на землю, и Румпель спешно прижимает к себе замерзшую девушку. Он не замерз, он может ее согреть. Влажные холодные руки Белль скользят под теплой жилеткой, цепляясь за шелковую ткань рубашки. Продрогшая девушка прижимается ближе к нему, касаясь холодным носом его шеи. От прикосновения, его разгоряченная кожа покрывается мурашками, капли дождя барабанят по окнам, а холодный нос проводит линию вдоль его шеи, болезненно прижимаясь к ней.