Ноющее чувство не проходило, но желание жить, желание вернуться на тот свет, вернулось к нему.
— Милый, вдохни глубже, — тепло сказала ему Атропа и спрятала ножницы. Румпель послушно втянул воздух открытым ртом, наполняя легкие воздухом. Нить выскользнула из рук сестер и вернулась в его грудь. Стало легче дышать. Сердце на мгновение перестало напоминать о себе.
— Вот так, ты справился, — улыбнулась Клото.
— Не смотря на все препятствия, не смотря на то, что я всегда буду рядом, ты все равно сам вправе решать свою судьбу, — Лахеса улыбнулась все еще потерянному мужчине.
— Ну хватит! — Темный спрыгнул с балки и приземлился перед ними. — Мы заключили сделку! Свои условия я выполнил!
— Это так ты не трогал его? Мы не о том договаривались, — Клото осуждающе покачала головой.
— Вы хотите, чтобы я действительно нарушил свою сделку? — он смешливо приподнял бровь и протянул свою смолянистую руку к шее Румпеля.
— Нет, не стоит, — спохватилась Лахеса. — Мы скажем тебе то, что ты хочешь узнать.
Румпельштильцхен смотрел, как Темный отошел чуть в сторону, бросая презрительные взгляды на перешептывающихся тетушек, и полный злости и отчаяния взгляд на мужчину. Захотелось рассмеяться, но в горле было слишком сухо.
Тетушки спорили, решая кому подойти к Темному: Клото — сказать, как долго ему существовать в этом мире, Лахесе — поведать ему судьбу, что ждет его впереди или Атропе — предсказать ему час его смерти.
Атропа, недовольно поджав губы, поковыляла к Темному, что напряженно следил за нею. Румпельштильцхен наблюдал за тем, как старушка что-то шепнула Темному и он, взвыв, стал проклинать сестер. Атропа что-то фыркнула ему в ответ, а Клото с Лахесой гаденько захихикали.
Румпель наблюдал, как Темный протянул когтистую руку к шеи Атропы и что-то зашипел ей в лицо. Старушка лишь пожала плечами, а ее сестры безучастно наблюдали за этой картиной.
Рыкнув, Темный исчез, забирая с собой сестер.
Комментарий к Круг третий. Третий день.
https://pp.vk.me/c622825/v622825220/4cb5f/8hmLeHIRCoA.jpg
Д-Депрессия.
Дальше лу..хуже!)
========== Круг четвертый. Четвертый день. ==========
Сны. Беспокойные. Мрачные. Живущие в твоем сознании, проникающие в каждую клеточку твоего тела. Выворачивающие на изнанку. Тело содрогается, как спущенная тетива, что с жалобным стоном не выдерживает напряжения. Румпельштильцхен подскакивает на месте и, сонно осматриваясь, рассматривает опустошенный корабль. Мужчина хмурится и качает головой, желая отделаться от противного ощущения безысходности и подкатывающего, лижущего пятки, страха. Мужчина повел плечами, сгоняя сонливость, разминая затекшие мышцы от неудобного лежания на деревянных досках. Он пятерней проводит по волосам, то ли взъерошивая их, то ли пытаясь пригладить непослушные пряди и морщится от неприятного чувства тревоги.
На корабле никого нет. Волны бьются о корму корабля, желая избавиться от инородного предмета в их океане тишины. Спокойствия в беспокойном бушующем море. Чайки жалобно кричат, и ты не понимаешь, откуда в этом мире чистое, голубое небо. Тут нет живых, лишь осколки твоей раненной души. Ты уже никто, ты просто потерян среди всех этих неодушевленных предметов. Никто не поднимет тебя на ноги, не подтолкнет к выходу. Впереди еще полпути, а ты уже сидишь опустив руки и думаешь, как бы получить отдых. Сил нет для сражений, есть храбрость для слабости.
В груди неприятно заныло, напоминая о цели, о его миссии. Он не должен останавливаться. Там, за чертой, его обязательно кто-то ждет. Белль? Она не простила, он знал это, он чувствовал. Кто еще? Кто остался на той стороне, кто посмотрит на него, как на человека, прошедшего свой ад заново, кто не будет видеть былое чудовище под маской человеческой кожи?
Севшая на палубу чайка, вцепилась клювом в штанину мужчины и потянула на себя.
— Уйди! — охнул он, испуганно отползая на несколько шагов. Грязно-кровавые перья, сломанное крыло и вывихнутая лапа. Единственный, остекленевший глаз с любопытством рассматривает незнакомца, в то время, как во второй глазнице просто пустота.
— Я то уже подумал, то ты не проснешься сегодня, — темнота лениво подошла к бортику и облокотилась.
— Еще не время, — внутри разрывали противоречащие чувства. Хотелось опустить руки, развернуться и уйти. Забиться в угол и обняв колени сидеть и безучастно смотреть перед собой. С другой стороны, хотелось вцепиться этими голыми руками в смолянистую глотку этого монстра. Задушить его и покинуть это адское место. Вернуться к тем, кто тебя не ждет.
Но почувствовать спустя триста лет себя человеком. Понять, что может чувствовать человек, чье сердце чистый лист, не оскверненное тьмой. Очищенное от нее. Получится ли вздохнуть. Получится ли сделать вдох, не задумываясь о том грузе, что давил на плечи в течение стольких столетий. Придавливая тебя к земле. Словно вбивая последний гвоздь в крышку твоего гроба. Вгоняя твои жалкие остатки души в землю, в тот личный ад, который ты снова должен пройти.
— Прекрати так много думать, — Темный устало поморщился. — У меня начинает раскалываться голова… дорогуша…
— Что такое? — Румпель приподнял одну бровь. — Ты себя плохо чувствуешь? Такого никогда еще на моей памяти не было. Это тебя мои успехи так удручают?
— Сложно назвать успехами решение проблем благодаря родственникам, — тьма отмахнулась и прошлась вдоль бортика.
— Ты сам позволил им это сделать, — заметил мужчина, поднимаясь с пола.
— На это были причины, — задумчиво пробормотала тьма, вглядываясь в горизонт. Румпель перевел взгляд, уныло наблюдая за тем, как голубое небо стала затягивать кроваво-черная пелена.
— Ну что же, я могу считать, что новый день начался? — Темный развернулся и пристально посмотрел на Румпельштильцхена.
Он подошел вплотную, мысленно усмехаясь тому, как Румпель боролся с желанием отступить от него на шаг. Они были одного роста, одинаковые лица. Лишь одно было обтянуто кожей, а второе соткано из тьмы. Тьма медленно открыла рот и дыхнула на Румпельштильцхена зеленовато-желтым дымом.
— А вот теперь можешь, — радостно провозгласил он и, одобряюще похлопав ладонью по щеке Румпеля, растворился.
Румпельштильцхен закашлялся, дым проник в легкие, окутывая его тело изнутри. Глаза заслезились, а боль сердца усилилась.
Тук. Тук-тук-тук.
Мужчина чувствовал, как реальность ускользает от него. Любые ниточки, связывающие его с этим и тем миром, рвутся.
Он ничего не чувствует, кроме заполняющего его страха, агрессии, тревоги и паранойи.
— Что ты здесь делаешь? — знакомый голос, отравляет его последние остатки разума. Пелена ярости застилает его глаза. Все, что он видит, тонет в кроваво-красной дымке, оставляя за собой лишь пульсирующие, с каждым болезненным ударом его сердца, очертания предметов. Он резко оборачивается на звук, и картина мажется. Но яркость красок не отступает. Черты становятся ярче, и его внимание приковывает лишь один предмет, с неприязнью изучающий его. Мила. Снова Мила. Опять Мила. Сколько можно! Она будет преследовать его из года в год. Будет отравлять его память. Будет напоминать с каждым вздохом с каждым словом, насколько он был беспомощен, беден и труслив. Каким он был дураком, поверившим, что она любила его. И сейчас эта женщина, с такой же неприязнью, как и десять лет назад смотрит на него.
— Убей ее! Вырви ее сердце! Ты так делал множество раз! Сердцем больше, сердцем меньше! Не медли, — над кораблем парит. Красная дымка становиться бледнее, а воздух принимает зеленовато-желтый оттенок. Болезненно отравляющий, подталкивающий к действиям. Рука сама, непроизвольно взлетает к изменщице, вырывая ее сердце. Он не слышит сказанных ею слов, не обращает внимания на тень пирата, маячащую позади нее. Он получает от этого наслаждение. С каждым граммом ее боли, его боль, сковывающая его память и сердце, отступает.
Тук. Тук-тук-тук.
Сердечная боль пронзает грудную клетку, и рука Румпельштильцхена вздрагивает. Он должен ее убить не смотря на боль.
Он должен распрощаться со своим прошлым. Легкий хруст и шорох опадающего пепла под ноги. Чайки, больше похожи на живые летающие трупы птиц, насмешливо кричат над головой, поощряя его действия. Но где-то там, на задворках его сознания, глубоко-глубоко под черепной коробкой сидит настоящий Румпельштильцхен. Тот самый, что прижав к себе колени, испуганно осматривается по сторонам, осознавая, что это все не он, он не мог убить мать собственного сына. Не мог. Что-то идет не так, но он лишь маленький человек в бездонном сознании тьмы.
Дым клубиться под ногами, окутывая напряженное тело мужчины, как змей заключающий свою жертву в объятия перед последним поцелуем смерти. Дымка накрывает с головой. Все ощущения обострены. Глаза предательски слезятся, а сердце стучит через раз. Кожу неприятно покалывает, а в голове твориться хаос мыслей. Дымок отступает и Румпель осознает, что стоит на опушке леса. Он где-то видел раньше это место, когда-то он тут был. Но вот когда…
— Я ждала тебя, — мужчина, как застигнутый врасплох мальчишка, немного пригнувшись, оборачивается на звук.
— Тогда ты знаешь, зачем я пришел, — слова сами срываются с его языка. Нет, не нужно это делать. Она ни в чем не виновата. Она просто хотела тебе помочь, а ты, подталкиваемый паранойей, сам сделал собственный выбор. Перед глазами темнеет и красная дымка пеленой застилает глаза. Он не вслушивается в ее слова. Ему необходима ее сила. Ему необходима эта мощь. Плевать, что самый могущественный маг. Плевать, что не победим. Ему нужно больше. Еще больше. Так он сможет спасти собственного сына. Так он развяжет узел, в который завязалась его судьба. Так он распутает их ниточки жизни и соединит их в один семейный жгут.
Румпельштильцхен, двигаемый неведомой силой, подходит к провидице и вцепляется в ее руки. Желая получить больше силы, больше магии. Тихий, собственный голосок пытается удержать его, но руки только сильнее сжимают тонкие запястья девушки, вонзаясь когтями в ее кожу, оставляя глубокие, кровоточащие порезы. Хочется содрать кожу живьем. За то, как она поступила с ним. За то, как подтолкнула мужчину на неверный путь. За все, что он совершил, впервые попав в этот ад. Он, не смотря на все могущество и собственный ум, варился в собственном котле.
Магия провидения перетекает по его рукам и красная ярость спадает. Женщина слабнет и демон, живущий в нем, брезгливо отпускает ее руки. На мгновения Румпель слепнет и дезориентировано машет руками. Мгновения. Секундные. Разные. Такие непонятные, желанные и одновременно отталкивающие. Вихрь картинок из жизни проноситься перед глазами с неведомой скоростью. И он не знает, что нужно делать. Голоса в голове мешаются и он чувствует, как темный внутри него издевательски смеется над ошибкой глупца.
Ярость вновь клокочет в груди. Румпель не того хотел от провидицы. Она вновь столкнула его с нужного пути. И теперь он будет страдать не только от нескольких «Я» живущих в его хрупкой оболочке, а от множеств развитий событий, множеств кусочков мозаики, которая скорее всего никогда не сложиться в желаемую ему картинку. Румпельштильцхен рычит и едва сдерживает себя от того, чтобы не пнуть обманщицу ногой.
Она ведает ему о мальчике, что когда-то погубит его. Последнее предсказание с ее уст и он, в чем-то наивный в глубине своей души, верит ей. Но агрессия, бьющая ключом из него, ослепляющая ярость и одержимость, подталкиваемая желанием быть с сыном всегда, говорят за него.
— Тогда я убью его первым, — победный смешок срывается с его пересушенных, губ. И Румпельштильцхен в его голове лезет на стены, царапая черепную коробку изнутри. Он никогда не причинит вред ребенку. Ни своему, ни чужому. Дети не виноваты. Виноваты лишь родители. Но монстр не слышит его. Пелена не спадает, а дымка, появившаяся из ниоткуда в лесу, вновь обволакивает жилистое тело. Он отплевывается, закрывает глаза и нос, но все тщетно. Дым проникает в его кожу, подбираясь к сердцу. Лаская его, подготавливая к смертельному исходу.
Румпельштильцхен хмурится и, раскрыв глаза, вновь оказывается на поляне. Это место он совершенно не помнит. Сумерки и лишь полная луна освещает эту страшную местность. Ожидание удручающе. Легкая нервозность и пробегающая по телу дрожь, заставляет Румпельштильцхена, заключенного в собственном сознании довольно улыбнуться. Что-то идет не так. Мужчина видит, как в свете луны на горизонте появляется силуэт человека, торопливо спешащего к нему.
Шорох в кустах отвлекает его внимание, но не настолько, чтобы проверить местность на наличие посторонних. Он чувствует, что человек спешащий к нему очень важен. Он тот, кто…
— Прости, я опоздала, — девушка виновато улыбается, изучая Румпельштильцхена.
Кора.
Сердце заходится бешеным ритмом, принося пульсирующую боль в висках.
— Я сделала свой выбор.
Что? Нет! Как? Она не должна была. Она говорила, что любит тебя. Мысли путаются и ехидный голосок напоминает, что тебя никто не может любить. Одна бросила тебя из-за того, что ты был никем. Другая, потому что ты кто-то. Кто-то, но не тот, кто ей нужен. Слова о безразличии, летят тебе в лицо, принося невыносимую боль. Сжимая сердце в стальных силках настолько, что становиться трудно дышать.
В голове пульсирует только одно желание. Одно слово.
Убей. Собственными руками. Задуши ее.
Шорох в кустах вновь привлекает внимание. И он медленно поворачивает голову на звук, все еще потрясенный предательством. Еще одним предательством от женщины. Все женщины, кто был рядом с ним, всегда предавали его.
— Убей его! — Румпельштильцхен вздрагивает и вновь оборачивается к собеседнице. Перед ним стоят уже две Коры и он непонимающе трет глаза.
— Румпельштильцхен, не медли. Не поддавайся чарам и убей его, — силуэт, значительно старший своего прототипа, дарит ему строгий взгляд, а алые губы сжаты в тонкую полоску.
— Почему ты здесь, — он хмурится, и ярость на мгновение отступает. Желание убить пропадает. Но ощущение того, как собственное сердце крошится, теряя последние крупицы любви, не пропадает.
— Я та, кто сломил тебя в прошлый раз. И я… я сожалею об этом, — Кора отвела взгляд. — Не поддавайся своей тьме. Не убивай ее.
— То есть тебя, — зашипел он.
— Ее. Я уже не та глупая девчонка, — Кора безразлично пожала плечами.
— Но ты можешь стать и никем вовсе. Убей я тебя сейчас, — он вновь обернулся на шорох в кустах. — Ты больше никогда не появишься в моей жизни. Тебя никогда не будет в Сторибруке, ты…
— Ты никогда не найдешь своего сына и не наложишь проклятия. Не глупи, Румпель.
— Проклятие! — он нервно взмахнул руками, подавив желание оттолкнуть от себя хотя бы одну из женщин. Кора младшая, виновато улыбается, бросая ему легкое извинение и, обернувшись, начинает уходить.
— Стой! Мы не договорили!
— Говори сейчас со мной, Румпель. Будь со мной.
— Я не хочу с тобой говорить, ты разбила мне сердце, — он обвинительно ткнул пальцем на призрак Коры. В кустах что-то фыркнуло, но он уже не обращал внимания. Ярость вновь охватывала его тело.
— Прости. Так было нужно. Румпель, я всегда любила тебя. Если бы я не вырвала сердце, я бы никогда не смогла причинить тебе той боли.
— Но ты причинила ее, — он сжал руку в кулак, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд, брошенный за его спину.
— И я сожалею об этом. Но нам обоим было это необходимо. Каждый из нас достиг того, что желал. Ты наложил проклятие.
Ты нашел собственного сына. У тебя прекрасный внук, у тебя есть та, что вновь склеила осколки твоего сердца. У тебя есть люди, ради которых стоит бороться. Поспеши. Румпель, убей его, — женщина обеспокоенно смотрела на то, как из кустов вновь поднимался зеленовато-желтый дымок.
— Но у тебя их нет, — он не реагировал.
— Нет. Я причинила боль всем, кому смогла. Но у тебя есть еще шанс все исправить. Тьма подарила тебе шанс на исправление и ты должен воспользоваться им. Ради себя. Генри. Белль. Не поддавайся его чарам. Обернись и сразись с ним. Сейчас или никогда. Ты не выдержишь следующего боя. Он отравляет тебя. Румпель! Очнись!