Оказавшись в кабине, Кьюлак положил одного из спящих машинистов на пол, а сам занял его место за панелью управления. Знаки Кьюлак зажигал шустро и со знанием дела, словно всю жизнь только поезда и водил. Механизмы заработали, но не хватило мощности для работы уцелевших внешних ламп и прожектора на носу. Они вспыхнули только тогда, когда Кьюлак воспользовался аданейской силой. Передний прожектор поезда загорелся последним и, искрясь черной силой, осветил траву. Кьюлаку оставалось лишь сделать так, чтобы этот луч освещал рельсы. Все было готово к возвращению в реальность.
Глаза Кьюлака наполнились густой тьмой, и он приступил к выходу из глубокого слоя веласко. Руки его озарились демонической силой, и он стал играть с нею пальцами, вдыхать ее, наслаждался ею, и не было стоявшего над ним разума Фредрика, чтобы запретить ему так активно обогащать себя аданейщиной.
Еще мгновение назад пустые железнодорожные пути едва светились магией. По ним давно никто не ездил, а именно поезда усиливали магический свет. Путь был закрыт уже несколько дней во избежание новых потерь. Ведь одно дело охранять поезда от взрывов, и совсем другое – когда целые составы бесследно исчезают.
И вот темные пути содрогнулись, и магия вспыхнула, потому что по рельсам понеслись колеса поезда. Он вырвался из ниоткуда, и поблизости не было ни одного свидетеля этого появления. Крылатые корабли давно прекратили поиски, а сыщики теперь выдумывали необычные способы перемещения в пространстве, пытаясь хоть как-то объяснить пропажу шестьсот девяностого. Искали ответы не на путях, а в делах, связанных с бандой. Жители же были вынуждены отказаться от прямого железнодорожного сообщения между Фортоном и Рудретом.
Кьюлак увеличил скорость поезда, чтобы как можно быстрее довести его до столицы. Путешествие неприлично затягивалось, потому что поезд еще и вернулся в ту же точку, из которой пропал, а значит, должен был провести в пути еще как минимум сутки. Даже при такой скорости.
Первые часы Кьюлак вел поезд сам, но затем стали потихоньку приходить в себя пассажиры и машинисты, и лидер банды исчез. Первым очнулся выживший сыщик – Воибор Сони. Он судорожно огляделся и сразу же попытался связаться с вокзалами Фортона и Рудрета, но у него не вышло. Дело было в аданейской силе, на которой двигался поезд. Она не только защищала от магии тайны, но и глушила все магические сигналы. Так что заранее обрадовать всех возвращением сыщик не смог. Да он даже не знал, что поезд куда-то пропадал, и понятия не имел, сколько времени прошло. И раз связаться с коллегами не удалось, Воибор проверил машинистов и привел их в чувство, а точнее разбудил.
Один из них тут же распахнул глаза и стал восклицать про банду. Сыщик посоветовал ему успокоиться и заняться поездом, который мчался на большой скорости сам по себе. А следом проснулся и второй машинист.
– Колеса же не двигались, – напомнил он всем. – Но теперь все в порядке. Только вот огни какие-то тусклые.
– Я проверю пассажиров, – сказал Воибор. – А вы, что бы ни случилось, больше не останавливайтесь. Ваше дело – довести поезд до вокзала. Идите на предельной скорости. Чем быстрее мы доберемся, тем лучше.
– Спорить не буду, – напряженно проговорил первый машинист. – Аданей бы меня побрал. – Он опустился в кресло и испуганно глянул на напарника. Тот все пытался прогнать остатки сна и хоть что-то сообразить. Непросто это было сделать в такой атмосфере. – А часы взорваны, – еще заметил первый машинист, указав на разломанный циферблат, висевший возле потолка кабины. – Главное, что мы в пути, а эти пути никуда, кроме как в Рудрет, не ведут.
Когда сыщик открыл дверь многострадального купе, Карнелий с трудом поднял на него глаза. Барон и сам только-только проснулся и соображал еще хуже машинистов.
– Что произошло? – Коснувшись своей головы, Нериан почувствовал корочку на ране.
– Болит? – спросил сыщик и приблизился к Карнелию. Тот провел рукой по разорванной рубашке и проверил грудь. – Вы были ранены, когда садились в поезд? – уточнил наблюдатель, оценив состояние ран барона.
– Я… нет, – с паузой ответил Карнелий. – Простите, я только пришел в себя и еще не очень говорю. Пытался остановить бандитов. Помню, их было… – Карнелий вспомнил о репутации, которую так бережно хранил Тэас. – Бандитов было двое. И повсюду была аура. Я пытался ударить одного, но тот оказался шустрее. Похоже, что он полоснул меня осколком.
– Но рана выглядит так, словно она была нанесена давно и успела зажить. Неужели мы так долго в пути? – Сыщик старался казаться уверенным, но несложно было заметить его беспокойство. Ведь он должен был защищать поезд, а в результате даже ничего не увидел. Даже не мог понять, сколько времени. – Проклятье, – выругался он. – Все часы перебиты или не работают. Мы без времени и связи до самого города. Будем гадать весь оставшийся путь, сколько нас не было и что произошло. А по прибытии я смогу лишь сказать в свое оправдание слово «банда».
– Думаю, такое объяснение всех устроит, – попытался поддержать его сонный Карнелий.
– Это отличное объяснение для машинистов, проводников и пассажиров, – заметил сыщик. – Но не для меня.
– Много жертв? – осторожно спросил барон, глядя на пустой диван напротив. Кристофа он уже мысленно похоронил.
– Странность в том, что некоторые пропали из поезда, а остальные выжили.
– В таком случае, может, выжили и пропавшие? – Карнелий даже знать не хотел, что аура сделала с выжженными телами несчастных.
– Я нашел лишь тело моего напарника. Проверил все купе и вагоны. Пассажиров было больше. Один вагон сильно пострадал. Там было много крови, но не было тел. – Он какое-то время молчал, затем сказал: – Ладно. Разберемся. Вы уж простите, что поделился этим. Как и вы, еще туго соображаю.
Сыщик уже вышел в коридор, когда Карнелий бросил ему вслед:
– А вы никого не видели? Совсем никого из нападавших?
Карнелий изо всех сил старался не демонстрировать надежду в своих глазах. Пытался казаться мрачным и напряженным. Хотя напряженным он и вправду был.
– Нет, никого, – разочаровал его наблюдатель и ушел, а Нериан провел руками по зажившим ранам и задумался, кто его спас.
– Фред? – прошептал он.
Вокзал Лорвенелла. Рудрет. Сутки спустя
Столичный вокзал был крупнее, чем фортонский, и даже несмотря на то, что один путь был закрыт, меньше народу от этого в Лорвенелле не стало, даже ночью. Поезда прибывали и отбывали по расписанию в других направлениях. Однако иногда главе привокзальных смотрителей Сорстону казалось, что он слышит гудение именно шестьсот девяностого, прямо с закрытого пути. Когда это случалось, Сорстон выбегал из здания вокзала на пустую платформу и долго вглядывался вдаль. А уж в первые сутки после исчезновения поезда начальник привокзальных смотрителей каждый час проверял станцию и каждый раз возвращался разочарованным. Да и не он один. Работники вокзала постоянно шептались о шестьсот девяностом, и история стремительно обрастала немыслимыми мистическими подробностями, которые, разумеется, имели мало общего с правдой. Но это было неважно, так как привокзальные отряды следили лишь за регистрацией прибывших, а на поездах были не более чем охранниками-наблюдателями. К детективам и их поискам они не имели никого отношения.
Той ночью Сорстон дежурил на работе и внимательно изучал записи очередных прибывших на поезде из Аркоу. Он просматривал список пассажиров и сверял его с другим внушительным списком – нарушителей. Тогда-то Сорстон и услышал гудок поезда. Он, конечно, дернул головой и даже ненадолго замер, но проверять ничего не стал и продолжил сравнивать списки.
– Начальник, – услышал он голос одного из своих работников.
– Да? – не отрывая взгляда от бумаг, отозвался Сорстон.
– Вы слышали?
– Что? – спокойно и совсем без интереса спросил Сорстон, всем своим видом дав понять работнику, что тот отвлекал его от важного дела.
– Только что был гудок, но до поезда из Западной арки еще полтора часа.
Сорстон, сидевший за столом, медленно поднял взгляд на назойливого работника и полюбопытствовал:
– Ты решил надо мной поиздеваться? А, дружок? Давай, иди работай и не говори глупостей. Я тебе кто, шут?! Чтобы я больше не слышал про…
Вот только его прервал еще один гудок, и на этот раз более громкий и четкий, уж точно не галлюцинация. Сорстон, конечно, это понял, выскочил из-за стола, сбив бумаги на пол, и вместе с другими работниками поспешил на платформу. Была ночь, но гудки продолжались, и по закрытому пути к вокзалу приближался поезд, на носу которого просматривался свет прожектора.
– Едет, лэн! – воскликнул небольшой мальчуган, что помогал на вокзале таскать инструменты.
– Я вижу, – ошеломленно сказал Сорстон. – Да что же они там творят, в Фортон-Эде? Зачем рискнули пустить еще один поезд по закрытым путям? Что же это творится-то? Так, ну хоть дошел до нас. Что за номер? Видите?! Откройте путь! Открыть фортонский путь!
– Открыть фортонский путь! – подхватили повсюду.
Включился специальный светофор перед въездом на станцию, и небольшой шлагбаум пополз вверх, а с верхней башни-пристройки кто-то прокричал:
– Шестьсот девяностый!
– Что?! – рявкнул за злую шутку Сорстон, но следом голос из громкоговорителя как ни в чем не бывало объявил:
– Поезд шестьсот девяносто из Фортон-Эды прибывает на первый путь. Внимание, поезд шестьсот девяносто прибывает на первый путь.
Это уже была не злая шутка. Это при приближении поезда сработала механическая запись. Магия определяла номер поезда, и воссозданный женский голос делал объявление.
Пассажиры – все, кто тогда был на вокзале, – кинулись на платформу, большими от изумления глазами наблюдая за прибытием призрачного поезда. Некоторые стали перешептываться, кто-то радоваться, а кому-то не удавалось сдержать слез. Когда поезд был уже настолько близко, что стал виден его номер, люди и эльфы на станции вдруг стали хлопать. И только привокзальные сыщики стояли в первых рядах и пытались понять – как?!
– Аданей меня побери, – только и сумел произнести Сорстон, а затем все вокруг вдруг замолчали и отступили, увидев, как сильно покорежен был поезд. Уже в полной тишине шестьсот девяностый медленно прибыл на станцию.
– Принеси мне телефон, – попросил Сорстон своего помощника, а сам поспешил к поезду, запрыгнул к двери кабины, грубо открыл ее и спрыгнул обратно на платформу. Из кабины появился потрепанный машинист и окинул напряженным взглядом полные разнообразных эмоций лица собравшихся. Все тогда смотрели только на этого машиниста, и тому стало не по себе.
– Долго нас не было? – негромко обратился он к стоявшему ближе всех Сорстону.
– Несколько дней, – пояснил начальник смотрителей. – Что произошло? Вас не было на путях!
– Как это не было? – удивился ничуть не меньше машинист. – Несколько дней?
И тут Сорстон перевел взгляд на выбравшегося из поезда сыщика:
– Вот отлично! Воибор! Хоть ты скажи что-нибудь дельное!
Воибор сначала подошел к Сорстону и лишь затем сказал:
– Боюсь, я сам мало что понял, но одно могу сказать точно: это была банда.
Услышав ненавистное слово, зеваки решили постоять подальше от поезда, и вскоре толпа рассеялась по вокзалу. Хотя иногда пассажиры все же заглядывали на станцию и наблюдали за тем, как пассажиры поезда шестьсот девяносто один за другим покидают вагоны. Выживших сразу же окружали вниманием: предлагали еду, справлялись о самочувствии. Привокзальные сыщики пытались отыскать среди них хоть одного настоящего свидетеля, а их начальник вернулся в свой кабинет.
– Я попросил телефон! – рявкнул он с порога.
– А мне надо было оторвать его от стены? – заметил работник.
И тут Сорстон расхохотался.
– Да уж, – протянул он, немного успокоившись. – Появление поезда, надо сказать, свело с ума нас обоих. Я попросил тебя принести телефон и даже не понял, что сказал, а ты, главное, побежал отдирать. Не, ну безумие, а? Безумие!
Еще раз глянув через окно на стоявший на станции поезд, начальник смотрителей позвонил в центральное отделение сыскной службы.
– Я вас слушаю, – спустя непродолжительное время прозвучал голос из трубки.
– Начальник привокзальных смотрителей Сорстон. Докладываю с вокзала Лорвенелла. Срочно сообщите Эдварду Дерби, прибывшему недавно на корабле из Фортона, и комиссару, что поезд под номером шестьсот девяносто только что прибыл на станцию.
Последовала особая реакция на том конце линии, и помощник Сорстона внимательно следил за лицом начальника, когда тот эту реакцию слушал. В итоге Сорстон не выдержал и огрызнулся в трубку:
– У меня с головой полный порядок! Поезд здесь. Пусть приезжают и посмотрят сами. Передайте, что напала банда. Так сказал сыщик-смотритель, сопровождавший поезд. – После этих слов Сорстон бросил трубку. – Вот конторские крысы! – громко выругался он, посмотрев на замершего помощника. – Спросили, все ли у меня в порядке с головой. Ты следи, чтобы этот гадкий механизм не исчез со станции, а то я работы лишусь. – Сказав это, Сорстон решил для верности постоять рядом с поездом, а лучше даже в нем.
В стороне, возле северного крыла здания вокзала, у выхода на станцию, стоял Тэас-Кьюлак Мойро и с улыбкой наблюдал за происходящим из-под надвинутой на лоб светлой шляпы. Было еще темно, но лица собравшихся на дальнем перроне он видел издалека. Там уже вовсю сверкали фотовспышки, сновали журналисты и сыщики. Но это там, вокруг поезда. А Кьюлак лишь спокойно насладился представлением и, убедившись, что Карнелий вышел на перрон живым, а душа Фредрика по-прежнему отсутствует, растворился, так никем и не замеченный.
Глава 4. Мятежники
Двести лет назад
Лерут ощущал себя на удивление плохо и даже признался самому себе, что переживал за стражей, которых предал. Он пытался отрицать эти ощущения, но они, по правде, преследовали его уже давно. Ведь он прожил среди стражей долгие годы, подружился с ними, заслужил их уважение и доверие и до последнего старался не думать, что приведет их к гибели. Такова была участь шпиона: узнавать тайны, слабые места и докладывать своим.
Лерут был одной из шести личин Фавластаса, и свое тело он когда-то получил от настоящего стража, а точнее – вырвал у души стража. Элестер Телестри, Фредрик Гаус и другие до последнего верили, что Лерут был одним из них, а он был тем самым стражем-предателем, который много лет назад напал на Рифуса в Астании. Еще Лерут после смерти Фредрика помогал прорывать магическую защиту врат изнутри и пытался убить Кадана в Хискале. В общем, сделал для непоколебимцев он многое, и теперь ему предстояло завершить начатое и добить последних стражей во главе с Элестером. Лерут не сомневался, что убил Кадана в Хискале и тот не успел предупредить Фладена об опасности, поэтому вместе с Ирвингом и внушительным войском, как пешим, так и воздушным, они отправились в астанскую долину, где укрывались мятежники. Намеревались добить крупнейший очаг сопротивления ночью.
И вот наступил долгожданный момент. Лерут хотел побыстрее разобраться с последними свидетелями его предательства, чтобы больше не слышать проклятий в свой адрес и спокойно действовать дальше. Но его эмоции… и откуда они взялись, эти эмоции? У искры, пусть и не стопроцентной?
Лерут посмотрел на полную луну на фоне ночного астанского неба. Неба чистого, залитого глубоким синим цветом. Хороший ли это знак – полная луна? Лерут очень надеялся на это. Коснувшись рукой стекла абазии, он глянул вниз, на темные, густые заросли Астании.
– Ты взволнован? – прозвучал вопрос Ирвинга.
Оборачиваться Лерут не стал: не хотел, чтобы другой наместник увидел на его лице подтверждение своих подозрений.