И однажды Зед получил свою награду. Через три года после Приказа 66 отряд Зельта в составе других частей был на месяц командирован для поддержания порядка на одной из планет с дальнего рубежа Внутреннего Кольца. Как-то утром они встречали прибывавшие корабли, ожидая делегацию от правительства, которая задерживалась уже на час. Зед отпустил остальных перекусить, пока было время, а сам на всякий случай остался, вдруг корабль всё же придёт раньше. Но вместо него приземлился небольшой шаттл, Зед привычно скользил взглядом по пассажирам, пока не увидел её. Она немного подросла, но не сильно изменилась — всё такая же невысокая и крепкая, жёсткие рыжие волосы отросли и собраны в пучок, она шла быстро, но не торопливо, стараясь не привлекать внимание. Падаван Визта Таройна, о которой все они думали, что она погибла три года назад вместе с генералом. Что они убили её. Зед сделал шаг назад, в тень, и следил за ней, положив руку на приклад. Она огляделась, ища, куда ей идти, повернулась и двинулась к дальнему выходу. Зед не пошевелился, пока она не исчезла из виду. А потом вышел из тени и стал ждать дальше.
Приказы оставались прежними — джедаи вне закона и каждый из них, кто ещё остался в живых, должен быть взят под стражу или убит на месте. Зед не забыл о них. Зеду было плевать. Девочка, в смерти которой он винил себя все последние годы, была жива. Джедай выжил — и это было местью за всё, что сделали с ними, что сделали они сами. За безумие Джосса, ярость Хорька, самоотречение Роджера, подлую, бессмысленную, жестокую смерть Стелса, за ложь, трусость и лицемерие самого Зеда. За смерть другого джедая, убить которого было как убить своего отца. Память о котором Зед не мог вытравить из себя, чей меч он хранил год, прежде чем приказать другим избавиться от него, чтобы спасти то, что от них осталось. Она была жива. И в мгновение, когда он узнал это, Зеду стало плевать на всё. Он провожал её взглядом, ощущая, как становится самим собой впервые со дня Приказа, снова обретает себя, возвращает свою цельность, и это было страшно, мерзко, мучительно, хуже всего, что он мог себе вообразить, но воля Зеда была сильнее. Потому что он был здесь, был жив, и ему надо было позаботиться об остальных. И теперь он знал, как это сделать, как спасти их. Он не расскажет им о ней сейчас. Но он спасёт их. И когда они будут готовы — расскажет им правду. Ту правду, которую все они знают уже давно и которую никто из них не может принять. Но теперь смогут. А ту, что не знают — выяснят. Генерал, чьё имя он боялся произносить даже беззвучно, а теперь заставлял себя мысленно повторять вновь и вновь, твердить, как молитву, на этот раз уже из страха, что если перестанет, то снова забудет всё, генерал Гир-Канно верил, что они люди, что они свободны. Верил так сильно, что, сражаясь за свою жизнь и жизнь своего падавана, не убил ни одного из них. Зед понимал, что это не было случайностью. Тот джедай, которого он знал, не промахивался, не так. И мысль об этом ломала что-то в логике, на которую привык полагаться Зед, с самого начала. С этого начались все сомнения — и этим закончились, когда он увидел Визту Таройну, выжившего падавана. Девочку, которую они не убили. Которую смог спасти их генерал, не забрав в уплату ни одной жизни, кроме своей.
И когда она уже скрылась из виду, так и не заметив его, даже не скользнув по нему взглядом, коммандер Зед, умный, упрямый, хладнокровный и свободный, как любой человек, прошептал ей вслед одними губами: да пребудет с тобой Сила, и прости нас. Я исправлю то, что смогу. Потому что я свободен, и моя воля сильнее. Наша воля сильнее. Мы сделаем её сильнее, выкуем её из своих грехов и закалим в вашей и собственной нашей крови, заточим своим безумием, чтобы она резала сталь, как ваши световые мечи. Мы узнаем всю правду, какой бы она ни была. И да пребудет с нами Сила, если в нас ещё есть что-то живое.
Робин помолчал, покачал головой и сказал задумчиво:
— Удивительными путями следует Сила. Хотя, наверное, когда дело касается джедаев, не стоит удивляться.
Тора подняла на него глаза и улыбнулась.
— Пути Силы зачастую и джедаев удивляют не меньше.
Лирна давно притихла и внимательно слушала, подтянув ноги к груди и устроившись на подлокотнике, как её птичка на жёрдочке. Она положила подбородок на колени и разглядывала меч, не решаясь прикасаться к нему. Тора подалась вперёд, взяла меч в руку и снова задумчиво потёрла рукоять большим пальцем. А потом положила ладонь свободной руки Лирне на плечо и сказала:
— Вот мы и нашли твой меч, падаван.
Лирна удивлённо взглянула на неё и переспросила:
— Что?
— Встань, — ответила Тора, и сама поднялась с кресла.
Лирна соскользнула с подлокотника и встала перед ней, глядя всё так же удивлённо и растерянно.
— Я представить себе не могла, что всё повернётся так, — сказала Тора, и Робин тоже улыбнулся, услышав радость в её голосе. — Но это лучшее, что могло произойти.
И она протянула меч Лирне.
— Возьми, теперь он твой.
— Ты уверена? — ошарашенно переспросила Лирна. — Это же… меч твоего мастера. Я думала, ты возьмёшь его себе.
— Нет, — покачала головой Тора. — Он твой. Так и было задумано, он хотел этого.
Лирна неуверенно и осторожно взяла меч из рук Торы, та хмыкнула и легонько подтолкнула её от себя.
— Давай, активируй клинок, — сказала она. — Этот меч не для того, чтобы на него смотрели, он пятнадцать лет ждал, когда его возьмут в руки.
Лирна кивнула, вышла на середину комнаты, вытянула руку перед собой и выпустила голубой клинок.
Робин шмыгнул носом, и Тора бросила на него весёлый взгляд. Он развёл руками и с притворным возмущением ответил:
— Что? Я старый человек с тяжёлой судьбой, моя сентиментальность простительна, мастер-джедай.
Тора рассмеялась, он тоже хмыкнул, а Лирна стояла, как зачарованная, глядя на сияние светового меча у себя в руках, и почему-то уже не думала с благоговением о том, кому он принадлежал до неё, не смущалась этим и не боялась. Теперь это был её меч, и она уже ощущала его, как часть себя, и себя — как часть чего-то большего, где она наконец заняла своё место. Она уверенно подогнала длину клинка под себя и крутанула меч кистью руки, проведя клинок в сантиметрах от прилавка у себя за спиной.
— У вас нет правила «не играть с мечом в помещении»? — осведомился Робин.
— Ну, теперь, пожалуй, есть, — согласилась Тора.
— Эй, я знаю, что делаю, — отозвалась Лирна, но меч всё-таки взяла поаккуратней и направила клинок вверх.
— Иногда мне кажется, — ответила Тора, — что здесь никто из нас не знает, что делает. И, похоже, нам не очень-то и нужно.
========== 6. Инквизитор ==========
Всё сложилось, сплелось в одну нить, влилось в реку Силы, которую Тора видела, закрывая глаза. Лирна под её присмотром разобрала меч, почистила, Тора предложила его подновить, заполировать царапины, выправить вмятины, но Лирна сказала — нет, пусть остаётся таким, как есть. Может быть, потом. Тора согласилась без возражений. Это было правом Лирны — и в случае, если она сама хотела таким образом сохранить память о том, кого даже не знала, и если ей просто нравился бывалый вид оружия. Тора всё больше доверяла ей собственные решения, отступая и глядя со стороны, готовая помочь и подсказать, но позволяя Лирне лучше узнать саму себя. Иногда Лирну это пугало, иногда ей казалось, что Тора отдаляется, но Тора чувствовала её страх и была рядом, чтоб развеять его, и в конце концов Лирна поняла — Тора не отдаляется от неё, она приближается к Силе. И чем ближе она к ней, тем ближе и к Лирне, просто чуть иначе, чем раньше. Что-то переменилось в ней после истории с Робином и мечом, Лирна не знала точно, что, но видела, как её мастер меняется. Тора становилась ещё спокойнее и увереннее, и, как и всегда, эти покой и уверенность передавались Лирне.
— Ты настолько сильно волновалась, что мы не найдём для меня меч? — как-то раз спросила Лирна, поражённая внезапной догадкой.
— Волновалась, — кивнула Тора. — Об этом и о многом другом. За много лет я так привыкла скрывать свою связь с Силой, что не заметила, как ослабила её. Всё, что произошло тогда у Робина, показало мне это. Я увидела себя и то, чего не видела раньше. Знаешь, я в тот момент на секунду подумала, что учитель был ещё жив, когда я его оставила. Что я его бросила. И я оказалась не готова в этому.
— Но ведь это не так? — с тревогой спросила Лирна, и Тора покачала головой.
— Нет. Это была ложь, иллюзия, которую породили мои собственные страх и гнев. Это то, что ты почувствовала тогда. Прости, что напугала, но и хорошо, что ты увидела, как всё может запутаться, когда позволяешь эмоциям полностью поглотить себя и теряешь способность видеть ясно.
— А как ты поняла?
Тора пожала плечами и ненадолго задумалась.
— Когда держала в руке меч, смотрела на Робина и понимала, что готова его убить. Он испугался, но буквально на секунду, а потом… у него взгляд изменился. Он смотрел на меня, как на угрозу, подобрался весь и просчитывал, как ему выжить. Ты не заметила?
Лирна мотнула головой.
— Нет, я на тебя смотрела.
Тора рассеянно кивнула.
— Это было, как на войне, — продолжила она. — Так он смотрел. Как загнанный в ловушку враг. Или как… — она задумалась на секунду и опустила глаза. — Когда люди долго живут в зоне военных действий, они привыкают считать, заучивают, что все вокруг — враги. Любой солдат — твой, чужой, вообще любой проходящий мимо может оказаться врагом, — она снова замолчала и покачала головой. — Но даже на территории врага на джедая так смотрели не все. Даже там знали: джедай не враг, если ты не сражаешься с ним. И Робин так считал. И ошибся. Вот что я увидела.
Она взглянула на притихшую Лирну и улыбнулась.
— И тогда я остановилась. Как ты в своём испытании. Заставила себя остановиться и обернуться, увидеть всё, как есть. И будто очнулась. И вспомнила, что знаю — этот меч забрали у мертвеца. Я ведь всегда это знала, я почувствовала его смерть, когда он перестал дышать. Просто в тот момент, у Робина, я ощутила её снова. Но не потому, что Робин был причастен к ней, а потому, что путь моего мастера завершился там, снова соединившись с моим.
Потому что тот, кто идёт с Силой, никогда не один, думала она. И, глядя тогда в глаза Робина, она смотрела через них на себя, и охватившие её гнев, горе и сомнения развеивались под этим взглядом, как пепел на ветру, и в очистившемся воздухе ей открывался узор этого мира, и она видела череду тех, кто был до, и будет после, и себя в ней. Той, кем она должна быть, и кто она есть.
Мастер Зиндо бы не позволил ей забыть о том, что всегда можно видеть яснее и никогда не стоит думать, что понимаешь всё. Впрочем, именно он и не позволил.
Тора хмыкнула и покачала головой.
— Через столько лет он всё ещё продолжает указывать мне путь. Надеюсь, я смогу сделать для тебя то же.
— Я думала, ты этим и занимаешься, — заметила Лирна.
— Самая занудная на свете девочка-падаван, — напомнила Тора.
Самая занудная на свете девочка-падаван предпочитала прояснять всё до деталей, вот это было её личным качеством: ни Тора, ни мастер Зиндо не были так дотошны.
— Ты уверена, что не хочешь забрать меч себе? — спросила она через несколько дней после того, как его получила.
Тора покачала головой.
— Нет, он твой. Точно.
— Я всё ещё иногда не уверена, — смущённо сказала Лирна, Тора улыбнулась, протянула руку и легонько дёрнула её за ухо. Серебряная цепочка дрогнула и закачалась.
— Уверена. Не придумывай. Я вижу, как ты его держишь. Ты чувствуешь, что он твой. И я не жалею об этом и не завидую, я рада.
Лирна взглянула на неё искоса и тоже улыбнулась.
— Ну ладно, да. Уверена.
— Так и должно быть, — согласилась Тора.
Лирна глубоко вдохнула, закрыла глаза и вернулась к мечу. Рукоять медленно поднялась в воздух и начала раскручиваться, распадаясь на детали. В старые времена падаваны сами собирали свои мечи, но Лирне достался уже готовый, и Тора хотела, чтобы она укрепила связь с ним и узнала всё, что нужно, научившись безошибочно и легко разбирать и собирать его с помощью Силы.
— Мастер Зиндо дал мне так много, — задумчиво проговорила Тора, глядя на медленно вращающиеся вокруг кайбер-кристалла детали, — больше, чем я могла ожидать. И даже после смерти он дал ещё что-то, настолько важное, моей ученице.
— Тётя говорила, — отозвалась Лирна, не открывая глаз и не теряя концентрации, — что мы живы, пока нас помнят.
Тора хмыкнула и мягко возразила:
— Не думаю, что это имеет значение. Неважно, помнят нас или нет, мы существуем, пока есть Сила, а Сила есть всегда, и мы её часть. После твоей и моей смерти, возможно, никто не будет помнить о моём мастере. Возможно, никто не будет помнить ни меня, ни тебя. До войны в Ордене было немало джедаев, предпочитавших жить отшельниками, затворниками. Они не сражались, не вписали свои имена в историю, некоторые не общались почти ни с кем, даже с другими джедаями. Она изучали Силу, искали новые пути, или просто стремились к совершенству. Кто-то оставил после себя новые открытия, кто-то не оставил даже записей в архивах. Потом война затянула всех, под конец и затворники были вынуждены выйти из храмов. Теперь нет ни их, ни архивов, ни памяти. Но это не имеет значения. Ты часть того мира, в котором жили они, и они часть мира, в котором живёшь ты. Мир живёт, и ничто в нём не пропадает бесследно. Помним мы имена тех, кто давно мёртв, или нет.
Детали меча соединились и защёлкнулись, Лирна подняла руку, сжала рукоять ладонью и открыла глаза.
— Джедай живёт не для того, чтобы оставить след в мире, — закончила Тора. — Иногда лучший джедай тот, кто не оставил следов.
Вскоре Робин принёс весть, что Кейнан и Эзра точно смогли выбраться с Атоллона живыми, если конечно это не были какие-то ещё новые джедаи. Тора кивнула, улыбнувшись, и сказала:
— Это были они.
— Вы и так знали? — спросил Робин.
— Да, — ответила Тора.
Она и правда знала, уже без сомнений и догадок. Слушай, говорил мастер Зиндо, и она слушала. Чувствуй, говорил он, и она чувствовала.
Лирна была полна энтузиазма и тренировалась с мечом до изнеможения — и делала успехи. Но всё же ещё не была готова к тому, чего ждала Тора.
Осень подходила к концу, плоскогорье отцвело и сменило пурпур и янтарь на бурый покров. Волки начали подходить ближе, и Тора с Лирной теперь слышали их вой почти каждую ночь. Дни стали холоднее и воздух сменил запах с влажного, землистого и мягкого, на лёгкий, пронизывающий, бесцветный запах зимы. И тогда Тора в первый раз ощутила предчувствие, словно ветер принёс его, шепнул своим тихим голосом ей в уши. И она слушала, закрыв глаза, открывая себя Силе и принимая её движение.
«Предчувствие будущего и видения о будущем — скользкое знание, — говорил мастер Зиндо. — Ты можешь видеть отрывки, но не представлять, что они значат на самом деле. Не пытайся выстроить твёрдую картину будущего на их основании. Но слушай, и запоминай, и принимай знание, которое тебе дают, не оценивая его и не позволяя себе иллюзий, что теперь всё понимаешь. Чем более открыто и беспристрастно ты воспринимаешь послания Силы, тем лучше понимаешь их. Сделай приготовления к тому, что показано ясно, и жди… чего угодно, на самом деле. Мой опыт говорит мне именно так. Жди чего угодно».
На следующий день Тора съездила к Робину и сделала приготовления к тому, что видела ясно. И стала ждать, прислушиваясь и улавливая каждое изменение. Со временем предчувствие становилось всё сильнее, и она понимала, что время подходит. Скоро он найдёт их.
Он пришёл через две недели, Тора ощутила его приближение за полдня, во время утренней медитации. Она открыла глаза и окликнула Лирну, сидевшую рядом.
— Мы едем к Робину. Возьми меч и кое-какие вещи. Возможно, ты задержишься у него.
— Я? — переспросила Лирна.
— Ты, — кивнула Тора. — Я не останусь. Быстрее, собирайся, я объясню всё на месте.