— Ты готов? — спросила Тора.
— Да, — глухо ответил он и медленно распрямился.
— Идём.
Она помогла ему подняться и подойти к двери, поднесла клинок ближе к камню, и разноцветные кристаллы вспыхнули в его свете.
— Нарядно, — прокомментировал Гор, хмыкнув, запрокинул голову и принялся задумчиво рассматривать каменную плиту, будто забыв, зачем они здесь.
— Мы… — начала было Тора, но он прервал её.
— Я знаю, — сказал он. — Дай мне минуту.
Тора молча кивнула.
Она не могла открыть Храм одна, и они оба знали это с самого начала. Здесь проходила граница, заканчивалась пропасть, в которую прыгнул Гор. Храм легко открывался под руками джедаев, но сила таких, как Гор, было почти бесполезна здесь. Тора верила, что у него есть надежда, но тут решала не она. «Всё не могло быть зря», — хотела она сказать, но не стала, потому что откуда ей знать? Она так часто не знала, куда Сила ведёт её, а это был даже не её путь. Она лишь шла рядом с тем, кому он принадлежал. И сейчас всё зависело от него. Только если в нём осталось то, чем он был раньше, если он может вспомнить и если у него хватит сил, только тогда Храм впустит их. А если нет — весь путь, что они проделали, закончится здесь. Казалось, все дороги ведут сюда, но, как говорил мастер — если ты видишь, куда идёшь, это ещё не значит, что ты знаешь, зачем. Иногда всё, что ты можешь, это сказать…
— Да пребудет с нами Сила, — тихо сказал Гор.
Он отпустил плечо Торы и прижал обе ладони к камню. Тора закрыла глаза и положила свою ладонь рядом с его. Он медленно, длинно выдохнул и задержал дыхание, она сделала то же самое, сосредотачиваясь, а через мгновение он охнул и покачнулся, чуть не упав, Тора открыла глаза и с изумлением посмотрела на камень, легко двинувшийся с места, казалось, раньше, чем они успели что-либо сделать. Гор отступил на шаг и широко распахнул глаза.
— Он будто… ждал тебя, — всё ещё изумлённо выговорила Тора.
— Он открылся, — прошептал Гор, и повторил громче, ликуя: — Он открылся! Он впускает меня, ты слышишь? — и схватил её за руку, лихорадочно улыбаясь. — Ты была права, джедай!
Тора хотела ответить, но он снова покачнулся и начал оседать на землю. Она быстро убрала клинок и подхватила его обеими руками, бормоча:
— Не время умирать, парень! Давай, держись, идём. Ты открыл Храм, ну же!
Он не отвечал, только безжизненно обмяк в её руках, закатив глаза и приоткрыв рот, и на мгновение она подумала, что всё закончилось. Но его сердце ещё билось, медленно и слабо, и Тора чувствовала это биение, как тихо струящийся поток жизни, как воду, стекающую по рукам, как покалывание в кончиках пальцев. Тогда она взвалила его себе на плечи и, пошатываясь от тяжести, шагнула в проход. Ей приходилось придерживать Гора обеими руками, пробираясь в темноте, в которой даже её глаза не различали почти ничего. Она опустила голову, сжала зубы и волокла его вперёд, еле передвигая ноги. Слева что-то сверкнуло, и Тора, измученная прошедшим днём, вздрогнула и шарахнулась в сторону, привалившись к стене, и на время закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и успокоиться. А когда открыла, весь проход сиял. Разноцветные кристаллы вспыхивали в темноте, одни на время угасали, другие загорались ярче, и стены переливались бесконечной чередой огней. В прошлый раз они только откликались на свет меча, но сегодня давали собственный, словно указывая путь. Тора ухватила Гора покрепче и двинулась дальше по этому сияющему тоннелю. Будто идёшь по коридору Силы, думала она. Нет ни пола, ни потолка, ни стен, только свет, льющийся отовсюду. И к концу пути почти так и было — казалось, все кристаллы очнулись от сна, и стены превратились в живую мерцающую пелену огней. И в этом мареве полуживой джедай и умирающий инквизитор вступали в полумрак Храма.
На пороге центрального зала Гор пришёл в себя и слабо окликнул её.
— Мы пришли, — отозвалась Тора и осторожно отпустила его, тут же поддержав за пояс одной рукой.
Он обхватил её за плечи, и они оба медленно вошли в зал под эхо собственных шагов.
Она провела его в самый центр и усадила спиной к колонне, а сама устало опустилась рядом, тоже привалившись к резному камню. Какое-то время они оба сидели, закрыв глаза и тяжело дыша, а потом он огляделся и тихо сказал.
— Это старый Храм.
— Я тоже так подумала, — ответила Тора.
— Нет, — возразил он, — я имею в виду очень старый. Это даже не Храм джедаев.
Тора удивлённо взглянула на него, но он не обернулся, разглядывая потолок и уходящие в темноту вершины колонн.
— То есть это место стало Храмом джедаев, — пояснил он, — но, мне кажется, оно было здесь ещё раньше.
— Почему ты так думаешь? — спросила Тора, и теперь он удивлённо взглянул на неё.
— А ты не чувствуешь?
Она качнула головой, и он задумался, прежде чем ответить.
— Храм джедаев, — наконец сказал он, — это воплощённая Светлая сторона. А здесь… баланс. Здесь есть всё — и Тёмная сторона, и Светлая, и что-то ещё. Что-то между. Это как… место между мирами. Джедаи сделали его своим, и оно стало их Храмом. Я имею в виду это не меньше Храм джедаев, чем любой другой, просто это больше, чем только он.
Тора медленно кивнула.
— Я чувствовала, что он другой, но не думала, что настолько.
— Ну, — улыбнувшись, ответил он, — мои горизонты в некотором роде шире твоих.
Он усмехнулся, тут же закашлялся, и Тора протянула ему бутылку с водой. Она наполнила её заново, когда они в последний раз останавливались недалеко от реки, и там оставалась ещё половина. Он сделал несколько глотков, вернул ей бутылку и снова прикрыл глаза.
— Ты должна увести её отсюда, — сказал он через некоторое время. — Своего падавана.
И глянул на неё почти весело.
— Она ведь здесь, да? Ты никуда её не увозила. Уходите, хотя бы на время. За мной придут другие, и с ними тебе не повезёт, как со мной.
Он снова огляделся, и Тора, задумавшись над его словами, не заметила того, что он: золотая искра сверкнула на самом верху одной из колонн, за ней другая, и свет побежал по витой резной линии, опоясывая камень.
— Я шёл сюда, к этому моменту, много лет, — негромко продолжил он. — Через сомнения, ненависть, страх, одиночество и сожаления. Я терял всё много раз, и каждый раз находил что-то ещё, и снова терял. Орден, мастера, свободу, веру. И снова всё то же самое. И в конце концов не осталось ничего, кроме Силы. Но ещё оставалась моя жизнь. А потом я потерял и её, и вот тогда… Ты когда-нибудь ощущала, как потеряв всё, ты вдруг обретаешь весь мир? Ты свободна, совершенно, безоговорочно. Больше нет ничего, и в этом — всё. И ты понимаешь, что этого ты и ждала, об этом мечтала, это — ясность.
— Не так сильно, — тихо ответила Тора. — Но, надеюсь, я понимаю, о чём ты.
— Самое большое счастье для меня — закончить жизнь в таком месте, как это. Или принять любой другой план Силы, если он есть.
Теперь и Тора наконец заметила, как вспыхивают узоры на колоннах, теперь уже на двух, и третья загоралась искрами под потолком.
— Что это? — удивлённо спросила она.
Гор качнул головой.
— Не знаю, но тебе пора уходить.
Она повернулась и коснулась пальцами его плеча.
— Я не оставлю тебя одного, я обещала. Я буду здесь.
Он улыбнулся, стягивая с рук перчатки, отбросил их в сторону и накрыл её ладонь своей.
— Нет, дальше я один. Ты сделала для меня так много, как могла, и я благодарен тебе больше, чем кому-либо за всю жизнь. Теперь тебе пора идти и увезти с этой планеты своего падавана.
Храм вздрогнул, словно сам камень вздохнул, пробуждаясь, оставшиеся колонны сверкнули искрами одна за другой, и золотые нити обвили их от вершин до подножий. Гор взглянул Торе в глаза и спросил:
— Ты расскажешь обо мне?
— Да, — горячо ответила Тора, — да, если ты разрешаешь. Я расскажу ей всё.
Храм снова вздрогнул, просыпав каменную крошку с потолка, и за стенами будто заворочались валуны. Теперь камень действительно дышал, размеренно и глубоко, и каждый следующий вдох становился сильней и уверенней.
— Расскажи ей, — крикнул Гор, и грохот почти заглушил его слова. — И если я выживу — я найду тебя.
Тора секунду помедлила, а потом порывисто обняла его и крикнула в самое ухо:
— Да пребудет…
— Сила, я знаю, — крикнул он в ответ. — Она всегда с нами. Иди!
Теперь колонны переливались так ярко, что слепило глаза. Резьба стен тоже начала оживать, высвечивая узоры над арками проходов, золотые нити соскользнули с колонн на пол, завились, как живые, и центральный круг разгорелся, пробивая слой пыли и каменной крошки. Тора вскочила на ноги и в последний раз взглянула на Гора. Он улыбался, и в этот момент она точно знала, о чём он говорил. Он был свободен, так безусловно и радостно, что она почти не ощущала его отдельно от Силы, он и был ею, её кристаллом, чистым и прозрачным, пропускающим и отражающим свет, и она текла сквозь него, а он открывался ей, будто для него больше не было никаких преград.
— Иди! — крикнул он ещё раз.
Она неуверенно сделала пару шагов назад, а потом повернулась и побежала к тоннелю, всё ещё горевшему миллионом разноцветных огней. На пороге она остановилась и снова обернулась. Свет заливал Храм, Гор теперь сидел в центре, поджав под себя ноги и положив ладони на колени, и смотрел вверх. Она охнула, сорвала с пояса его меч и хотела бежать обратно, но он беззвучно остановил её, и она услышала его голос в своём сознании:
— Он мне не нужен. Уходи, или не успеешь.
Больше она не раздумывала. Гор вовремя предостерёг её: дверь в Храм закрывалась, и она едва успела проскользнуть в щёлку. Камень со щелчком встал на место за её спиной, и она оказалась в тишине и темноте, тяжело дыша, так и сжимая в каждой руке по мечу. Она сделала ещё пару шагов, упала на колени, упёрлась кулаками в землю и несколько минут просто стояла так, оглушённая и полуживая от усталости. А потом взглянула на свои руки, вздохнула и пробормотала:
— Ну отлично. То не найдёшь, то теперь у меня больше мечей, чем нужно.
Вторая луна стояла так же высоко, будто они не пробыли в Храме и пяти минут. Вдалеке снова завыл волк, потом другой, за ним третий. Летучая мышь проскочила перед самым лицом Торы, чуть не мазнув кожу крылом. Тора отложила мечи, достала коммуникатор, нажала на кнопку и хрипло позвала:
— Робин?
— Mar’e! Haar’chak, джедай!
Тора опешила на секунду, а потом хмыкнула, и наконец рассмеялась, а Робин кричал, пока она хохотала:
— Ты жива, жива! — и что-то совсем неразборчивое на том же жёстком, щёлкающем языке. — Я уж думал — всё! Как я рад слышать твой голос! Ну же, что случилось? Ты в порядке? Ты победила его? Тора!
— Знаешь, Робин, — с трудом выговорила Тора, подавляя смех и даже не заметив, что они перешли на «ты», — узнать, что ты мандалорец — это, наверное, самое логичное и внезапное завершение дня, которое я могла бы себе вообразить.
Робин осёкся, помолчал и досадливо спросил:
— Я орал на мандо’а?
— Ага, — кивнула Тора. — И, кажется, обозвал меня бешеным больным этим… у вас там водятся такие, с зубами.
— У нас там все с зубами, — ворчливо пробормотал Робин.
— Теперь-то уж ты точно должен мне историю, — напомнила Тора и спросила: — как Лирна?
— Её хорошо бы уже будить, — заторопился Робин. — Можно?
— Да, можно.
— Ты убила его?
— Нет, но он больше не опасен. Но будут другие. Нам всё-таки надо будет уходить.
— Понял, — деловито ответил Робин, — могу найти транспорт к середине дня.
— Спасибо. Пусть Лирна остаётся у тебя. Я заеду домой и потом к вам. Надеюсь, буду к середине дня, или чуть позже.
— Всё будет готово, — заверил её Робин.
— Тогда до встречи, — сказала Тора и дала отбой.
Скала за её спиной стояла неподвижно и безмолвно, словно ничего и не происходило внутри. Волки устроили перекличку, и постепенно их вой очерчивал широким, многокилометровым кругом Храм, а, может, и всё плоскогорье. Тора прицепила на пояс свой меч, взяла в руку меч Гора и задумалась. Рукоять тускло блеснула в свете двух лун. Тора потёрла её большим пальцем, покрутила в руке, а потом снова сняла с пояса свой меч, активировала клинок, подбросила меч инквизитора в воздух и на лету разрубила надвое. Обнажившиеся кайбер-кристаллы заискрились и погасли, упав в мох. Тора подняла их вместе с остатками рукояти и двинулась к горной тропе — по пути она выбросит то, что осталось от красного клинка, в реку.
«Иногда наши приобретения и наши потери идут так близко друг к другу, что мы едва успеваем осознать их», — говорил мастер Зиндо, и Тора вспоминала его слова, когда третья луна поднималась над горизонтом, а небо светлело. — «Мы часто находим там, где не ожидали найти, и теряем там, где не готовы потерять. Мы идём каждый своей дорогой и встречаем удивительные вещи, о которых не могли и помыслить. Иногда это приносит радость, иногда печаль, иногда и то, и другое».
Она остановилось там, где река была глубже и её русло расширялось, образуя вытянутое, плавно изгибающееся озеро длиной с километр. Тора подошла к самой кромке, ещё раз посмотрела на обломки меча, а потом размахнулась и зашвырнула их в центр, туда, где было так глубоко, что даже сквозь прозрачную воду не было видно дна. Она постояла ещё какое-то время, заново наполнила бутылку, в которой оставалось несколько капель, вернулась к гравициклу, надела шлем инквизитора и опустила забрало. Поднималось солнце нового дня, солнце нового цикла, потому что Тора Веторана, рыцарь джедай, разорвала круг. И начала новый.
========== 8. Возвращение ==========
Другие так и не пришли. В тот же день мастер и падаван покинули планету, думая, что вернутся нескоро, но шли месяцы, а их никто не преследовал, и Робин регулярно сообщал, что всё тихо. И всё же Тора ещё остерегалась. Они кочевали по самым дальним планетам Внешнего кольца, снова нигде не задерживаясь подолгу. Лирне исполнилось двенадцать, её сила быстро росла, и Тора решила, что им обеим пора вновь становиться теми, кем они должны быть. В отдалённых мирах кому-то всегда была нужна помощь, и было бы достаточно и этого, но когда Робин сообщил, что они могут быть полезны набиравшему силу восстанию, на этот раз Тора сказала «да». Они не присоединились к повстанцам, но время от времени оказывали им помощь, тем более, что с некоторых пор Тора ощущала что-то вроде обязанности делать это.
Через несколько месяцев после истории с Гором, во время медитации, Тора вдруг вздрогнула, тихо вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Что? Что случилось? — с тревогой спросила Лирна.
Тора какое-то время молчала, а потом отняла руки от лица, взглянула на неё и тихо ответила:
— Кейнан.
— Что Кейнан? — переспросила Лирна и в тот же момент поняла, но всё же неуверенно пробормотала: — Ты уверена? Может быть… может, он ранен или ещё что?
Но Тора опустила голову и ответила, глядя в землю:
— Нет. Его больше нет. Я видела это.
— А Эзра? Остальные? — спросила Лирна, помолчав.
— Он жив, — всё так же бесцветно сказала Тора, — думаю, они все живы.
— Мы полетим к ним?
На этот раз Тора задумалась надолго, и Лирна не дёргала её. На несколько минут Тора словно согнулась, стала меньше, старше, отстранилась в своём горе, и Лирна не знала, что с этим делать. А потом несмело положила руку ей на плечо и робко сказала:
— Твоя печаль — моя, и вот она везде, во всём мире, и весь мир разделяет её.
И тогда Тора подняла голову, посмотрела на неё и улыбнулась, и Лирна всё так же робко улыбнулась в ответ. Тора провела рукой по её волосам и ответила:
— Нет, мы не полетим к ним, не сейчас. Может быть — позже. Эзра справится. У него есть все остальные, и он… джедай. Как и ты, мой юный падаван.
Робин связался с ними через некоторое время, чтобы сообщить о Кейнане, победе на Лотале и исчезновении Эзры. Тора задумчиво выслушала его рассказ и соболезнования, но отвечала рассеянно. Робин счёл это признаком скорби, но Лирна знала своего мастера лучше, и потому спросила позже: