Он усмехается, но в голосе его нет даже намека на юмор. Я не вижу его глаз за этими чертовыми очками, но знаю, что они маленькие и злые.
Настоящее его имя – Крис Цоси, но каждый, кто сталкивался с темной стороной его личности, предпочитает звать его Длинноруким. Он возглавляет Охрану Гражданского Правопорядка, или, если кратко, – ОГПП, но чаще их называют проще: Псами-Законниками. Длиннорукий – доминантный пес в этой стае гопников со значками, но, к счастью для меня, я далеко не на первом месте в его черном списке. Длиннорукий, наверное, последний человек в Тсэ-Бонито, с которым мне бы хотелось столкнуться.
– Справедливости ради: когда я это сказала, в меня стреляли, – напоминаю я ему.
Он хмыкает.
– По-моему, каждый раз, когда ты сюда приезжаешь, кто-то пытается тебя убить.
– Но только не сегодня, – с надеждой замечаю я.
– День только начался, – шутит он и развязной походочкой подкатывает ко мне.
Я бросаю взгляд на пистолет у него на поясе. Его рука лежит на рукоятке. Свой дробовик я уже положила в кабину грузовика, и теперь до него никак не добраться. Но при мне еще имеются метательные ножи, спрятанные в обувных обвязках, и Böker на бедре. Может быть, Длиннорукий пришел сюда только поговорить. А может, и нет.
Его напарник прислоняется к кузову грузовика и принимается наблюдать за нами. Несколько любопытных прохожих оглядываются, но не останавливаются, а только ускоряют шаг. Никто не хочет стать свидетелем неминуемо надвигающейся полицейской расправы. По крайней мере, пока.
– Что ты здесь забыла, Хоски? – говорит он, растягивая слова. – Кажется, я доступно объяснил, что в Тсэ-Бонито тебе не рады.
– Просто заехала навестить друга. И, как уже сказала, скоро сваливаю.
Он смотрит на кучу вещей, сложенных в кузове. Затем подает знак напарнику:
– Проверь, что там.
– Эй, да ладно тебе! – протестую я.
Он щелкает пальцами в нескольких дюймах от моего лица.
– Закрой пасть, или я арестую тебя за неподобающее поведение!
Хочется громко обматерить этого мелочного засранца, но я заставляю себя молчать. Он будет только рад, если появится повод затащить меня в тюрьму и продержать там несколько дней. А я буду круглой дурой, если предоставлю ему такую возможность. Поэтому я мысленно закрываю рот на замок. Но подавить вызов в своем взгляде просто так не получится.
Ладонь Длиннорукого взмывает и сильно хлопает меня по плечу. Как раз по тому самому плечу, которое пытался откусить монстр. Я вздрагиваю от боли, и Длиннорукий ухмыляется, сообразив, что только что нашел мое уязвимое место, которым грех не воспользоваться. Он придвигается еще ближе, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство. Немая демонстрация угрозы.
Я чувствую, как тело мое замирает. Чувствую, как К’ааханаании поднимается на поверхность. Ощущения обостряются до предела, и я начинаю видеть его – самый быстрый способ убийства Псов-Законников.
Дело будет так: я ударю в горло, и когда он начнет задыхаться и инстинктивно потянется к шее, я выхвачу у него пистолет. Затем разверну его, используя как щит, подниму оружие и уложу его напарника, чья реакция настолько замедленна, что он даже не успеет увидеть дуло пистолета, направленное ему в лоб. Бум, бум, потом пистолет к виску Длиннорукого и еще один «бум». Максимум четыре секунды, и они мертвы. Эта мысль мгновенно улучшает мне настроение. Я даже начинаю улыбаться.
Длиннорукий, должно быть, понял что-то по моему лицу. Загоревшийся свет в моих глазах подсказал ему, что он ступил на чрезвычайно тонкий лед. В какой-то момент я вижу, как над его верхней губой выступает пот, который он нервно слизывает, внезапно заколебавшись.
Но тут его напарник кричит:
– Ни хера себе! Здесь отрубленная человеческая голова!
Длиннорукий смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Затем ухмыляется. Любой страх мгновенно испаряется под приливом добродетельного рвения, и он поспешно отступает от меня на два шага.
– Повтори.
– Голова!
Не спуская с меня глаз, он отступает к мешку, который его напарник держит открытым, и заглядывает внутрь. Проходит секунда, прежде чем он снова поворачивается ко мне – уже с прежней развязностью.
– Советую во всем сознаться, Хоски.
– Голова не человеческая.
– Да хрена с два! – усмехается он.
Длиннорукий в курсе, чем я зарабатываю на жизнь. Почему именно сегодня он решил притвориться, что не знает, – выше моего понимания. Тем не менее, взяв голову в качестве доказательства предполагаемого преступления, он снова встает передо мной. Дыхание у него неприятное – горячее и воняет тухлыми яйцами.
– Кого ты убила на этот раз, а? Какого-то бедолагу, у которого хватило ума угостить тебя выпивкой? Черт, а вдруг именно это случилось с твоим героическим напарником? Однажды ночью ты с ним поцапалась, отрубила голову и теперь таскаешь ее с собой в мешке?
«Поцапалась». Кто бы говорил!
– Я охочусь на монстров, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Спасаю людей там, где от твоих Псов-Законников помощи ждать бесполезно.
Он презрительно фыркает, но я прекрасно вижу, что задела его за живое.
– Продолжай убеждать себя, Хоски, и, возможно, однажды ты сама в это поверишь. Все знают, что с тобой не все ладно. Что ты какая-то уродка. – Он наклоняется ближе и понижает голос до интимного шепота: – Может, не тебе следует охотиться на чудовищ, а наоборот – кто-то должен охотиться на тебя? Чем скорее ты признаешься в этом самой себе, тем скорее я смогу уложить тебя и тем самым избавить от неприятностей сразу всех.
Я знаю, что лучше не давать ему себя провоцировать, но сила К’ааханаании уже пришла в возбуждение, и рука моя медленно и небрежно тянется к ножу. Я чувствую, что улыбаюсь, и шепчу в ответ. Мое дыхание у его уха – как любовная ласка.
– Зачем ждать, Крис? Почему бы не попробовать уже сегодня?
Я слышу, как заколотилось сердце в его груди. Чувствую кислый запах его страха. Наслаждаюсь ощущением себя в роли хищника, а его – моей жертвы. Закрываю глаза и вдыхаю этот запах – опьяняющий и манящий.
Справа раздается громкий кашель, и напряжение моментально спадает. Длиннорукий моргает, затем вновь обретает дыхание и отодвигается от меня и моей немой угрозы подальше.
В легком раздражении я поворачиваю голову и вижу наблюдающего за нами Кая. Рот его растянут в дружелюбной улыбке, но глаза настороженные и внимательные, будто присматривающиеся к дикому животному. Даже не знаю, кого он имеет в виду – меня или Длиннорукого.
– Пора ехать, Мэгги, – говорит он. – А то не успеем добраться до Краун-Пойнта.
Я выдыхаю К’ааханаании, внезапно возвращаясь в свою собственную кожу и собственную голову. Это было очень близко. И очень глупо. Если бы я натворила что-то непоправимое, то навсегда оказалась бы по ту сторону закона. И тогда стало бы неважно – охочусь я на чудовищ или нет.
– А ты еще кто такой? – усмехается Длиннорукий. – Новая подружка Хоски?
Кай хмурится, смутившись.
– Длиннорукий считает, что ты красивый, – объясняю я.
Несмотря на попытку Пса-Законника задеть его гордость, лицо Кая светлеет. Для такого человека, как Длиннорукий, нет оскорбления хуже, чем позволить кому-то назвать себя женоподобным, но Каю, кажется, все нипочем. Он ухмыляется и протягивает Длиннорукому ладонь:
– Меня зовут…
– Назад! – орет вдруг Длиннорукий и выхватывает пистолет. И наставляет его на Кая.
Вот так, на ровном месте, ситуация скатывается от «хуже некуда» до «полный звездец».
Настает момент хаоса, когда время будто замедляется и ускоряется одновременно.
Моя рука ложится на рукоять ножа.
Я слышу, как напарник Длиннорукого, все еще стоящий в кузове моего грузовичка, пытается выхватить оружие.
Похоже, и сегодня я не выберусь из Тсэ-Бонито без того, чтобы кто-нибудь не попытался меня убить.
– Я не… – начинает говорить Кай.
– Я сказал, руки вверх и шаг назад! – орет Длиннорукий. Сейчас, с выпученными глазами, он выглядит немного сумасшедшим.
С нарочитой медлительностью Кай поднимает руки и делает большой шаг назад – чтобы оказаться поближе к хогану и подальше от Длиннорукого.
– Ты совершаешь ош… – пытаюсь я сказать, но Длиннорукий обрывает на полуслове, наставляя пистолет на меня.
– Кто-то из вас, уродов, должен рассказать мне о мертвом теле в грузовике, и как можно скорее. Или я потащу вас в тюрьму, где начну весело избивать, как две пиньяты, пока из ваших ртов не посыплются чертовы конфетки правды.
Умеет он обращаться со словами, надо признать. Но теперь голова – это полноценное тело. И я понимаю, что мы уже не сможем выбраться отсюда без того, чтобы кто-нибудь не пострадал.
Кай отвечает первым:
– Если бы вы убрали пистолет, офицер, мы могли бы поговорить. Я был бы рад объясниться.
Я оглядываюсь, и Кай одаривает меня тысячеваттной улыбкой. Более того – подмигивает.
Длиннорукий продолжает держать пистолет, но не пытается сместить его в сторону Кая. Надо же, кажется, он решил послушать.
– Длиннорукий, да? – продолжает Кай. – Вы действительно тот самый Длиннорукий? В Бурке вы довольно знамениты.
– Ты что такое несешь? – спрашивает Длиннорукий с подозрением.
– Длинная рука Закона. Оплот законности и порядка в Динете. Кацик[36] семейства Уриосте очень высоко о вас отзывался.
Длиннорукий несколько раз моргает. Он удивлен, но явно польщен.
– Семейство Уриосте?
Я сомневаюсь, что Длиннорукий вообще знает, кто это такие. Черт, даже я не слышала ни про какое семейство Уриосте, но в устах Кая это звучит впечатляюще. Как что-то важное. Длиннорукий слегка приосанивается и выпячивает грудь, от чего становится похож на степного цыпленка.
Кай кивает. Голос у него ровный и течет спокойно, как горячий жир. Можно подумать, что они с Длинноруким сидят на званом обеде и никто ни в кого не целится из пистолета.
– Мой отец – его зовут Хуан Круз – работает на кацика в Бурке. От него я слышал разные истории о вас.
Понятия не имею, о чем говорит Кай, и никогда не слышала, чтобы Тах вспоминал о каком-то важном зяте в Бурке, но эти приятные слова, кажется, расслабляют Длиннорукого. Да нет, это Кай, похоже, умеет оказывать успокаивающее действие на Псов-Законников. Длиннорукий окидывает внука Таха долгим оценивающим взглядом. Тот стоит с самым бесхитростным видом. При галстучке. В сияющих туфлях. Само очарование. И представьте себе, Длиннорукий опускает пистолет. Я не оглядываюсь, но чувствую, что его напарник тоже расслабился.
Опустив руки, Кай продолжает говорить:
– Как я рад, что мы вас встретили! Обязательно расскажу всем своим родным.
Он протягивает руку с раскрытой ладонью.
Длиннорукий хрюкает от неожиданности. Я уже вижу, как вертятся шестеренки в его ограниченном мозгу, пока он пытается сообразить, какими связями обладает Кай с внешним миром и как это можно использовать. Стена обеспечивает нам безопасность внутри Динеты, но это не значит, что нельзя извлекать пользу из контактов на другой стороне. Хорошие связи – это сахар, кофе. Солнцезащитные очки.
Наконец Пес-Законник отрывисто кивает, убирает пистолет в кобуру и протягивает руку Каю.
Хитрожопый сукин сын.
– Убирайтесь ко всем чертям из моего города, Хоски, – бормочет он и отступает, чтобы пропустить Кая. – Оба. Увижу вас снова – и вы сто процентов окажетесь в тюрьме.
Меня это вполне устраивает.
Напарник Длиннорукого выпрыгивает из кузова.
– А что будем делать с головой?
Длиннорукий отмахивается от него, как от назойливой мухи, и что-то бормочет – для меня неразборчивое.
Кай беспрерывно благодарит, а я стараюсь не терять времени даром. Открываю водительскую дверь и забираюсь внутрь. Вставляю ключ в замок зажигания. Двигатель с ревом оживает, и Кай проскальзывает на пассажирское сиденье. Я включаю передачу, и мы трогаемся с места.
Улица забита пешеходами, но я освобождаю путь, щедро воя клаксоном, и постепенно продвигаюсь сквозь толпу. Машина переваливается с боку на бок на грязной изрытой дороге, и нас мотает по всей кабине. Кай держится рукой за крышу, пока я не выезжаю на шоссе. Но как только дорога становится ровнее, я тут же увеличиваю скорость. И не дышу, пока Тсэ-Бонито не исчезает из зеркал заднего вида.
Сузив глаза, Кай задумчиво наблюдает за мной.
– Что? – зло спрашиваю я.
Я все еще на нервах, взбудораженная охотой на монстра, противостоянием с Длинноруким и вот этим всем. Пальцы сильно сжимают руль, и я заставляю их чуть-чуть расслабиться. Я нервничаю и злюсь, но Кай-то ни в чем не виноват. Наоборот – это он вытащил мою задницу из-под огня, и теперь я перед ним в долгу. Причем он проделал это так, что никого не арестовали, не застрелили и не зарезали. Это далеко не мелочи, так что самое лучшее, что я могу сейчас сделать, – это обуздать свое неприятие и постараться вести себя мило.
– Это было нечто, – говорю я и бросаю на него взгляд.
Он продолжает смотреть. С выжидательным выражением. Похоже, легко не будет. Я делаю еще одну попытку:
– Думаю, это хорошо, что твой отец – кацик или типа того. Это нам неплохо помогло. С Длинноруким.
Вот. Считай это предложением мира.
Но он отворачивается от меня и начинает смотреть в окно. Наблюдает, как мимо проносится скудный пейзаж с редкими кустиками чамисы и белые скалы плато постепенно сменяются красными.
– Мой отец не общается с кациком Уриосте, – говорит он рассеянно. – Он профессор в колледже. В смысле, был им до Большой Воды.
Я хмурюсь, пытаясь вспомнить, что он еще говорил Длиннорукому.
– А мне показалось, ты сказал, что он работает на семейство Уриосте.
– Так и есть. Роет канавы или выполняет еще какую-нибудь поденную работу. Профессоры колледжей в наше время не очень высоко ценятся.
– Значит, нет никакого Хуана Круза – друга высокопоставленного человека?
– Почему? Хуан Круз существует, и он действительно работает на кацика, но он не мой отец. Моя фамилия Арвизо.
– Арвизо? Выходит… ты врал?
Повернувшись ко мне, он коротко улыбается.
– Разумеется. Этот Пес-Законник не хотел правды. Он хотел услышать хорошую историю, и я ее ему подарил. «Оплот законности и порядка в Динете…» Ты что, правда думаешь, что кто-то может ляпнуть такое всерьез? Я все это выдумал.
Ну я даже не знаю… Не знаю, то ли восхищаться крепостью его яиц, то ли разозлиться от того, что он подверг себя такому риску.
– У Хуана есть сын, – продолжает рассказывать Кай. – Хороший парень. Альваро Круз. Мы вместе тусовались, устраивали шикарные вечеринки с Уриосте в горах. Ели их икру и пили их шампанское. – Он ухмыляется, на мгновение отдавшись воспоминаниям. Потом хлопает меня по плечу – тому самому, которое жевал монстр. Я вздрагиваю, но он, кажется, этого не замечает.
– Нет ничего страшного в том, чтобы сказать «спасибо», – говорит он. – Мне было даже приятно помочь. Тот парень показался мне настоящим придурком, и я решил, что неплохо бы вмешаться, прежде чем ты не выдержишь и воткнешь в него нож.
Я хмыкаю, и он начинает смеяться. Это приятный смех – чистый и искренний, но я все еще не могу смириться с его ложью.
– Кстати, – говорит он, вытаскивая из кармана рубашки и надевая свои «авиаторы», – у тебя же есть виски в кузове, верно? Не возражаешь, если мы остановимся на минутку? Очень хочется выпить.
Глава 8
Проехав несколько миль после форта Дефайанс, я резко жму на тормоза.
Впереди, не далее десяти футов от нас, дорогу пересекает койот. Он останавливается и поворачивает голову в нашу сторону. Коричневая морда наклоняется над худыми и длинными серыми лапами. Пару секунд он смотрит на нас горящими желтыми глазами, потом трусит дальше в кусты и исчезает в арройо[37].
– Это нехорошо, – говорю я.
– Что нехорошо? – спрашивает Кай.
– Койот перебежал дорогу. Это дурная примета. Иногда предвещает что-нибудь очень плохое.