Но не только Кай способен видеть сны.
Вначале меня поражает запах дурного снадобья. Небо окрашено в клубящиеся тошнотворные оттенки зеленого цвета. Вдалеке бьет бледно-желтая молния, раздается глухой раскат грома. На раздутую красную луну набегают черные тучи. Земля стонет низко и болезненно в своей агонии, сдвигает горы с океанами и захлестывает города мира кроваво-пенным цунами.
Это Большая Вода моих кошмаров, но я не задерживаюсь здесь надолго. Время меняется, и я оказываюсь посреди лунного пейзажа высохшей земли и плоского пустого небытия.
Я помню это место. Я снова вернулась на Черное Плато.
Кто-то здесь есть. Просто он стоит так, что я его не вижу. Я пытаюсь повернуть голову, но все мое тело сделано из дерева. Стало твердым и неподвижным. Я скашиваю глаза в глазницах что есть силы, но могу лишь мельком заметить незваного гостя. Длинные, вороньего цвета волосы взметаются, как крылья. Это Нейзгани.
Я открываю рот, но не могу издать ни звука. Пытаюсь поднять руку, но она остается прижатой к телу. Моя челюсть шевелится с влажным сосущим звуком. Кровь заливает рот изнутри, и я захлебываюсь ею – густой, теплой, со вкусом сырого мяса. Нейзгани слышит меня, и наши глаза встречаются. Глаза у него серые – похожие на мертвые выцветшие вещи, слишком долго пролежавшие на солнце. Зубы желтые, покрытые жиром, выгрызенным из человеческой плоти. Отдельные сгустки этого жира прилипли к деснам. На голове у него шкура койота мехом наружу, покрывающая шею до плеч. На шее галстук в серебряную полоску. Я чувствую, что все это неправильно. Глаза настоящего Нейзгани как оникс, а зубы – как бриллианты. И только йее наалдлошии носят на себе шкуры животных. Я кричу, захлебываясь собственной кровью, жилы на моей шее напрягаются, но их прокусывает монстр без души, носящий огненную корону на покрытой пеплом голове. Его грубые пальцы ласкают мою щеку, почти любовно пробегают по волосам. На плечо навалилась тяжесть, тупые зубы чудовища терзают мои кости. Моя кожа рвется, и из гнилостного месива вываливаются личинки. Длиннорукий смеется, берет их двумя пальцами и кладет в рот. «На вкус как курица», – говорит он Каю. Кай улыбается – ярко и очаровательно. Пара массивных насекомьих крыльев распахивается за его спиной. Густая паутина наползает на глаза, и он слепнет. «Убей их», – шепчет он. Это не просто слова, это мольба любовника. На длинные пальцы изящных рук нанизаны сверкающие кольца. Прикосновения к моей коже нежны, как весенний дождь. Он наклоняется, целует мой залитый кровью рот и снова шепчет: «Убей их всех!»
Я просыпаюсь – озябшая и дрожащая в тени навеса. Кай лежит напротив меня и крепко спит. В воздухе пахнет пылью и жарой, а не дурными снадобьями. И я здесь – единственный монстр на многие мили вокруг.
К тому времени, когда мы снова выезжаем на дорогу, солнце теряет свою свирепость. Мягким золотым пятном оно клонится к горизонту. Несколько раз Кай пытается разговорить меня, но я никак не могу отойти от своего сна – от болезненного цвета неба над Черным Плато, от запаха колдовства. От Нейзгани, выглядевшего как колдун йее наалдлошии, убивший мою нали, – вплоть до мутных глаз и желтых зубов. Однако шкура койота – это ошибка. Колдун, напавший на нас, был одет в волчью шкуру. Но все равно было очень похоже, и в совокупности с остальной частью сон серьезно выбил меня из колеи. Поэтому, когда Кай спрашивает о семье, я говорю: «Все мертвы». А когда он интересуется, кто меня воспитал, я отвечаю: «Наверное, он тоже мертв».
На этом наша беседа заканчивается.
Я рассеянно тру плечо и думаю о чудовище. Думаю о зле. Гадаю, стоит ли считать то, что я увидела во сне, простым совпадением. Или это что-то значит?
– Расскажи, что ты о нем знаешь… как ты там его назвал?
Он сидит, прислонившись к пассажирской двери, и рассеянно смотрит в окно.
– Хмм?
– Ну ты сказал, что узнал монстра, когда мы были в доме у Таха. Назвал его тсэ наайее.
Он делает вид, будто не хочет со мной разговаривать, вероятно, раздраженный моим дерьмовым к нему отношением. Но я уже поняла, что молчать не в его стиле, поэтому спокойно жду.
Наконец он не выдерживает.
– Ну тсэ наайее не совсем подходящее слово, – признается он, – но что-то в этом роде. Я уже слышал о них раньше. Как я рассказывал, мой отец когда-то был профессором, изучал обычаи навахо. Иногда приносил домой записи – устные рассказы старейшин о былых временах. История сотворения, легенды, рассказы о чудовищах. – Он усмехается. – Помню, у него была большая коробка с видеокассетами. Ты помнишь, что это такое? Нет? Неважно. В общем, он получил грант от племени на их оцифровку. Я часто сидел в его кабинете и наблюдал, как он работает.
– Цифровые записи? Думаешь, мы их найдем в библиотеке Краун-Пойнта?
– Именно на это я надеюсь, Мэгз.
Я хмурюсь, второй раз услышав это незнакомое имя.
– Почему ты меня так зовешь?
– Мэгз? Это вроде прозвища. Тебе нравится? Кто-то сказал мне, что надо давать девочкам прозвища. Это помогает с ними сблизиться.
– Кто-то тебе наврал.
– Может, и так… – Он откидывается назад, упирается ногой в переднюю панель и одаривает меня улыбкой кинозвезды. – Когда это сработает, дай мне знать, напарник.
– Слушай, – говорю я, – не жди ничего особенного от нашего временного сотрудничества, хорошо? Ничего личного. Просто я предпочитаю работать без напарников.
– А я слышал, у тебя был напарник.
Нейзгани. Но как ему объяснить? Нейзгани был больше, чем напарник, и больше, чем учитель.
– Он ушел, – просто отвечаю я, – и какое-то время я была сама по себе.
– Охотилась на чудовищ?
– Нет, – признаюсь я. – Этот тсэ наайее стал моим первым самостоятельным заказом. Я была… ну я несколько раз пыталась поработать с местными командами, но из этого ничего не вышло. Поэтому в основном отдыхала.
Обитая в таком трейлере, как у меня, можно позволить себе сделать перерыв.
– Ну вот. Видишь, как идеально все сложилось? Только ты вышла на работу, и… – Он разводит руками. – Вот он я!
Этот человек неумолим. Я чувствую, что вот-вот улыбнусь, несмотря на то что изо всех сил стараюсь казаться хмурой. Вот ведь гад!
– У меня есть собаки, – бормочу я.
– Да ладно!
– Я в том смысле, что… блин!
Мы взбираемся на последний холм, и внизу перед нами расстилается Краун-Пойнт.
Городок Краун-Пойнт – это несколько миль пространства, заставленного трейлерами и сборными домиками вплоть до скромного кампуса технического колледжа. Я помню, что главная дорога, по которой мы едем, огибает восточную окраину города. Если продолжать двигаться по ней дальше, то можно добраться до гастронома «Башас»[43] и небольшого ресторанчика, в котором раз в месяц подают тушеную баранину. По крайней мере, так было раньше. Теперь Краун-Пойнт напоминает заброшенное поле битвы.
Почерневшее, сожженное и усеянное телами убитых.
Глава 9
Мы молча едем по девятому шоссе в самое сердце Краун-Пойнта. На моих коленях лежит дробовик, а Кай что-то высматривает за окном. Возможно, признаки жизни. Но ему не везет. Мертвецы, усеивающие землю вокруг нас, явно не живые.
– Так много призраков, – шепчет он.
– В каком смысле?
– Ч’йидии. Кругом. Ты их не видишь?
Я вздрагиваю. Такое ощущение, что по моему позвоночнику поползли миллионы крошечных муравьев.
– Нет.
Он кивает. Ни слова не говоря.
На языке навахо духи умерших – это ч’йидии. Это остаток, злые дела, которые каждый мужчина и каждая женщина оставляют после себя в момент смерти. Они могут овладевать живыми, вызывая болезнь «утопление». «Утопление» – это медленная смерть, погружение в меланхолию и депрессию до тех пор, пока вы не забудете встать с постели, не забудете поесть и в конце концов не разучитесь дышать. Болезнь «утопление» может проходить и скоротечно, в виде приступа, когда вы внезапно почувствуете, что задыхаетесь, и вас начнет затягивать в могилу. Но, быстро или медленно, ч’йидии убивают в любом случае. К счастью, они, как правило, остаются рядом с телом или заражают жилище, в котором умерший встретил свой конец, так что, пока мы держимся от них подальше, они держатся подальше от нас.
– Однажды я заразилась болезнью призраков, – говорю я, в основном только для того, чтобы услышать свой голос. – Мы охотились. На человека, а не монстра, но зло превратило его в чудовище. Он убил всю свою семью недалеко от Ганадо. Жену, детей, кузенов и даже лошадей. Мой прежний напарник был со мной, но в какой-то момент мы разошлись, решив взять его в клещи. Я наткнулась на него, когда была одна. Загнала в угол в старом заброшенном хогане и застрелила. Но я не отрезала ему голову. Это была ошибка. Его ч’йидии оказался очень сильным. Все накопленное в нем зло, которое только и ждало возможности подняться и принять форму, и я, глупо застрявшая внутри хогана, поскольку там было тесно и не было возможности выскочить вовремя. Мой наставник нашел меня через несколько часов. Я билась в лихорадке, бредила и что-то кричала об «утоплении». Он отвез меня к твоему дедушке. Четыре дня и три ночи он пытался спасти меня, и в итоге ему это удалось. – Я бросаю взгляд на Кая. Он по-прежнему смотрит в окно, но слушает. – Так я и познакомилась с твоим аччеем. Он спас мне жизнь.
– Они будто… парят.
– Выжидают?
Он сглатывает так сильно, что я вижу, как дергается его кадык.
– Не знаю.
– Под твоим сиденьем есть специальные патроны. Начиненные мукой и обсидианом. Это их не остановит, но замедлит. Привяжет на какое-то время к тому месту, где они находятся.
Он лезет под сиденье и вытаскивает коробку с самодельными патронами.
– Как увидишь, что кто-то приближается, рви гильзу и рассыпай заряд навстречу.
– А что потом?
– Потом мы помчимся как можно быстрей.
Он кладет в карман несколько патронов с сосредоточенным лицом.
Это довольно слабый план, но если их действительно так много, как говорит Кай, то ничего, кроме этого, мы сделать не сможем.
К счастью, дело до такого не доходит. Несмотря на окружающие нас следы резни, Краун-Пойнт остается до жути пустым, и мертвые сущности предпочитают держаться на расстоянии. Я хорошо помню дорогу к колледжу, поэтому веду грузовичок прямо через город с привидениями, поворачиваю направо на Лауэр-Пойнт, затем налево на Хоган-Трейл, после чего огибаю пустую сторожку у входа в кампус.
Старая библиотека располагается в почтенном здании, состоящем из двух корпусов, обшитых коричневым металлическим сайдингом и покрытых зеленой крышей. Кто-то приделал к нему пандус для инвалидов и большой, высотой в два этажа, подъезд посередине – с четырьмя бетонными колоннами, разделяющими ряд двойных дверей. Крыша задней части здания приподнята вверх, чтобы добавить дополнительных окон и пространства, которое предполагает атриум на втором этаже. Довольно неплохое здание, если не обращать внимания на обугленный по всему периметру фундамент. Похоже, кто-то пытался сжечь его недавно, но без фанатизма. Кажется, просто зажгли кусты и желтую траву вокруг здания, но не остались следить за тем, чтобы пламя как следует разгорелось. Один – ноль в нашу пользу.
– Думаешь, это безопасно? – спрашивает Кай тихим голосом.
Я ставлю грузовик на стоянку и выключаю двигатель.
– Нет. Но ведь там находится нужная нам информация, не так ли?
Он кивает.
– Тогда пошли.
Я лезу под водительское сиденье и вытаскиваю металлическую коробку. Выбираю маленький ключ на своей связке и вставляю его в замочную скважину. Замок поворачивается и открывается. Внутри «Глок-22» сорокового калибра со стандартным магазином на пятнадцать патронов. Я достаю пистолет и протягиваю его Каю.
– Что это значит?
– Это пистолет.
– Я знаю. Я имею в виду, зачем ты отдаешь его мне?
– Он тебе пригодится, если там окажется что-нибудь большое и плохое.
– Полагаю, что большое и плохое как пришло сюда, так и ушло.
Я настойчиво протягиваю оружие:
– Все равно бери.
– Мне это не нужно. Я не могу… Дело в том, что убийство способно… – Он качает головой.
Я молчу несколько секунд, чувствуя, как непроизвольно сжимается рука вокруг холодного металла.
– Ты что, никогда не пользовался оружием?
– Я же сказал. Я целитель, а не убийца.
– Но ты же говорил, что способен постоять за себя! – кричу я громче, чем мне бы хотелось. Но мне и в голову не могло прийти, что Кай откажется брать в руки оружие.
Он вздрагивает от моего крика и делает успокаивающий жест обеими руками.
– Я могу о себе позаботиться, – говорит он спокойным голосом, – для этого мне не нужен пистолет.
Я проглатываю следующий крик, который был уже готов из меня вырваться.
– Тах доверил мне твою жизнь. Если ты сделаешь так, что мне придется вернуться и рассказать милому старику, что ты умер у меня на глазах, то я сама тебя придушу.
Его губы дергаются.
– Ничего со мной не случится.
Я кладу пистолет обратно и запихиваю коробку под сиденье.
– Смотри у меня.
Выйдя из кабины, я сильно хлопаю дверью для пущей убедительности. Он выскальзывает из-за пассажирской двери и идет за мной по бетонным ступенькам. Нарядные туфли звонко стучат по твердой поверхности. Я смотрю на его «косячные» ноги.
Конец ознакомительного фрагмента.