- Нам надо как-то вас различать, - произнес он. – Предлагаю одному выбрить виски, другому оставить как есть. Тем более, что они когда-то все равно у вас были выбриты.
- Давай, брей мне, - махнул рукой наблюдатель.
- Того, кого побреем, будем, значит, называть Вадимом, - Женя достал из шкафчика машинку для стрижки и воткнул ее в розетку.
- Постой, а гитары тут есть? – спохватился Че. – Может, проверим, кто из нас на ней лучше играет, того Вадимом и назовем?
Но Женя лишь покачал головой и принялся брить голову наблюдателя.
- Вот будет смешно, если после падения кометы выяснится, что я не Вадим, а Глеб, - улыбнулся тот.
- Будет еще смешнее, - перебил его Женя, хватая его пальцами за шею и заставляя держать голову ровно, - если вы к Самойловым не имеете вообще никакого отношения. Ну да, вы жутко смахиваете на Вадима, но я бы не сказал, что кто-то из вас с ним прямо одно лицо. Да и вы явные близнецы, а они-то – нет!
- У тебя вроде планшет был, - подал голос Че. – Здесь связи нет?
- Нет, но есть закачанное на него видео слежки за Вадимом. Собственно, именно из этого видео Женя и сделал в свое время вывод, что я один из Самойловых. Да и воспоминания… - и наблюдатель тут же прикусил язык.
- Воспоминания? – Женя выключил машинку и обошел наблюдателя, стряхивая состриженные пряди с его плеч. – Ты что-то помнишь?
- Очень смутно. Помню, как выступаю на сцене, как пою, держа гитару, а рядом со мной кто-то еще, но я даже не могу понять, справа он или слева от меня. И лица его тоже не вижу.
Че закивал, подтверждая слова двойника:
- Так и есть. У меня все то же самое.
- Ладно, - хлопнул обоих по плечам Женя. – Предлагаю пока не париться над этим вопросом. Как шарахнет, так все и выяснится. А пока ты будешь Вадимом, - он коснулся пальцем груди наблюдателя, - а ты – Глебом, - и Че покорно кивнул.
- А кстати что там за бункер такой, куда ты всю эту толпу спровадил? И находится в каком-то странном месте – в туннеле…
- На самом деле, в нем не так безопасно, как может показаться, - махнул рукой Женя, споласкивая машинку и убирая ее назад в шкафчик. – Он же находится на первом уровне. Если вдруг комета шарахнет прямо над нами, их накроет. Эта штука была построена для работников метро. Проектировщики отдавали себе отчет, что она защитит от фоллаута, но не спасет от последствий прямого попадания, однако, вероятность того, что комета упадет прямо на Москву да еще и в этот район, исчезающе мала. Еды им хватит, связь там есть, рельс защитит их от угроз извне – вы же уничтожили инструкцию по его обесточиванию в диспетчерской?
Братья кивнули.
- Тогда не стоит о них беспокоиться. Вадим, можешь занять свою старую комнату. Последняя свободная трехместка как раз для Глеба. Хорошего отдыха! – и Женя скрылся за дверью в свои апартаменты.
Наблюдатель схватил Че за локоть и поманил за собой:
- Пойдем, я покажу тебе кое-что. Давно ломаю над этим голову, но так ни к чему и не пришел.
Они рухнули рядом на широкую постель, и наблюдатель включил на планшете то самое видео, ссылку на которое ему когда-то – как ему сейчас казалось, еще в другой жизни, прислали в директ. Вкратце рассказал всю историю Че, и они оба в тишине досмотрели видео до момента, когда Вадим с Глебом начали писать вокал для нового альбома Матрицы.
- Как думаешь, что это?
- Смахивает на профессиональную съемку. Я бы вообще подумал, что это постановочный фильм. Ну сам посуди: если дома еще как-то можно было бы объяснить все это развешанными там камерами, но улица, кафе, студия! А операторские кадры? Съемки явно постановочные. Ну либо по договоренности с самим Вадимом его зачем-то повсюду преследует оператор, снимая каждый его шаг.
- А мне-то это зачем скинули?
- Если ты один из братьев, тогда все как раз очень даже логично. Если ты Вадим, то тебе могли скинуть результаты этой работы, а о ней самой ты просто забыл из-за этой, мать его, гребаной кометы. А если ты Глеб, то… ну, может быть, тогда тебе все это скинул сам Вадим зачем-то…
- То есть ты? Ну если я Глеб, получается, тогда Вадим – это ты?
- То есть я. Только не спрашивай меня, зачем я это сделал. Я все равно не вспомню, - и Че вымученно улыбнулся.
По подсчетам Жени до падения кометы оставалось никак не больше трех дней. Обстановка в бункере слегка накалилась: Валера заметно нервничал, не вылезал с кухни и постоянно что-то жевал. Женя гонял его оттуда, призывая поэкономить продукты. «Братья» пытались то читать, то дальше смотреть видео с Вадимом, но общая нервная атмосфера постоянно отвлекала их, в итоге все четверо сидели в кухне, выпивали и ждали неизбежного. Женя призывал всех не нервничать, уверяя, что комета скорее всего рухнет куда-нибудь в Тихий океан, а образовавшееся цунами вряд ли докатится до Москвы. В последнюю ночь никто из обитателей бункера не спал. Откупорили очередную бутылку водки и сидели в тишине, не сводя глаз с часов. Точного времени не знал никто, но все чувствовали, что это должно случиться именно сегодня.
Тщетно прождали весь день на кухне, только напрасно напились до головной боли и вертолетов. Женя с Валерой ушли в свои комнаты, а «братья» завалились в комнату наблюдателя, рухнули с двух сторон кровати и тут же отрубились. Проснулся «Вадим» от страшного грохота, сотрясшего бункер до самого основания. Он не сразу понял, где он и что происходит, но, увидев рядом бледное и помятое лицо Че, тут же все вспомнил, соскочил и выбежал в коридор. Возле двери на корточках сидел Валера и качался из стороны в сторону, прижав ладони к лицу, а Женя невозмутимо копошился в кухне, заваривая чай.
- Готово, да? – подбежал к нему наблюдатель. – Упала?
Женя кивнул, продолжая бултыхать в кружке пакетик черного чая.
- Судя по удару, прямо на нас, - завыл Валера, продолжая раскачиваться.
- Нет, даже близко не на нас, - спокойно произнес Женя, выбрасывая пакетик в мусор и разбавляя чай холодной водой из-под крана. – Если бы на нас, от нас бы сейчас живого места не осталось.
- Но…как? – подскочил Валера. – Ты же говорил, что бункер выдерживает удар водородной бомбы!
- Комета помощнее будет. Несколько километров в диаметре, бешеная скорость, космическая радиация. От ее прямого попадания никакой бункер тебя не спасет. Однако, судя по тому, что удар мы все-таки ощутили, упала она на нашем континенте. Где конкретно? Может, и в Сибири, может, в Китае. Или в Европе. Этого я знать не могу.
- Ты же говорил, что прямого попадания не выдержат только бункеры первого уровня!
- Вопрос расстояния, - пожал плечами Женя. – Если комета падает прямо на нас, никакой бункер тебя не спасет. Ну разве что километров пятьдесят под землей. А вот если она падает в нескольких километрах от нас, тогда нас это не коснется, а вот бункерам первого уровня придется несладко…
- Надо выйти и осмотреться, - тут же засуетился Валера.
- Не вздумай! – Женя достал из кармана, вероятно, заранее заготовленный пистолет. – Попытаешься открыть дверь – получишь пулю в лоб. Сам сдохнешь, и нас угробишь. Сейчас фоллаут начнется, все должно быть сверхгерметично. Мы не знаем, как отреагировал верхний туннель на такую вибрацию. Может, его засыпало или он трещинами пошел. Пока наш бункер держится – отсюда никто не выйдет. На ночь буду всех запирать в комнатах. Простите, но это необходимая мера во избежание паники, - отчеканил Женя и хлебнул чая.
Время тянулось мучительно медленно. Внешне, казалось, ничего не изменилось: они по-прежнему проводили свои дни за все той же рутиной – еда, душ, книги, сон. Не хватало связи с поверхностью, и даже наблюдатель постоянно сдерживал себя, чтобы не попытаться выбраться наружу и осмотреться. Подчас только страх получить пулю от постоянно дежурившего возле двери Жени и удерживал его от этого опрометчивого шага.
Вместо воспоминаний теперь стали приходить сны – куда более яркие и живые. В них ни наблюдатель, ни Че по-прежнему не могли разобрать, кто из них кто, но окончательно убедились, что в прошлом были братьями Самойловыми. Однако память работала только до пресловутого момента появления в небе кометы. До этого все тонуло в густом темном тумане.
Первым взбеленился Валера.
- Ты, кажется, обещал, что после падения вернется память. Ну и?
- Я не обещал, а высказывал предположение. Надеялся на это.
- Ты облажался! – орал Валера.
- Да, и что теперь? Я не господь бог и не ученый, всего лишь простой любитель. А вот тебе неплохо бы сказать мне спасибо за спасение твоей вонючей задницы. Если бы не я, ты бы давно уже сгнил в своем магазине!
Валера озверел, лицо его перекосило, и он бросился с кулаками на Женю. Наблюдатель и Че вовремя перехватили его, скрутили ему руки, а затем плеснули в лицо водой.
- Пожалуй, его надо запереть. Закинем туда еды побольше, и пусть посидит, подумает.
- Впадет в еще большую ярость, - недоверчиво покачал головой Че. – Он кто? Охранник в магазине? Вероятно, бывший военный. У таких крышу на ровном месте сносит.
- После фоллаута, если не угомонится, выдворим его отсюда, - вынес вердикт Женя. – А пока пусть посидит под замком.
Валеру затолкали в его комнату, кинули туда рюкзак с консервами и нож с ложкой. Туалет с душем был в каждой комнате, и наблюдатель в очередной раз убедился в правильности своего выбора между правительственным и рядовым бункером.
И дни потянулись за днями, отмеряя период фоллаута. Женя отвел на все это около месяца, решив, что по истечении этого срока можно попробовать открыть бункер и выпустить Валеру, если он не угомонится.
*
Вадим проснулся утром от неожиданного звонка Снейка: Глеб вернулся в Москву и готов продолжить запись.
- Ну надо же! Я ждал его не раньше, чем недели через две.
- Пользуйся, пока у него пропеллер в заднице заработал. И если это магия, заготовь еще парочку трюков. Никакая магия тебя не спасет, если бэки ты решишь петь сам.
- Он не узнал мою гитару, не узнал мои клавиши, не узнал агатовский звук на песнях, а бэки мои он узнает? Хакимов, не ссы. Считай, спор ты выиграл. Готовь оставшуюся сумму.
На следующий же день Глеб был в студии как штык ровно в девять утра. Вадим насилу успел подготовить все и запереться в каморке, поскольку и сам пришел за полчаса до младшего. Он все никак не мог поверить, что Глеба так вдохновило сотрудничество с Михаилом Гориным, что он просто бил все собственные рекорды трудоголизма. И даже не только собственные.
- Привет! – радостно замахал Глеб рукой, как только связь по скайпу с «Гориным» установилась.
- Привет! Как отдохнул? Рассказывай.
- Несколько дней повалялся на пляже в Барселоне. Пил только зеленый чай с медом, слушал только металлистов, - и Глеб тихо рассмеялся. – Даже на концерт Айрон Мейден попал, представляешь?
- Да ну? – изобразил удивление Вадим. – Тебе так нравится металл?
- Ну как сказать. В юности слушал, считал такую музыку крутой. Потом отошел, электронщиной заинтересовался. С тех пор так и варюсь в этом. Но тут вспомнил подростковые годы… это божественно! Как домой в Асбест вернулся на несколько дней, - глаза Глеба сияли, за эту неделю он даже помолодел – побрился, явился в студию в светлой футболке и бежевых джинсах. И кедах! Он впервые нацепил кеды вместо ужасных и видавших виды гриндеров.
Впрочем, Вадим лишь скептически усмехнулся.
- Ну и как концерт-то? Делись впечатлениями.
- Это нечто невообразимое! Никогда не интересовался конкретно Мейден, а тут послушал их студийки, у Дикинсона голос, конечно…. Я не выдержал, скачал его автобиографию, он там много дельных советов по вокалу дает. Я попробовал даже кое-какие упражнения на себе. Понимаю, что за неделю вряд ли можно ждать сногсшибательных результатов, но мы же ведь никуда не торопимся?
- Конечно, нет! Давай попробуем записать что-нибудь одно сейчас, пока ты свеженький и голос у тебя отдохнувший. А потом ты мне все в подробностях расскажешь и про книгу, и про концерт.
На этот раз запись пошла веселее. Не сказать, чтобы вокал Глеба существенно улучшился, но голос стал несколько более гибким, да и сам Глеб, пребывая в более приподнятом настроении, придавал каждой фразе совсем иной смысл и посыл. В итоге к вечеру, хоть и с немалым трудом, но одну песню записать им все же удалось. И Вадим был без всяких оговорок по-настоящему доволен результатом. Он включил запись Глебу, и тот расплылся в счастливой улыбке, услышав готовую песню.
- Вот тут я еще бэки наложу. Свои или подыщу кого-нибудь подходящего. У тебя такой голос интересный… не так-то просто будет подыскать вокал, который будет сливаться с твоим. Ну с этим я разберусь, а теперь давай рассказывай про концерт.
Глеб присел на стул и принялся рассказывать обо всей поездке в целом. Он захлебывался от восторга – казалось, за эти несколько дней младшего словно подменили. Вадим слушал его вполуха и не верил собственным ушам, не понимая, что стало причиной столь явных изменений.
- А после концерта я даже умудрился подкараулить их и сфотографироваться! Брюс дал мне автограф. Он, конечно, ничего не слышал об Агате Кристи, но я сунул ему диск с песнями и дал свою почту. Он обещал написать отзыв!
- Хм. А какие песни ты ему передал? – насторожился Вадим.
- Опиум. Весь альбом. Самое лучшее.
- Ты серьезно считаешь Опиум своим лучшим творением?
- Знаешь, я тут послушал твои записи и понял, что все эти годы искал именно такого продюсера. Как жаль, что мы не познакомились раньше. Будь рядом со мной все эти годы не Вадик, - Глеб поморщился, - а ты, и Опиум зазвучал бы иначе, и остальные наши альбомы. А так-то из агатовского ну что ему еще дать, только Опиум… Матрицу уж он точно не воспринял бы.
- Почему же, Триллер можно было бы дать. Он же металлист, любит потяжелее, а у Опиума звук все же попсовый.
- Вот! И ты так думаешь! О чем я речь и веду! Попсово Агата звучит! А будь продюсером ты…
- Ну ладно, чего там прошлое ворошить, ничего не изменишь, - горько усмехнулся Вадим. – Зато теперь будем работать, раз все так сложилось.
- Ты когда к нам в Россию кстати? Я хотел бы видеть тебя на презентации нового альбома. Хочу, чтобы ты тоже сыграл. На гитаре или на клавишах – как уж тебе будет угодно…
- Хм, - напрягся Вадим, - надо подумать. Обсудим все это ближе к делу. А сейчас иди домой отдыхай. Приходи послезавтра, пусть голос отдохнет. Продолжай пить чай и слушать Дикинсона.
- Пока, - улыбнулся Глеб. – Было очень приятно познакомиться. И, надеюсь, подружиться.
Вадим и сам не понял, отчего его младший вдруг так проникся симпатией к Михаилу Горину. Говорил он мало, в основном отдавал указания – довольно властные и суровые. И младший слушался – беспрекословно и со счастливой улыбкой на лице. А скажи ему, что это его старший брат прячется тут же за стенкой и изменяет свой голос, чтобы записать младшему альбом века – тут же взбрыкнет, оскорбится, выбросит все записи на свалку и уйдет дальше спиваться и страдать.
После того первого дня запись вокала пошла как по маслу. Глеб приходил в студию раз в два дня, записывал по одной песне за один заход, а потом они общались, пили чай, виртуально чокаясь через экран. Точнее, пил один Глеб, а Вадим лишь делал вид – ему-то из кладовки было не выскользнуть, чтобы тоже плеснуть в кружку кипятка. В предпоследний день уже перед уходом Глеб брякнул:
- Предлагаю послезавтра отметить окончание записи. Ты коньяк пьешь?
- Виски, - произнес Вадим.
- Захвати с собой. Хочу с тобой выпить.
- А, может, когда домой уже доберемся? Ну свяжемся по скайпу и нормально бухнем? – робко предложил Вадим, и сам не веря в происходящее.
За этот месяц он уже привык работать с младшим, тем более, что тот вел себя идеально и даже не пытался перечить. Вспоминалась ранняя Агата, Вадим ностальгировал, и оттого вокал у Глеба отчего-то выходил еще лучше - настроение одного неизбежно передавалось и другому.
- Идет! – радостно выпалил Глеб.
Записав вокал к последней песне, они договорились созвониться в скайпе часа через полтора, когда оба уже будут дома. Вот только Глебу до Павелецкой и реально добираться было недалеко, а вот Вадиму до Одинцовского шоссе – часа два. И поэтому он рискнул и выбежал из студии практически вслед за Глебом, выждал за углом, пока тот спустится по ступеням, и юркнул в свой автомобиль, наблюдая удалявшуюся спину младшего.