Он ошибся, они никуда не ушли. Только вот… девчонка с густой рыжей шевелюрой горделиво восседала прямо на их кухонном столе, раздвинув ноги в капроновых колготках, а перед ней, прижавшись к ней всем телом, стоял Вадим, и ладони его беспорядочно блуждали по бедрам и груди девицы, а губы яростно и ненасытно впились в ее вожделеющий рот. Глеб не мог поверить своим глазам. В фильмах ему еще не доводилось видеть столь откровенных и однозначных проявлений плотской любви. И теперь смотреть на старшего брата – слишком юного еще даже для бритвы – бесстыдно целующего неизвестную девицу, стало для Глеба не просто испытанием - открытием. Он мало что понял в происходящем, лишь заворожено следил, как его авторитетный Вадим елозит губами по губам девицы, загоняя язык ей в рот, а пальцы его смело оглаживают ее стан – от плеч по груди и вниз к бедрам. Так, словно эта девица – его собственность, и он имеет право делать с ней все, что заблагорассудится.
Та раздвигала ноги все шире, ладонь Вадима скользнула ей под юбку и приспустила колготки. В горле Глеба пересохло, он вжался в дверной косяк, не смея пошевелиться и тем самым выдать свое присутствие, а живот тем временем свело таким страшным спазмом, что хотелось заорать и свалиться на пол прямо там, но он словно окаменел, лишь хлопал ресницами, наблюдая за тем, как колготки девицы оказались на полу, а вслед за ними туда же полетели и ее белоснежные трусики. Лицо Вада покрылось пунцовыми пятнами, он дышал часто и прерывисто, пальцы его опустились к ширинке, которую он поспешно расстегнул и взял в ладонь… Глеб зажмурился, но не посмел отвернуться, а перед глазами пульсировала возбужденная плоть старшего брата. Девушка вскрикнула, и Глеб непроизвольно распахнул глаза и увидел, как на нее всем телом навалился его старший брат. Оба они были почти полностью одеты, их выдавали лишь характерные движения бедер Вада да похотливо раздвинутые ноги подруги, но детской фантазии и этого оказалось вполне достаточно. Он видел, как ладони Вадима легли на округлые холмики грудей и сжали их, видел, как губы его покрывали поцелуями порозовевшую шею девушки, а бедра продолжали вбиваться в ее раскрытое ему навстречу тело. Глеб слабо пока еще понимал суть происходящего, лишь подсознательно ощущал, что творится что-то неправильное, неприличное.
Дыхание перехватило, вцепившиеся в дверной косяк пальцы побелели, живот свело новым спазмом. И на этот раз Глеб не выдержал – сморщился, согнулся в три погибели и издал сдавленный едва слышный стон сквозь бессильно сжатые зубы. Вадим вздрогнул, повернул голову к двери и в ужасе замер.
- Глеб, т-т-ты ч-ч-чего? – заикаясь, пробормотал он, отстраняясь от девицы, но не выходя из нее.
- Я з-з-за к-к-колбас-с-сой, - точно так же заикаясь, вымолвил Глеб, на ватных ногах ковыляя к холодильнику.
Проходя мимо брата, он заметил, как задралась на его спине футболка, предательски обнажив узкую полоску кожи над брюками - гладкую розовую потную и, наверное, теплую… Глеб сглотнул образовавшийся комок в горле и потянулся к дверце холодильника.
- Мелкий, ты можешь пошевелиться, а? – грубо окрикнул Вадим. – Я так долго не продержусь.
- Д-д-да, с-с-сейч-ч-час, - бормотал Глеб, поспешно доставая последнюю остававшуюся палку краковской.
Руки его дрожали, он ненароком уронил ее и присел на корточки, чтобы поднять. Глаза сами помимо его воли скользнули к Вадиму. Глеб ахнул и замер. С этого ракурса - на корточках у холодильника, едва прикрытый распахнутой дверцей - Глеб видел наполовину вынутый из девицы твердый пульсирующий и набухший венами член брата, отчаянно ожидающий продолжения прерванных ласк. Глеб сжал в пальцах злополучную колбасу, казалось, забыв, зачем он здесь.
- Мелкий! – снова крикнул Вадим. – Чего ты там возишься?
Глеба тут же сдуло из кухни, и опомнился он только в комнате, когда понял, что не взял ни хлеба, ни даже нож, чтобы порезать цельную палку. Он отгрыз зубами пленку и взял колбасу в рот прямо так, намереваясь сразу откусить кусок побольше, но в тот же миг перед глазами его воспоминанием скользнул замерший над девушкой Вадим, его возбужденная плоть, и губы Глеба сомкнулись вокруг колбасы да так и замерли там.
На кухне девушка продолжала стонать и кричать, а стол бился о стену, заставляя слегка подрагивать книжный шкаф. Колбаса оказалась невкусной и даже, наверное, слегка подпорченной – мама всегда жарила ее, прежде чем подавать на стол. Но у Глеба просто не было других вариантов – второй раз на кухню он бы выйти просто не смог. И жевал, жевал противную скользкую колбасу, давясь кусочками жира, и смотрел на подрагивающий книжный шкаф, и слушал, как кричит за стенкой девица…
Сон накатил внезапно, и Глеб проснулся от чьих-то прикосновений: кто-то уложил его поудобнее, накрыл одеялом, подобрал с пола выскользнувшую из пальцев краковскую… Чьи-то влажные губы коснулись его теплого лба, и Глеб на секунду испугался, что вот сейчас они спустятся ниже и… все внутри него похолодело, он напрягся, но брат лишь потрепал его по спутанным вихрам и исчез за дверью.
Наутро девица, по-хозяйски расположившись на кухне, пила кофе и противно хихикала, не сводя взгляда с заспанного Вадима, пока тот хлопотал у плиты, жаря гренки на троих. Глеб на минуту выглянул из комнаты проверить, не ушла ли она, и сразу же скрылся за дверью. Прошло еще около получаса, прежде чем она вышла в прихожую и начала обуваться. Как только за ней захлопнулась входная дверь, Глеб тут же пулей выскочил в туалет, а затем на кухню - заваривать чай и хотя бы что-то еще перекусить.
- Чего терпел? – усмехнулся старший, намазывая на хлеб масло.
Глеб лишь дернул плечом и нахмурился.
- Вадик, - осенило вдруг Глеба, - вы ведь на этом самом столе… - он задохнулся и умолк.
- Не переживай, мелкий, я протер его, - хохотнул Вадим. – Надеюсь, это останется между нами и мама ничего не узнает? Что ты за это хочешь, мелкий?
- Ну, во-первых, прекрати называть меня мелким…
- Ладно, Глебсон, уговорил. А будет еще и во-вторых?
- Будет, - кивнул Глеб, наливая в кружку чай. – Но не сейчас. Потом. А пока я буду молчать.
- Да ты у меня не промах, - присвистнул Вадим, допивая чай и ставя кружку в раковину. – Посуду помоешь? Я к Сашке в гараж.
Глеб задумчиво кивнул, провожая брата взглядом, и, допив чай, вернулся на привычный пост у окна, где его уже ждал томик Гофмана.
*
Вадим потер пальцами лоб и свернул браузер. Кажется, он тогда и вправду обнаружил на окне их комнаты «Крошку Цахеса», раскрытую переплетом вверх. А на стекле обнаружились жирные следы – словно отпечатки лба и ладоней. Он тогда по указке матери долго их оттирал… И «во-вторых»… «во-вторых» тогда тоже было! Правда, немного позднее, но… Вадим хлопнул себя ладонью по лбу! Черт побери, откуда малолетняя авторша очередного фанфика знает все эти подробности? И про тайгу, и про Гофмана, про живот Глеба, которого через несколько дней после памятного эпизода увезли на скорой с колитом. Про грязный юношеский секс прямо на кухонном столе и обезумевший от ужаса взгляд мелкого, сжимавшего ту проклятую палку колбасы так, словно это была и не колбаса вовсе…
Не сходи с ума, Вадим, знать этого не мог никто, кроме них двоих. А эпизод этот слишком уж обычен, будничен. Такое могло случиться с кем угодно, нет в этом ничего примечательного, прекрати параноить. И Вадим отключил телефон и зарылся лицом в подушку.
========== 2. ==========
Он протер глаза, продолжая смотреть на экран телефона, на котором двигался и говорил Вадим – лежал, прятал лицо в подушку, что-то обсуждал с женой, а затем точно так же напряженно тыкал пальцем в телефон, что-то читая. Что именно – было не разобрать. Он сохранил ссылку, перекинул ее себе на почту и зашел по ней уже с компьютера, пальцы его дрожали так, что он едва мог удержать в них мышку. Он увеличил открывшееся видео насколько это было возможно, но рассмотреть текст на экране телефона Вадима по-прежнему не представлялось реальным. Он зло шарахнул кулаком по клавиатуре и отключил монитор. На часах было уже около двух ночи.
Утром его разбудили чьи-то настойчивые звонки в дверь. Он долго лежал и моргал не в силах осознать происходящее – он проспал всего около пяти часов, прежде чем его так вот бесцеремонно оторвали от подушки. Он кое-как поднялся, натянул треники и пошлепал по холодному полу в прихожую. На пороге стоял сосед бледный, как полотно, и держал палец на кнопке звонка, в другой руке сжимая дымящуюся сигарету.
- Эй, чувак, ты меня разбудил вообще-то! – прохрипел он, ударяя соседа по руке, чтобы тот прекратил держать звонок.
Тот опомнился и принялся переминаться с ноги на ногу.
- Ты чего? Ключи опять забыл и жена в квартиру не пускает?
- Да не, - помотал тот головой. – Ты новости видел?
- Я спал вообще-то! Восьми еще нет!
- Так я ж с ночной. Только вернулся, чаю заварил, телек врубил, а там… Хана нам! Нам хана!
Он втащил его в квартиру, запер дверь и велел тому идти на кухню, а сам вернулся в спальню, натянул футболку и носки и пошел ставить чай.
- Так что там в новостях такое показали?
- Комета! – сосед развел руками и выпучил глаза.
- А, ну это я слышал еще вчера. Да и хрен с ней, ученые как-нибудь разберутся. Повторение судьбы муми-троллей нам точно не грозит, - усмехнулся он, разливая по кружкам кипяток.
- Телек включи! – продолжал возбужденно размахивать руками сосед. – Там журналисты что-то пронюхали!
Он устало потер пальцами лоб и включил небольшой телевизор на холодильнике. Хотел было переключить на Россию 24, но и по первому попавшемуся каналу транслировали срочный выпуск вестей.
- Комета, новости о смене траектории которой появились в СМИ еще вчера, стремительно набирает скорость на пути приближения к Земле. И если по предварительным оценкам она должна была войти в атмосферу не ранее, чем через пару месяцев, то сейчас эти сроки значительно сократились – до двух-трех недель. Правительство и Роскосмос отказываются давать комментарии, в чем они солидарны также с правительством США и НАСА. Люди в странах Европы постепенно начинают выходить на улицы, требуя информации о предполагаемом месте падения кометы. Впрочем, судя по комментариям анонимного источника из РАН, точечное определение места не будет иметь большого значения, поскольку если столкновение все же произойдет, последствия ощутит на себе весь земной шар, поскольку однозначно вызовет ядерную зиму и массовый голод… - он не выдержал, отключил звук и повернулся к еще сильнее побелевшему соседу.
- Ну и? Ко мне-то ты чего пришел?
- Эт-т-то… эвакуироваться надо! – изрек тот.
- Куда? И зачем?
- Ну не знаю. В Сибирь куда-нибудь уехать, бункер там вырыть.
- За две недели не успеешь – это раз. А потом вдруг комета как раз по Сибири и вдарит? Сказано же: точное место падения не определено! Да и в любом случае лучше уж подохнуть от падения кометы, чем потом от голода.
- Ну нельзя же просто так сидеть! Надо делать что-нибудь!
- Иди делай, - махнул он рукой. – От меня ты чего хочешь?
- Страшно мне, - завыл вдруг сосед, тщедушный мужичок, ощутивший в тот момент свое полное бессилие перед надвигавшейся неизбежностью. – Можно я у тебя посижу?
- Иди, - махнул он ему рукой, - ко мне в спальню и отсыпайся после ночной смены. Обещаю, если комета решит вдруг упасть во время твоего сна, я попрошу ее немного подождать, - и он горько усмехнулся.
Сосед радостно закивал, словно и ждал именно этого, и поспешно отправился в спальню. Он не стал церемониться и доставать свежее постельное белье, лишь указал рукой на разобранный со сна диван, а сам подошел к письменному столу, взял планшет, достал из ящика потрепанную общую тетрадь и вернулся на кухню, осторожно прикрыв за собой дверь.
Тетрадь так и осталась валяться в углу стола. Ей был уже явно не один десяток лет, местами была порвана даже плотная коленкоровая обложка. Об нее, вероятно, неоднократно тушили сигареты и вытирали руки. Он опустился на табурет, прижимаясь спиной к холодильнику, и достал планшет, нашел в закладках вчерашнее видео и ткнул пальцем в ссылку. Через секунду остановил его и зашел в инстаграм - проверить профиль того, кто отправил ее ему. Но директ был девственно чист. А и правда, он ведь закрыл личку абсолютно от всех еще пару лет назад, как он мог забыть это! Каким же тогда образом эта ссылка попала к нему? Он ведь абсолютно точно помнил, как увидел ее вчера в директе и так спешил просмотреть, что даже не задался вопросом, а как она вообще туда попала. И не рассмотрел имени отправителя… Он задумчиво почесал подбородок и повернул голову в сторону спальни. Кажется, храпевший за стенкой сосед был айтишником. Не мешало бы обсудить с ним эту загадочную историю и попытаться выяснить отправителя-взломщика.
А пока испуганный сосед спал и видел спокойные сны о мире без комет, он снова ткнул в кнопку воспроизведения видео, пытаясь понять, было ли оно записано заранее или отражает прямую трансляцию происходящего. Пришедшая вдруг в голову мысль заставила его похолодеть: если это прямая трансляция, тогда он очень многое пропустил, пока спал все эти пять часов, не наблюдая за Вадимом. А зачем кому-то вообще было нужно, чтобы он наблюдал за ним? И он снова уткнулся лбом в стену существования какого-то неизвестного отправителя.
На экране у Вадима тоже было раннее утро, но он пока еще спал, и наблюдатель поставил планшет к стене и закурил, приготовившись к длительному ожиданию.
*
Вадим проснулся поздно, пожевал овсянки, перекинувшись с женой парой стандартных фраз, и снова вернулся на диван с сигариллой. Долго и задумчиво курил, пуская вишневый дым в потолок, потом встал, подошел к столу, достал из нижнего ящика записную книжку, поискал ручку и снова лег, листая записи. Их было много, очень много – место в книжке почти закончилось, надо бы купить новую…
Он раскрыл книжку на самой первой странице и погрузился в беспокойное чтение. Брови его беспрерывно хмурились, он вздыхал, что-то зачеркивал, поспешно исправлял, отбрасывал книжку в сторону, закрывая глаза ладонями и морщась от отвращения и собственного бессилия. Потом снова брал ее и продолжал чтение, черкал, исправлял, а когда дошел до последних – еще пустых – страниц, начал напряженно строчить и остановился, только дойдя до завершающей строки. Быстро соскочил, подбежал к столу, вынул новый – еще чистый – блокнот и продолжил прямо там, у стола, переминаясь с ноги на ногу на холодном полу.
А потом вдруг резко отшвырнул его и присел на корточки, цепляясь дрожавшими пальцами за край стола.
- Дрянь! – зло бормотал он, уткнувшись носом в грудь и тяжело дыша. – Просто дрянь!
Он вернулся на диван, укутался с головой, и его плечи долго тряслись от беззвучных рыданий, но минут через двадцать Вадим затих, дыхание его выровнялось, и он уснул.
Юля вошла в кабинет около шести, потрясла мужа за плечо:
- Я к косметологу. Не теряй.
- Угу, - пробормотал он сквозь сон.
Она пожала плечами и ушла заводить машину.
Еще минут через десять телефон взорвался звонком от «Михаила Семеновича», и Вадим лениво протянул руку к спинке дивана.
- Привет, Ариш.
- Я соскучилась, - проворковал на том конце приятный девичий голосок.
- Я тоже, малышка, - прохрипел Вадим, подслеповато щурясь со сна и прислушиваясь, не вернулась ли случайно Юля.
- Что делает мой котик? В боевой готовности для своей мышки?
Вадим лениво улыбнулся и почувствовал, как живот начал наливаться приятной тяжестью.
- Котик пишет.
- Ух ты! Котик пишет серенаду своей мышке? – пискнула от удовольствия Арина.
- Нет, Ариш, котик пишет какое-то чертово дерьмо, которое и людям-то стыдно показать, - уже серьезным тоном протянул Вадим, чувствуя, как тепло внизу живота сменилось ледяной волной.
- Ты опять за свое, - устало протянула девушка и вздохнула. – Странно, что убедить тебя в никчемности твоего творчества гораздо проще, чем в его талантливости… В чем тут дело, Вад, а?