- Без комментариев! Прошу меня извинить! – и тут же прыгнул в авто.
Через минуту на водительское сидение опустился Никита.
- Старик, я тебя поздравляю, - Вадим тепло улыбнулся и положил тяжелую ладонь ему на плечо. – Теперь ты свободен. Я уже замолвил за тебя словечко перед парой музыкантов и в любом случае пристрою тебя куда-нибудь, дай только с СДК разобраться, парни больше всех пострадали, а пристроен пока только Радченко.
- Зря ты все это затеял, - помотал головой Никита. – Пожалеешь ведь потом, а поздно будет.
- Не пожалею. Уже пожалел, что выплывал из небытия. Надо было там и оставаться. Поехали, Никит.
- Тебя мнение людей в этой связи будет интересовать? Комментарии читать станешь? Пересылать тебе что-нибудь?
- Не надо, - помотал Вадим. – Я полностью закрываю эту дверь и не хочу оглядываться даже в таком виде. Пусть говорят что хотят, меня это уже не беспокоит отныне.
- А если они тебе захотят передать что-то очень хорошее и приятное?
- Не разочаровывай их. Скажи, что передашь. Если тебе самому это все еще нужно. Но меня вовлекать во все это не стоит.
- С тобой было приятно работать, - улыбнулся Никита, ударил по тормозам и обнял безмятежно смотревшего вдаль Вадима.
- Спасибо, друг, - и Вадим с силой сжал его ладонь.
А вечером позвонил Глеб.
- Это фанфик так на тебя подействовал? – усмехнулся он.
- Если тебе кто-то нужен из СДК, говори, не стесняйся. Ребята сейчас согласны на любую работу.
- Пффф, какая честь. Но нет, откажусь все же, своего добра хватает.
- Дело твое. Ну бывай, - и положил трубку.
Снова залез с ногами на диван, хлебнул из кружки обжигающе горячее какао и вернулся к прочтению «Приюта». В памяти всплывали неясные воспоминания о том, как он и вправду выследил тогда своего непутевого младшего, разбудил его и велел собираться домой… Но вот только дальше начинался самый настоящий вымысел в духе Стивена Кинга, и Вадим продолжил чтение уже с неподдельным интересом к сюжету, а не только к одним лишь персонажам. И так увлекся, что очнулся только часам к четырем утра.
Эллочка за все это время так больше ни разу и не вышла на связь, и, погружаясь в пучину сна, Вадим на секунду снова поймал себя на бесконтрольном желании встретиться с ней. И, убедив себя, что завтра уж точно сам ей напишет, он тут же уснул.
*
Когда Глеб открыл глаза, то не сразу вспомнил, где находится. Он долго моргал, не сводя взгляда со стены напротив: что-то в ней было не так. Глеба вообще все эти минуты не покидало странное ощущение, и только когда он окончательно пришел в себя и вспомнил события вчерашнего вечера, его охватил вдруг какой-то первобытный, но при этом восторженный ужас. Стена напротив была обшита декоративными узорными деревянными панелями, впрочем, как и остальные стены помещения, в котором ночевали братья. То тут, то там на панелях висели сумеречные портреты загадочных личностей, на лицах которых застыли издевательские усмешки. Глеб хотел было подняться с пола и осмотреть комнату повнимательнее, но тут же осознал, что лежит на кровати и довольно высокой - нога его не сразу достала до пола, а, коснувшись, ощутила мягкий пружинистый ковер. Глеб откинул пуховое одеяло, поднял голову и остановил взгляд на тяжелом балдахине над кроватью. У правой стены между окнами располагался уныло потрескивавший камин, а рядом с Глебом на кровати сопел, раскинув руки в стороны, его старший брат.
- Вадик, - тихо позвал его Глеб, касаясь плеча брата.
Тот что-то пробормотал себе под нос и повернулся на бок.
- Вадик! – не унимался Глеб. – Проснись. Здесь что-то не так!
Вадим застонал, распахнул веки и непонимающе уставился на Глеба.
- Мама уже вернулась со смены? – прохрипел он, протирая глаза.
- Вадик, мы не дома. Забыл?
Он приподнялся на локте и посмотрел по сторонам.
- Постой, мы же были в том заброшенном доме у карьеров? И не смогли выбраться, так? А это что? – и он обвел рукой роскошную комнату, интерьер которой словно сошел со страниц журналов по антиквариату.
- Я не знаю. Я проснулся, и все уже так и было… Вадик, где мы, а? Как мы здесь оказались?
- Так, постой, мелкий, сейчас разберемся, - Вадим спрыгнул с кровати, подошел к окну и, не веря глазам, покачал головой: за окнами виднелась давно знакомая картина – сухие остовы деревьев, пожухлая коричневатая трава и асбестовские карьеры
Вадим попытался толкнуть створки окна, но они снова не поддались. Он толкал их, дергал на себя, опять и опять бил ботинком прямо в стекло, но все с тем же результатом – ни единой царапины не появлялось на его идеально гладкой поверхности. Братья по второму кругу начали обходить все окна, потратив на бесплодные попытки выбраться около часа. Дверь из ветхой покосившейся еще вчера за ночь стала массивной и высокой. Они давили на нее вдвоем, пытаясь выбить или хотя бы немного сдвинуть с места. Но тщетно. В конечном итоге Глеб рухнул на пол:
- Есть хочу.
- Тащи рюкзак, - коротко скомандовал Вадим. – Но только еду надо экономить. Долго мы на твоих крохах вдвоем не продержимся.
Глеб пошагал на второй этаж, в голове его царил форменный бардак. Откуда взялась эта роскошная обстановка? Почему они не могут выбраться отсюда? Не по этой ли причине здесь погибали люди – от простого голода и обезвоживания? Глеб взял с собой всего полтора литра воды, им на двоих этого хватит максимум на пару дней, а потом…
Проходя по коридору к лестнице, он вдруг заметил слева какие-то знакомые очертания, инстинктивно повернул и ускорил шаг, толкая уже приоткрытую дверь в боковое помещение. Там стоял стол с расставленными вокруг стульями, и все это напоминало…столовую! Где столовая, там должна быть и кухня. Глеб пересек просторную комнату, толкнул еще одну дверь – и вот она кухня с вполне себе современной техникой – холодильником, плитой, посудомоечной машиной, микроволновкой, какими-то еще приспособлениями. Ну, по крайней мере, можно быть спокойными, что их не занесло в какой-нибудь 18 век! Да только что толку от этой кухонной техники, если в условиях отсутствия продуктов использовать ее по назначению все равно не получится. Глеб по инерции подошел к холодильнику, распахнул дверцу, да так и замер. Во-первых, он работал, внутри на стене горела лампочка. Во-вторых, он был битком забит продуктами – свежими овощами, фруктами, соленой рыбой, яйцами, сыром. В морозилке было мясо, морепродукты, замороженные овощи, кажется, даже пельмени, вареники и блинчики. Глеб ахнул, захлопнул холодильник и принялся по очереди открывать кухонные шкафчики – крупы, пряности, масло, сахар, бакалея. А в обнаруженной тут же за небольшой дверью кладовке всего было и того больше. В доме явно кто-то жил. Глеб радостно рассмеялся и припустил назад к Вадиму.
- Вадик! – закричал он издалека. – Смотри, что я нашел! Теперь мы точно не умрем с голоду! – и он схватил брата за рукав и потянул за собой.
Вадим в недоумении вскинул брови, но все же проследовал за младшим. Тщательно проинспектировав содержимое холодильника, кухонных шкафов и кладовки, старший отчего-то нахмурился, вместо того, чтобы разделить с Глебом его восторг.
- Откуда все это взялось? Ты не подумал? Дом этот откуда вообще? Обстановка вся эта? Еще вчера здесь были деревянные развалины, а сегодня – роскошный замок, битком набитый антиквариатом. Недаром про этот дом такие дурные слухи ходят…
- Вадик, ну, по крайней мере, если мы от чего-то здесь и умрем, то точно не от голода! – брякнул Глеб, сунув в рот сникерс и наливая в чайник воды, чтобы заварить кофе.
- Ладно, и вправду давай позавтракаем сперва, а потом будем думать, что делать дальше.
Экономный Вадим все же предпочел доесть давешние Глебовы бутерброды, а вот младший сварил вареники с творогом, слопал три сникерса и с довольным видом отвалился на спинку стула.
- В любом случае, - протянул Вадим, - даже этих продуктов нам не хватит на всю оставшуюся жизнь.
- Ну нас же наверняка будут искать! – переполошился Глеб. – Если мы не можем выбраться наружу, это же не значит, что снаружи никто не сможет войти внутрь!
- Будут. Только что-то не ищут пока, - мрачно изрек Вадим и отнес посуду в раковину.
Остаток дня братья вновь потратили на тщетные поиски выхода из дома. Особенно этому занятию с упоением предавался Вадим. Глеб, осознав, что здесь сытно и комфортно, слегка поубавил рвения и ходил за старшим скорее по инерции, чтобы не привлекать излишнего внимания и не отвечать на неудобные вопросы. И лишь когда Вадим сдался и рухнул на постель, Глеб присел рядом и тепло улыбнулся, наблюдая за измученным лицом старшего. Впервые в жизни они так надолго остались абсолютно одни – без свидетелей в виде мамы, друзей, девушек. Без гитар, без пластинок, без телевизора. Без учебников, без всего, что могло бы отвлечь и неизбежно отвлекало их друг от друга. Вадим лежал с закрытыми глазами, дыхание его было ровным и спокойным, а щеки покрылись розоватыми пятнами от недавней гонки по всему дому в поисках выхода. В эти мирные минуты он показался Глебу особенно красивым, хотя на взгляд угловатого подростка с еще неоформившейся сексуальностью, его старший брат и без того был воплощением красоты и всяческих достоинств: хорошо сложенный, стройный, с сильными руками и ловкими пальцами, умело перебиравшими как струны гитары, так и двигатель автомобиля – он вызывал в Глебе неясное волнение, желание чаще быть рядом ну и, разумеется, гордость – за его силу, талант и профессионализм. Густые темные пряди ниспадали на лоб, тень от длинных ресниц легла на совсем еще юношеские щеки с едва пробивавшимся пушком. Пухлые губы… Глеб зажмурился и быстро замотал головой. При мысли о губах брата ему почему-то стало жутко и… горячо во всем теле, а особенно внизу живота - как тогда, когда брат пообещал ему бросить Катьку… Катька! - вспомнил вдруг Глеб и обиженно протянул:
- А ведь ты мне соврал тогда. Ты с ней не расстался.
Вадим поморщился, но глаз не открыл.
- Глеб, это просто секс, ничего серьезного.
- У меня и его еще не было, - с деланной флегматичностью процедил младший.
- Куда тебе в 15-то! Я только в 16 впервые попробовал! – брякнул Вадим и тут же осекся, стукнув себя пальцами по губам.
- Во сколько? – охнул Глеб.
- Ну, мне было 16, ей 15… - раз уж зашел такой разговор, Вадим понимал, что дальше врать бессмысленно.
- Ну и как оно? – в голосе Глеба звучали нотки обиды, хотя в тот миг он и сам не смог бы сказать, за что обижается на брата.
- Как утоление голода, - пожал Вадим плечами. – Процесс необходимый, но придавать ему слишком большого значения все же не стоит.
- Ага! Хорошо не придавать значения голоду, когда продуктов целый холодильник! – вздохнул Глеб.
- Ты на что намекаешь, мелкий? – насторожился Вадим.
- Ни на что, - помотал тот головой. – Просто если мы здесь надолго…
- Правую руку никто не отменял, - усмехнулся старший и рухнул назад на подушку.
Черты Вадима – мужественные, но без толики чисто пацанской топорной грубости, которая так нравилась отчего-то девчонкам – завораживала впечатлительного Глеба. Он видел в старшем неуловимое сходство с самим собой, на первый взгляд, едва заметное глазу: светлый и голубоглазый, хрупкий и ранимый Глеб рядом с кареглазым брюнетом Вадимом, грозой девичьих сердец, смотрелся его полной противоположностью, однако, что-то было в их изгибах, в поворотах головы, в контуре губ и очертаниях плеч, что роднило их и навеки связывало прочной нитью крови. И боли. Боли, которую Глеб в последние месяцы неизменно ощущал при виде старшего.
Он опустился на кровать рядом с братом и, убедившись в том, что тот уже заснул, поднес ладонь к голове Вадима и, не касаясь его пальцами, провел ей буквально в сантиметре от его лица, словно рисуя в воздухе профиль старшего. Скользнул пальцами, едва задевая разметавшиеся по подушке темные пряди, и склонил лицо, нависая над братом, почти касаясь губами его губ. Мерное дыхание старшего теплом разливалось по подбородку и губам Глеба, и он едва сдержался, чтобы не преодолеть этот несчастный один сантиметр, разделявший их губы.
Он не думал, не анализировал свои странные ощущения, не осознавал их неправильность, а лишь плыл по течению того самого «голода», о котором говорил ему Вадим. Голода плоти по плоти, души по душе, крови по крови, брата по брату…
Проснулся Глеб поздно, когда Вадим уже успел позавтракать и вновь принялся простукивать стеновые панели в поисках выхода. Выглянул в окно да так и замер. Повинуясь давнему инстинкту младшего брата, Глеб крикнул во весь голос:
- Вадик! – и лишь в следующую секунду понял, что этого делать не стоило.
- Что? – отозвался брат, подходя ближе.
И хоть Глеб и пытался отнекиваться, мотал головой, убеждая старшего, что ему померещилось, но Вадим бесцеремонно отодвинул его от окна и, увидев собравшуюся там небольшую толпу, в которой узнал мать, соседку, участкового и даже фельдшера скорой помощи, тут же, не раздумывая, заколотил кулаками по стеклу и закричал:
- Мама! Мы здесь! Помогите!
- Вадик, не надо, - бормотал едва слышно Глеб, дергая брата за рукав.
Но тот не слышал. Он ринулся к лестнице, чтобы оказаться поближе к выходу, и Глеб догнал его только у бокового окна возле двери.
- Мы здесь! – заорал Вадим. – Ну же, Глеб, помоги. Надо, чтобы они нас услышали и заметили.
- Не надо, - еще тише произнес Глеб и помотал головой, делая два шага назад.
Вадим по инерции продолжал колотить кулаками в стекло. Но люди, стоявшие прямо возле окна и смотревшие, казалось, прямо на Вадима, не видели и не слышали его. И в ту же секунду до старшего дошел смысл сказанного Глебом.
- Не надо?! Это еще почему?
- Мне здесь нравится, - голова Глеба уткнулась в грудь, уши покраснели.
- Нравится?! Тебе здесь нравится? – Вадим схватил Глеба за шкирку и энергично затряс. – У меня скоро институт, у тебя школа! Нас мама ищет, а тебе здесь нравится!
- А что здесь плохого, Вадик, скажи! Еда есть, кровать есть, делать ничего не надо! Можно целыми днями развлекаться!
- А что потом?! Ты не думал об этом?! Это жизнь каких-то канареек! Подопытных крыс! Кто все это организовал и зачем? Похоже на эксперимент какой-то – как будут вести себя двое, запертые в роскошных условиях тотального безделья? Не перегрызут ли друг другу глотки?
- Не ори, Вадик. Они все равно тебя не слышат, - угрюмо буркнул Глеб.
- Меня просто поражает твое спокойствие! Что за тунеядец растет в нашей семье! – Вадим схватил Глеба за грудки. – А ну помогай мне звать маму и участкового!
Вадим раскраснелся, волосы его растрепались, из широкого выреза футболки виднелся небольшой участок груди, покрытой тонкими темными волосками… Сердце Глеба забилось сильнее от прикосновения цепких пальцев брата. Вадим в ярости приблизил лицо к младшему, и Глеб, не отдавая себе отчета в своих действиях, шумно выдохнул и коснулся губами распахнутых влажных губ старшего – неумело и робко. А потом зажмурился, не отнимая губ, и вцепился в плечи Вадима, зная, что если тот отпустит его футболку, от слабости в ногах он тут же рухнет на пол, как тряпичная кукла.
========== 6. ==========
На плите уютно булькала кастрюля с картошкой, Женя с Валерой резали ветчину и раскладывали ее по тарелкам, и лишь наблюдатель сидел, сжав пальцами виски, пытаясь вспомнить хоть что-то из своего прошлого. Почему-то только после вопроса Жени о том, как его зовут, он вдруг осознал, что не помнит ни имени своего, ни своей прошлой жизни до момента… когда объявили о комете? Или чуть раньше? Он пришел в квартиру, послушал новости про комету, получил в директ ссылку на видео… Стоп! Вот же оно!
- Почему ты сказал давеча, что я вовсе не Гена? – дернул он за локоть Женю. – Что ты знаешь обо всем этом?
- Ну о твоем состоянии немного догадываюсь, - вздохнул Женя. – Потому что и сам испытываю нечто похожее. Сказать по правде, то, что я Женя, я узнал из собственного паспорта в рюкзаке… Так бы я мучился так же, как и ты. У тебя паспорт с собой?