Не убоюсь я - Elenrel


========== I. Праздник ==========

Время Оленей наступает один раз за большую перемену звезд, и никак не чаще. Время, когда огромные стада оленей проходят мимо озера Куйвиэнэн, а ближе всего — к землям, где живут татьяр. Тогда все охотники трех племен квенди сходятся вместе, чтобы петь, танцевать, пить сок забродивших плодов и веселиться, хвастаясь своей удалью. А потом сообща идут на охоту и каждый стремится убить как можно больше оленей, чтобы надолго обеспечить мясом семью и племя. После охоты все снова собираются и чествуют тех, кто пришел с самой богатой добычей.

Этот праздник должен был стать для юного Финвэ, сына Таты, особенным. Отец впервые согласился взять его с собой. Тату заслуженно почитали как самого опытного и отважного охотника среди своего народа: его костяное копье поразило множество и зверей, и чудовищ. Племя приняло Тату как своего предводителя — а значит, он должен быть лучшим, как же иначе? Но Финвэ мечтал когда-нибудь превзойти его. Но пока что он только получил право пойти с ним и с матерью, ведь те отваживались уходить в лес дальше всех, не страшась ни хищников, ни чудовищ, ни обманчивых теней. Никто из квенди не был так храбр, как Тата, это все знали. И так будет ровно до тех пор, пока его сын не покажет, насколько бесстрашен он сам.

Пока квенди готовились, Финвэ старался успеть везде. Он вырезал себе новую костяную флейту, чтобы порадовать гостей, он устанавливал навесы из дерева и шкур, под которыми потом станут пировать, учил нескольких молодых квенди танцевать и даже помогал девам плести гирлянды из цветов и ароматных трав. Все только готовились, а для Финвэ праздник уже начался. Он носился по селению в расшитой рубахе и со вплетенными в волосы лентами и бусинами.

Впрочем, не один Финвэ ждал Времени Оленей с нетерпением. Племени до того долго не везло на охоте и никто не ел досыта, но скоро мяса должно было стать в достатке. Тата хотел повидаться с Имином и Энелем, вождями других племен квенди и своими друзьями. Орнэ и Галма тоже надеялись увидеть друзей, а Махтан все рассказывал, как покажет миньяр новое оружие. Только Татье, мать Финвэ, мало радовалась предстоящему празднику, а больше молчала да подтачивала топорик, хотя во всем племени и так не нашлось бы топора острей. Но ни Тата, ни Финвэ так и не смогли от нее добиться, что же ее гложет, а потому оставили ее наедине со своими мыслями.

Но и Татье покинули невеселые думы, как только вдалеке, от берега озера, послышались звонкие голоса и звуки свирелей. Первыми на праздник пришли миньяр, и впереди них шествовали, неся на плечах копья, Имин и его сестра Инис. Тогда многие татьяр выбежали из домов, радостно приветствуя сородичей. Некоторые принялись трубить в рожки и бить в барабаны из тонких и толстых кож, создавая веселый, многозвучный ритм, от которого ноги будто сами пускались в пляс. Тата и Татье степенно вышли из хижины, в знак приветствия разведя руки в стороны, будто собирались прямо сейчас заключить Имина и Инис в объятья.

— Эле! — воскликнул Имин, и голос его, довольно низкий, но звонкий и мелодичный, легко накрыл все поселение. — В добрый час мы встретились, друзья! Надеюсь, Время Оленей будет удачным!

— Мы счастливы видеть тебя, первый из квенди, — отозвался Тата. — А вместе с тобой твою прекрасную сестру и твоих охотников.

Он подошел ближе и действительно обнял Имина, а затем Инис. Так же поступила и Татье.

— Финвэ, подойди к нам, — позвал Тата, разомкнув объятия.

И тот не заставил себя долго ждать. Ловко проскользнув мимо столпившихся вокруг своих вождей миньяр и татьяр, он в один прыжок оказался подле отца и еще прокрутился вокруг себя на одной ноге, будто в танце. Бусины в его волосах зазвенели, яркие ленты, нашитые на рубашку, взметнулись вверх, как тонкие ветви на ветру. Кроме того, Финвэ успел загодя раскрасить лицо и руки цветной глиной, отчего выглядел еще наряднее.

— Твой сын вырос, — сказал Имин, ласково улыбнувшись юноше, — стал уже по плечо взрослому квендо.

Тата поймал сына, который от радости не мог устоять на одном месте, и приобнял за плечи.

— В этот раз Финвэ отправится на охоту со мной и Татье. Вместе мы принесем столько дичи, что тебе вовек за нами не угнаться!

— Разве честно соревноваться с нами в своих угодьях, Тата? — рассмеялась Инис.

Она тоже смотрела на Финвэ, и ее глаза цвета незабудки лучились теплом и весельем, а еще чем-то иным, что сын Таты никак не мог истолковать.

— Что же поделать, если именно мне судьба послала оленей? — в тон ей ответил Тата и, выпустив Финвэ, развел руками. — Но я и в ваших угодьях охотился бы не хуже.

Это хвастовство было лишь шуткой, а никак не призывом к настоящему спору, и теперь смеялись уже все присутствующие. Так было заведено: каждый, не стесняясь, говорил о своих свершениях, и даже немного преувеличить не считалось зазорным.

А потом все уселись под навесами, расставленными вокруг огромного костра, светившего так ярко, что глаза не сразу привыкали к нему. Татьяр вынесли еду на всех: можно было больше не беречь запасы, ведь скоро еды станет вдоволь. В глиняных мисках своего часа ждали закопченная на огне рыба из озера, поджаренные грибы и коренья, свежие ягоды и фрукты и даже остатки мяса, пусть и довольно скудные. Из рук в руки стали передавать чашу с настоем из забродивших ягод, от которого слегка мутилось в голове, зато душа полнилась радостью. Финвэ раньше не пил его много, но теперь сделал большой глоток из чаши, а затем еще и еще. Движения потеряли прежнюю ловкость, зато по всему телу разлились легкость и веселье. И он снова танцевал, сперва с Нинкви — собирательницей меда, потом с Инис и еще с кем-то и снова с Инис. Он прыгал через костер, играл на новой флейте и рассказывал всем, как ждет начала охоты и что ни в коем случае не подведет отца. Родители и Имин смотрели на это благосклонно, и никто не мешал ему пить и дурачиться.

Финвэ уже изрядно опьянел, когда явился Энель с сыновьями, и старший из них, Эльвэ, принялся подшучивать, но его проделки тоже были незлыми. Эльвэ то и дело просил Финвэ пройти прямо по положенному на земле прутику и смеялся, когда тому не удавалось. И Финвэ мог измыслить лишь один способ унять его: тоже напоить. Именно этим он и занялся.

========== II. Охота ==========

Финвэ плохо помнил, что происходило в конце праздника, потому что его необоримо потянуло в сон, а проснулся он, когда звезды уже переменились. Болела голова и ужасно хотелось пить, но около лежанки из шкур, где он спал, стоял кувшин с кислым травяным отваром. Финвэ, не вставая, схватил его и принялся жадно пить, проливая часть на рубашку и размывая и так смазавшиеся узоры на лице и шее. Но от питья скоро стало легче, и сын Таты, уже не страдая, отправился приводить себя в порядок.

Он успел как раз вовремя, когда родители уже собирались искать его. Вооружившись копьем и пращой, Финвэ поспешил к собравшимся у границы поселения охотникам и весело всех приветствовал. В душе шевельнулись чувство стыда и опасение, что он слишком начудил на празднике, но никто из взрослых не выразил недовольства — а значит, все обошлось.

— Первая охота — очень важное дело! — заверил его Эльвэ и указал на Ольвэ, который неуверенно жался за его спиной. — Смотри-ка, мой брат нынче тоже убьет свою первую дичь. Уверен, вы оба будете молодцы.

— Удачи тебе, Ольвэ, — улыбнулся Финвэ. Он не стал говорить, что вообще-то уже охотился, только не с отцом, а с теми, кто не ходит в лес так далеко, и разве что это Время Оленей для него первое. Но смущать и без того взволнованного Ольвэ явно не стоило. Эльвэ и так всеми силами пытался его приободрить и почти преуспел.

— Слушайте меня, квенди! Слушайте меня, миньяр, татьяр и нельяр! — зычным голосом воскликнул Тата, и все, кто говорил, разом умолкли. — Начинается Время Оленей. Мы отправимся в лес и добудем там мяса, шкур и рогов, чтобы утолить голод, сшить одежды и обустроить наши жилища.

Охотники дружно закричали, поднимая над головами луки и копья. А когда настала тишина, Тата продолжил:

— Спустя среднюю перемену звезд мы снова соберемся здесь, будем пировать и чествовать того, кто принесет больше всех оленей. Пусть дичь не укроется от вас, пусть рука ваша не дрогнет, а злые твари обойдут вас стороной. Доброй охоты, друзья!

На этот раз квенди закричали еще громче, а в поселении кто-то принялся бить в барабаны, провожая сородичей. Охотники же тем временем разбились на небольшие группы и отправились прочь, вскоре исчезнув в лесной тени.

Тата никуда не торопился. Он подозвал к себе жену и сына, а еще Атмо и Эктеля — следопытов и охотников, опытных, но все же не таких умелых, как Тата и Татье. Их задача заключалась в том, чтобы помогать бить зверя, а потом тащить туши. И наконец, помахав рукой остающимся в деревне квенди, Тата уверенно пошел к лесу, и Финвэ, как и прочие, следовал за ним. Нетерпение переполняло его, пьянило сильнее забродивших ягод, и он, казалось, не шел, а летел над землей, едва касаясь травы и палой листвы. Он то и дело проверял остроту копья и вынимал из мешочка на поясе заранее припасенные камни, чтобы удостовериться, что, когда понадобится заряжать пращу, сможет сделать это достаточно быстро. От этого его волнение не унималось, а только усиливалось, но оно было приятным — таким, от которого кровь быстрее течет по жилам, а в сердце сами собой рождаются песни.

Финвэ шагал рядом с отцом, не отставая и надеясь заметить следы раньше, чем он. Краем глаза он замечал, что мать отчего-то не очень спешит и лицо у нее такое же настороженное и задумчивое, как перед праздником.

— Неспокойно мне, — призналась Татье после долгого молчания, когда они отошли уже на несколько тысяч шагов от поселения. — Отозвать бы всех охотников и переждать дома, но ты ведь не послушаешь.

— Верно, не послушаю, — Тата не стал спорить. — Я верю твоему чутью, как верил всегда, но Время Оленей бывает лишь раз в большую перемену звезд, и олени скоро уйдут. Не запасем сейчас дичи — нечего станет есть.

Татье на это лишь вздохнула и снова умолкла, вглядываясь в темноту под деревьями. Но Финвэ ничего пугающего там не видел — лес как лес, такой же, как и всегда. Не скользили в чаще тени, что чернее темноты, не горели хищным огнем глаза тварей, не выли вдалеке варги. По всему выходило, что у Татье всего лишь разыгралось воображение — или дурные сны смутили ее накануне.

И верно, время шло, а никакой беды не приключалось. Еще через несколько часов они нашли семейство из пятнадцати оленей, остановившееся поесть и отдохнуть на небольшой открытой поляне. Такая удача выпадает не всегда, и охотники не собирались ее упускать. Быстро и бесшумно они обошли полянку с разных сторон. И когда все разошлись, Тата метнул особый дротик, в наконечнике которого были проделаны прорези, а потому в полете он издавал тонкий свист. Таков был условный знак, и в тот же миг в оленей полетели копья и камни из пращей. Звери ничего не подозревали, но когда первый из них завалился на землю со стрелой в шее, они переполошились и попытались умчаться прочь, в чащу. Но охотники были быстры и умелы, их оружие разило без промаха. Две самки и два молодых самца остались лежать на земле, не успев даже подняться. Еще трех оленей брошенные копья настигли раньше, чем те успели скрыться в древесной тени. Но главная добыча — могучий олень с огромными ветвистыми рогами — ускользнула. В боку зверя осталась стрела Эктеля, но он одним гигантским прыжком пересек поляну и ринулся через лес.

Остальные уцелевшие олени были не так важны, как этот. Его Тата не мог упустить. Из его рогов получились бы оружие и инструменты, а толстая шкура могла бы утеплить стену хижины. Его мясо, пусть и жесткое, накормило бы многих, и, к тому же, лучшему охотнику зазорно вернуться без такого прекрасного трофея. Поэтому Тата оставил Атмо и Эктеля припрятать добычу, а затем дотащить до поселения, а сам с женой и сыном отправился по следу.

Татье снова молчала, а Финвэ был, как и раньше, полон нетерпения. Он думал только о том, что раненый олень не скроется, даже если он силен и вынослив. А значит, скоро они его настигнут. И Финвэ хотел сам его убить.

След вел вперед, хорошо различимый: мягкая земля сохранила глубокие отпечатки копыт, кое-где ветви и кусты были поломаны и на них остались потеки свежей крови. Но олень бежит куда быстрее квенди, и идти за ним предстояло далеко, может быть, не одну перемену звезд. Они и спешили, делая всего по две короткие остановки за перемену звезд, чтобы поесть немного сушеных плодов и кореньев и перевести дух. Вместо сна по очереди дремали на ходу. Тата и Татье совсем не уставали, будто это была легкая прогулка, но и Финвэ не отставал и не просил лишних остановок, хотя ему и приходилось куда тяжелее.

========== III. Всадник ==========

Через две перемены звезд лес стал меняться. Поначалу незаметно, неуловимо, так, что даже самого опытного охотника только чутье могло предупредить о надвигающихся невзгодах. То самое чутье, что заставляет остановиться и прислушаться незадолго до того, как в лесу затихнут птицы и попрячутся звери перед приближением чудовища. Чутье, что предупреждает о топкой почве, о недобрых местах, где обитают злобные духи, и побуждает осмотреться в поисках удобного дерева даже раньше, чем взгляд заметит волчьи следы. И это чутье заговорило не только у Татье, которую мрачные предчувствия не оставляли во время всей охоты и даже раньше. Теперь и Тата стал еще внимательнее вглядываться в темноту вокруг, то и дело прислушивался и принюхивался — но назад не поворачивал. Финвэ заметил, что отцу неспокойно, и это чувство передалось и ему, хотя он еще не понимал причину.

— Олень уже близко, — говорил Тата. — Он совсем обессилел. Мы скоро настигнем его и пойдем назад.

— Здесь плохие места? — спросил Финвэ.

— Не хорошие, — отец кивнул, — но и не самые худшие. Но идти по ним недолго, и скоро у нас будет добыча, а живому созданию не придется больше страдать.

Финвэ кивнул, показывая, что признает правоту отца. Дело стоило закончить. Разве можно оставлять раненого зверя долго и мучительно умирать или отдавать его хищникам, когда он мог бы погибнуть быстро и безболезненно и принести племени немало пользы?

Не успели звезды немного сместиться на небосклоне, как вокруг стало слишком, неестественно тихо. Не кричала ни одна птица, не шелестели от ветра ветви, и в повисшей мертвой тишине даже шаги и голоса квенди утихали и глохли, будто слышались через толстую шкуру. Но до оленя оставалось совсем немного. Тата не боялся, ведь не встречалось ему еще ни зверя, ни чудовища, которых он не смог бы убить своим копьем. И Татье практически не уступала ему, да и Финвэ уже прекрасно умел обращаться с оружием. Хотя крылось в этих местах, конечно, и то, что опаснее и страшнее чудовищ, от чего и защититься, и убежать непросто.

Трое квенди шли молча, напряженные, как натянутая струна. Тишина давила, пробуждая чувство тревоги, и Финвэ всеми силами старался не дать ему перерасти в настоящий страх. Вот показались примятые кусты, в которых валялся раненый олень, и кровь на них только недавно засохла. За ними — овраг, куда зверь скатился, и там, внизу, наверняка лежал и умирал.

— Вот мы и нашли его, — Финвэ нарочито бодрым голосом озвучил очевидное и первым полез в овраг.

Склоны оказались крутыми, но не настолько, чтобы у квендо не получилось спуститься, а вот олень выбраться оттуда уже не мог. Свалившись, он переломал ноги и сумел только отползти на несколько десятков шагов, где и остался, ожидая гибели. Финвэ подошел, занеся копье. Олень лежал на боку, и стрела оказалась под ним, так что он сам же ранил себя еще сильнее. Длинные ноги выгнулись под неестественными углами, бок опускался и поднимался слабо, но часто. Почуяв охотников, зверь поднял голову, и в его черных глазах заплескалось столько тоски и боли, что его страдание, казалось, сейчас переполнит сердце животного и выплеснется наружу. Финвэ замешкался и опустил копье. Зверь был так красив и его было так жаль, что он едва не расплакался, как на своей самой первой охоте. Тата тяжело вздохнул за спиной у сына, а затем отодвинул того в сторону и одним точным ударом добил оленя. Несколько мгновений он стоял над мертвым зверем неподвижно, опустив голову, будто просил прощения. Тем временем Татье быстро отыскала крепкую палку, чтобы примотать к ней добычу и так нести.

Дальше